***
Пока Сид ушла в свою комнату, а Мэрилин оказалась одна, она быстро убежала к себе наверх — чтобы снять с зарядки телефон и самостоятельно прочесть всё, что касается странных алтарей. Она выключила авиарежим и зашла в браузер, но сразу заметила, что по-прежнему не может читать текст. Что за издёвка? Лина уже начинала думать… всякое. Либо это ее мозг играет с ней злую шутку, либо с реальностью что-то не то. Однако Мэрилин, если быть честной, не считала, что проблема в ней, как бы самонадеянно это ни звучало. Она прекрасно помнила две вещи, которые никак нельзя списать на собственную усталость. Первое: мистер Прескотт лично приезжал к ней в эту субботу. Пока Сид уезжала с Билли на природу, он привёз ее осенние вещи заранее — и Мэрилин свалила сумки в коридоре, так и не разобрав их. Но сейчас никаких сумок в количестве трёх штук не наблюдалось, а ведь мистер Прескотт еле их донёс — такие не уволочёшь в два счета. Насколько Лина могла судить, мистер Прескотт, отдувающийся и со вздувшейся на виске веной, был живее всех живых. Второе пугало ее еще больше. Мэрилин два дня не могла понять, что не так с Сидни. Словно что-то изменилось, а что — неясно. И только сегодня она наконец осознала. Изменились ее глаза. Прежде они были светло-карими, как скорлупа грецкого ореха. Сейчас приобрели достаточно интенсивный зеленый цвет. Лина невольно вспомнила яркие зелёные глаза Шона и поёжилась. Что же, черт подери, здесь происходит? Она порылась в ящике стола и вытащила оттуда спустя пару минут старую пудреницу, в которой самой пудры уже не осталось, но зеркало было целехоньким. Девушка поднесла зеркало к телефону, поскольку клавиатура — неприятное осознание кольнуло под лопаткой — тоже была расписана в зеркальном порядке. Судя по звукам, Сид уже вышла из душа и сейчас будет сушить волосы. Так и есть: щёлкнул и зашумел фен. Мэрилин посчитала: минут пять ещё у неё есть, дальше надо будет собраться самой. Она с помощью зеркала отразила экран телефона, и благодаря тому смогла без особого труда набрать текст:Алтарь Мёрсери-стрит
И нажала на «поиск». Однако браузер выдал ей просто информацию об одной из центральных улиц города, а также карту. Лина поискала во вкладках хоть что-то… безуспешно! Она открыла карту и задумчиво приблизила нужное место, глядя на маленький квадратик на желтом поле, обозначающий его. И вдруг сощурилась. Поверх квадратика было указано и название, и Мэрилин несколько раз недоуменно перечитала его прежде, чем понять, что, кажется, она сразу, ткнув пальцем в небо, попала туда, куда ей было нужно.Храм Боли и Алтарь почитания Ордена Гэша.
