Неизвестный номер
Хэй, бизнесмен Сегодня в 15.00 тренировка в бассейне Если вдруг тебе интересно 🙃 Сердце бухнуло в пятки уже на первом сообщении, а знакомая улыбка снова осветила лицо. Он в волнении прижал к искусанным губам ладонь, раз за разом перечитывая сообщения, не содержащие в себе ничего больше обычной констатации фактов. Но, кажется, от одного осознания, что он написал, что успел и правильно разобрал каракули на песке, что запомнил их и донёс до своего телефона, все внутри Элиотта кружилось в каком-то безумном танце. Перечитав в очередной раз три коротких сообщения, он вышел из диалога, чтобы записать этот номер у себя в контактах. Теперь это имя — Л у к а — было не только в его голове, теперь его можно было увидеть и показать кому угодно. Но делать этого совсем не хотелось. На долю секунды Элиотт прижал телефон к груди, словно пытаясь спрятать хранящееся в нем от посторонних глаз, а потом смущённо улыбнулся, представив, как выглядит сейчас со стороны. Артур, наблюдавший за ним, давно перестал говорить и внимательно следил за другом, по привычке изгибая бровь в удивлении. Элиотт его по-прежнему не замечал.Лука
Я приду Если маньяков пускают 😏
Улыбаясь в ожидании ответа, Элиотт на секунду оторвал взгляд от телефона и встретился взглядом с Артуром. Тот сидел в обнимку со своей кружкой, уже удобно устроившись в кресле и закинув ноги на стол, и с интересом ждал окончания развернувшейся перед ним сцены. — Черт, прости, — безуспешно пытаясь унять рвущуюся наружу радость, сказал Элиотт, откладывая в сторону телефон с открытым диалогом и периодически поглядывая в него. Артур понимающе кивнул, хотя, конечно, ни черта не понимал, что только что произошло. После некоторых раздумий и минутного молчания, которое Элиотт решил скрасить успевшим остыть омлетом, Бруссар занял первоначальное положение и, насколько мог близко, придвинулся к экрану, упираясь головой в разведенные ладони и подозрительно улыбаясь. — Янну будешь пиздеть про высокие и глубоко душевные причины своей задержки, Демори, — с завороженной улыбкой произнёс он, заставляя Элиотта оторваться от еды, а его уши — смущённо покраснеть, будто его застали за чем-то постыдным, — а мне выкладывай правду. Элиотт посмотрел в сторону телефона: Лука набирал сообщение. Он не привык что-то скрывать от друзей, для этого никогда не было причины, и сейчас не планировал. Просто не знал, какой правды от него ждут. То, что его реакции такие, обо всей ситуации ничего не говорит. — Тут нечего рассказывать, — он пожал плечами, кусая круассан. Тот был с нежной шоколадной начинкой, почти такие же он каждое утро покупает в кофейне недалеко от офиса. — Кто она? — в нетерпении спрашивает Артур, а у Демори едва комок в горле не застревает. Она. Не то чтобы это было проблемой, просто такого разговора между ними никогда не возникало. Все трое всегда встречались только с девушками, и даже в разговорах тема возможной влюблённости в свой пол как-то не поднималась. — Артур, — обратился Элиотт вкрадчиво, словно собирается раскрыть самый большой секрет, — это не она. Это он. Влюблённости. Он влюблен? Он влюблен в Луку? Так странно — вешать ярлыки на чувства. Разделять их. Определять, измерять — где влюблённость, где простое, мимолетное очарование случайным человеком, где дружба, где желание подражать. Как же сложно давать названия эмоциям, сладкому послевкусию чувств, что остается на языке от каждого имени в нашей жизни. Как это вообще возможно сделать с таким человеком как Лука — с таким разным каждый раз? С которым хочется почувствовать все и в то же время не давить на него своим присутствием и абсолютно отстранённо наблюдать издалека? Артур коротко вздохнул, задумчиво бегая глазами то по лицу друга, то по чему-то за ноутбуком, а Элиотт едва дышал, ожидая, что он скажет. Наконец, почесав затылок, очевидно, связав какие-то ниточки в своей