Tales Under the Moonlight

Просыпаться вот так — окутанным мягким, комфортным, живым теплом, — все ещё было в новинку. Старая солдатская привычка: просыпаться мгновенно, сразу, будто от толчка, с полным сознанием. Глаз ещё не открыл, но всем телом (кажется, даже пальцами на ногах) ощущаю под собой Артура — большой, живой, огнедышащий. «Дракон», — со смешком подумалось мне, — «Пендрагон». «Мой» — неслучайно, должно быть, именно дракон венчает валийский стяг. И ещё раз, с какой-то бурлящей радостью, которая накрыла внезапно, будто волна: «Он мой». Казалось, тысячу веков назад написаны были те горькие, благословенные слова «нет в нём ни мягкости, ни теплоты». Меж тем, я больше не мёрз по ночам, согреваемый любимой королевской спиной. «И не только спиной», — хитро фыркает внутренний голос. Господь милосердный! Кажется, от счастья я становлюсь немыслимо глупым. Хочется смеяться и... кусать Артура за что подвернётся. Прежде чем открыть глаза, вдыхаю полной грудью его запах: солоноватый (с Лондиниума, что ли, тянется за ним море?), чуть терпкий, до странного свежий — «будто горячий ветер, как дома». Нет, определённо нужно вставать, пока глупые мысли не завели совсем далеко. Оторваться от Артура очень непросто, но, осторожно перекатившись, выползаю из одеял и мехов, будто из уютной пещерки: Его Величество спит крепко, не разбудишь и армией, пока сам не пожелает проснуться, так что моё отсутствие он не должен заметить ещё... судя по небу, ещё минимум час. Чуть касаюсь светлых волос (лето!), целую нос, плечо, кусочек спины, не укрытый покровами... ну же, нужно уходить. Вздыхаю и, укусив-таки за что подвернулось (смотри-ка, даже не шевельнулся!), ускользаю из спальни в рассвет. Утренняя одинокая молитва в последние месяцы стала привычкой: Артур не верил в Бога («не в бога, Уилл, а в того Бога, что пишет твоя церковь»), и едва ли терпел положенные по статусу бесчисленные церемонии — ещё и своих ему я добавлять не хотел. Для меня же было что-то почти до священного радостное в том, чтобы встречать утро здесь, в открытой садовой молельне: алтарь и пол по весне усеяны яблоневыми цветами, которые ветер срывал со старых веток, заглядывающих в это маленькое святилище со всех сторон. Здесь было время подумать, поблагодарить и попросить («благослови моего короля, защити моего Артура»). Его Величество верил в рок, а мне оставалось лишь надеяться, что и судьба иногда прислушивается к чужим молитвам и в благосклонном расположении духа начисто переписывает леденящий душу финал. Я знал, что Артур отыщет меня здесь, если найдётся время для ранней прогулки. И точно: хоть и ступает по траве бесшумно, но с ним меняется будто сам воздух вокруг, дрожь бежит по рассыпанным лепесткам, — я почувствовал, что он здесь, рядом, не открывая глаз и не поднимаясь с колен. «Спасибо. Спасибо. Спасибо». Оборачиваюсь, наконец, — солнце взошло, и он сияет в его лучах, полный величия и света, улыбается, стоит на пороге, ждёт. «Спасибо!». Я люблю тебя. — Да простит Господь грешные слова мои, но я бы построил в твою честь храм, мой король. — И тебе доброго утра, Билл. Смех отражается от старых каменных стен и множится, множится, множится.