***
— Ты же феечка, — мрачно сказал Бэкхён, рассматривая свой бокал с газировкой. — Цветочная. Ты должен порхать, нести свет и сладость и трахаться под каждым кустом. Как так вышло? Кёнсу пожал плечами и долил себе на два пальца. — Я порхаю. Бэкхён кисло улыбнулся. — Ты любишь стейки, ростбиф, вискарик и мотоцикл. Что из этого сладкое? Кёнсу кинул пару кубиков льда в его газировку. — Месть. — Да я объяснил же!.. — И поэтому я совершенно не обижаюсь, — кивнул Кёнсу. — Видишь, ты даже безалкогольное пьешь, чтобы глупостей опять не наделать. Бэкхён смутился и покраснел. — Это было случайно. — Не сомневаюсь, — Кёнсу взял кусочек вяленой говядины. — Попробуй, хорошо получилось. — Там афродизиак или слабительное? Ну, в чем сладкая месть. — В неизвестности, — нежно улыбнулся Кёнсу. — Ешь давай. Бэкхён обреченно потянулся за кусочком говядины.***
— Дай мне яд, ну пожалуйста, — простонал Бэкхён. — Я знаю, у тебя есть. Мышьяк, цианид, ртуть, стрихнин, сахар, — что угодно. — Есть цианид, — Кёнсу невозмутимо вытащил пакет и покачал им в воздухе. — В миндале. Если поднатужишься, сможешь съесть смертельную дозу. — Ну что я тебе сделал плохого? — захныкал Бэкхён. — Мы же даже не спали. — Поставим вопрос по-другому. Что ты мне сделал хорошего? — Ну Кёнсу!.. — Я говорил тебе не обжираться на корпоративах? — Ты говорил не нажираться. — Это тоже. — Но там же все вкусное… — Бён Бэкхён, — Кёнсу присел перед диваном и положил руку ему на лоб. — На каждом банкете ты ешь, пьешь и трахаешься как не в себя. Ты уверен, что из нас двоих я цветочная фея?***
— Ой нет, — Бэкхён гаденько захихикал. — Не может быть! Да ты правда цветочная фея! — Кому-то расскажешь — убью, — мрачно пообещал Кёнсу. Из-под одеяла выглядывало несколько веток сирени.***
— Во вселенной множество разных миров. Они проносятся мимо, встречаются, иногда даже сталкиваются, но некоторым на роду написано быть одинокими, — Бэкхён, нахохлившись, сидел на его балконе и пил кофе с коньяком. — У тебя разбитое сердце или меланхолия? — Моя жизнь бессмысленна, — сокрушенно подытожил Бэкхён и сделал два больших глотка. — Я обречен скитаться между мирами, не в силах остаться ни в том, ни в этом. Моя судьба — быть между ними. — Бэкхён, ты вампир. — Я мост. — Ты дурак, — вздохнул Кёнсу. — Иди сюда, я тебя пожалею.***
— Так, я не понял, — Бэкхён с подозрением косился в сторону запертой двери. — Это сейчас кто был? — Какая разница, — проворчал Кёнсу. — Ты с ним спишь? — Не твое дело. Я же не лезу в дебри твоей личной жизни. — А я, может, не против. — Я против, — отрезал Кёнсу. — Твоя личная жизнь без меня обойдется. — Это потому, что я тебе нравлюсь? — Кёнсу красноречиво посверлил его взглядом. — Я тебе недостаточно нравлюсь? Кёнсу, ты многое теряешь, я сумею вознаградить! — Бэкхён, у тебя свои кущи, у меня свои. — Дебри. — Тем более. Не хочу тебя в них потерять. Бэкхён расплылся в улыбке. — Я знал, что ты меня любишь! И полез обниматься. Кёнсу крякнул и оперся о дверной косяк, чтобы не упасть. Его личная жизнь и вправду была запутанной.***
— Скажи честно, ты повелся на блеск его обаяния? — Минсок оперся локтем на стойку. — Шик, блеск и природную ебанизму, — кивнул Кёнсу. — Какая разница? — Такая, что он вьется вокруг тебя. — Может, это я вокруг него… это самое. — Кёнсу, — Минсок посмотрел на него с жалостью. — Бэкхён выпьет две цветочные феи за завтраком. А ты любого вампира скрутишь, не то что Бэкхëна. Ты с ним сочетаешься как с принцем из классического балета. Кëнсу хмыкнул. — В чем-то ты прав… — Конечно, я прав. — Но я ж теперь Фея Сирени.***
