на гребне волны

      Пробуждение, ожидаемо, было болезненным.       Не решившись лечь спать на кровать, всю ночь Элиотт проспал в кресле. К утру одеяло сползло к ногам. Хорошо, что ночи тут теплые, и проснуться его заставил не холодный воздух, а солнечные лучи, которые игриво коснулись его лица, заставляя поморщиться. Плохо, что такой сон в спине и шее всегда отзывается болью.       Потянувшись, он потер пальцами затекшую шею и все еще полусонно посмотрел вперед. И все-таки вид на бескрайнюю даль океана отсюда был невероятный. Бархатное шуршание волн едва слышно за шумом начинающего новый день городка. Хотя, по правде говоря, начинал его только Элиотт — часы показывали двенадцать дня.       Скромный стук в дверь заставил оторваться от созерцания вида и, путаясь в ткани под ногами, встать и пойти открывать. У кровати Элиотт приостановился, чтобы проверить, что с Лукой все нормально. И все было нормально: тот, до кого солнечные лучи еще не успели дотянуться, с блаженной улыбкой спал, раскинувшись в виде морской звезды. Улыбнувшись, Элиотт пошел дальше, к двери.       Люсиль ворвалась с широкой улыбкой, небольшим подарочным пакетом и огромным фруктовым букетом. Вот уж кому всегда были чужды стандартные подарки начальству, и это не могло не радовать — их небольшая разница в возрасте делала серьезные, скучные, одним словом «взрослые» подарки какими-то комичными и неестественными.       Девушка накинулась на Элиотта с объятиями, и тот, несмотря на все неприятности пережитой ночи, не мог не обнять ее в ответ так же крепко, благодарно улыбаясь, пусть она этого и не видит. Лишь когда Люсиль начала громко и радостно выдавать поздравления, ему пришлось ее притормозить. — Тш-ш, — приложив указательный палец к губам, умоляя глазами, прошипел он, — можешь чуть потише, пожалуйста? — Он виновато улыбнулся и поджал губы. — У меня тут…       Посмотрел в сторону Луки, пытаясь подобрать слово, которым можно было бы охарактеризовать лежащего в его кровати парня. Стоило дать этой ситуации какое-то название, прежде чем Люсиль увидит его сама. — У меня тут гость, — повернувшись обратно, выдал он, — мой новый знакомый. Мы ходили в клуб, он перепил, а адреса я его не знал, — понимая, как нелепо выглядят его объяснения, Элиотт перестал тараторить и глубоко вдохнул, а затем шумно выдохнул. Серьезно, это выглядит, вероятно, очень странно, но нужно быть спокойнее. — Спасибо тебе огромное за внимание, за поздравления. Мне правда безумно приятно. Но очень тебя прошу не шуметь.       Люсиль понимающе кивнула. Она, кажется, восприняла все это абсолютно спокойно.       Элиотт не знал, было ли это для нее чем-то таким из ряда вон выходящим, как для него. Потому что для него, например, это был совершенно новый опыт: тусовки, на которых такое обычно происходило, он, как правило, пропускал по той причине, что никогда не вписывался в местную компанию, выбор музыки и напитков. Поначалу находил это в себе чем-то скучным и неправильным, но уже после первой масштабной вписки у одногруппника бросил даже пытаться.       Каждый имеет право развлекать себя, как хочет, пока это вписывается в рамки закона. — Я тогда пойду? — подала голос Люсиль, вырывая его из размышлений о своем студенчестве. Кажется, ситуация стала неловкой для всех. — Не хочу мешать. — Она пожала плечами, поворачиваясь к двери. — Люсиль, — позвал ее Элиотт, останавливая, — мне неудобно тебя просить, но, может, ты брала с собой какие-нибудь лекарства? — Девушка задумчиво свела брови, глядя на него вопросительно, после чего медленно, в нерешительности, кивнула. — Может, у тебя есть что-то от похмелья? — пряча лица за широкими ладонями, спросил Элиотт. Чувствовал, как горят щеки.       Как же ему было стыдно. Не за Луку, нет. За самого себя. За странные просьбы в такой, казалось бы, трогательный момент. За все происходящее. Но он не мог иначе — это сейчас Лука улыбается, но когда он проснется и осознает ситуацию, дело может принять крайне неожиданный оборот.       