голове, он серьёзно, но с легкой улыбкой посмотрел на Элиотта. — Окей, тогда кто он? Как же в момент полегчало от этого вопроса — как-то даже преступно кажется думать о том, что могло быть по-другому. Это же Артур. В конце-то концов. — Местный парень. Серфер. — Элиотт снова чувствует, как краснеет. Смотрит в окно, на горизонт, пытаясь хоть как-то смириться с тем, что он действительно говорит об этом вслух. Впервые. Впервые он выпускает мысли о Луке из своей головы и знакомит их с кем-то. Впервые мысли о чувствах приобретают такую острую, реальную форму. Артур присвистывает, после чего они оба слышат звук уведомления. Элиотт тут же хватается за телефон.Лука
Пускают, если те будут слушать!!!Не могу обещать, но постараюсь :)
— И что у вас с ним? Все серьезно? — Артур пытается быть серьёзным, но вид хихикающего и смущающегося от сообщений друга путает ему все карты, и он широко улыбается. — Между нами ничего нет, — с неожиданной грустью отвечает после недолгих раздумий Элиотт, поджимая губы, — но, возможно, он мне нравится. Возможно, очень. Я не знаю. Я не понимаю его, — вздыхает, чувствуя, как неприятно покалывает в уголках глаз, — иногда он такой грустный. Иногда дерзкий. Не знаю, чего он хочет от меня. Он будто играется со мной, но проблема в том, — он делает паузу, сглатывая, — что я теперь, кажется, не успокоюсь, пока не пойму это наверняка. В горло кусок не идет. Проблемы, если их проговаривать вслух, тоже ощущаются совсем иначе, нежели просто в мыслях. Сейчас, собрав все сомнения и смятения, разбросанные по последним дням, в одно целое, они впервые всерьёз пугают Элиотта. Артур смотрит изучающе, постукивает пальцами одной руки по столу и, задумавшись, почесывает подбородок другой. Большего эксперта в области отношений в своем окружении Элиотт не знает, поэтому, выложив все карты на стол, хочет услышать его мысли на этот счет. — Знаешь, — наконец говорит Артур, — может, играется, а может и нет. Никогда не знаешь, что у людей на уме, даже когда они годами живут у тебя под боком. У каждого свои тараканы. Но ты никогда так не улыбался, Эл. — Он улыбается так открыто, так искренне, что Элиотт невольно улыбается тоже, смущенно опуская глаза и чувствуя, какое же это везение — иметь таких друзей. — Ни с одной из своих бывших. Даже в самом начале. Ради этой улыбки я бы посоветовал тебе быть чуть смелее. Если все полетит в ебеня — а я не отрицаю, что может полететь — ты все равно оттуда уедешь, но если нет, я приеду и лично пожму этому парню руку. Эта речь придала Элиотту сил, вытягивая его из непривлекательного болота пугающих мыслей, в котором он сам себя чуть не принялся топить. Конечно, он понимал, что уехать отсюда будет гораздо болезненнее, чем говорит об этом Артур, но не стал это озвучивать. Лишь благодарно кивнул, допивая остывший кофе. — И еще раз, — с важным лицом взмахнув указательным пальцем, добавил Бруссар, — подумай насчет дня рождения. Я серьезно. Смотри у меня. Не смей киснуть из-за него в свой день. Я ни на что не намекаю, но, по-моему, это идеальный повод, — игриво дергая бровями, подытожил он, откидываясь на спинку стула. — Он не согласится. Он занят. В этом можно было не сомневаться. Одно дело — сводить пообедать незнакомого парня в безлюдный ресторан, и совсем другое — провести с ним целый день. Луке это абсолютно точно не нужно. Нужно быть до невозможности самонадеянным, чтобы думать иначе. — Не примеряй своих тараканов на него, Эл. У него могут быть причины вести себя странно, а ты их не знаешь. И смотришь на ситуацию с позиции собственных взглядов. — Он замолчал, обдумывая свои слова, будто в прострации смотря в одну точку. — Не ищи оправдания, ищи лазейки. — Хорошо, — кивнул Элиотт, — хорошо. Спасибо. Арт, тут народу прибавилось, — он оглянулся, морщась от того, сколько людей пришло, пока они разговаривали, — созвонимся еще. — Бывай, — широкая улыбка