Наше чёрное небо

— И скажите мне, что дальше? Может быть, мой брат? Племянник? Родители? А лучше сразу я?       Мэзэхико уже около десяти минут отчитывал весь штат работников псарни и зверинца. Все слуги стояли перед ним в шеренге, боясь шевельнуться, и слушали выступление, которое ни к чему, кроме вылета из дворца, не приведёт. — И что вы мне прикажете делать? Сегодня я оставлю вас на рабочем месте, оставлю это происшествие, а потом вы расслабитесь, повара, охрана… и возьмите, пожалуйста, господин Ай, отравленное блюдо или убийцу у покоев. В общем, — принц отодвинул край рукава синей рубахи, посмотрел на часы. — Я не знаю, зачем распинаюсь перед вами сейчас, поэтому скажу просто: вы все уволены, — он взвалил стопку бумаг на стол перед слугами. — Подписывайте заявления и получайте расчёт. Всем удачи в поиске нового места работы.       Мужчина кивнул всем, одёрнул рукава и стремительно вышел из залы. Вся эта ситуация была так ненавистна ему. Как так вышло, что кто-то взял и убил животных? Кому это вообще нужно? Да и перед глазами ещё стояло бледное лицо Натаниэля с алыми разводами на лбу и щеках, его дрожащая ручонка с маленькими пальчиками, которая вот только недавно гладила альфу по локтю и ладони, в голове Мэзэхико отпечаталась только тянущейся к двум неподвижным тушам — чёрной и золотистой. Мужчина сейчас как наяву слышал отчаянные крики омеги, которые рвались с его, раньше вишнёвых, теперь синих, губ, когда альфа оттаскивал его в сторону. Мальчик так пронзительно кричал: «Папа! Мой папа!» — и тянул свою руку к мёртвой пантере и пуме. Когда альфа оттащил его на приличное расстояние, Натаниэль развернулся к нему со стрелянными глазами и, будто что-то объяснял этим, повторил, но уже спокойно и утвердительно: «Это мой папа».       Мальчик стоял неподвижно, только его голова опустилась и, казалось побелевшие, глаза съехали вниз. Мэзэхико попробовал увести его, но омега стоял на месте, даже не шевельнувшись. Альфе пришлось взять мальчика на руки, но тот снова двинулся, начал бить Мэзэхико в грудь и по лицу. Признаться, было больно, особенно когда мальчик лягнул коленом альфу в солнечное сплетение. Весь воздух вышел из мужчины, принц было не уронил омегу, но удержался, начал снова дышать. Натаниэль вдруг снова замер, его глаза закатились, тело обмякло. Мэзэхико тогда, наверное, нагрубил всем, кто был рядом, только бы омега больше не тревожился посторонними криками и гулом толпы, собравшейся вокруг мёртвых животных. Натаниэль быстро очнулся, но вновь смотрел на всё сквозь и продолжал шептать: «Папа… это мой папа… папочка… это он». Альфа начал серьёзно беспокоиться. Врачи приехали примерно через полчаса нескончаемого тихого шепота. Ничего примечательного они не нашли, только после настойчивой просьбы Мэзэхико взяли на анализ образцы каждого лекарства Натаниэля. Правда, омегу чуть не забрали в отделение психиатрии, но потом врачи решили, что мальчик просто подвергся сильнейшему стрессу, поэтому всплыли следы скрытой болезни. Альфе посоветовали разговаривать с Натаниэлем и находиться рядом, выдали пару склянок и смылись. Сейчас Мэзэхико вышел ровно на пятнадцать минут, чтобы решить всё со слугами, и возвращался в покои к уже спящему омеге. Мужчина уже коснулся ручки двери, как на его плечо легла тяжёлая ладонь, и ему показалось, что он готов был упасть на колени от этого малейшего натиска. — Мэзэхико.       Позади стояли родители: отец нахмуренный с внушающим страх видом, папа обеспокоено выглядывал из-за плеча мужа. Брови принца слега дёрнулись в нетерпении. — Объясни, пожалуйста, что это было за выступление с увольнением слуг? — О ангелы, я надеюсь, вы не восстановили их? Я очень рассержусь тогда, — быстро ответил Мэзэхико, снова порываясь открыть дверь. — Новые люди приступят к работе с завтрашнего утра, а эти получили рекомендательные письма, поэтому не вижу здесь никакого «выступления».       