Что за ерунда? Лина озадаченно покачала головой. Храм Боли… звучит странно и несерьёзно. Но реальность не давала ей шанса на сомнения. Это действительно был алтарь, и сейчас Мэрилин нашла, кому его поставили. Орден Гэша. Название незнакомое… Она вышла из раздела «Карты» и торопливо вбила нужное в поисковик. В ответ на это ей полезла куча всякой информации… в основном — религиозного характера. Теологи Ордена Ран и Разрезов… для кого-то ангелы, для кого-то — демоны… соратники Левиафана… сенобиты… Орден Гэша… темные ангелы Боли… предвестники Конца Света… Ничего не понимая, Мэрилин бегло просматривала странички, пока не услышала, как в соседней комнате выключился фен. Она вздрогнула и торопливо отложила телефон, наспех собираясь. Она натянула простенькое чёрное платьице, свободно болтающееся на талии на резинке, и запустила руку в комод в поисках чистых белых носков… — Ты готова? Сидни заглянула, как всегда, не стучась, и девушка в ответ, натягивая на ногу носочек, кивнула. — Почти! Сейчас… сумочку только переложу… Она почти машинально кинула в маленькую черную сумочку на широком ремешке кошелек и телефон, всё ещё думая о том, что прочла. Она обязана узнать больше о странных алтарях и об этом Ордене… как их там… Ран и Боли? Девушка поморщилась и быстро вышла за Сидни из комнаты, твердо обещая себе разобраться в том, что происходит.***
«С этим миром что-то не то». Она крепко сжала руки на ремне сумки. Простой жест, простой предмет в пальцах… Сердце бешено билось и рвалось из груди. Не в состоянии успокоиться и стараясь не сорваться в крик, Мэрилин унимала дрожь в руках — не зная, что именно и почему не то. Куда она попала. Как ей вернуться обратно… С этим миром точно что-то не то. То, что казалось обыденным и привычным, таковым не было. Всё — призрак, обманка, шелуха. Мэрилин сосредоточенно смотрела на людей, чьи глаза были подсвечены легкой или яркой зеленцой — у каждого своей интенсивности, но неизбежно, у всех, кроме себя, она находила эту ядовитую каплю. Она чувствовала себя чужой среди своих, ощущала свою инаковость, словно была нежеланной гостьей на общем празднике, и первым желанием было — сбежать отсюда куда подальше… Но куда? Сидни сидела напротив. Такая знакомая и близкая, как сестра, родная… Такая далекая, чужая, незнакомая с этими страшными, чужими глазами. Она привычным жестом размешивала сахар в кофе, стряхнула, как и обычно, ложечку о бортик… — Они приходят каждый день, — вдруг произнесла она и осмотрелась. — Ты спрашивала о них, и я всё поняла. Картинка встала в голове. Я еще со вчерашнего дня сомневалась… Не подумай, что я ничего не поняла. Я далеко не глупая. Ты — не та Мэрилин, которую я знаю. Не ты утешала меня, когда эти забрали отца. Не ты плакала от испуга, когда они безнаказанно убивали нас — до возведения Алтарей… Какая-то другая девушка, которая не пережила всё то же, что пережили и все мы, в каждом уголке Земли. У нас просто не возникло бы глупых вопросов… Она замолкла и покачала головой, а после, отпив еще глоток кофе и отведя темные волосы назад, мрачно кивнула на Лину: — А потом ты спросила, что за комендантский час. Ты, которая позже семи из дома не выходишь… ты, ругавшая меня, если я опаздывала хотя бы на полчаса… мне стало не по себе. — Мне тоже, — глухо произнесла Мэрилин, даже не притронувшись к своему напитку. — И наконец, цвет глаз, — продолжила Сидни, качая головой и точно не слыша девушку. — Нет зелени. Глаза… обычные. Я заметила только утром. Сегодня. В день Кометы пострадали мы все — все, и ты. Так вот, я хочу спросить… Её вопрос звучал серьезно, а слова — холодно. Сидни чужими зеленоватыми глазами посмотрела в лицо Мэрилин и наконец задала вопрос: — Куда подевалась настоящая Мэрилин? На террасе было тихо… Только ветер изредка трепал кроны деревьев, касался салфеток на столиках и играл листами меню. Прикрыв глаза и судорожно нахмурившись, Мэрилин почти прошептала: — Сид… клянусь… это я. Я