Люсиль заглянула в шоппер, что висел у нее на плече, и, с минуту покопавшись в его содержимом, достала аспирин и маленькую бутылку воды. Получив разрешение в глазах Элиотта пройти в спальню, она поставила на кофейный столик стакан и наполнила его водой. Ненадолго задержавшись взглядом на Луке, успевшем перевернуться на бок, девушка оглянулась вокруг, недовольно хмыкнув. — Сюда бы лимон по-хорошему, но в тропические букеты их не добавляют, — с усмешкой пояснила она. — Но мандарины добавляют, может пригодиться. — Подмигнув, сказала она, кивая в сторону своего подарка.       Элиотт, с нескрываемым восторгом наблюдавший за ее действиями все это время, понятливо кивнул. И не сдержал улыбки. Только проснувшись, он за Люсиль еле поспевал, не ожидая такой инициативы. Он вообще изначально не планировал просить ее об этом, а в итоге она практически спасла ему жизнь. И больную голову. Двум людям в этой комнате. — Спасибо, — тепло улыбаясь, прошептал он. Люсиль неловко пожала плечами. — Не за что. Спасибо надо сказать моему бурному подростковому возрасту, — усмехнувшись куда-то в сторону, призналась она. — Кажется, мне впервые все это пригодилось по изначальному назначению, — добавила, кивнув в сторону таблеток на столе. Тут она резко выпрямилась и двинулась к выходу. — Теперь мне, думаю, точно пора. — Не хочешь поговорить?       Лука еще спал. А поговорить им нужно было. Элиотт не хотел откладывать этот разговор, тем более что сейчас был почти идеальный момент. Люсиль обернулась.       Они удобно устроились на балконе: Элиотт быстро прибрал следы своего ночлега и поставил два плетеных кресла к столу, друг напротив друга. Солнце неприятно светило прямо в глаза, но оба предпочли это игнорировать.       Торопить девушку не хотелось. Какое-то время они молчали, вдыхая соленый запах океана и вслушиваясь в чьи-то недовольные крики на улице. Люсиль смотрела перед собой, постукивая пальцами по стеклянной поверхности стола и изредка поднимая взгляд к горизонту. — В старшей школе я горела историей искусств, — начала она, — все полки были забиты книгами, я читала их на уроках, в автобусе по дороге до школы и обратно, за обедом — и дома, и в школе. Это было прямо мое. На меня смотрели косо и непонимающе. Фыркали. Говорили о том, как это скучно. Удивлялись, как от этого можно получать удовольствие. А я получала и все. — Она грустно улыбнулась, глядя на Элиотта, пока тот все еще не понимал, к чему идет разговор. — И я захотела получить высшее образование в этой области, — продолжила Люсиль, — на радостях рассказала об этом родителям. Ну как же, ведь все мои одноклассники знать не знают, что им интересно, что делать, как быть. Они ведь все ходят замученные, разрываются между специальностями, курсами и учебниками, а я — я! — я все уже решила, все знала, мне все было абсолютно понятно. Я видела себя в будущем. Но, как оказалось, только я. — Родители не одобрили твой выбор, да? — Очевидно. Люсиль пришла устраиваться к ним на работу с дипломом экономиста.       Девушка вздохнула и кивнула, опираясь на стол локтями и прижимая ладони к губам. Что заставило ее вновь переживать об этих событиях? — Не одобрили, — медленно покачав головой, подтвердила она, — это мягко сказано. Обвинили в эгоизме и попросили вырасти. Снять розовые очки. Опомниться. Я была ужасно шокирована, ведь родители меня всегда во всем поддерживали, и я испугалась. Сейчас даже не вспомню, как относила документы на экономический, это вышло так сумбурно. Мне было так стыдно за свои желания, что я просто хотела, чтобы все это закончилось.       В Элиотте каждое ее слово отзывалось болезненной иглой в области сердца. Его история была не такой печальной, но чужие слова возвращали его туда, в годы, когда казалось, что у него есть выбор и все дороги открыты. В возраст, в котором погублено столько подростковых надежд.       Он бы и сам не пошел учиться на художника — на то у него были личные мотивы, к моменту поступления рисовать он уже забросил. Но если бы решил, он знал, что ему бы вряд ли позволили. Вряд ли силы воли хватило бы, чтобы противостоять родителям, от которых он все детство был так болезненно зависим.       