— Ты знаешь балет, — вкрадчиво сказал Бэкхëн, просочившись в приоткрытую дверь. Кëнсу чертыхнулся. — Я говорил научиться стучаться? — У тебя было незаперто. — Но это не значит, что я хотел лично тебя видеть. Бэкхëн несколько секунд помолчал и, к несчастью, решил не обижаться. — Ты знаешь классический балет. Откуда парень, любящий виски, стейки с кровью и мотоциклы, знает классический балет? — У меня было тяжелое детство? — Кёнсу пожал плечами. — Ты сравнил меня с принцем Дезире. — Если что, я не Спящая Красавица, — уточнил Кёнсу. — Я фея. Порхаю, колдую, караю неугодных моей фейской воле. — Намекаешь на что-то конкретное? — Конкретнее некуда. Подслушивать нехорошо, Бëн Бэкхëн!***
— Я понимаю, банан, — Кёнсу сжал переносицу пальцами. Голова начинала болеть. — Длинный, ровный, с закруглённым концом, это классика. Я понимаю, багет. Я понимаю даже огурец, колбасу и немецкие мясные сосиски. Но морковь-то что тебе сделала?! — Она, ммм… ровная, — сказал Бэкхëн с придыханием. — Длинная, толстая и… — он немного смутился. — Мне продолжать? — Ты половину моих продуктов стащил, разумеется, продолжать! — Просто… это личное, — Бэкхён немного смутился. — Понимаешь, длинные толстые предметы и я, кхм. Я догадываюсь, как это выглядит со стороны и если тебе нужен фаллоимитатор… — Я тебя и так изнасилую, — мрачно сказал Кёнсу. — Не смей готовить на моей кухне.***
— Мне нужно кое-что знать, — Бэкхён пришел в его квартиру, как обычно, через балкон, и Бэкхён был убийственно серьезен. — Скажи, только честно. — Что? — Кёнсу зевнул и почесал плечо. — Четыре тридцать утра, Бэкхён, я хочу спать. — Это важно. Я пою как соловей? — Ты переел или недопил? — Кёнсу, ну правда! — Бэкхён умоляюще поднял брови. — Меня всегда сравнивали с соловьем! — А сейчас ты услышал здоровую критику? — А сейчас мне сказали, что у меня не пение, а хрипы, трески, помарки и свист. — Загугли, — Кёнсу потер висок. — Ты удивишься.***
— Почему сирень? — Кёнсу потер висок. — Почему, не знаю, не эдельвейс? Не шиповник? — Ты эдельвейс видел? — хмыкнул Минсок. — Вот именно поэтому. Стремный белый цветок с жирными лепестками. Растёт в горах — хрен доберешься, хрен найдешь, никакой симпатии к людям. Или шиповник. Колючки большие, цветы маленькие, пахнет, правда, ничего так. — Зато сирень символизирует нежные чувства. Первая любовь, романтика, нежность и радость. Стойкость еще. — Моя? — мрачно спросил Кёнсу. Минсок коротко хохотнул. — У меня есть с десяток пошлых комментариев, ты их все знаешь. — Кёнсу поморщился. — Вспомни, чью нежную любовь ты отверг. — Нежные чувства я вызываю разве что у Бэкхëна. — Ну или в сексе отказал? — Я? — Кёнсу хмыкнул. — Только Бэкхëну. Думаешь, если с ним переспать, я перестану сыпать цветами? — Попробуй, ты ничего не теряешь.***
— Ты серьезно? — Бэкхëн прижался, стаскивая с него толстовку, и целовал куда придется. — Я думал, твой неприступный форт никогда не сдастся под моим натиском. Не передумаешь? — А ты постарайся. — Ты не пожалеешь, Кёнсу, — Бэкхён расстегнул его штаны, поглаживал ягодицы. — Обещаю. — Не сомневаюсь, — Бэкхён был умелый и чуткий любовник, да и вампирская привычка лезть в голову наверняка помогала. У Кёнсу уже стоял. — Без резинок. — Хочешь быть сверху? — Снизу. — Ох черт, Кёнсу, — Бэкхён задрожал, прижимаясь к нему, и выдохнул в приоткрытые губы. — Это ради меня? — Нет. — А я уже разволновался, — Бэкхён с трудом засмеялся, его вело. — Как скажешь. Я весь твой. — Давно меня хочешь? — Даже не представляешь… Бэкхён осторожно гладил его обнаженные плечи. Похоже, и правда давно. — Есть какие-нибудь, — Кёнсу поцеловал его запястье, — кинки, пожелания, фантазии сексуальные? Как ты любишь? Хочешь, я для тебя сделаю?.. — Нет, — ответил Бэкхён. Слишком быстро ответил. — А у меня есть парочка. — Бэкхён задержал дыхание, Кёнсу чувствовал. — Давай начнем с того, что ты кончишь мне в рот.***