осталась прежней, ничего во мне не изменилось. Изменилось всё кругом. Что это за Орден Ран и… — Мэрилин, — предупреждающе вскинулась подруга. — Не нужно… — Кто такие сенобиты… — она просто вспоминала угодливо всплывающие и прочтенные утром слова. — Тихо… Она буквально выдохнула это. — Не произноси это слово. — Что в нём такого? — тут же быстро спросила Лина. — Слова — это не просто набор звуков для передачи смысла и информации, как я наивно думала прежде — усмехнулась Сид, однако невеселой была та усмешка. — Словом воскрешают и убивают… как говорят это в пафосных умных книжках и кино… словом можно спасти и обречь… а еще — призвать… — К-кого? — непонимающе вздрогнула темноволосая девушка. — Кого призвать? Она невольно перешла на шепот, как и Сидни, точно надеялась, что это поможет. — Ты знаешь, — внимательно взглянула на неё Сидни, — ты уже произнесла это слово. — Сеноби… — Тшшш! Орехово-зелёные глаза гневно блеснули. — Тебе говорят, что нельзя произносить это слово!.. Закусив губу, Лина коротко кивнула. Ладно. — Я поняла, но кто они такие? — напряжённо спросила она. — Откуда они взялись? — Кто такие… — покачала головой Сидни, зачёсывая темные волосы за уши и задумываясь. — Знаешь, как про них говорят… Для кого-то ангелы, для кого-то — демоны. — Она усмехнулась, горько свела брови к переносице. — В моем случае, второе… Она закусила губу, замолчав, и отпила кофе. Они сидели на летней террасе и любовались июльским утром… любовались бы, вернее, если бы не вопрос Мэрилин. — Было много всяких способов их призвать. — Тихо начала Сидни и нахмурилась. — Вроде как, понимаешь, они проходят через схизмы… как мы их называем… иначе — порталы такие, во время-пространстве… — Как в «Звездном пути»? — Ну, — хмыкнула Сидни, — это действительно ты. Только ты могла такую ассоциацию выдать… Схизм множество. В Британии, говорят, в Королевском лабиринте, есть один такой нехороший коридор… попадёшь туда — и будешь иметь дело с Хирургами С Той Стороны. А ещё — яйцо Фаберже в Петербурге. С секретом. Открываешь его, заводишь ключиком музыку, и являются эти… Или — шкатулка Лемаршана. Вроде, француз делал игрушки или что-то вроде того, а потом на заказ вырезал и шкатулку — для одного оккультиста. Там требуется разгадать головоломку. Она замолчала и помрачнела. Лицо ее приобрело сосредоточенное выражение. — Но ведь… таких схизм не должно быть слишком много, верно? — осторожно уточнила девушка. — Полтора года назад всё изменилось, — покачала головой Сидни и продолжила. — Был обычный день, ничто беды не предвещало. Нас предупредили по телевидению, что в полдень случится необычное, редкое астрономическое явление — крайне близко мимо Земли пролетит комета… Многие решили на это посмотреть… Мы собрались с друзьями погулять, вышли из дома. Был выходной день, дома мало кто сидел. Мы шли с тобой по улице в торговый центр, когда случилось затмение. Небо заволокло, потемнело. Не постепенно и тускло, а сразу и словно навсегда… Это была непростая комета. Тогда мы ничего не понимали. Опустилась такая мгла, что я потеряла тебя из виду, хотя шла плечом к плечу. Я начала кричать твое имя, но в ушах звенело, словно меня оглушили, и я даже не слышала звука своего голоса. А потом небо осветилось зеленым, и в нём появился яркий изумруд, окруженный такой же неоново-зеленой комой, и комета провисела в небе целые сутки, бесконечно падая… Оторваться от неё было невозможно, хотелось смотреть и смотреть на неё целую вечность, но я всё же отвернулась — и наконец увидела в темноте твое лицо, освещенное зеленым лучом. Тогда я тряхнула тебя за плечи, но ты даже не взглянула на меня. Пришлось закрыть тебе глаза рукой… чтобы ты, подобно другим десяткам таких же затравленно замерших людей наконец пришла в себя. А когда ты это сделала и я взглянула в твои глаза, то поняла, что что-то навсегда в нас переменилось. Сначала я решила, что каким-то образом зеленый спектр преломляется и отражается