Университет открыл ему глаза. Артур. Янн. Там он научился строить границы. Фильтровать все, что ему говорили. Не давать колючим словам проникать внутрь и ранить. Именно парни научили его держать этот щит. — Я должна была отучиться и найти работу, — сказала Люсиль после недолгой паузы, — это я и сделала. Закрывая глаза на все, что мне не нравилось — то есть почти на все. Я не чувствовала себя частью происходящего. Молча делала, что мне говорили. — Ее взгляд прояснился, и вся она встрепенулась, когда добавила: — Но у вас работать мне нравится. Правда. Благодаря атмосфере в коллективе я втянулась, но моя мечта, моя страсть умирать во мне отказывалась. — Она сделала паузу и положила ладони на стол. — И в этом году я подала документы в университет.       Элиотт замер. Вот они и подобрались к сути. Люсиль не внезапно вспомнила о подростковых печалях.       Она жила в них все это время. — Ты хочешь уйти? — Внезапное осознание дошло до Демори после нескольких секунд размышлений.       Люсиль, будто успокаивая, выставила руки перед собой и неуверенно покачала головой. — Нет, — сказала она, но тут же добавила: — или пока нет. Я не знаю. Я подавала документы по большей части для того, чтобы знать, что я сделала все, что могла. Что я попыталась. Что я не сдалась. — Люсиль тяжело вздохнула, усаживаясь поудобнее в кресле. — Я не особо надеялась. Я была почти уверена, что меня не примут. Но меня приняли.       Она улыбалась, глядя вдаль. Скромной и одновременно такой гордой улыбкой. Смущенно и ликующе. Это чувствовалось в воздухе, в этой тишине, что повисла между ними — на самом деле она была очень рада. — Почему тогда тебя это так тревожило? — Элиотт вспомнил ее тревожное лицо, отражающееся в окне такси, и крепко сжатый в руке телефон. Ему стало не по себе.       Люсиль задумалась, прикусив нижнюю губу. Эмоции на ее лице стремительно сменяли друг друга. — Я поделилась новостью с родными, — ответила она, вздыхая и закатывая глаза, — и ничего не изменилось. И я почувствовала, будто мне снова семнадцать. Снова испугалась. Снова прошла через эмоциональную мясорубку — только в этот раз это было еще мучительнее. Я ведь сделала, что они хотели. Я помогала, все время откладывала деньги. А меня продолжают, как котенка, тыкать лицом в то, как я нужна им. Что уже поздно — про детство вспоминать. Не солидно это. Ни к чему не приведет. Зачем портить все, когда все так хорошо? — Горько усмехнувшись, она, очевидно, пародировала интонацию родителей.       Портить. В голове не укладывалось. Идти к своей мечте — портить. Иметь любимое дело, любовь к которому не угасла спустя годы — портить. Пытаться жить, а не существовать в коконе, который сплели за тебя другие — портить. — И что ты решила? — наконец спросил Элиотт. — Что я нужна себе. Звучит отвратительно эгоистично, наверное, да? — Звучит отлично.       Девушка тепло улыбнулась. Благодарно. С надеждой. — Спасибо, — почти прошептала она, — только я пока не знаю, как совместить это с работой…       Ее прервал шум, доносившийся из спальни. Звуки чьего-то болезненного пробуждения и падающих на пол вещей. — Мы разберемся с этим, хорошо? — Вставая и ободряюще сжимая в своей руке ладонь Люсиль, сказал Элиотт. — Мы обязательно что-нибудь придумаем.       Девушка кивнула. И они вернулись в приятно прохладную, по сравнению с балконом, темноту спальни. Правда, насладиться ей не смогли. Не успели.       Лука, лохматый и с красноречивым следом от подушки на щеке, уже сидел на краю кровати, мрачно оглядывая их с головы до ног. Буквально прожигая в них дыры своим недовольством. Особенно в Люсиль.       Она, впрочем, быстро почуяла напряжение, направленное на нее с двух сторон, и, кивнув Элиотту на прощание, пошла к выходу. Перед уходом она последний раз обернулась: — Спасибо, что выслушал. И еще раз с днем рождения! — После чего, хлопнув дверью, ушла.       Элиотт повернулся к Луке. Тот задумчиво оглядывал одежду на себе и кровать, в которой он спал, и агрессивно пыхтел себе под нос. Услышав хлопок двери, он подозрительно посмотрел на не сдвинувшегося с места ни на шаг Элиотта. — Ничего же не было? — с некоторым испугом спросил он, лишая Демори последнего шанса сойти с места, на котором он стоял. Все-таки умно было пережить эту ночь на балконе. Даже боль в шее в эту минуту показалась ему приятной и правильной.       Ничего не было. Всем понятно, что было в этом вопросе. Понятно, откуда он мог возникнуть, где брал корни.       