Ты выше, ты на октаву выше. Ты для кого-то пища, ты для кого-то крыша. Но тише, пожалуйста, потише. Ты говоришь, говоришь, а он не слышит. Тише — Pizza
Бонни постучала в дверь робко, будто сама ещё не до конца уверенная в правильности этого поступка. Она никогда не отличалась особенной общительностью. Да ей это было и не нужно — рядом всю жизнь были близкие друзья, которые знали ее, как облупленную. А новые знакомства потребуют вовлечённости и проявления интереса к судьбам других, для создания иллюзии нормального разговора, где один интересуется проблемами другого и вовремя проявляет сочувствие. Нужно будет снова и снова рассказывать о собственных невзгодах (а их у нее, несомненно, было немало), чтобы диалог ни в коем случае не походил на монолог. Это все так сложно, а она просто смертельно устала от этого. Но ведь и быть затворницей всю оставшуюся жизнь она тоже не может. Когда-нибудь ей придется перестать топить себя в собственном несчастье и наконец вернуться к нормальной жизни. Когда-нибудь придется понять, что жизнь на этом всем ни в коем случае не заканчивается, и что потерпев поражение на одном поприще — можно победить на другом. Дверь раскрылась резко, а в проеме показалась светлая голова Кристин. Ее лицо озарила ослепительная улыбка при виде Бо, смущенно мнущейся на крыльце. — Ты вовремя! В доме было слишком шумно. Кристин говорила, что позовет всего пару-тройку гостей, но либо она не умела считать, либо ее планы резко изменились. Незнакомые люди были везде — парочками толпились в коридоре, одна большая компания разместилась в гостиной. Но на заднем дворе, где жарилось барбекю, было всего несколько человек, среди которых она узнала и Майкла. Кристин вела ее именно туда. Дом располагался в довольно-таки спокойном районе в пригороде Нью-Йорка. От любопытства магглов его скрывали чары, а от назойливости волшебников — антитрансгрессионный купол. Задний двор вполне можно было назвать огромным даже по мерке загородных домов. Возможно, такие размеры задумывались специально для того, чтобы была возможность поиграть на нем в квиддич. — Хочешь чего-нибудь? — стараясь перекричать шум в помещении, спросила Кристин. — Что? — Бо нахмурилась и наклонилась ближе, силясь услышать сказанное. — Огневиски, сливочное пиво… — она широко улыбнулась и вдруг подмигнула ей. — Алкогольное, естественно, а не та дрянь, которую все мы пили, когда учились в школе. Ты из какой, кстати? Акцент у тебя… — Британский, знаю. Я из Хогвартса, — Бонни попыталась выдавить улыбку, но получилось плохо. Ей здесь было некомфортно. Слишком шумно, слишком многолюдно. А знакомых лиц — по пальцам пересчитать. — И нет, ничего не надо, спасибо. Шум разом утих, стоило оказаться на улице. Занятый барбекю Майкл тут же помахал им рукой, отрываясь от разговора. В руках у него был стакан, наполненный какой-то подозрительно мутной жидкостью, а в глазах уже вовсю плясали пьяные чертята. В воздухе витал аромат мяса, от которого урчало в животе — позавтракать с утра Бо не успела. Сначала проспала, а затем слушала мамину тираду о том, что она общается не с теми людьми. Да… некоторые вещи, кажется, не изменятся никогда. Например, мамины представления о хорошей компании, с которой должна общаться ее дочь. Мужчина, с которым он вел беседу, тоже обернулся, видимо услышав хлопок задней двери. Бо едва не уронила на пол челюсть — в трёх шагах от нее стоял Дункан Ингбли собственной персоной! А ведь сколько лет прошло с их последней встречи! На его лица возникла мягкая улыбка — он узнал ее. Более того, он развел руки в стороны, приглашая ее в свои объятия. Дункан когда-то был капитаном команды Когтеврана по квиддичу. Именно он много лет назад увидел в тощей и очкастой девчонке потенциал, который больше не видел никто. Все вокруг говорили, что квиддич не для нее; что таких, как она, туда не берут. А он поверил и спустя два года передал должность капитана своей любимице. Высокий и широкоплечий Дункан первое