Глаза короля Рэйдена неприятно сощурились. Его омега встал впереди, положил ладонь на ту руку сына, которая уже почти щёлкнула дверным замком. Мэзэхико тяжело вздохнул, посмотрел на папу, ставшего каким-то нежным и трогательным в один момент. — Хотите посмотреть, почему не собираюсь менять своего решения? — младший альфа оглянулся на отца. — Будете смотреть, м?       Мужчина наконец открыл дверь, зашёл первым, оставив её открытой для родителей, прошёл в спальню и присел на край постели, закрытой кремовым полупрозрачными балдахином.       Маленький омега лежал спокойно. Одна его ручка покоилась на груди, как её и оставил Мэзэхико, другая на подушке, сжатая в кулачке, прямо как у младенца. Казалось, будто мальчик мирно спал, но сон этот был страшен. Кровь, которую с прекрасного белого личика стёр альфа, стала коричневой на брюках и белой рубахе; под глазами пролегли серые тени; рука, что лежала на груди, подрагивала.       Мэзэхико провёл, еле касаясь, пальцами по холодной мягкой щеке. — Бедное дитя, — прошептал Джин, присаживаясь на постель с другой стороны.       Глаза старшего омеги заблестели слезами, серый их цвет потемнел. Он выглядел так, словно это его родной ребёнок сейчас лежит в бреду весь в крови. — Пап, ты не мог бы, пожалуйста, помочь его переодеть? Я не думаю, что мне можно, — попросил мужчина, теперь погладив мизинцем тыльную сторону ладони Натаниэля.       Глаза Мэзэхико были обращены только к мальчику, всё сильнее сжимавшему кулачок на подушке. В чёрных больших глазах, в которых когда-то плясали искорки при взгляде на омегу, сейчас плескалось беспокойство и покоилась нежность. Альфа терпеливо ждал ответа Джина, который засмотрелся на глаза сына, чьих выражения он не видел прежде. — Принеси мне горячей воды, два полотенца и одежду, — произнёс Джин, потерев маленькое пятнышко крови, располагавшееся прямо рядом с корнями серебристых волос, большим пальцем.       Альфа выполнил наказ, взял за локоть отца и торопливо вышел из спальни, перекочевав в кабинет… Джин расстегнул рубашку маленького омеги, снял её с белоснежного тела. Королю казалось, что Натаниэлю было приятно прикосновение горячего влажного полотенца. Мальчик так же спал. — Несчастный ребёнок. Не пожалели твоих дорогих котяток… Свет мой маленький, — приговаривал Джилиан.       Когда весь мальчик был чистым и переодетым, король наклонил свою голову к уху Натаниэля, погладил омегу по милой головке. — Пусть тебе присниться твой любимый и непутёвый папа, — совсем тихо прошептал он. Его губы коснулись прохладной щеки мальчика, затем виска. — Пусть тебе приснятся твои родители вместе, и Винсент, и Александр, а меж ними ты. Пусть снится, как вы играли на заднем дворе дворца, когда ты был совсем малюткой. Пусть твои родители посмотрят, каким ещё большим чудом стал их сынок.       Джин прикоснулся сухими губами прямо к середине белого высокого лба. Брови мальчика дёрнулись. — Мэзэ…хи-ко… — практически невнятно и совсем тихо прошептал он.       Король улыбнулся. — Так вот о чём ты теперь грезишь, Элли.       …Мэзэхико отвёл отца в кабинет, прикрыл за собой дверь и тут же закрыл ладонями лицо. Щёки его побелели, руки и колени затряслись. Рэйден ждал чего угодно, но вот этого — точно нет. Король подошёл к Мэзэхико, положил руку на его ослабевшее плечо, другой попробовал отнять ладони от бледного лица. — Сын, ты вообще сам как? Выглядишь дурно. — Что мне делать? — в отчаянии прошептал младший альфа. — Скажи, что мне сделать, чтобы ему стало лучше? Я хочу, чтобы он проснулся.       