Потерянная

На дворе стояла поздняя ночь. На небе, будто миллионы ярких фонариков, загорались звёзды. И следили. Наблюдали за тем, как мерно текла жизнь там, внизу; как сменяли друг друга эпохи и изменялся окружающий мир. А люди все продолжали куда-то спешить, торопились, стремительно пытаясь ускорить время, стараясь приблизить тот самый, кажущийся невероятно важным, момент. И потом, когда жизнь пронесётся перед глазами, словно вспышка — так мимолётно, что не успеешь и заметить, — они будут говорить о том, как ужасно она быстротечна. Будут сетовать на то, как ужасно беспощадно время. Такова была людская натура — обвинять в своих ошибках кого угодно: судьбу, потусторонние силы, Бога. Но стоило бы остановиться всего лишь на мгновение и понять, что вот она жизнь. Идёт своим чередом и совсем не несётся, не бежит, как нам кажется. Пит в полной мере понял значение этого слова только после выпуска из Хогвартса. Больше не было никаких запретов, никаких обязательств. Раньше они, конечно, редко останавливали его от совершения очередной глупости. Но сейчас хотя бы не было дурацких отработок, комендантского часа или этого укоризненного взгляда мадам Стебель. Он начал жить так, как считал нужным, так, как хотел он сам, а не требовали от него другие. — Ну, ты чего застыл? — Фред несколько раз помахал ладонью у него перед лицом. Пит в последний раз глубоко вдохнул прохладу ночного воздуха, с каким-то затаенным внутри удовольствием наблюдая, как медленно погружается в темноту «Косая аллея», гаснут в окнах последние огоньки, и с тихим хрустом поворачиваются в замках ключи, отпуская домой хозяев. — Поторопись, если не хочешь добираться до Норы на своих двух, — проворчал Джордж. — Вы такие зануды. Пит отвернулся от них и достал из кармана связку ключей, надежно запирая вход в будущий магазин Всевозможных Вредилок. Близнецы планировали открыть его через две недели, когда «Косая аллея» наполнится школьниками, прибывшими сюда, чтобы пополнить свои запасы к новому учебному году. Довольно удачный маркетинговый ход, учитывая то, как многолюдно становится здесь перед первым сентября. — Слишком дерзкие высказывания для человека, который так и не сдал экзамен по аппарации, — Фред бросил быстрый взгляд на брата, замечая, как скрылась в уголках его губ мимолётная улыбка. — А ведь Нора так далеко, а на улице так темно, — Джордж сочувствующе покачал головой. — Чёртовы провокаторы. — Не ругайся, Питти. Фред аппарировал первым, издав характерный хлопок и не забыв задорно подмигнуть друзьям. А затем тяжёлая рука Джорджа упала на плечо Пита, сжимая его. Секунда и мир закрутился перед глазами, унося ребят прочь с Косой аллеи. Ветер задорно свистел в ушах, а картинки перед глазами менялись так быстро, что от их обилия рябило в глазах. — Ты отвратительно аппарируешь, — парень согнулся почти пополам, пытаясь сдержать рвотный позыв. Начинал моросить дождь. — Сказал бы спасибо, что я хоть как-то тебя аппарирую, сволочь ты неблагодарная, — Джордж фыркнул, убирая с глаз мешающую челку. Несколько рыжих прядей намокло и неприятно прилипло к его лбу. Уизли провел по ним пятерней, зачесывая назад, на излюбленный манер аристократов. — Пошли, Фредди нас уже заждался. Звучно шлепая по ещё не успевшим высохнуть после вчерашней грозы лужам, периодически извергая проклятья, но не имея возможности их обойти в темноте, парни двигались ко входу. — Не мог нас сразу ко входу перенести? — Пит скривился, почувствовав, как неприятно хлюпает вода в обоих его