Вне пределов созданной природы

Когда карета выехала за пределы Парижа, Эффиа уже был таким, каким его все привыкли видеть: спокойным и с дежурной улыбкой на губах. Если он продолжал злиться на Беврона, демонстрировать это не собирался. - Не терпится увидеть ваш замок, - сказал Беврон. - Ничего особенного он из себя не представляет, - отозвался Эффиа, закатив глаза. – Скучное огромное здание. Лучше бы вы увидели Шийи*. Его я люблю. Маркиз не стал добавлять, что замок Эффиа был лишь частью грандиозной задумки, но после смерти маршала* стало не до стройки. Если чем он и отличался от остальных замков, то безыскусностью и практичностью. Но в нём прошло детство Эффиа. Правда, счастливым его назвать никак нельзя. Когда Эффиа было четыре года, казнили одного из его дядьёв – маркиза де Сен-Мара. Он навсегда запомнил атмосферу подавленности и ужаса, царящую дома. Ему не разрешали задавать вопросы и шикали на него по всякому поводу. Глупый лепет и смех всех раздражали, а потому Эффиа, его брату и сестре запрещалось покидать детские комнаты без крайней необходимости. А позже им самим расхотелось это делать. Их отец, Мартин, не сумел смириться со смертью младшего брата и с тем позором, что обрушился на семью. Он спятил. Наверняка какие-то намёки на скорое безумие можно было заметить ещё тогда, когда всё было хорошо, но бабушка Эффиа* и его дядя аббат всех убеждали (но себя в первую очередь), что Мартин сошёл с ума только из-за горя. Как бы там ни было, Эффиа боялся отца. Его глаза казались такими мёртвыми. Однако, когда Мартин приходил в неистовство, глаза лихорадочно блестели. На что бы они не смотрели, видели что-то своё. Мартин иногда не узнавал окружающих. Наверное, поэтому на охоте случилось то, что случилось. Он застрелил жену. А спустя несколько часов свёл счёты со своей жизнью*. Эффиа тогда было шесть лет. Прошли годы, прежде чем он перестал бояться темноты. Узнай об этом Беврон, он бы стал ещё более внимательным и заботливым, но Эффиа не хотел, чтобы его жалели. Он похоронил прошлое, также как свою семью. Пусть его жизнь началась с трагических моментов, сейчас дела идут отлично. И главное – его рассудок в полном порядке. У него никогда не возникало желания отдирать кусочки обоев и жевать их, как это делал отец. Единственным человеком, кому Эффиа открыл свой страх – страх сойти с ума, был Месье. Но это произошло на заре их отношений. Больше тема не подымалась. Заметив, что Беврон задумчиво на него глядит, Эффиа улыбнулся. - Я даже не помню, есть ли для гостей приличные комнаты, - сказал он. – Не питайте больших надежд, иначе разочаруетесь. - Плевать на комнаты, хоть в погребе меня поселите, - пожал плечами Беврон. – Эта поездка – возможность провести с вами время. - Мой дорогой, вам придётся ходить за мной по пятам, пока я пытаюсь разобраться в ситуации. Ничего интересного. - То есть всё будет как обычно. Я хожу за вами по пятам, где бы мы не оказались. - До сих пор дивлюсь, как вам не наскучило. - Я тоже, - ответил Беврон, подражая ироническому тону любовника. – Я тоже. Эффиа отвернулся к окну. Как же он ненавидел путешествия. Главным образом, потому что их организация ложилась на его плечи, ведь он был Главным конюшим Месье. Помимо этого, угнетала необходимость много времени проводить, сидя на заднице. И скучать, скучать, скучать… На ночь остановились в таверне. Сняли одну комнату на двоих. Ничего подозрительного в этом не было. Ради безопасности и экономии многие так поступали. - У вас есть ещё родственники, кроме кузена и дяди аббата?* – спросил Беврон за скромным ужином. - Тётка Шарлотта, - неохотно ответил Эффиа. – Монахиня. - И всё? – не отставал Беврон. - И всё, мой дорогой, - рассердился Эффиа. – Иногда, знаете ли, люди не доживают до глубокой старости. Беврон не отреагировал на эту вспышку раздражения. Просто впился зубами в жареную куриную ножку. - Однако, - сказал Эффиа немного погодя, - моей бабке Марии, воспитавшей меня, было почти восемьдесят, когда она умерла. - Не помню, чтобы вы ездили на похороны, - заметил Беврон. - Я не ездил, - ответил Эффиа. – Это был январь 70-ого. Месье и король постоянно ругались. Неподходящее время, чтобы покидать двор. - Мне жаль, - сказал Беврон, потому что не знал, что ещё тут сказать. Эффиа просто пожал плечами. Старая маркиза не стала бы осуждать его за принятое решение. Она была рада, что её внук не томится в провинции, а стал важным придворным. - А родные братья и