от уха до уха, — и держи в курсе, — подмигнув, Артур пропал с экрана. В толпе людей неподалёку от себя Элиотт заметил Люсиль, которая, завидев его, уже шла в сторону его столика. Девушка выглядела отдохнувшей — улыбалась по сторонам, отвечая на пожелания доброго утра от незнакомцев. В волосы вплетены цветы. В лёгкое летнее платье тоже. — Доброе утро. — Дошла очередь и до Элиотта, когда Люсиль довольно плюхнулась на место напротив. — Доброе. Как ты? — Он закрыл ноутбук и собрал вещи, так как давно закончил завтрак, но не смог не уделить девушке немного внимания. — Все хорошо, — Элиотт уже встал, когда она, легко дернув плечами, непринуждённо ответила. Элиотт вспомнил о словах Артура. Тараканы. Бывают ли люди без них? Без заморочек, без травм, без скелетов в шкафу? Казалось, что Люсиль из таких. Но сейчас он все больше склоняется к тому, что это не так. Просто кто-то умеет слишком хорошо играть свою роль. — Люсиль, — он приостановился рядом с ней, аккуратно кладя ладонь девушке на плечо, — не забывай, что я тоже человек, хорошо? Я готов тебя выслушать, если что-то не так. — Все нормально, правда, — улыбнулась кончиками губ, поворачивая голову в его сторону, — маленькие бытовые трудности. Но я учту, спасибо. — Хорошо. Или это всего лишь вопрос времени?***
Жара стояла невыносимая. Люди кучками хватались за кусочки тени под самыми высокими деревьями, и Элиотт не был исключением. Прилюбовав себе место в нескольких метрах от бассейна, под огромной размашистой пальмой, он разложил вокруг все свои принадлежности для рисования. Звучит очень важно, на деле же — скетчбук, простой карандаш и несколько цветных, которые он нашёл на дне своей дорожной сумки. И в общем-то все, но для Элиотта это было действительно важно. До покалывания в кончиках пальцев от предстоящего занятия. Лука уже начал тренировку. В этот раз слов было меньше, но не без них — он снова принёс свой серф, но теперь для того, чтобы рассказать о нем поподробнее. Элиотт уловил лишь то, что новичкам доска нужна длиннее. Знакомая жёлтая доска в руках Луки, разумеется, такой не была. Элиотт по-новому взглянул на свой рисунок. Вообще-то их было два и занимали они целый разворот. Первый — довольно простой. На нем Лука еще был похож на себя, сидел на берегу и задумчиво смотрел вдаль. Мокрые волосы аккуратно уложены, а на теле — тот самый черный гидрокостюм. Вышло довольно неплохо. Элиотт подумал, что ему только не хватает красок. На соседней странице — попытка изобразить Луку в движении, на доске. Тут-то по-хорошему надо послушать тренировку, так как без теории очень сложно передать эту картинку: положение рук и ног, взгляд — тонкости, о которых он понятия не имел, но которые необходимо знать для правдоподобности. Элиотт посмотрел на Луку. Тот, казалось, был увлечён одной из учениц, помогал ей с техникой, поправлял стойку, что-то кричал ей, пока та находилась в бассейне. И кидал внимательные взгляды на недохудожника, молчаливо ухватывающего каждое движение его мышц, каждую эмоцию и даже то, как вздымается его грудь от глубоких вдохов. Ухватывающего и старательно переносящего все это на бумагу. Подходя к девушке максимально близко, Лука постоянно оборачивался и смотрел немного вызывающе. Если бы смотрел хоть на секунду дольше, заметил бы, какую улыбку каждый раз это вызывает у Элиотта, смущенно ухмыляющегося себе под нос, как заставляет кровь приливать к щекам его эта странная игра. Задумавшись, Элиотт ненадолго оторвался от рисования и огляделся. Солнце на чистом голубом небе нещадно палило. Однако это не мешало людям пребывать в огромном количестве на пляже. Пахло морем. То было непривычно спокойным, насколько спокойным оно вообще может быть в таких местах. Внезапно подул свежий ветер. В наслаждении подставив ему разгоряченные щеки, Элиотт не заметил, как страницы его скетчбука, который он отложил в сторону, начали