Ничего не было. Ничего ведь действительно не было. Таким и должен был быть ответ. Таким, чтобы успокоить эти бегающие глаза напротив.       Ничего не было. Правда ничего?       Не было страха? Не было раздирающей тревоги из-за чужой жизни? Не было чувства этой пугающей ответственности в совершенно чужом месте, среди абсолютно чужих людей? Потерянности? Паники?       Внезапно проснувшейся нежности? Желания защитить? Обнять и подставить собственную спину для чьих-то острых ножей? Дрожи в коленках от того, как все меняется внутри, как все перестраивается на новые, незнакомые тональности — соскользнувший с клавиши палец подарил всей композиции такое свежее звучание, поражающее, окрыляющее, о котором раньше никто не задумывался, и прямо сейчас нужно сказать, что ничего не было?       Элиотт не мог этого сказать. Поэтому попытался все свести в шутку. — А что, были шансы? — поиграв бровями, спросил он. — Придурок, — пробубнил на это Лука, резко вставая. И тут он явно переоценил свои возможности — парень схватился за виски и, поморщившись, сел обратно на кровать.       Элиотт взял со стола таблетки и стакан воды и, осторожно присев рядом с Лукой на кровать, протянул их ему. — Аспирин, — пояснил он, когда Лука недоверчиво посмотрел сначала на него, а потом на лекарство, — выпей, станет легче. Не тошнит? — Лука отрицательно покачал головой. — Хорошо.       Пару минут, пока юноша запивал таблетки водой, они молчали. Когда он вручил Элиотту пустой стакан, тот кивнул в сторону балкона и медленно, тихо и очень вкрадчиво произнес: — Я спал там, — и сжал губы в неловкой улыбке, наблюдая, как Лука, часто дыша, проследил за его взглядом.       Он встал и пошел в ванную. Неприятное чувство появилось в душе. О нем действительно можно было так плохо подумать? Неужели в его глазах не читаются все его чувства? То, как они чужды тому, в чем его пытались уличить и за что ему почему-то пришлось оправдываться?       Умывшись ледяной водой, Элиотт посмотрел в зеркало. И он был там уже не один.       Лука, переминаясь с ноги на ногу, не зная, куда деть руки, стоял и смотрел на его отражение. Как же сложно на него злиться, как же сложно выть от несправедливости к себе, когда он смотрит на тебя этими грустно-голубыми глазами. Но Элиотт попытался: демонстративно проигнорировав его появление, продолжил заниматься водными процедурами. — Элиотт, — тихо позвал голос сзади. Второй раз. Насквозь. Стоило огромных усилий не выплюнуть вырывающееся из грудной клетки сердце вместе с зубной пастой. Лука подошел ближе. Закончив с чисткой зубов, поворачиваться Элиотт не спешил — они смотрели друг на друга через идеально чистое зеркало. — Извини, — продолжил Лука так же тихо, но будто бы чуть смелее, — это не то, что я должен был тебе сказать. Я знал, — он замялся, — я чувствовал, что ты не мог сделать мне ничего плохого. Порой мне страшно верить тебе, но своим чувствам я верю. Это не то, что ты должен был услышать. Я смутно помню, что было, но вряд ли тебе было кайфово тащить меня сюда. — Он закусил щеку изнутри, виновато опуская глаза. — Спасибо. Вот что ты должен был от меня услышать в первую очередь.       Элиотт обернулся, и только тогда Лука смог поднять на него взгляд. Так непривычно было видеть его в искусственном свете ламп, а не купающимся в солнечных лучах. Но эти розовеющие щеки можно заметить и так. — Прости, что испортил тебе день рождения, — добавил Лука, когда увидел, что Элиотт выжидающе молчит, — и с днем рождения, — пытаясь выдавить из себя улыбку, закончил он. — Мой день рождения только начался, — тепло улыбаясь, Элиотт подмигнул. В глазах Луки загорелось нечто, напоминающее надежду. — Начинаю я его, конечно, впервые таким образом. Не скрою, чувства неоднозначные. — Лука смущенно улыбнулся, по всей видимости все еще чувствуя себя виноватым. — Но ты уж точно ничего не испортил. Пока что. — Я могу все исправить, — тут же воодушевленно отозвался парень, едва ли не подпрыгивая на месте. Он пошарил по карманам и не без удивления обнаружил в одном их них телефон. — Сделаю только пару звонков, ладно?       