время вызывал у нее страх. Он всегда был на целую голову выше своих сверстников и в толпе школьников совсем таковым не выглядел. Его внешность совсем не вязалась с его крайне мягким характером. Он любил улыбаться и смеялся так заразительно; а о том, чтобы повышать голос речи быть не могло. За это команда его любила — Дункан никогда не кричал на них. Мог наругать или сделать выговор, но его голос при этом звучал либо устрашающе тихо, либо обманчиво мягко. — Дункан! — она в считанные секунды оказалась рядом и повисла у него на шее. Он рассмеялся, обдавая ей макушку теплым дыханием, и обнял в ответ. — Ты что здесь делаешь? — У нас игра с Квоффельерами через два дня. В этот раз играем в Нью-Йорке, представляешь? — он отстранился. — Решил заскочить в гости к старому другу, пока есть такая возможность. А ты как здесь? Неужели тоже играешь? Бонни испуганно замерла. Весь ее запал разом пропал. Показывать свою слабость перед Дунканом было обидно вдвойне — ведь он всегда верил в нее по-настоящему. Даже когда раз за разом ей не удавалось забить или когда броски выходили такими слабыми, что до колец даже не долетали. А она верила в него. Только вот Дункан попал в ряды Метеоров Мус Джо и спустя полтора года даже стал играть в основном составе, а она даже в Пушки Педдл попасть не смогла. Это всегда так до невозможности обидно — не оправдывать чьих-то ожиданий. Но хуже, конечно, не оправдывать собственных. Кажется, вмиг побледневшее лицо и плотно сжатые губы сказали все за нее. Потому что в следующий момент Дункан сжал ее плечи в своих больших ладонях. — Что случилось, милая? Неужели не прошла отборочные? — он предположил самое худшее в надежде на отрицательный ответ. — Не прошла. Ей стыдно было поднять взгляд с ботинок. Она судорожно стала разглядывать на них каждую трещинку, каждую каплю грязи каждую потёртость. И боялась взглянуть Дункану в глаза, ожидая увидеть там осуждение. Или сожаление. Даже непонятно, что из этого было хуже. — Что? — хватка на плечах стала крепче, и Бо даже поморщилась. — Каких идиотов они туда прислали, чтобы не взять тебя?! На его лице не было ни сожаления, ни осуждения — только растерянность. Она плескалась на глубине его темных глаз. — Плохо сыграла, — Бонни попыталась в который раз за это утро выдавить улыбку. Получилось, откровенно говоря, хреново — Дункан не поверил ей ни на миг. — Не бери в голову. Квиддич остался в прошлом. Горечь в голосе не услышал бы только глухой. Дункан Ингбли все ещё помнил этот огонь в глазах мелкой девчонки, когда она выходила на поле. Он помнил эту решительность, с которой она заявляла ему, что будет играть за Татсхилл Торнадос. Он помнил напор, помнил страсть. Сейчас этого он не видел. И в этой опустившей руки девушке Бонни не узнавал. Та добивалась своего всеми возможными и невозможными методами. А сейчас в глазах напротив Дункан видел лишь безграничную усталость, граничащую с безысходностью. — Как в прошлом, Бо? О чем ты говоришь? — его голос вдруг понизился до свистящего шёпота. — Квиддич — это твоя жизнь, твое детище! Ты не можешь просто так сдаться! — А что мне остаётся, Дункан? Отборочные уже позади, я больше ничего не смогу сделать! — ее нижняя губа мелко затряслась от переизбытка эмоций. Совсем отчаянно, так по-детски. К счастью Бо, разговор им продолжить не удалось. Рядом с ними совсем неожиданно материализовался Майкл. Он панибратски хлопнул Дункана по плечу и улыбнулся во все свои тридцать два. — Уже успели познакомиться? Бонни попыталась незаметно утереть возникшие в уголках глаз слезы. А заодно мысленно отругала себя за проявление слабости. Квиддич остался в прошлом, и нечего было жалеть себя каждый раз, когда кто-то заводил о нем разговор. — Мы с Бо знакомы со школы, — Дункан притянул ее за плечо к себе. Подавить улыбку не получилось — она смущенно расцвела на губах и тут же скрылась за заслоном ее кудрей, упавших вперёд. — Она не говорила мне, что знакома с охотником Метеоров! — Как и