перелистываться, открывая один за другим его старые рисунки. Они были не слишком хороши. В школьные годы Элиотт в большинстве случаев практиковался в анимации и изображал все и всех, что его окружало, кадрами своего собственного мультфильма. Там были и школьные зарисовки, и домашние, и его любимые места в Париже, куда он приходил, когда хотел побыть один. Взгляд зацепился за несколько идущих подряд композиций. На них была девушка, даже девочка, лет двенадцати, с длинными вьющимися чёрными волосами и большими изумрудными глазами. Элиотт изобразил ее и за школьной партой, высоко тянущей руку вверх, и сидящей у них дома на кухне с большим сочным яблоком, и присевшей на корточки у пруда и кидающей в него кусочки хлеба для подлетающих на еду птиц. Один из рисунков был не закончен — он успел только сделать наброски ее фигуры в виде большой морской звезды и больше ничего. Элиотт медленно провёл пальцем по аккуратно выведенным несколько лет назад линиям, предаваясь воспоминаниям. Невольно сдвинул брови, когда почувствовал, что воздух, кажется, стал так горяч, что он не может его вдохнуть. А девушка, как героиня доброго диснеевского мультфильма с счастливым финалом, продолжала доверчиво смотреть на него с потертых страниц. — Кто это? — Раздался знакомый голос над ним. Лука, как обычно, подошёл слишком тихо. Или Элиотт просто снова ушел в свои мысли и перестал слышать абсолютно все вокруг. — Никто, — буркнул Элиотт, тут же перелистывая обратно, к изображению Луки, — что думаешь? Вот тут, — он показал карандашом на второй рисунок, — я не уверен насчёт того, как должны стоять ноги. Поможешь? — Улыбнулся, протягивая карандаш. Лука самодовольно принял карандаш и, как умел, палочками и стрелочками, начертил правильное направление ступней. Элиотт усмехнулся, принимая карандаш обратно. — С тобой не пропадешь, — пробормотал он, ловкими движениями превращая стрелочки в изящные ступни. Подняв голову, он заметил, как девушка из бассейна, оперевшись руками о широкий бортик, недовольно и нетерпеливо наблюдала за ними. — Кажется, тебя ждут, — подняв брови и указав все тем же карандашом в ее сторону, констатировал он, заставляя Луку, неловко сощурившись, повернуть голову. Через секунду он поднялся на ноги, но, пройдя несколько шагов, снова обернулся к Элиотту. Только в половину корпуса, будто не уверенный в том, что хочет сказать. — Ты будешь сидеть здесь до конца? — Кивнув головой в сторону бассейна, скомканно спросил он, смотря то себе под ноги, то прямо на Элиотта. В ответ он получил короткий кивок, от чего несколько приободрился. — Тут недолго осталось, — бросил он на ходу, возвращаясь к работе. Спустя полчаса они уже шли по выложенной тяжёлым камнем тропинке вдоль пляжа, вдыхая тёплый воздух и наслаждаясь редкими порывами свежего воздуха, что приятно остужал кожу. Элиотт вызвался помочь, и ему доверили нести какую-то мелочь, которой, насколько он помнил, во время тренировки никто даже не пользовался. Сам Лука, разумеется, гордо нес свою доску. Некоторое время они шли молча, думая каждый о своем. Тишину прервал Элиотт. — Чем ты тут вообще занимаешься? Ну, — он осекся, — кроме сёрфинга. Я не видел тебя ни с кем и ни с чем больше, кроме этого серфа. Лука смотрел вниз, на свои голые ступни, выискивая затененные места, чтобы не обжечься о горячие камни. — Читаю, гуляю, — тихо ответил он, не поднимая головы, — не волнуйся, мне есть чем себя занять. — Я не волнуюсь, — усмехнулся Элиотт, не отрывая взгляда от парня, который этого взгляда, кажется, старательно избегал, глядя по сторонам, — мне просто интересно, чем развлекает себя здесь местная молодёжь. Лука сомнительно поморщился, поднимая наконец свои огромные глаза, заставляя теперь уже Элиотта бегать от них и искать себе место. — Так говоришь, будто сам глубокий старец, — проворчал он, между тем довольный, какое впечатление производил. Элиотт в