Рэйден прижал голову сына к своему плечу, взъерошил пальцами его волнистые волосы. — Ничего. Перемелется — мука будет. Очнётся твой омежка; вылечим его; будете вместе гулять, целоваться во всех углах дворца; потом венчание, детки… Всё в порядке будет, сынок. Ты так не беспокойся, лучше сиди с ним, и мечтайте вместе. Знаешь же, что пока мы все вместе — всё хорошо. И мальчик твой тоже с нами теперь, ты только за ним присматривай.       Где-то на плече у мужчины раздался тихий-тихий всхлип. — Ты чего, ревёшь что ли? Не прекратишь — я тоже начну. Сядем, обнимемся и в три ручья плакать будем. Авось, Натаниэль и очнётся на такое чудо посмотреть.       Мэзэхико вдруг поднял на отца глаза, полные надежды, но тут же снова опустил, поняв, что это шутка была. Из-за двери выглянул Джилиан. — Мэзэхико, иди к нему, — только сказал он.       Альфа почти прошёл мимо, но Джин остановил сына, стёр с его щеки слезу. — Мой принц не должен так расстраиваться. Огонь твоей жизни не угас, будь добр, приложи усилие и ты, чтобы раздуть этот костёр.       Мэзэхико коротко кивнул, вернулся в спальню. Натаниэль спал теперь более спокойно на боку. Как только альфа присел рядом, мальчик вдруг обвил его талию руками и положил голову на колени, не открывая глаз. — Нана, надеюсь, ты меня услышишь. Я давно хотел тебе сказать,. Представь, что мы вместе, наша церемония венчания… Ты в прекрасном платье, например, с золотым корсетом и золотым дождём на прозрачной юбке… на маленькой головке венок из полевых цветов; твои прекрасные глаза в волнении опущены… А я жду тебя у алтаря… слёзы текут по моему лицу от твоей красоты, от свершившейся мечты, от счастья… Для чего я это говорю? Дело к ночи… Хочешь, мы посмотрим на звёзды? Сегодня безоблачно. Давай я укутаю тебя и мы выйдем на балкон?       Альфа обернул Натаниэля, который уже открыл свои такие же пустые глаза, в тёплый плед, подхватил его крошечное тельце на руки, прижал к себе.       Восточная ночь встретила лёгкой прохладой и миллионом ярких звёзд на чёрно-фиолетовом небе. Мэзэхико аккуратно усадил омегу прямо на перила балкона. — Не бойся, я тебя крепко держу. Смотри, сколько сегодня звёзд. Точно они для тебя собрались прямо перед нашим балконом, да?       Натаниэль молча поднял голову к небу. Его глаза так же не выражали ничего. Принц опустил свою голову и тоже замолчал. Его сердце и душа разрывалась на части. Он по своей сути не волшебник, даже не врач. Он ничего не может сделать с этим маленьким омежкой. — Я идиот, — тихо сказал он. — Неужели я думал, что ты ни разу звёзд не видел? Что это сейчас прямо вернёт тебя мне? Идиот… — Мэзэхико, — вдруг раздался спокойный голос.       Альфа тут же встрепенулся. Его сердце перестало стучать, прислушиваясь. Почудилось? Где-то чирикнула глуповатая птица. Завыл пёс в глубине двора. — В небе был белый росчерк, а сейчас исчез. Что это такое?       Мэзэхико прижал к себе омегу ближе, мальчик отклонил голову назад, положив свой затылок на голову альфы. Тонкая ручка погладила мужчину по руке. Птица стала насвистывать свою мелодию громче, увереннее. Вой прекратился. Звёзды мерцали, умиляясь разворачивающейся под ними сцене. — Это была падающая звезда,. Нана.       Натаниэль медленно обернулся. В его глазах, отражавших свет звёзд, стояли слёзы. Маленькие ладони потянулись навстречу альфе.       Мэзэхико притянул его к себе ещё ближе и поцеловал лоб. Его губы надолго задержались на тёплой коже. — Люблю тебя, — тихо сказал он. — Мэзэхико, — простонал омега.       Альфа испуганно стал вглядываться в святящиеся глазки. Мальчик прижимал обе ладони к низу живота. — Больно, Мэзэхико…