ботинках. — Ты ноешь хуже девчонки, честное слово, — шикнул на него Джордж. В окнах Норы было уже темно. Что и неудивительно: время уже перевалило за полночь. А если маман узнает, во сколько они вернулись домой — надерет уши и ей будет все равно, что все трое во много раз выше нее и уже несколько месяцев, как совершеннолетние. Для нее они всегда будут детьми. Глупыми и неразумными. — Ой, ну кто бы говорил, — Пит первым поднялся по небольшой лестнице и толкнул вперёд входную дверь, тут же оказываясь внутри. На кухне отчётливо пахло тыквенным пирогом. Тихо тикали стоящие в углу часы и по крыше, мягко, еле слышно, стучал дождь. В этом месте все «пропахло» чем-то непередаваемо-теплым, от чего сердце сжималось в приступе щемящей нежности. Каждая вещь лежала именно на том месте, на котором должна была, а каждая деталь создавала то самое ощущение уюта. Дом. Как мало букв в этом слове, но как много оно значит. Особенно для того, у кого его нет уже очень давно. Пит готов был отдать все на свете для того, чтобы вновь ступить на порог своей квартиры в Ислингтоне и услышать с порога тихое пение Beatles. Мягкому голосу Джона Леннона вечно вторил второй — тонкий голос его мамы. Она часто не попадала в ноты и ещё смешно двигалась по кухне, пытаясь танцевать. Все это было таким далёким, будто не настоящим. А ещё медленно начинало стираться из памяти. Ее лицо начинало терять четкость, оставались только общие черты. Пит точно помнил, что у нее кудрявые волосы, и глаза такие синие, словно в них плещется целый океан. Но не вспомнить насколько мягкими были ее пальцы, когда ласково зарывались в ёжик его волос. — Ты чего сегодня такой тормозной? — Джордж толкнул его в спину, вынуждая сделать несколько шагов вперёд. С тихим щелчком закрылась дверь. И если раньше на кухне можно было разглядеть хоть что-нибудь, благодаря почти слепящему свету луны, то сейчас помещение погрузилось в полнейшую темноту. — Люмос, — шепнул голос из темноту, заставивший ребят испуганно замереть, и прямо напротив выросла фигура Фреда. В одной руке — волшебная палочка, конец которой своим светом рассеял мрак комнаты, в другой — надкусанный кусок пирога. На губах парня играла глупая улыбка, которая смотрелась ещё более комично благодаря мелким хлебным крошкам в уголках его рта. — Чего лыбишься, страшила? — буркнул Пит и подошёл к столу, чтобы тоже взять кусок пирога. Живот отозвался радостным урчанием на это действие. — Да вы бы свои рожи видели, — он тихо прыснул в кулак, пытаясь сдержать во рту остатки недоеденного пирога. — Хотя твою я могу показать, — он кивнул на брата, а в следующее мгновение сильно выпучил глаза и некрасиво скривил рот, будто в испуге. Джордж только закатил глаза и тоже надкусил тыквенный пирог. — Если вы с Питти соревнуетесь в том, кто первым доведет меня до ручки, то ты определенно лидируешь, Дред. — Я очень польщён, Фордж. Троица медленно двинулась в сторону лестницы, обходя каждую норовившую скрипнуть половицу и крадясь в темноте, словно воришки. Но у самой первой ступеньки Фред вдруг остановился. Взгляд его устремился в сторону гостиной, где на старом диване он заприметил какую-то фигуру. Явно женскую, но кому она принадлежала, понять было сложно. — Что там? — из-за одного его плеча выглянул Пит, а из-за другого — Джордж, и теперь все трое смотрели в то же место. — Маман? — Не, она у себя. Я проверил, пока вы там копались. И это не Джинни, потому что она ночует сегодня у подруги. — Гермиона? — предположил Джордж. — Только