страхе посмотреть ему в глаза зацепился глазами за каплю воды, что, стекая с мокрых волос, ползла от его шеи к ключицам, по груди, по упругому прессу и спряталась где-то за резинкой шорт. Это ни черта его не успокоило. — А ты ведь не намного старше? — Двадцать пять, — уловив не прозвучавший вслух вопрос, ответил Элиотт, — вообще-то двадцать шесть почти, — вскользь добавил он, боясь уточнить столь скорую дату, — но это неважно. Дело вообще не в возрасте. Дело, скорее, в стиле жизни. Горько усмехнушись, Лука пнул ногой воздух, снова опуская глаза. — Ага, ты же у нас весь такой серьёзный. Что для тебя наши заботы, да? Ты же… — Бизнесмен, да? — широко улыбнувшись, закончил Элиотт. — Да. Лука недовольно хмыкнул, снимая лишнюю влагу с волос, пуская еще тысячи таких капель, как та, бежать по своему телу. Без внимания это не осталось. — Ну, ты в курсе, наверное, у нас есть клубы. Бары. — Элиотт уже думал, что тема закрыта, когда Лука снова начал говорить, поворачиваясь спиной к морю и указывая в противоположное направление, в сторону главной улицы. — Мы ходим туда иногда. Сегодня пойдем тоже, скорее всего. — Он говорил медленно, с какой-то даже вопросительной интонацией. — Вы — это кто? Элиотт почувствовал необъяснимое волнение от этого заявления. Узнавать чужое окружение — узнавать и самого человека тоже. Может ли Лука позволить ему сделать этот шаг? — Мои коллеги по работе. Они в основном совсем местные. В плане, — он покраснел, — индонезийцы. — А ты? — А я иностранец, — вздохнув, ответил он. Отчего-то в груди больно защемило от этого ответа. Пытаясь проглотить это чувство, Элиотт оглянулся по сторонам, определяя, сколько им ещё идти до склада. Оказалось, что они уже пришли. По местам они все раскладывали молча. Их молчание нарушали лишь крики играющих недалеко от них в пляжный волейбол. — Пойдешь с нами? — неуверенно спросил Лука после того, как аккуратно поставил серф рядом с остальными. Элиотт заметил среди них и тот, на котором парень катался перед их первым разговором. — То есть если хочешь, конечно… — Хочу, — не раздумывая, живо ответил Элиотт, вызывая довольную улыбку Луки. Он услышал, как парень облегчённо выдохнул. — Когда? — Сегодня, — уже гораздо смелее ответил Лука, поджимая губы, — я скину время и адрес. — Парень инстинктивно опустил ладонь на карман шорт, сжимая телефон сквозь ткань. — Буду ждать. Не успел Элиотт зайти в номер, как прозвучало уведомление о новом сообщении.***
Легиан — одна из главных тусовочных улиц Куты — всем своим видом напоминала одну масштабную дискотеку. Открытые до самого утра клубы и бары, пестрящие неоновыми вывесками, множество как крупных, так и мелких азиатских магазинчиков, лавки с сувенирами и антиквариатом. И много людей. Бесконечно много. На байках и в автомобилях. На узком тротуаре. Внутри зданий и у самого входа, закуривающие сигарету у случайного прохожего. Одни — проходят, пролетают мимо тебя, а другие, в основном мелкие торговцы и шарлатаны — прилипают к тебе, как только ты попадаешь на улицу. Один шаг. И ты часть этого неонового безумия. Только Элиотт чувствовал, что быть этой частью желания у него не много. Это было слишком шумно, слишком многолюдно, слишком ярко, слишком быстро. Слишком. Всего было слишком. Элиотт никогда не был социофобом, но чувствовал, как тошнота и паника накрывают его с головой, как толпа, как отдельный живой организм, несёт его помимо его воли в одном только ей известном направлении. Лишь завидев у дверей клуба знакомый силуэт, он выдохнул. Страх, что он попросту проплывёт мимо цели, отпустил его окончательно, когда он почувствовал на своей ладони крепкую хватку чужой руки. Знакомая, сильная хватка, вытягивающая его из толпы. Кислотно-зеленый свет какой-то клубной вывески осветил лицо Луки, оттеняя линию скул, нос, немного пухлые губы и едва заметные в вороте ключицы. На нем были простые чёрная