Не дожидаясь ответа, он выбежал из ванной. Элиотт снова посмотрел на себя в зеркале и пригляделся. В детстве он всегда долго рассматривал свое отражение в день рождения, пытаясь найти в нем признаки нового возраста. И каждый раз грустно вздыхал, когда зеркало показывало ему абсолютно такого же человека, что и днем ранее.       Сегодня ему исполнилось двадцать шесть. И, кажется, какие-то изменения произошли.       Но дело тут явно не в возрасте.       Звонил Лука, как и следовало ожидать, по работе, отпрашивался. С каждой минутой он становился все более радостным и раскрепощенным, возвращались его привычные дерзкие замечания и хитрые взгляды. Приняв душ, он сказал Элиотту ждать в номере его звонка и ушел.       И Элиотт ждал. Не зная, что это ему принесет, куда заведет его сегодня этот мальчишка. В какие места? В какие мысли?       Чтобы не страдать от ожидания, он залез в телефон и проверил сообщения. Их было огромное множество — от родственников, от друзей, коллег и от простых знакомых сыпались поздравления. И пускай часть из них были обыкновенной формальностью. Пускай.       Задержался он разве что в диалоге с Артуром — тот еще в восемь утра спросил у него про планы на день. Стоит ли говорить что-то сейчас? Элиотт решил подождать до вечера.       На долгожданный звонок он буквально сорвался с места и, прихватив все самое необходимое, выбежал из номера.       У входа в отель, помимо Луки, его ждал большой черный байк. Сам Лука натянул на себя забавные солнцезащитные очки, однако картина в общем выглядела довольно солидно. — Это не опасно? — Элиотт с некоторым сомнением оглядел транспорт и подошел ближе. Теперь он мог заметить еще и плетеную корзинку, покрытую белой тканью и спрятанную в багажнике. Но про это он спрашивать не стал. — Ну, — протянул Лука, — неместным довольно опасно. Бывают несчастные случаи. Но тебе-то повезло. Главное, держись крепче.       Перекинув одну ногу через байк, Элиотт сел, тут же окружая талию самоуверенного водителя длинными худыми руками. Тот шумно втянул носом воздух и на секунду замер, когда ладони Элиотта скрестились на его животе. — Держусь.       А потом заревел мотор.       Поездка по узким и забитым дорогам заняла почти час. Из-за уличного шума разговаривать было неудобно, поэтому всю дорогу оба молчали. Элиотт лишь крепко обнимал парня со спины, на крутых поворотах непроизвольно утыкаясь носом куда-то ему в шею.       Остановились они на многолюдной парковке. Элиотт вопросительно изогнул брови, глядя на Луку, но тот лишь махнул на это рукой, достал из багажника ту корзинку, и они, смешавшись с толпой, пошли по указателям в том направлении, куда шли все.       Что ж, это было неожиданно. Всю дорогу Элиотт гадал о том, чего ради им стоило столько ехать, куда они вообще едут, что это за место. Еще и эта корзинка — направила романтика в нем в сторону уединенных живописных мест, скромного пикника на безлюдном каменистом пляже. Туда, где они будут вдвоем. Потому что все вело к этому. Потому что как иначе?       И в итоге они оказываются в точно таком же заполненном людьми месте, как и то, откуда они приехали. На указателях вдоль тропинки, чуть дальше — вдоль длинной лестницы, Элиотт прочитал «Водопад Тегенунган»*. Во время подготовки к этой поездке он изучил много туристических мест и примерно представлял, где они сейчас находятся.       Он знал, что место, конечно, красивое. Окруженное сочной зеленью местной флоры и укутанное просторными рисовыми полями. Но сам водопад не был выдающимся. Прочитав тьму статей и отзывов, Элиотт знал, сколько там народу, сколько туристов приезжают туда ежедневно, а сейчас видел это собственными глазами. И чувствовал, как ему наступают на кроссовки и пихаются локтями, когда он время от времени останавливался, чтобы перевести дыхание — в такие моменты он вспоминал каждую выкуренную им сигарету.       Лука на его смятение не обращал никакого внимания. В силу того, что он спортсмен, шел он намного быстрее и веселее и закатывал глаза, когда Элиотт со сбившимся дыханием просил его подождать, отходя чуть в сторону и пропуская шедших позади вперед.       