если она решила сменить имидж, — шепнул Пит, но видя их полные непонимания взгляды, пояснил: — Вы посмотрите на волосы. Они же явно прямые. Ребята медленно обошли лестницу и двинулись в сторону гостиной, трусливо прижавшись друг к дружке почти вплотную. Однако любопытство всегда брало у них верх над страхом. Но стоило им обойти диван по кругу и увидеть лицо той, что на нём сидела, как все трое от удивления замерли на местах. — Дред, ты же видишь то же самое, что и я? — Абсолютно то же самое, Фордж, — подтвердил второй близнец. — Бекси, какого черта ты здесь делаешь? — нарушил неловкую тишину Пит, хотя и сам знал ответ на этот вопрос. Диван в гостиной впервые на его памяти был разложен и застелен. Разобрать цвет постельного белья в темноте было сложно, но на нём отчетливо были видны цветы. Ребекка Морган явно ночевала здесь, но, несмотря на время, почему-то бодрствовала. Она сидела на своем спальном месте в позе лотоса, совсем низко опустив голову так, что каскад ее темных волос почти закрывал лицо. — Сижу, кретин. И хватит называть меня так, — послышался ответ, и девушка, наконец, взглянула на них. Холод ее глаз прошёлся по каждому, обжигая не хуже огня. На их памяти таким умением, кроме Ребекки, обладал только один человек: Корделия. — Чего вылупились? Фред от возмущения поперхнулся воздухом. — Позволю себе заметить, что ты вообще-то у нас дома! — он непроизвольно повысил голос на несколько тонов, но получив настойчивый тычок под ребра, смущённо прокашлялся. — Ты чего у нас забыла, Бекси? И где Дел? — Если этим отвратительным сокращением, похожим на кличку собаки, вы называете мою сестру, то ее здесь нет, — Ребекка усмехнулась, увидев, как парень судорожно начал оглядываться по сторонам и вглядываться в темноту комнаты. — Можешь даже не стараться. — Так где она? — Пит сложил руки на груди, недовольно хмуря брови. Откровенно говоря, эта стерва ему никогда не нравилась. Слишком дерзкая, слишком наглая и чересчур безбашенная. Чего стоил тот раз, когда она затеяла в школе драку. С ее-то астмой, из-за которой она даже бегать не могла. Но с Корделией они определенно были похожи. Особенно сучьими характерами. Но если Дели он мог это простить, потому что привык не реагировать на ее выпады, то эту девчонку он готов был придушить. — Понятия не имею, — она легко пожала плечами. В какой-то момент голос ее сел настолько, что стал походить почти на бас, и девчонка потянулась в сторону ингалятора, лежащего на тумбочке. — Правда не знаю, — вдохнув лекарство, ответила она уже гораздо спокойнее. — А ты почему здесь? — Она сказала, что тут мне будет безопаснее, — Ребекка вновь опустила голову вниз, скрывая выражение своего лица за завесой темных волос. — Безопаснее, чем где? — недоуменно переспросил Джордж. — Безопаснее, чем у родственников какого-то… Гур-тен-Бальда, — на фамилии она запнулась, пытаясь вспомнить, как она правильно произносится. Первым не выдержал Пит. Он прыснул, судорожно пытаясь заглушить смех плотно прижатой ко рту ладонью. За ним согнулся почти пополам Фред, совершенно забывая о том, что им нужно вести себя тише. — Грин-де-Вальда? — Джордж повел себя самым благоразумным образом и только выдавил из себя скромную улыбку. Ребекка утвердительно закивала головой, не до конца понимая, почему ребята смеются над ней. — У меня лишь один вопрос, — сквозь смех попытался сказать Питерсон, судорожно утирая выступившие на глаза слезы. — Что она забыла у них? — Ну, они, вроде как, теперь и ее семья тоже.