футболка и узкие джинсы, но смотрелись они на нем так непривычно, что Элиотт на секунду завис, оглядывая его с ног до головы. Черт, как же ему шло. Лука ухмыльнулся, заметив этот взгляд, и развернулся, протаскивая их обоих сквозь толпу внутрь. После бесформенного шума улицы музыка внутри клуба оглушала. Элиотт прижал к ушам ладони, пытаясь хоть немного спасти свои уши, и завернул в какой-то свободный проем, который попался ему на глаза, теперь уже утаскивая за собой Луку. Тот сначала тормозил, но когда понял, в чем дело, сопротивляться перестал. — Тут несколько этажей, — сказал Лука, когда они добрались до какой-никакой тишины. Кажется, здесь, рядом с туалетом, музыка играла чуть тише. — На первых двух играет попса, а на третьем чаще даб, но я там никогда не был. — Пойдем на третий, — предложил Элиотт без лишних раздумий. Лука уже, было, развернулся к лестнице, когда он спросил: — Твои друзья уже здесь? Лука поиграл желваками, нетерпеливо глядя на него. Мимо прошла компания пьяных друзей, толкая их ближе к стене и заставляя вдохнуть запах перегара. Прижатые друг к другу, они почти одновременно недовольно закатили глаза. И только в этот момент Элиотт понял, что до сих пор держит его за руку. Ладонь Луки, такая аккуратная, идеально лежала в его руке, крепко в нее вцепившись. Демори опустил глаза на их сцепленные руки, зависая на этой картине, но через пару секунд, проследив за его взглядом, Лука отпустил его руку, сухо сглатывая и засовывая обе ладони в узкие карманы джинсов. — Они мне не друзья, — поправил Лука, выделяя кажлое слово, — но да, должны быть уже здесь, — он посмотрел на наручные часы. Они поднялись наверх. Дабстеп Элиотту действительно был ближе, однако громкость музыки и потные столпотворения все еще действовали угнетающе. Даб напоминал ему о студенческих посиделках с Артуром и Янном на его съемной квартире. Продлились они тогда недолго из-за недовольства соседей. Здесь же все соседи были довольны. Так называемые коллеги уже были на месте. Заняли целый стол недалеко от танцпола и уже успели покрыть его бесчисленным количеством коктейлей, судя по всему алкогольных, самых разных цветов и наполнения. Подойдя к ним, Лука как-то резко повеселел, взял один из стаканов, поднял его под гулкий звук приветствия и, чокнувшись с каждым, осушил его. Элиотт все это время стоял чуть поодаль и молчаливо следил за парнем и реакциями людей за столом. Все места вокруг него были заняты. Лишних не было. И, судя по всему, их это вполне устраивало. Больше никого не ждали. Лука стоял. Элиотт подошёл к нему и, взяв за локоть, оттащил в сторону. Взгляд у парня уже был довольно туманный после нескольких выпитых напитков, глаза бегали, а губы, подрагивая, кривились в улыбке. Но на ногах стоял твёрдо. — Может, пойдем за отдельный столик? — Элиотт видел парочку свободных в углу зала. А он любил такие углы. В них чувствуешь себя безопаснее. У Луки на лице отражался весь мыслительный процесс — глазами он бегал от столика сёрферов к парню напротив и обратно. И не переставал улыбаться. — А чем тебя не устраивает моя компания? — удивлённо вскинув брови, он причмокнул губами, поворачиваясь обратно к коллегам, которых он только что был вынужден покинуть, и беря со стола очередной коктейль. — Нам там не хватит места, — медленно, как ребёнку, объяснил Элиотт, крепче хватая его за локоть. Почему-то казалось, что отпускать его в таком месте нельзя никак. От этого хуже будет обоим. Лука сделал глоток. Элиотт пригляделся — в прозрачном стакане плескалась жидкость подозрительного голубоватого оттенка — и поморщился. Лука тоже. И коротко кивнул. Когда они заняли приглядевшийся им столик, подошла официантка. Девушка приветливо улыбнулась и спросила, не желают ли они выпить еще чего-нибудь. Лука назвал ей какой-то напиток, но за шумом музыки Элиотт не уловил названия, а сам попросил безалкогольный