Шум бьющей о землю воды и гул людских разговоров уже были слышны. Цель их пешеходной прогулки, казалось, уже была почти достигнута, когда Лука, крепко схватив своего непутевого спутника за локоть, вывел из общего строя толпы, с горящими глазами выискивающей вдали водопад. — Разве, — Элиотт сделал вдох, чтобы задать вопрос на одном дыхании, — разве мы не к водопаду?       Лука посмотрел на него с довольной улыбкой, как ребенок, родители которых повелись на всем известную шутку. Маленький засранец, видать, специально заставил его так думать, чтобы добиться реакции, которой ему хотелось. — Пережив эту ночь, ты все еще не понял, как я предпочитаю отдыхать? — Ответ не требовался. Окончательно расставшись с остальной частью туристов, которые, разумеется, этого даже не заметили, они пошли вглубь тропических зарослей.       Периодически они выходили на протоптанные людьми дорожки, но потом снова сходили с них. Луку это нисколько не смущало — он ориентировался по каким-то собственным меткам. По деревьям, по ветру, по наклону солнечных лучей — черт его знает. Но глядя на него, невозможно было даже подумать, что они заблудились. — А поближе такого нигде нет? — споткнувшись о массивный корень, прокряхтел Элиотт, — почему в такую даль? — Поближе неинтересно, — даже не повернув голову для ответа, крикнул Лука. — Тем более мы уже пришли, хорош ныть. Sound: Dominique Charpentier — Secret Place       Когда Лука отошел чуть в сторону, Элиотт смог разглядеть место**, ради которого ему пришлось столько пережить сегодня. Его легким в частности.       Стекая по небольшому каменистому склону, заросшему от высокой влажности травянистым покровом, бежал небольшой ручей — в виде нескольких не очень мощных, но довольно заметных струй воды. Образуя своеобразный мини-водопад, вода попадала в нишу, диаметром около пяти метров, в которой за, очевидно, довольно продолжительный период времени скопилось достаточно прозрачной речной воды, чтобы в нее можно было зайти где-то по колено. Метр за метром сужаясь, бассейн снова превращался в ручей, который, пробегая меж крупных камней, образовавших для воды некую дорожку, исчезал в тропических зарослях. — А это место не пользуется особой популярностью, да? — оглядываясь вокруг, сказал Элиотт. Ему определенно нравилось.       Лука прошел ближе к воде, присел на корточки и умылся. — В уединении есть много преимуществ, — он указал в сторону бассейна, — видишь, какая вода чистая? Люди любят оставлять следы, любят разрушать. Когда что-то легко достается, ценится меньше.       Шум воды не заглушал его тихого голоса. Наоборот — тихим журчанием, ударяясь о камни, делал обстановку интимнее. Редкие солнечные лучи, пробивающиеся сквозь высоту деревьев, освещали это место лишь частично, и когда пара из них вдруг попала на Луку, тот встал и принялся закатывать джинсы и снимать обувь. — Пойдем? — Он кивнул с непониманием наблюдавшему за ним Элиотту в сторону воды, сел на землю и медленно опустил голые ступни в воду. — Холодная, — прокомментировал он, закусывая губу и перебирая ногами.       Элиотт нерешительно подошел с противоположной от Луки стороны и сделал все то же самое. Лишь коснувшись пальцами дна, он почувствовал подступающую тошноту и слабость в ногах. Все в груди сковало, будто он полностью лег на дно и позволил невыносимо холодной воде обжигать все его тело. Он не мог встать.       Поэтому вытащил ноги из воды и прижал к себе, обхватывая руками и упираясь подбородком в колени. Лука, уже стоявший на ногах в центре ниши, посмотрел на него с волнением и подошел ближе. — Холодно, — опередил его вопрос Элиотт, — ноги сводит.       Лука сдвинул брови, и Элиотт подумал — как он, наверное, жалко выглядит сейчас. Как нелепо звучит сейчас его ложь, как боязливо срывается на ней голос. — Могу поспорить, что нет у тебя никакой аллергии, — выдал Лука после нескольких секунд размышлений и протянул вперед руку, — но это твое дело. Здесь же не море, тут глубина смешная. — Он посмотрел себе под ноги — вода с трудом укрывала его икры. — Попробуй?       Его слова выбивали воздух из груди, которым и без того было тяжело дышать. Элиотт чувствовал, что его раскрыли. Теперь студеная вода обжигает его изнутри.       Но с чего-то ведь нужно начинать, правда?       