сёстры? – спросил Беврон, отламывая от хлеба кусок. Эффиа поглядел на него с возмущением. Разве не ясно, что будь они живы, были бы упомянуты пятью минутами ранее? - В могиле, Шарль, - ответил Эффиа, стараясь звучать спокойно. – Слабое здоровье. Беврон стал задумчиво жевать. Он почти ничего не знал о прошлом любовника. Только то, что Эффиа осиротел рано. А ещё то, что его дед, если верить сплетням, был из семьи финансистов*. Дворянином стал стараниями благородного родственника. А потом всё испортил маркиз де Сен-Мар. Знать больше не было необходимости. Двое мужчин не могут сочетаться узами брака, а раз так, какая разница, из каких они семей? Наверное, поэтому Эффиа ничего о себе не рассказывал и ничего не спрашивал у Беврона. Однако того жгло любопытство. Наконец-то появился повод задавать вопросы. - А у меня два брата и несколько сестёр, - сообщил он. Эффиа с непонятным выражением поглядел на него, но ничего не ответил. Отложил приборы и аккуратно вытер пальцы о салфетку. Он почти ничего не съел. Не раздеваясь, лёг на узкую кровать. Спать в одном белье на этих грязных тряпках – это надо быть не брезгливым. Вскоре Беврон устроился рядом. Эффиа отодвинулся к стене, чтобы освободить ему место. Разумеется, Беврону хотелось заняться любовью, но Эффиа игнорировал его поползновения. Беврон не сдавался. Эффиа пришлось повернуться на бок – спиной к Беврону, но и тогда тот не отстал. Его рука легла на талию маркиза, спустилась вниз по бедру. - Я устал, - пробормотал Эффиа. Беврон вздохнул и убрал руку. - Спокойной ночи, Антуан, - сказал он. Эффиа не ответил. Немного погодя он пошевелился, развернулся. Беврон до сих пор не спал. Это было понятно по его дыханию. - У меня сложные отношения с прошлым, - признался Эффиа. - Это я заметил, - в темноте Беврон покосился на него. Нежность сдавила горло. Всегда хочется защитить того, кого любишь. Даже от воспоминаний. Значит, решено. Больше вопросов Беврон задавать не будет - Антуану. Но ведь слуги замка тоже должны знать многое о семье де Рюзе. Не успел он внутри головы развить эту мысль, как губы Эффиа прижались к его губам. Беврон не стал отталкивать переменчивого любовника. Когда на следующее утро они продолжили путь, Беврон чувствовал себя превосходно. - Я люблю вас, Антуан, - сказал он, широко улыбаясь. Эффиа в этот момент глядел в карманное зеркальце, поправляя рыжие локоны парика. - Знаю, мой дорогой, - рассеянно пробормотал он и даже не подумал оторваться от своего занятия. Беврон не обиделся. Только почувствовал сладкий трепет, вспомнив события минувшей ночи. Как Эффиа сделался податлив… Чтобы не возбудиться понапрасну Беврон решил подумать о чём-нибудь другом. - С чем нам придётся столкнуться в вашем замке? - С невежеством, - сердито ответил Эффиа. – Люди думают, что кто-то насылает на них видения и болезни. - Кто-то? - Ведьма или колдун. Не знаю, нашли ли они несчастного, подходящего на роль. Но это вопрос времени. - У черни свои развлечения, - сказал Беврон, не понимая, какое маркизу дело. - Мой дорогой, я не хочу, чтобы на моей земле случилось массовое помешательство. - Но что вы можете? - Найти всему скучное до зевоты объяснение. Беврон кивнул. Он не сомневался, что Эффиа во всем разберётся. И займёт это наверняка не больше недели. На закате они почти были на месте. Проезжали деревушку, раскинувшуюся недалеко от замка. Беврон с любопытством глядел в окно. Эффиа глядел прямо перед собой. В его позе угадывалось напряжение. - Мой дед хотел превратить деревню в красивый город, - вдруг сказал Эффиа. – Обратился к знаменитым архитекторам и садовникам. Но успел построить только церковь Святого Блеза, колледж и больницу. А я… Даже бывать здесь не хочу. - Времена изменились, Антуан, - Беврон повернулся к нему, радуясь крупицам откровенности. – Чтобы преуспеть, надо неотлучно находиться при дворе. Как же Месье без вас? - Вы правы, мой дорогой. Я просто расчувствовался. Эффиа послал любовнику быструю улыбку. Беврон пожалел, что в темноте кареты почти не разглядеть нежные лепестки его губ. Зато мир за пределами кареты ещё не погрузился во тьму. Небо алело, словно чем-то смущённое. Казалось, оно готово рухнуть в обморок на высокие деревья, стоявшие стеной по обеим сторонам дороги и отражавшиеся в водах канала, вдоль которого катила карета. Беврон высунулся в окно и впереди увидел мост и монументальные ворота. - Добро пожаловать, - сказал Эффиа, и Беврон мог поклясться, что маркиз побледнел.