мохито. Это от внимания Луки не ускользнуло. — Не пьёшь, значит? — Хмыкнул он, как только девушка, кивнув, отошла. Улыбаясь какой-то однобокой улыбкой. Элиотт не пил. Не из принципа. Не из-за здоровья. Не из-за трагического опыта. Не пил, потому что не нравилось. И каждый раз удивлялся, что на это нужно иметь какие-то веские причины. Но почему-то не наоборот. — Не пью, — просто ответил он, пожимая плечами, — могу дома пропустить банку пива, если есть настроение, но вообще нет. Не хочу. — И тебе никогда не хочется повеселиться? Оторваться? — удивился Лука, постукивая пальцами по столу. — Я могу себя развеселить и без алкоголя, — уверенно ответил Элиотт, скрещивая руки на груди. Вернулась официантка. Оба отпили пару глотков. Лука молчал, задумчиво потрясывая свой стакан и наблюдая, как в нем плещется жидкость. — Уйти от надоевшей рутины? Устроить встряску? — Он выглядел крайне серьезно, хотя чувствовалось, что его уже вело. Лука залпом допил коктейль, не отрывая взгляда от Элиотта. Встряску. Да тут каждый день встряска с его работой. Выходишь из дома и никогда не знаешь, какой клиент попадётся, какая очередная навязчивая идея придет в голову Казасу, придется ли ночевать в офисе, скрючившись над бумагами, или насколько будет велико похмелье Артура после ночных загулов. — В моей жизни и так достаточно встрясок, — заключил он. И ты — одна из них. Музыка сменилась, и Лука вскочил со своего места, прислушиваясь, и, постепенно узнавая знакомые мотивы, принялся отбивать бит в воздухе. — Я иду танцевать, — заявил он. И не успел Элиотт моргнуть, как лохматая макушка его спутника исчезла в толпе. Периодически его все же можно было заметить, но из-за роста его постоянно кто-то загораживал. Демори тоже узнал трек, но предпочитал дёргаться под него у себя дома. Оставалось лишь пытаться не упустить парня, который выдавал крайне необычные па на танцполе, время от время задевая кого-то локтями, из виду. И ему это удавалось до тех пор, пока в кармане не начал вибрировать телефон. Сообщения в их общем рабочем чате. Посыпались поздравления. Элиотт взглянул на часы — полночь. Он быстро набрал пару скромных слов благодарности в ответ, улыбнувшись с идиотских фоток, которые друзья откопали неизвестно откуда. Подняв голову, он заметил какое-то волнение на танцполе. Музыка продолжала шуметь в ушах. Люди продолжали что-то кричать и агрессивно выбивать ритм головами. Но что-то еще происходило. Бросив на стол все деньги, что он сумел найти в карманах, за напитки, он встал и двинулся по направлению к танцующим. Чувствуя неприятное волнение в груди, Элиотт пробрался сквозь толпу. Лука сидел на полу, казалось, едва в сознании, и какая-то девушка, намочив ладони, пыталась привести его в чувства, хлопая его по щекам. Судя по всему, парень просто потерял контроль над своим телом и упал. Нет, его точно стоило держать за руку. Элиотт присел рядом и, коротко поблагодарив девушку за содействие, поднял Луку под мышки, закинул его руку себе на плечо и, крепко обняв за талию, вывел с танцпола. Ноги его еле двигались, но он был однозначно в сознании, что радовало. Что делать? Он даже фамилии его не знает, не говоря уже о том, где он живет. Вспомнив о компании сёрферов, которых они так бесцеремонно оставили, Элиотт взмолился, чтобы они все еще были здесь. Каково же было его облегчение, когда он нашёл их за тем же столом. Не менее пьяных, но хотя бы сидящих на своих местах. — Прошу прощения, — обратился он к ним, поддерживая Луку, который бормотал нечто нечленораздельное куда-то ему в шею, — вы не в курсе, где он живет? Куда его можно отвезти? Мужчины за столом переглянулись. Элиотт не понял ничего из их немого разговора, но ему это уже не нравилось. Такой сложный вопрос, что ли? — Куда угодно, только не туда, где он живет, — шмыгнув носом, ответил парень, что сидел с самого краю, под подтверждающие кивки остальных