ПУЛИ

Тесс, жуя на ходу, пошла открывать дверь, в которую настойчиво стучали уже несколько минут. Обычно девушка не открывала, если не ждала кого-то конкретного, но в данном случае визитер был уверен, что она дома. Это был Сэм. — Мы можем поговорить? — спокойно спросил он. — Да, конечно, проходи, — девушке было немного неловко за их ссору, но своих слов брать назад она не планировала. Сэм не стал ходить вокруг да около и спросил сразу же, как только она прикрыла входную дверь: — Ты согласна? — Что, прости? — Я спросил, согласна ли ты стать моей женой. Я пришел за ответом и не уйду без него. — Нет, Сэм… Я не думаю, что нам сейчас стоит говорить о браке… — видя, как он сменился в лице, она торопливо продолжила, пытаясь сгладить свои слова. — Возможно, чуть позже, мы сможем вернуться к этому вопросу… — Нет, Тесс! Мы больше никогда не вернемся к этому вопросу! Если ты не хочешь быть со мной всегда, то не вижу смысла нам быть вместе вообще! — Сэм… — Я все сказал!!! — он выскочил за дверь, оставив девушку в полном недоумении. Тесс устало опустилась прямо на пол в холле и расплакалась. Сама толком не понимая почему… В этих слезах были боль утраты дорогого человека, обида, злость, грусть, в какой-то степени, возможно, облегчение и ярость… Слепая ярость направленная на Роберта Хилла, который влетел в ее жизнь и, словно чертов ураган, разрушил все, что она так старательно строила все эти годы… Он должен навсегда уйти из ее жизни. Он, Сэм — все… Она встала с пола и пошла к себе, прихватив по дороге бутылку вина.

***

Роб работал в своем кабинете, когда дверь распахнулась, впуская шум и гомон клуба. — Мик, слушай, мне кофе. Один. Нет, давай два… Работы дохрена… — бросил он, не поднимая головы на вошедшего. Через пару минут все бумаги с его стола были сметены на пол. — Какого черта? — заорал он, вскинув голову. Напротив стояла Тесс в зимнем пальто и, уперевшись ладонями в стол, подалась вперед, внимательно разглядывая парня. — Привет, детка… — выпалил он, в момент забыв о бумагах. Она все еще молча смотрела на него. — Ты под чем-то, что ли? — прищурился он, заметив ее расширенные зрачки. — Это ненависть, Хилл… — ледяным тоном выдала она. — Черная и всепоглощающая. — Ого… Кто обидел мою девочку? — попытался пошутить он. — Где скальпель прячешь? — Боишься?! — Насторожен, скажем так… — ухмыльнулся он. Она сделала один шаг назад и начала развязывать пояс пальто. Роб молча наблюдал, нихрена не понимая, но оторваться не мог. Пальто упало на пол, оставив девушку практически обнаженной. На ней был черный кружевной комплект белья и чулки на подтяжках. Роб нервно сглотнул и, сам не понимая почему, перегнулся через стол, чтобы посмотреть, что на ней за обувь. Те самые лодочки с фото. Упав назад в кресло, он продолжал пожирать ее идеальное тело глазами. — Ох… херенно выглядишь… — выдавил он из себя. — Как видишь, скальпель тут не спрячешь. — Определенно нет… Тут для фантазии-то места нет, не то что для скальпеля… — Рада, что мы разобрались с этим моментом… — говоря это, она приблизилась к столу и, сев на него, перекинула ноги на сторону Роба, поставив одну из них на подлокотник кресла. — Это какой-то розыгрыш? Мне максимально тревожно, блядь… — улыбнулся он слегка нервно, неимоверным усилием воли сдерживая себя, чтобы не наброситься на нее. — Это мы сейчас будем трахаться, если ты не против, конечно… — Так, малыш, давай-ка мы найдем твое пальто, и я отвезу тебя домой… — он встал, отгоняя наваждение и жгучее желание. — Ты никуда не поедешь, и я тоже… — Тесс, детка, это не лучшая идея… — Почему? Боишься? Куда делся наглый и самоуверенный Хилл? — Ты с огнем играешь… — рыкнул он, схватив ее за ногу, стоящую на подлокотнике, и закинув себе на бедро. Она моментально проделала то же самое с второй, подавшись вперед. — Сомневаюсь… — хмыкнула она. Он сжал ее лицо ладонью и приблизился: — Последний раз говорю – прекращай эти игры… — Я думала, ты любишь играть… Чужими жизнями, судьбами, отношениями… Нет? — зло бросила она. Роб впился в ее губы поцелуем. Она с готовностью ответила, причем с такой страстью, что Роб окончательно растерял весь контроль. Продолжая держать ее за лицо и целуя, он другой рукой судорожно пытался расстегнуть ремень брюк. Тесс была в ужасе. В ужасе от того, насколько ей нравилось все происходящее. Сэм никогда не возбуждал ее до такого животного состояния, не будил в ней такое дикое желание. Робу просто снесло башку настолько, что он практически не соображал, где он. Существовала только она. Тесс громко вскрикнула, когда он, наконец, справившись с ремнем, взял ее и, вдавив в гладкую поверхность стола, стал грубо двигаться, тяжело дыша. Впившись ноготками ему в плечи, она двигалась навстречу с таким ожесточением, что огромный дубовый стол жалобно скрипел под натиском их страсти. Тесс почувствовала приближение оргазма и остановилась. — Что? Что не так? — хрипло спросил Роб, останавливаясь следом и рассматривая ее почерневшими глазами. Не говоря ни слова, она оттолкнула его и, спрыгнув со стола, повернулась к нему задом, выгнувшись в пояснице и уперевшись руками в стол. — Как скажешь… — хищно улыбнулся Роб и начал с такой силой, что стоны Тесс, казалось, было слышно даже на танцполе. Почувствовав, как ее тело напряглось, а затем начало расслабляться, он в пару резких толчков догнал ее и начал покрывать поцелуями ее спинку и плечи. — Теперь диван и я сверху… — прошептала она, все еще дрожа от полученного удовольствия. Закончили они только под утро. Вернее, закончила Тесс так же внезапно, как и начала. После очередного захода она встала и, подняв с пола пальто, стала молча одеваться. Взлохмаченный Роб, с искусанными в кровь губами, некоторое время наблюдал, затем сказал: — Дай мне минуту, я отвезу тебя… — Зачем? — Что значит «зачем»?! — не понял он. — Ты израсходовал все свои минуты в моем обществе и получил то, что так хотел. Теперь тебя не будет мучить тот факт, что кто-то посмел тебя отшить и не дать, в связи с чем ты перестанешь мучить меня и свалишь к херам из моей жизни. — А, ну, то есть такой был план? — Да. Всего хорошего. Надеюсь, больше никогда не увидимся, — бросила она через плечо, выходя в коридор. — Охренеть… Даже не заперла дверь… — довольно ухмыльнулся он. — Прости, детка, но так не получится. Ты теперь моя. Сколько хочешь можешь говорить мне свои «прощай»… Я тобой не поделюсь ни с кем…