у тебя в глазах, но комета растаяла в небе, точно ее и не было, а мы обнаружили у себя… и мы были такими не одни… странный зеленый свет, искажающий настоящий цвет наших глаз. Тогда мы ещё не знали, что произошло… — А что произошло? — вмешалась в рассказ Мэрилин, крепко сжимая чашку с кофе в руке. — Всё, чего мы так боялись потом… — глухо пробормотала девушка, вдруг осунувшись и как-то растерявшись. — Что произошло… Кхм. Мы не знали и сами-то толком, но потом повсеместно, в домах и на улицах, начали происходить странные явления. Люди массово исчезали… а остальные говорили, что в момент исчезновения видели странных ужасающих существ, одного или нескольких, чаще — четверых. Отдаленно напоминающих людей… — Это были… они? — Да… И то, что они делали… — Сидни содрогнулась. Её перекосило, точно она что-то вспомнила так ярко… словно это было вчера. Куски тела, оставшиеся от её отца. Всего лишь те-ла… И его голубой тусклый глаз, лежащий в кровавых ошметках мяса, внимательно повернувший зрачок и заглянувший Сидни прямо в лицо. — Они не просто убивали, Лина. Это было издевательство над телом и душой. Они превращали людей в нечто… что не поддаётся описанию. И забирали их в Ад. Мэрилин тяжело выдохнула. Поверить в это было невозможно. Не верить — ещё труднее… Сидни не станет лгать. Только не она и не о смерти отца… Серьезно взглянув в её лицо, Мэрилин испугалась. Подруга неестественно побелела, точно видела перед собой что-то… Шевелящийся голубой глаз в скользких мясных ошмётках… — Ты сказала, забирали в Ад, — уточнила осторожно Мэрилин, положив руку на запястье Сидни и сжав его. — Значит ли это… что твой отец… — Да. Она судорожно вперилась глазами в столешницу, словно не слыша, как бариста подзывает очередного клиента за кофе… — Папа? Звяканье цепей разнеслось мелодичным звоном по дому, и Сидни, приехавшая к отцу после учебы, зажала нос рукавом кофты. Боже… как здесь пахло… Словно прогорклые и стухшие куски мяса кто-то смешал с человеческой блевотиной и неожиданно тонким запахом дыма и ванили. Что за чёрт?! Один шаг в комнату. Сидни толкнула дверь… и закричала так истошно, что сама не узнала своего голоса… — Как я здесь оказалась?.. Брошенный в пустоту вопрос озадачил Сидни. Она в растерянности подняла глаза на подругу, которая запустила пальцы себе в волосы, отчаянно нахмурив брови. — Почему я?! — Поверь мне, этим вопросом задавался каждый из нас, — мрачно пояснила Сидни, пожав плечами. — Какая, по сути, разница, почему… Мы все — каждый, кто попал под влияние этой дурацкой кометы — стали по сути переносчиками этой заразы… ходячими шкатулками и яйцами Фаберже… порталами в этот мир, так что каждую ночь мы уходим до десяти часов на комендантский час — и молимся, чтобы ни одно из этих существ не навестил нас… но каждую ночь кого-то всё же навещают. Всё это трудно было осознать, трудно принять. Лина приподнялась со своего места, дрожащей рукой взяла сумочку со стула. — Куда ты? — Выйду на минутку… Воздуха не хватало. Все слова, сказанные подругой, закружились в голове, словно какая-то дурацкая адская карусель. Шею заломило. Мэрилин выбежала наружу, а не вышла — толкнула что есть сил дверь, задыхаясь, вылетела к газону. Её трясло. Выпитый кофе и съеденный омлет просились наружу, и она судорожно склонилась над травой и выблевала всё, что не желало задерживаться в её желудке, коротко застонав… Кислый мерзкий вкус наполнил её рот, а горло начало саднить. Стараясь не смотреть вниз, Мэрилин вдруг почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Обжигающий… Словно клеймящий. Неясное волнение скользнуло в рот холодной змеей и там свилось вместо кишок, заставив девушку, дрожа, приподнять глаза… Это был он. Тот мужчина, что преследовал её. Что ему нужно? Что он здесь забыл? На её плечи так много всего навалилось. Она ничего не хочет… если только — проснуться у себя дома, в своём настоящем мире, вспоминая этот, как неприятный сон… Ваниль и дым