за столом, — вам там обоим не обрадуются. Элиотт нахмурился. Делать было нечего. Он достал телефон и вызвал такси. Называя адрес своего отеля. С трудом развернув их обоих, он уже собрался уходить, как его окликнули из-за стола. — Оставил бы ты его в покое, — на вид самый старший из них многозначительно кивнул на Луку, — занимайся тем, зачем приехал, и уезжай. Здесь тебе ничего не светит. Кажется, даже музыка стала тише после этих слов. Они оглушили Элиотта. Прозвучали так дико, что ему пришлось несколько раз прокрутить их у себя в голове, чтобы дойти до смысла сказанного. И легче от этого не стало. Еще и Лука, изначально показавшийся таким лёгким и хрупким, начал тяжелеть в его руках. Не хватало только, чтобы он вырубился прямо здесь. Элиотт крепче схватил его под ребра и, ничего не ответив, пошел к выходу. Sound: Òlafur Arnalds — Not Alone Ехать на такси им пришлось минут двадцать. Все это время Лука лежал у Элиотта на коленях. Приходилось иногда проверять, все ли с ним в порядке. Лука просто спал. Убеждаясь в этом чуть ли не каждую минуту, Элиотт каждый раз облегчённо выдыхал. Просто спит. Он просто очень пьяный. В голове было пусто. Ни единой мысли. Лишь сопящий парень на коленях, его мягкие волосы под кончиками пальцев, таксист, везущий их по узким улицам Куты и спокойное море, отражающее в себе темноту неба. На ресепшене его проводили изумленным взглядом, когда он вошёл в отель, совершенно опустошенный событиями этой ночи, с мирно спящим парнем на руках. Кровать в его номере была одна. Двуспальная, но одна. Аккуратно, боясь разбудить, Элиотт положил на нее Луку. Тот что-то проворчал, едва коснулся щекой прохладной наволочки, и снова засопел. Простояв где-то с полминуты над ним, Элиотт отправился в душ. Обжигающе горячая вода смыла с него безумие этой странной ночи и, как ни парадоксально, освежила голову. Все вопросы одним махом обрушились на него, но не было даже намека на какие-то ответы. Обмотав полотенце вокруг бёдер, он вытащил из брошенных на пол джинсов пачку сигарет и зажигалку и пошел в сторону балкона. Уже на пороге он услышал, как Лука, сладко спящий, подложив обе ладони под голову, что-то говорил во сне. Элиотт подошёл ближе и среди кучи не связанных между собой слов услышал: — Элиотт. Сердце часто-часто забилось в груди, заставляя забыть о том, каково это — ровно и размеренно дышать. Он присел на край кровати, с нежностью глядя на парня, кажется, впервые назвавшего его по имени, и, отбрасывая в сторону все волнения, догадки, вопросы и тревоги, улыбнулся. Наклонившись над Лукой, еще не подозревающем о том, какую встряску он сегодня устроил, Элиотт медленно провёл рукой по его отросшим волосам, хаотично разбросанным по подушке. По тёплой щеке, не доходя каких-то миллиметров до искусанных губ. Впервые почувствовал в себе такую нежность. Разливающуюся по телу, пускающую волны чего-то тёплого и сладкого по венам. Прибивающие к кончикам пальцев, к дрожащим губам. Разбивающиеся в бурляющую пену в груди, кутая сердце во множестве щекочущих пузырьков. — Лука, — прошептал он еле слышно, вдыхая запах его волос. Почти касаясь губами тонкой кожи на виске. Всеми силами удерживая себя, чтобы не оставить там невесомый поцелуй. Нельзя. Не сегодня. Не сейчас. Сейчас ему нужно отдохнуть. Элиотт накрыл его одеялом, а сам вытащил из сумки свой любимый дорожный плед и пошел с ним на балкон. Лишь полностью укутавшись им в кресле, он закурил. Прохладный пол под пальцами ног. Тёплая мягкая ткань, склоняющая в сон. Сигаретный дым, растворяющийся в ночном тропическом воздухе. Штиль на воде. Луна, отражающаяся на водной глади в виде широкой полосы. Лука. Сложный. Непонятный. Открытый всему и закрытый ото всех. Умеющий удивлять и шокировать. Влюбляющий в себя одним взглядом океанических глаз из-под длинных ресниц. Электронные часы показывали 01:21. Что ж, с днем рождения, Элиотт.