***

— Знаете, сэр, когда вы сказали «Болгария», я думала это будет другая Болгария, где солнце, море и пляжи, — Корделия со всей имеющейся силой хлопнула сама себя по руке, убивая комара. Затем она сморщилась, отряхнула руки от капель крови и вновь подняла взгляд на черный сюртук профессора Снейпа, идущего впереди. — А не лес, комары и до невозможности ужасная дорога, — она от злости закатила глаза, когда каблук ее туфель прочно застрял в земле. Все вокруг было до ужаса отвратительным. Они шли по тропинке, которая пересекала лес насквозь. Справа — гора, слева — обрыв, из которого вверх уходили деревья, и их тень удачно ложилась на дорогу. Из-за этого здесь было много мошкары, а воздух хоть и был прохладным, но окутывал кожу какой-то неприятной липкой пеленой. А ещё в этом месте создавалось ощущение пустоты. Они шли уже около часа, но за это время не встретили здесь ни одного человека. — Вы стали слишком болтливы, мисс Морган. Это солнце на вас так действует? — Стрессовые ситуации, — сквозь зубы проговорила девушка, пытаясь вытащить каблук из земли. — А в данном случае — вы. — Мне очень лестно, — мужчина остановился и обернулся, недовольным взглядом скользя по внешнему виду бывшей ученицы. — Но стрессовая ситуация похоже напрочь лишила вас мозгов, — он взмахнул рукой, с зажатой в ней волшебной палочкой, и в ту же секунду туфли Корделии на глазах трансфигурировались во вполне себе удобные кроссовки. Снейп продолжил движение. — Я лишилась их в тот самый момент, когда согласилась на вашу авантюру. — Не льстите себе, мисс Морган. У вас не было выбора. Они покинули Нору пару часов назад. Перемещались от одного портключа к другому, петляли, пытались не оставлять за собой магических следов. И все это время были на ногах. Профессор зельеварения, кажется, совсем не утомился, но вот Корделия чувствовала себя полностью выжатой. Во всех смыслах. Сил уже хватало только на то, чтобы изредка выдавать какие-нибудь ничего не значащие фразы, но даже это занятие пришлось забросить. Она еле волочила за собой ноги, чувствуя, что ещё немного и просто свалится на землю. А дорога все не кончалась, уходила все выше в горы, а потом резко — вниз. Снейп не разрешил им аппарировать от последнего портключа до нужного дома. Возможно он просто не знал этого места, но не хотел этого ей говорить. — Почти пришли, — бросил он короткое, доставая из складок мантии свою волшебную палочку. — Приведите себя в порядок и ведите себя прилично. — И ради чего? О нет, только не говорите мне, что там толпа женихов, готовых взять меня замуж, — она в наигранном изумлении прижала ладонь к губам, но все же поправила свою одежду. Профессор скептически приподнял вверх брови, оборачиваясь. — Смею предположить, что никто, кроме одного из этих бестолковых Уизли, больше не рискнёт взять вас замуж, — медленно проговорил он, а на слове «Уизли» в отвращении скривил губы. — Только если он не владелец аптеки. Снейп отвернулся и резко остановился. Вверх взметнулась рука с палочкой и мужчина начал выписывать в воздухе какие-то только ему одному известные узоры. — Почему аптеки? — Корделия удивленно приподняла брови, стараясь не обращать внимания на то, как предательски сжалось сердце на слове «Уизли». — Потому что с вашим характером потребуется очень много успокоительного, мисс Морган. — Это было обидно, сэр. — Переживете. На их глазах, будто из-под земли, выросли высокие кованые ворота. С витиеватыми металлическими цветами, извивающимися в самые разные стороны и множеством остроконечных шпилей по верхушке. Было в них что-то страшное, непонятное и пугающее. Что-то от чего кровь стыла в жилах. — Vivere est militare[1], — фраза сорвалась с губ профессора Снейпа еле слышным шепотом. Но после нее ворота с тихим скрипом отворились. А за ними ничего, лишь ужасающая пустота. — Что