Ладонь Луки — сейчас, при свете дня, а не в ночном клубе, ее можно было получше разглядеть — маленькая, но тут и там на ней были заметны следы его большой работы. Ссадины, потертости, покрасневшие костяшки и синяк на запястье.       Крохотная, по сравнению с его, ладонь держала Элиотта крепкой хваткой, пока тот, морщась, встал и сделал первые шаги, чувствуя, как с каждым шагом температура воды становится все привычнее и больше не сковывает движения. — Ну вот видишь, круто же, — улыбаясь и даже не пытаясь забрать руку у Элиотта, который теперь сам вцепился в нее. И отпускать не планировал.       Так, за руки, они прошли всю нишу поперек. Лучи солнца заставляли обоих щуриться и, смеясь, время от времени поглядывать друг на друга. Так легко.       Лука улыбался. И Элиотт, расслабляясь, улыбался ему в ответ. А рука Луки была очень теплой и пускала это тепло по венам. И без нее это все казалось невозможным.       Добравшись до берега, Лука разбил пикник. В его корзинке оказались два одеяла — одно он постелил на землю, а второе отдал Элиотту укутать ноги. Самому-то не привыкать к такому. Из еды были завернутые в спешке и успевшие остыть сосиски, две бутылки пива, манго вперемешку с кусками белого хлеба и какие-то местные сладости. На вопрос, где он все это откопал, Лука пожал плечами и промолчал.       Так или иначе еда придала им сил и хорошего настроения. Даже в такой интересной комбинации. А остальное уже неважно. — Как ты узнал об этом месте? — Элиотт открыл пиво и сделал глоток. Как же давно он его не пил, но сколько же приятных воспоминаний всплывает в голове с этим вкусом. А вопрос этот мучил его еще с той минуты, как они свернули с общей тропы.       Лука взял вторую бутылку и повертел ею перед собой. Но открывать не стал и вернул на место. — Мы нашли его с мамой, — ответил он. Элиотт не переставал поражаться тому, как серьезно, но совершенно спокойно говорил он об этой женщине. Он бы так не смог. — Я долго просил родителей свозить меня к водопаду, я так ждал этого, а в итоге в поездке родители сильно поссорились, и мама убежала из кафе, в котором мы сидели, в сторону того места, где мы разминулись с толпой. — И ты побежал за ней? — догадался Элиотт. — Да. — Лука кивнул, сжимая губы. — Мы долго гуляли среди деревьев, пока она успокаивалась. Пока не набрели на это место. Если честно, как тогда, так и сейчас, оно нравится мне гораздо больше водопада. Может, из-за той ситуации сложились определенные ассоциации. — Неуверенно пожал плечами, кидая в рот кусочек хлеба. — А отец? Он не пришел за вами?       Элиотт почувствовал, что уже стоит у черты. Родители — это непросто. Говорить о родителях — еще хуже. Говорить о родителях честно — то, чего он долгое время не умел и чему пришлось учиться. А научиться этому можно, только когда есть доверие. — Он ждал нас в машине, — сухо ответил Лука.       Они молчали, пока заканчивали с обедом. Вопросов еще было множество, но на сегодня достаточно.       В конце концов пиво Лука открыл. Тост за тостом, под звуки соприкасающегося стекла, их разговор ушел в совсем далекое от родителей русло. Они делились любимыми фильмами и сериалами. Художественные книги они оба особо не читали — Луке не нравилось, а у Элиотта не было времени на них.       Делились забавными случаями с работы. И громко смеялись, сотрясая тишину молчаливых стволов. — А почему она пришла так рано? — внезапно спросил Лука. — Кто? — Коллега твоя, — с ухмылкой сказал он. Он это серьезно сейчас? Элиотт удивленно улыбнулся. — Люсиль? Рано? Лука, уже был полдень, — усмехнувшись, напомнил он. — Но ты же еще спал! — Ну она же не знала! — Элиотт запнулся, широко открывая глаза от собственных мыслей. — И ты не мог знать! Ты тоже спал! — Ладно, все, давай выпьем, — остановив восклицания Демори, он задумался, за что они еще не выпили. И с максимально серьезным лицом продолжил: — Выпьем за хорошее настроение. За хороших друзей. За хороший сон. — Лука, ты притворялся спящим? — Он не смог сдержать улыбки и легко пнул парня в бок. — Серьезно? — Это ложное обвинение. У меня просто не получалось заснуть. — Кончики его губ легко скользнули вверх. Он развел руками в стороны. — Да ты тот еще засранец, ты в курсе? — Элиотт пытался состроить из себя обиженного, но у него это никак не получалось. Оставалось лишь прокручивать в голове все, что он сказал с момента пробуждения. Щеки покрыл розоватый румянец. — С днем рождения, Элиотт. И только поэтому я пропущу «‎засранца»‎ мимо ушей. — Поднимая бутылку и отказываясь слушать дальше, произнес Лука.       