ты, Майкл, — парировала Бо. — А я и не был, — он пожал плечами. — Нас Кристин сегодня познакомила, представляешь? — Уже успел взять у него автограф? — она не смогла не усмехнуться. Дункан рядом мягко рассмеялся, а у Майкла от смущения побагровели щеки. Скептицизм, с которым Бо сюда пришла, тут же улетучился. Кто-то всучил ей в руки стаканчик с алкоголем, а Майкл познакомил ее ещё с несколькими ребятами. И вот спустя несколько часов уходить отсюда ей уже не хотелось. Но она обещала Просперу, что поможет ему с домашней работой, которую ему задали на осенние каникулы. Хотя в таком состоянии она вряд ли сможет вспомнить о всеевропейской Хартии волшебников или о составе раздувающего раствора. Дункан нагнал ее уже у самого выхода. По сравнению с утром, в доме стало заметно тише — все перебрались на улицу. Только редкие парочки прятались по углам, не желая присоединяться к общему веселью. В отличии от нее он не выпил ни капли, поэтому взгляд его был вполне осознанным. Он остановил ее, когда Бо уже собиралась трансгрессировать. — Хочешь случайного расщепления? — она отрицательно помотала головой. — Тогда свяжись с кем-нибудь, кто сможет доставить тебя домой. Пока они ждали ответ на посланный ею патронус, Дункан вывел ее на улицу и усадил на ступеньки крыльца, сам устраиваясь рядом. Прохладный осенний воздух освежал, слегка упорядочивая рассеявшиеся мысли. Бо уткнулась лбом себе в колени и закрыла глаза. Рядом раздался тяжелый вздох. — Приходи на игру. Я пришлю тебе билеты совой. — Это обязательно? — Да, — тяжело припечатал Дункан, не давая ей шанса на то, чтобы возразить. И если она из трясины своего отчаяния сама выбраться не может — он будет тем, кто ее оттуда вытащит. Даже если она будет упорно этому сопротивляться.***
— Помнишь как на шестом курсе ты грохнулась в обморок, и я на руках нес тебя до лазарета? — Пит остановился, чтобы поменять положение рук, на которых он держал Корделию. — Ну так вот, с того дня ты хорошенько набрала. — Заткнись уже, — прошипела она, через силу открывая один глаз. — Мы встретились всего пять минут назад, а ты уже нагрузил мой мозг катастрофическим объемом информации под завязку. — Не моя вина, что твой мозг настолько мал. В магазине стояла непроглядная темнота, в которой Пит постоянно натыкался то на прилавок, то на полки с товарами. Корделия каждый раз болезненно ойкала, когда ее уже успевшая распухнуть нога меняла положение. Тома был необычайно молчалив и следовал за ними тихой тенью. Даже не сказал ни одного едкого слова, а это на него было совсем не похоже. До мансарды они шли довольно долго, с трудом преодолевая все многочисленные ступеньки. И в конце концов, Корделия оказалась сидящей на потрёпанном диване, пока Пит возился где-то, пытаясь включить свет. — Ты располагайся, — он кивнул Тома на кухонный стол, видя, как тот неловко замер в дверях. — Я бы предложил вам чего-нибудь поесть, но, боюсь, мои навыки готовки вы не оцените. И он тут же скрылся где-то за порогом комнаты. Заскрипели под его шагами ступени — Пит направился в подвал к щитку, чтобы включить в магазине свет. — Ты как? — нарушил тишину Тома, силясь разглядеть хоть что-то в непроглядной темноте. Но видеть удавалось лишь силуэты. Дели издала какой-то мученический стон, но больше ничего не ответила, а в следующий момент раздался глухой грохот. — Ты живая? Ответа не последовало, но неожиданно комната озарилась ярким светом. Тома вскочил с места, увидев Корделию лежащей на полу рядом с диваном. И признаков жизни она не подавала, а ее кожа по цвету стала сливаться с белоснежными волосами. — Дел! — в помещении возник Пит, который тут же сорвался к ней с места. Первым делом он проверил пульс, приложив два пальца к венке на шее, а затем облегченно выдохнул. — Жива. У нее температура поднялась, — сказал он, приложив ладонь тыльной стороной к ее лбу. — Нужно привести врача. — Врача? — недоуменно переспросил Тома, а на его лице возникло привычное выражение раздражения. Смотрел