Утро началось с запаха кофе и яичницы. Кёнсу с трудом открыл глаза, не обнаружил рядом Бэкхёна и пополз в душ. Ночь не прошла бесследно, Кёнсу каждой клеточкой ощущал прошлый секс. Бэкхён в активной роли был совершенно великолепен, Кёнсу впервые за долгое время вспомнил, что такое уставать от оргазмов. Хочется повторить еще раз и Бэкхёна снизу. Наверняка он отдается ничуть не хуже. Душ постепенно возвращал к жизни. Кёнсу выключил воду, потянулся и выпрямился, посмотрел под ноги. Ни одного цветка сирени. Кёнсу хмыкнул довольно, замотал бедра полотенцем и пошел на кухню. — Привет, — Бэкхён поставил кружки с кофе у тарелок и неловко улыбнулся. — А я тебе завтрак приготовил. — Ты мне? — Кёнсу хмыкнул и проглотил ехидные комментарии. Бэкхён не заслуживал. — Спасибо. — Яичница с беконом и тосты. Ты не против тостов? — Я и яйца люблю, — Кёнсу подошел ближе и подцепил жареный хлеб. Тряхнул головой, мокрые волосы щекотали ухо. — Любые и во всех видах. Бэкхён смущенно опустил взгляд. — Я так и понял. Садись, я не так плохо готовлю. — Ты отлично готовишь, — Кёнсу снова хмыкнул. — Но не еду. Секс был превосходный. — Я думал, ты сделаешь из моей фотографии мишень и будешь кидать в нее дротики. Кёнсу тряхнул головой. — Я уже прошел эту стадию. — И ты не злишься? Не передумал, не жалеешь и не хочешь меня убить? — Если только весьма изощренным способом. — Кёнсу взялся за полотенце. — Есть пожелания? — На столе, без резинок, ты снизу и кончишь первым, потом возьмешь. — Идеально. — Ты такой соблазнительный с этой сиренью. — Бэкхён вытащил гроздь цветочков из его волос. — Наверное, надо было оставить. Кёнсу поджал губы. Кажется, проклятье феечковости не снялось.***
— Как успехи? — Это не Бэкхён, — вздохнул Кёнсу в трубку. — Я все еще фея сирени. — Тогда по старой схеме. Присмотрел новый экземпляр в коллекцию? — Нет еще, пока развлекаюсь с Бэкхëном. — Я бы спросил, был ли ты сверху хоть раз, но, полагаю, ты не рискуешь. — Правильно полагаешь. Не хочу еще раз через это проходить, слишком муторно. — Много осталось? — Меньше половины. Хорошо, что в этом году полнолуний двенадцать. — Тебе повезло, — усмехнулся Минсок. — Удачи. Помни, в первую ночь растущей Луны никаких частиц Бэкхëна в твоем теле, а то не подействует. — Да помню я, помню, — проворчал Кёнсу. Сбросил вызов и обернулся на сквозняк от балконной двери. — Что за полнолуния? — Бэкхён прижался к нему, куснул за шею и запустил руки под одежду. — М-м, ты меня ждал. — Надеялся, что ты пораньше зайдешь, — Кёнсу выдохнул неровно. — Ты зайдешь? — Не меняй тему. Что за полнолуния? — Обычные полнолуния, — проворчал Кёнсу. Секс откладывался. — Когда Луна круглая и светит. — И как это связано с тем, что ты мне, наконец, дал? — Никак не связано. Честно, никак, — Кёнсу даже не соврал почти. — Просто захотелось. — Кёнсу, — вкрадчиво сказал Бэкхëн, поглаживая его между ягодиц. — Ты трахаешься с резинками, любишь быть сверху и ни разу ни у кого не глотал. Откуда фетиш на сперму? Кёнсу