это? — все, что смогла выдавить из себя девушка, пытаясь справиться с предательской дрожью в руках. — Ворота, мисс Морган. Честное слова, вы меня расстраиваете, — мужчина фыркнул и твердым шагом прошел вперёд. Пустота поглотила его, скрыла своими чарами так быстро, что Корделия толком и не успела понять, что произошло. Она сделала боязливый шаг вперёд. Вот оно то самое, что отделяло ее от другой жизни. Которая ещё пару часов назад казалась далёкой и недостижимой, а сейчас была так близко. И именно это пугало, ведь кто знает, какой она окажется. Это как шаг в неизвестность, а она всегда страшит. Ещё вчера она была единственной маглорожденной волшебницей на Слизерине, у которой время от времени выходила из-под контроля магия. У нее была абсолютно нормальная жизнь, которую он распланировала до самых мельчайших подробностей. У нее были друзья, которых она любила. Друзья… Точно, друзья. Только сейчас она поняла, что просто бросила их. Пропала, ничего не объяснив. А как же Бо? У нее ведь было отборочные вчера. Взяли ли ее в Татсхилл Торнадос? Конечно взяли, она же умничка. Но как она будет там без нее? Корделия не может ее бросить. Шаг назад. А Пит? У него же кроме друзей больше никого нет. Он ведь на самом деле так беззащитен. Он — мальчик со сломанной судьбой. Она нужна ему, а он нужен ей. Иначе с кем ещё она будет состязаться в остроумии? Шаг назад. А Джордж и… Фред? Ведь они тоже ее друзья, и она выросла с ними. Им просто нужно помириться, и все станет как прежде. Ведь в парах такое бывает, когда пропадают чувства. Фред просто не смог ей сказать, что больше не любит, он просто не смог ее ранить. Проблема только в том, что она его до сих пор любит. Но это ничего, пройдет. Главное, что она нужна им, всем им нужна. Ведь какая из нее наследница Грин-де-Вальда? Просто посмешище. Она Дели. Просто Дели. И никакая не великая волшебница. Шаг назад. — Мисс Морган, долго вас ещё ждать? — фигура профессора Снейпа появилась из пустоты. Выглядел он смертельно уставшим, а ещё очень злым. Она поняла это по его сдвинутым в переносице бровям и плотно сжатым губам. — Я не могу. — Вы должны. — Нет, — она упрямо мотнула головой, чувствуя, как учащается дыхание. Сердце в груди застучало так быстро, будто намереваясь пробить ее. — Не должна. — В ваших руках наше спасение. Вы можете изменить ход истории! — он неосознанно повысил голос и сделал несколько больших шагов вперёд. Ярость от него исходила такими мощными волнами, что они почти что сбивали с ног. — Но я не хочу никого спасать. По щеке скатилась первая слеза. А за ней вторая, третья. Она больше не могла их сдерживать. Эмоции всегда берут свое, сколько не запирай их в дальний угол своего подсознания. — Вы — эгоистка. Сколько людей погибло от рук Пожирателей и сколько ещё погибнет?! Ваши родители… — ЗАМОЛЧИТЕ! ХВАТИТ! И она закричала. Громко и истошно, как кричат люди, от нестерпимой душевной боли, люди, которые потеряли самое дорогое, что было в их жизни. Из ладоней Корделии тот час вырвались голубые искры магии. Вначале они были маленькими и сразу пропадали, но со временем набирали силу, становясь все больше и разрушительнее. И вскоре ее магия настолько окрепла, что начала поднимать с земли песчаные вихри. Они закручивались, росли, становясь все яростнее. А она все кричала, выплескивая наружу всю ту боль, что скрывала внутри. Мощнейший поток магии оттолкнул профессора Снейпа назад на десяток футов назад. Резкая боль в спине и задней части затылка, после столкновения с землёй, выбила из его лёгких весь воздух. Мир под ногами пошел ходуном, как при мощнейшем землетрясении. С высоты горы посыпались мелкие камни. Справа — ломались под яростью стихии деревья, пригибая к земле свои ветви. Крик оборвался так же внезапно, как и начался. Корделия обессиленно упала на колени, мелкими камушками