засели глубоко в её ноздрях, а взгляд скользил по мужской фигуре, прикрытой черным балахоном. Лица его не было видно… Однако Лина готова была спорить, что сегодня он стоял к ней существенно ближе, так что она смогла даже разглядеть странную одежду, покрывавшую крепкое тело. Мэрилин невольно пронзила ужасающая мысль — в связи с тем, что она узнала сегодня, человек ли это? Но он был очевидно человек… Она ощутила, как внизу всё мягко поджалось, и она стала влажной, такой, что невольно свела ноги. Что за чёрт?! Неожиданно, он шагнул вперед, плавно подойдя к дороге — и остановившись недалеко от переходивших через светофор людей. Он выглядел противоестественно. Почему? Мало ли парней ходит в коже… Подбородок медленно начал подниматься. Капюшон вот-вот взглянет на Лину, приоткроет хотя бы одну тайну, которые и так окружили её с первого дня, как она попала сюда… Она сощурилась. Что там?.. На мгновение ей показалось, что она видит чью-то широкую ухмылку… в полутени ткани блеснули зубы. Дым окутал изнутри ароматом… Я нашёл тебя, — вдруг прозвучало в её голове. Она моргнула… Автобус проехал к остановке, прикрывая незнакомца бортом. Хватило секунды, чтобы таинственный преследователь исчез, подобно тени. Словно его там и не было…***
Черный Палач. Правая рука Принца Страданий. Зубоскал. У него было много имен, но все они не отражали в полной мере то, чем он был. Очередная страдающая душа требовала его внимания. Он был готов его предоставить сполна, но сначала… В плоть вонзился его крюк, один из двух, прикрепленных на прочной изящной цепи, которую сенобит намотал себе на запястье. Бесчисленные жертвы Левиафана. Сколько их с момента падения Предвестника? Много… как и работы у него… Они не искали наслаждений, их души не призывали… но призыв состоялся, вскоре — для оставшегося множества. Тогда переполнится даже бесконечный Ад. Человек умолял, тем, что осталось от его рта и вырванных губ, оголенные десны, в которые вонзили тонкие металлические крюки, кровоточили. С поразительной осторожностью, сенобит уложил человека… совсем еще молодую девушку… на каменный стол, плавно провел рукой в перчатке над её лицом, медленно даря ей вожделение и похоть, смешивающуюся с непереносимой болью. Он коснулся острейшим крюком её горла, плавно вонзил его под кожу, делая всё спокойно и неторопливо. Девушка, придерживаемая его рукой, которая легла на ее плечо, бешено взвилась — и закричала, неразборчиво, ибо ей уже вырвали язык… Он вспахал её грудину и раскрыл живот, с ювелирной точностью отделяя также кожу от мяса и заставляя жертву захлебываться воплями, терзающими её непереносимой болью — и еще более болезненным, яростным наслаждением. Его хозяин и Владыка будет доволен… Он разделал множество жертв, приведенных в Ад, но… невольно мысли его обратились к человеческой женщине. Что будет с ней в дни Великого Очищения?.. Грядут времена темные для всех грешников, и она не будет исключением и тоже примет свою судьбу. Возможно, ее тело он тоже разделает на этом же каменном столе… Щелк. Его челюсти недовольно стукнули друг о друга, и он аккуратно срезал лезвием сначала один, затем второй сосок, собрав в ладонь эти сморщенные коричневые комочки плоти — и небрежно швыряя их на холодный камень Ада. Сможет ли он с таким же упоением разделывать ее тело?… Впервые ответ был отрицанием. Сенобит продолжил свою работу, разрезав девушку до паха, и завёл руку точным ударом между её ног, отчего она выгнулась и подалась вперёд, вверх, навстречу бесконечной черноте адского неба. Ухватившись внутри неё за что-то, он заставил девушку выгнуться в пелене боли… и череды биений умирающего, но наслаждающегося тела. А затем он с влажным хлюпаньем и треском высвободил руку, держа в ней остывающую матку… Пока душа жертвы тлела, он дал себе обещание. Он проследит за той женщиной, так, что ни одна душа, принадлежи она живому или мертвому, не узнает об этом. Он хочет невозможного. Он хочет человека.