внезапно смутился. Звучало отвратительно пошло. — Это не фетиш. Это… необходимость. — Которая возникла, потому что? — Я не всегда кончаю охапкой сирени, это проклятье. Я отказал кому-то, в отместку меня прокляли и теперь я должен провести ритуальное совокупление при полной Луне, чтобы стать нормальным. — Ты отказал? Серьезно? Неожиданно. И что, каждый раз с новым совокупляешься? — Бэкхëн подозрительно улыбался. — И в тебя должны кончить? А сколько раз? — Понятия не имею. — А мужчин сколько? — Двенадцать. Не смей ржать! — Да ты что, я сочувствую. — И не говори никому. — Что твоя единственная попытка отказаться от беспорядочных связей закончилась проклятьем? А что мне будет за это? — А что ты хочешь? — Думаю, мы договоримся!***
— Я хочу какао с зефирками, — канючил Бэкхëн. — Тебе трудно что ли? — У меня нет зефира, — мрачно сказал Кёнсу. — Я принёс! Ну свари мне какао! Кëнсу смерил его взглядом. Бэкхëн поежился. — Это потому что мы спали? — Что, какао? Нет, оно вкусное… ты на что намекаешь? — Так, на одну очевидность. — Фу! — Бэкхëн даже передернулся от возмущения. — Фу-у! Как ты можешь сравнивать сперму с зефирками! — Это ты сравнил, не я, — пожал плечами Кёнсу. Настроение немного улучшилось. — Я намекал на другое. — На молочную пенку?! — Бэкхëн! Кто из нас ещё на сперме повернут! — Ты… ты… — А ты ханжа. — Ты опошлил мое любимое какао с зефирками, — Бэкхëн обижено нахохлился. — Тогда кофе с коньяком мне свари. — Ты зефирками будешь закусывать? — Нет, это невыносимо. Что я тебе сделал плохого? — Хм, дай подумать, — Кёнсу поднял глаза. — С этой недели начать? — Бэкхëн хватал ртом воздух от возмущения. — Ладно, ладно, сварю тебе кофе. А коньяк ты не захватил? — Я тебя не люблю, — заявил Бэкхëн и сощурился. — Я к тебе со всей душой, а ты… — А ты не умеешь держать язык за зубами. — Я уже извинился, — Бэкхëн поджал губы. — Даже два раза. Я седло барашка принёс, а ты знаешь, сколько оно стоит? — А ты знаешь, сколько стоит мое душевное спокойствие? — Два седла? Три? — Кёнсу сверлил его взглядом. — Да все и так знают, что мы спали! — Без подробностей! — Я тебя восхвалял, — с достоинством произнес Бэкхëн. — Чтоб все прониклись и благоговели. — Все прониклись, — проворчал Кёнсу. — Ну и в чем проблема тогда? — В очереди на мою задницу, Бëн Бэкхëн. — Поправь, если я ошибаюсь, но тебе вроде бы нужны были доноры для ритуала? — И ты помочь решил? — Нет, я просто хвастался. Кенсу, к несчастью, испытывал к нему слабость как к видео со щеночками. Даже такой идиотский аргумент не мог заставить его относиться к Бэкхëну по-другому. — Если бы тебя не было, я б тебя выдумал, — Кёнсу вздохнул. — Где там твои зефирки?***
— Как твой парад? Много осталось? — Когда-нибудь я зарежу тебя, Бён Бэкхён, — проворчал Кёнсу, поворачиваясь обратно к разделочной доске. — Стучи хоть иногда. — Ладно, — легкомысленно кивнул Бэкхён. — Да ты все равно рад меня видеть. — Не настолько. — Кёнсу продолжил резать мясо. — Без тебя обошёлся бы. — Я принес тебе подарок. Бэкхён подошел и поставил бумажный пакет на стойку. Кёнсу заглянул внутрь и очень спокойно спросил: — Ты это серьезно? — Ну да, а что? Тебе же пригодится… — Бэкхён отступил на пару шагов и, кажется, начал что-то подозревать. — Это не то, что ты думаешь! Я перепутал! — Хочешь, я тоже что-нибудь перепутаю? — вкрадчиво поинтересовался Кёнсу. — Да вот, вот! — Бэкхён достал бутылку бальзамического уксуса из точно такого же бумажного пакета. — Видишь? Я не враг своему здоровью! — Обычно у меня есть сомнения. — Я же как лучше хотел. — Кёнсу помычал в том смысле, что, разумеется, как лучше. — Извини. Больше не буду. — Конечно же, будешь, — Кёнсу вздохнул. — Я почти смирился. — Со мной? — С тем, что ты не перепутал, а хотел мою реакцию посмотреть. С тобой нет. Бэкхён некоторое время молчал. Может, переваривал информацию, а может, думал над ответом, Кёнсу устраивал любой вариант, пока тот молчал. — Так и что твой парад любовников?***