Когда они вернулись в Куту, солнце, купающееся в нежных оттенках оранжевого заката, уже приближалось к горизонту. Людей на пляже было много — их фигурки, как множество черных теней, не позволяли полюбоваться океаном издалека, а подходить ближе не хотелось — было слишком шумно.       Элиотт прислушался. И пригляделся. Девушки в цветастых народных костюмах танцевали под местную музыку, а остальные посетители пляжа — и жители острова, и туристы (их можно было отличить по одежде и реакции на происходящее) — окружили их широким хороводом. Кто-то повторял движения, кто-то радостно хлопал в ладоши, а кто-то просто наслаждался вечером и атмосферой.       Дышалось легко. И молчание ощущалось комфортно.       Лука проводил его до дверей отеля. Говорить не хотелось. Он стоял так близко. — Пожелаем друг другу спокойной ночи? — улыбнувшись одними глазами, сказал Лука.       Слишком близко. Настолько, что Элиотт почувствовал его выдох после этих слов на своих губах и щеках. Как теплое дуновение ветра, приносящее волну, которую пока видно только вдали. Которую замечаешь по образовавшимся на воде пенистым барашкам, но еще не имеешь возможности почувствовать. — Спокойной ночи, — прошептал Элиотт. Наклоняясь ниже. Так, что носом коснулся носа Луки и тут же внимательно посмотрел в глаза напротив. Последнее, чего он хотел — это пугать его.       Однако Лука, хотя сам с места не сдвинулся, отталкивать его не стал. Лишь стоял, выжидающе наблюдая и бегая взглядом от его губ до глаз и обратно. Будто хотел проверить, насколько далеко мог зайти Элиотт. И насколько глубоко он может его пустить.       Миллиметр за миллиметром. И их губы соприкоснулись. На одно мгновение. — Лука! — Грубый голос вырвал их из мира, в который они неосознанно погрузились в последние несколько минут. Сколько их прошло? Пять? Десять? Двадцать? Черт его знает. Только в этом мире было хорошо. И, кажется, этому голосу это не нравилось.       Опомнившись, Лука буквально отпрыгнул от Элиотта, глядя в сторону, откуда его позвали. Плохое зрение и исчезающее солнце, пускавшее тени на лица, не позволяло разглядеть этого человека, но это точно был мужчина. И он был зол. — Черт, — прошипел Лука, сжимая кулаки, и посмотрел на Элиотта.       В этих глазах появилось что-то новое. Небесно-голубые сегодня днем, в отражающемся от воды свете солнечных лучей, сейчас они напоминали два маленьких сапфира. У Луки от напряжения вздымались ноздри, и было слышно, как участилось его дыхание. Он был весь будто один оголенный нерв, готовый среагировать на любой чих в его сторону.       В этих глазах появилось что-то темное. Но они все еще были грустными. За этот день Элиотт успел забыть, какими грустными они бывают, и рад был бы никогда об этом не вспоминать.       Эти глаза что-то искали. В глазах напротив. В человеке напротив. Цепляясь за каждую деталь. Искали быстро, будто боялись не успеть.       В этих глазах читалась боль.       Ничего не сказав на прощание, Лука развернулся и пошел к мужчине, в нетерпении ожидавшему его. Через минуту их фигуры скрылись за углом отеля.       Элиотт осторожно коснулся губ подушечками пальцев. Он даже не успел осознать, как быстро все это произошло. Кажется, всего мгновение назад на его губах были теплые и мягкие губы Луки. Или ничего не было? *Водопад Тегенунган — один из ближайших к Куте и ко многим другим курортам + цены за вход невысокие, поэтому, собственно, туристов там довольно много виды там впечатляющие: https://sun1-86.userapi.com/FHTPpg5z39rHsjha5wxOlAHy7lCBme6_xoXdfw/EC-MfRo3mqs.jpg https://sun1-26.userapi.com/XZqzjpYkwenWpRpNz_FgZJGVOqSBgBQ8znGVXQ/r73KQVAjPjU.jpg но на острове есть водопады и поинтереснее, скажем так **Местечко это, как можно догадаться, я придумала сама по понятным причинам, показать не могу. Только мои попытки в описания и ваше воображение :) А еще музыка!