в кровь царапая их. Горячие от использования магии пальцы глубоко зарылись в землю. — Мне страшно, — ее голос прозвучал так тихо, будто мяуканье котенка. Водопад светлых волос упал вперёд, закрывая весь обзор на ее лицо. Северус поднялся с места, чувствуя, как отдается болью ушибленная спина. Еще никогда в жизни он не видел такой мощной магии. И это ужасало, потому как в неумелых руках, не способных ее контролировать, последствия могут быть просто чудовищными. Девушка вся мелко подрагивала, точно от холода. — Кто я теперь? Где теперь мое место? Где теперь мой дом? Я потерялась, сэр, — она говорила твердо, но при этом в голосе слышались еле различимые истеричные нотки. На последней фразе она разрыдалась. Видит Мерлин, она устала. Все свалилось так сразу и так неожиданно. И как бы она себя не уговаривала, как бы не пыталась забыть — она все ещё хотела к Фреду. Прижаться к нему, вдохнуть этот запах шоколада с его рубашки и расплакаться у него на груди, как самой настоящей девчонке. Потому что скучает, потому что любит, потому что больше не может без него жить. — Страх — это нормально. Бояться — это нормально. Каждый человек чего-то боится. Это неизбежно; это то, что делает из нас людей, — Снейп сделал по направлению к Корделии несколько неуверенных шагов, будто боясь того, что его снова отправят в дальний полет. — Но настоящая трусость заключается в том, чтобы идти у него на поводу! Только слабаки дают страху одержать над ними верх, и я точно уверен, что вы не одна из них! Он протянул ей руку.

***

— У Бо скоро день рождения, — как бы между прочим бросил Пит. Он сидел на одной из самых нижних ступенек у входа в Нору, держа между губ сигарету. Джордж лежал совсем рядом на траве, жмурясь от яркого солнца. Наконец и оно почтило их своим присутствием, спустя столько дней непрекращающегося дождя. Жёлтый засранец тут же начал палить во всю, будто пытаясь тем самым восполнить свое долгое отсутствие. Фред пропадал где-то с самого утра, все пытался найти способ связаться с Корделией. Удивительно, как бывает в жизни. Ведь все это время он не пытался сочинить ей ни строчки. А сейчас вдруг начал суетиться. Он боялся за нее. Все они за нее боялись, особенно после того, как Ребекка пересказала им все, что услышала накануне в «Кабаньей голове». Это ужасало. В одночасье их мир просто перевернулся с ног на голову. Но искать ее было бесполезно. Она могла быть где угодно, в любой точке мира. Это поняли все, кроме Фреда. Тот до сих пор не терял надежду. — Уже придумал, что подаришь ей? — Джордж приоткрыл один свой глаз, чтобы взглянуть на друга. Пит задумчиво передёрнул плечами. — Это так сложно. А вы что подарите? — Это сюрприз, — парень широко улыбнулся. — Но уверяю тебя, такого у нее ещё никогда не было. — Получается, мне в любом случае не переплюнуть вас, черти? — Пит бросил сигарету на землю и придавил ее носком своего ботинка. — Получается так. Следующие пару дней прошли для него в раздумьях. И совсем немного в переживаниях, потому что Бо не отвечала ни на его письма, ни на письма Фреда и Джорджа. Она просто пропала. Возможно была занята отборочными, а может просто не хотела с ними разговаривать. Близнецы были слишком заняты своим магазином, а один из них — поиском Корделии, чтобы обратить на это внимание. Поэтому, когда этот день, отмеченный в его календаре красным кружочком, пришел, Пит решил, что поздравит ее лично. Но перед этим ему нужно сделать одно дело. Поэтому сейчас он стоял напротив небольшого кирпичного квартирного дома, коих было достаточно в Ислингтоне. По дороге сновали дети в потёртых одеждах и гоняли потрепанный мяч, а недалеко от них сидела компания подростков, что во всю дымила и орала благим матом. Воспоминания накрыли с головой. Воспоминания о том месте, в которое он надеялся больше не возвращаться никогда.