Сегодня Бэкхён вошел в его квартиру, позвонив в дверь. Кёнсу стоило бы сразу насторожиться, но он после очередного полнолуния несколько ослабил бдительность. — Добрый вечер! — Бэкхён сиял. — И тебе не хворать, — Кёнсу подозрительно оглядел его с головы до ног, выглянул в коридор и никого не увидел. — Что надо? — Сегодня международный день дружбы. — И что? — И я пришел тебя поздравлять, — Бэкхён оттеснил его плечом и прошел в квартиру. — У тебя случайно нет ростбифа? — В холодильнике, — Кёнсу шел за ним и думал, что такое у Бэкхёна случилось, что он вспомнил про двери. — Маринованный лук там же. Бэкхён нашел и то, и другое и немедленно начал есть. Судя по его лицу, ростбиф удался. — Ты еще где-нибудь ешь? — спросил Кёнсу. Не то чтобы ему было жаль еды, но вопрос оставался. — Конечно! А, ты про еду. Конечно, ем, но у тебя вкусно. А ты хочешь чеснока положить? — А что, на вас действует? — На всех действует, — Бэкхён закатил глаза. — Одна головка свежего чеснока — и у всех рядом глаза будут слезиться. А что? — Исследую методы борьбы с вампирами, — пожал плечами Кёнсу. — Должен же хоть один действовать. — Осиновый кол нет, — проговорил Бэкхён с набитым ртом. — Да и любой деревянный. Говорю как вампир, на котором попробовали. — Жаль, — коротко произнес Кёнсу. Бэкхён прищурился, но не ответил. Прожевал и закрыл крышку. — Ты не уменьшишь силу моих дружеских чувств. Я принес тебе подарок. Ты же сваришь мне кофе? — С коньяком? — С коньяком, — кивнул Бэкхён. Кёнсу вздохнул и достал турку. Бэкхён прошел на балкон, постоял там и вернулся, когда кофе уже был готов. Сделал глоток, зажмурился от удовольствия и послал воздушный поцелуй. — Говори, зачем пришел. — Подарок же подарить, — Бэкхён протянул ему пакет с подарочной коробкой. — Уверен, тебе пригодится. И никто тебе никогда ничего подобного не дарил. Кёнсу хмыкнул скептически. Вытащил из пакета коробку, перевязанную шелковой лентой. — Это... — Натуральный шелк, королевский цвет, превосходное качество. И заметь, идеально подходит к размерам твоей кровати. Не забудь рассказать, как на нем все прошло! В коробке лежало постельное белье цвета сирени Кёнсу, а Бэкхён был еще цел только потому, что Кёнсу не ожидал такой наглости. — Бэкхён… А Бэкхён очень хорошо его знал. Кёнсу стоял уже в одиночестве.***
— Гармония — это очень важно, — глубокомысленно изрек Кёнсу. — Особенно, гармония в отношениях. Бэкхён промычал что-то возмущенное. Ношеный носок вместо кляпа мешал ему говорить. — Возьмем, например, тебя. Что ты привносишь в отношения, кроме хаоса и использования партнера? — Бэкхён завращал глазами и подпрыгнул на стуле. — Не дергайся, я умею привязывать как следует. Что ты можешь дать, кроме краткой вспышки оргазма? Ты над этим задумывался? Бэкхён раздраженно вздохнул. — Да, согласен, оргазмы с тобой восхитительны. Но их слишком мало для настоящей гармонии. Стул с Бэкхёном стоял в центре весьма странного рисунка мелками разного цвета. Кёнсу был чрезвычайно доволен, что все-таки прочитал тот убогий фанфик по Сумеркам.***
После того случая с ловушкой Бэкхён страшно обиделся и не приходил пару недель. Кёнсу, впрочем, не расстраивался. Занимался своими делами, жил обычной жизнью, ездил на мотоцикле, пока однажды на парковке его не подкараулил Чанёль. — Забери его, — сказал Чанёль вместо приветствия. — Он мне весь мозг высосал. — Не знал, что вы спите. Чанёль раздраженно фыркнул. — Он ноет. — Да, это он умеет, — согласился Кёнсу. — Выгони. — Пробовал. Он возвращается. Что ты ему сделал? — Вырвал жало. Образно говоря. — Ртом? — мрачно поинтересовался Чанёль. — Кёнсу, забери его. — Он мне никто, ты тоже, почему я должен о ком-то из вас заботиться? — Пожалуйста, — сквозь зубы процедил Чанёль. — Я посмотрю,что можно сделать. Кёнсу решил, что проще всего подкараулить Бэкхёна у его квартиры. В саму квартиру пробираться он не рискнул, помня об образе жизни, да и этаж был еще выше, чем у Кёнсу. В случае чего лететь пришлось бы долго. — Это ты, — буркнул Бэкхён, выйдя из лифта. — Соскучился? — Чанёль просил избавить его от твоего нытья. — Заходи. Кёнсу переступил порог с некоторой опаской. — Будешь извиняться? — спросил Бэкхён, разуваясь. — Имей в виду, у меня прощения сосут, а не просят. Кёнсу закатил глаза. — Это была полуторачасовая нотация, хватит страдать. — Это была бесконечная пытка! — Бэкхён драматично воздел руки. — Ты связал меня, заткнул рот грязным носком и посадил в клетку! Знаешь, как я страдал? — Ты преувеличиваешь. — Я не мог тебе ответить! — Потому что обычно ты меня не слушаешь. — Неправда. — Правда, — Кёнсу подошел и встряхнул его за плечо. Бэкхён поежился. — Ты приходишь ко мне, ешь, пьешь, действуешь на нервы и игнорируешь мои правила. — Неправда, — пробубнил Бэкхён. — Я же не тащил тебя в постель после новолуния. — Тебе хватило. — Кёнсу, — Бэкхён посмотрел на него с жалостью. — Ты хоть представляешь, какой ты снизу? — Обычный, — с сомнением ответил Кёнсу. Разговор явно сворачивал не туда. — Подставляюсь, подмахиваю, как все. — Если бы как все, — Бэкхён вздохнул мечтательно. — Ты так отвечаешь, что с тобой не получилось бы долго, не будь ты таким тесным. Тебе нравится снизу, без защиты, ты любишь принимать все до конца. — Ты перечислил все порноштампы? — А ты любишь ограничение подвижности? — Так, я передумал. Пусть Чанёль дальше мучается. Кёнсу развернулся к двери, но Бэкхён успел раньше. Обнял его, положил голову на плечо и выдохнул на обнаженную шею. — Я скучал по тебе. А ты посадил меня в клетку. Знаешь, как это унизительно? — Да я даже не знал, что она действует, — Кёнсу накрыл его руку своей. — Вычитал в плохом фанфике про вампиров. — Вдвойне унизительно, — проворчал Бэкхён. — Я много чего для тебя делаю. Разве у нас не гармония? — У меня слабость, а ты пользуешься. — Но я же благодарю. Кёнсу, я тебе правда мешаю? Почему ты раньше не дал понять? — Хотел, чтобы ты почувствовал себя на моем месте. — Кёнсу вздохнул. Без Бэкхёна в его квартире было иногда скучновато. — Ужасно, когда пользуются твоей слабостью. — Ты моя самая большая слабость, — пробубнил Бэкхён. — Знал бы ты, как ей пользуешься. Кёнсу поднял брови. Что-то новенькое. — Ты осознаешь свое поведение, я больше не сажаю тебя в клетку, у нас мир и посиделки на балконе по пятницам. Идет? — Идет. — Бэкхён помолчал. — А тебе еще долго осталось? — Второй раз я снизу не буду. — Это ты сейчас так говоришь, — Бэкхён обнял его крепче. — Посмотрим, как до дела дойдет. Так и быть, я больше на тебя не сержусь.