он на Пита, как на полнейшего идиота. — Хочешь ее в Азкабане раз в месяц навещать? — А у тебя есть идеи получше? Может, надо дать ей прямо тут копыта отбросить? — От вывиха ещё никто не умирал, — парировал Тома. Он подошел к ним, судорожно пытаясь придумать вариант для выхода из сложившейся ситуации. — Нужно уложить ее обратно. Пит, как ни странно, ничего не ответил. Только подхватил девушку одной рукой под колени, а другой — под спину, поднимая на руки. Корделия дышала тяжело, с редкими тяжёлыми вздохами. Под веками хаотично двигались в разные стороны глаза, а ресницы еле заметно трепетали. — Я съезжу за миссис Уизли, — наконец сказал Пит. — Она сумеет поставить ее на ноги. — Ей можно доверять? — Да. Но это займет время, — он сунул руку в карман штанов и вытащил оттуда мелочь. Отсчитав несколько монет, он удовлетворенно кивнул сам себе и поднял глаза на Тома. — Надеюсь, уложусь в час, — увидев удивлённый взгляд, он добавил, извиняющееся пожимая плечами: — Я все ещё не сдал экзамен по трансгрессии.***
Отряд авроров нагрянул в их дом внезапно. Они только закончили ужинать, когда в дверь раздалось несколько сильных ударов, а в следующий же момент ее снесли с петель. — Что же творится! — испуганно воскликнула миссис Уизли, от неожиданности роняя тарелку которую держала в руках. Та, встретившись с полом, разбилась на множество мелких осколков. Вперёд вышел командир. Все присутствующие в комнате его тут же узнали. — Аластор, что происходит? — с места поднялся мистер Уизли. Выглядел он обескураженным — возможно даже больше, чем остальные. — Что… — У нас есть основания полагать, что вы укрываете в своем доме беглую преступницу, — жестко припечатал тот, для эффектности несколько раз ударив своим посохом по полу. Мракоборцы вышли из-за его спины и хаотично разбрелись по дому, держа наготове свои волшебные палочки. — У вас нет ордера! — со своего места в конце стола подорвался Фред, которого Джордж то и дело пытался усадить обратно. Его лицо побагровело от злости, а взгляд был направлен точно на Аластора Грюма. И каждый присутствующий в комнате с уверенностью мог сказать — в такой ярости они его ещё не видели. Она исходила от него волнами и была практически осязаема. Аластор усмехнулся, но удивлённым не выглядел. Такое он предвидел, поэтому легким движением палочки отправил в сторону Фреда бумажку. Тот словил ее и судорожно начал вчитываться в написанное. Из-за его плеча выглянул Джордж, а с другой стороны — Джинни. Все трое читали увлеченно, а с каждым новым абзацем их лица все более удивленно вытягивались. — Попрошу всех немедленно покинуть помещение, — Аластор хмурым взглядом обвел помещение. Его волшебный глаз судорожно задвигался, пока не остановился на Ребекке. Она выглядела испуганной. Бледная, а на фоне своих темных крашеных волос так и вообще походящая на мертвеца. И только глаза ее сверкали недобро, когда она исподлобья оглядывала каждого присутствующего в комнате мракоборца. Миссис Уизли была на грани истерики, когда Фред и Джордж усаживали ее на скамью рядом с домом. Она тяжело дышала, то и дело хваталась за сердце и причитала: — Что же творится, что творится... Аластор Грюм вышел за ними на улицу следом, тяжело стуча посохом по каждой ступеньке. Вся показная спесь уже ушла с его лица. Он выглядел уставшим. — Давно она здесь живёт? — пальцем он ткнул в Ребекку, скромно пристроившуюся позади всех. — Это двоюродная сестра Ноа, она… — начала было Гермиона, но была прервана. — Кого-нибудь другого этими сказками кормите! — рявкнул тот, чуть ли не брызжа слюной в разные стороны. Миссис Уизли прекратила свои тихие причитания и резко взметнула голову вверх. Ее руки выскользнули из захватов близнецов и тут же сжались в кулаки, пока как сама женщина поднималась с места. — Не смей кричать на моих детей в моем же доме, Аластор! Это вы ворвались сюда, как стадо дикарей! — она подошла к испуганной Ребекке, быстро заводя ее за свою спину. У той ладони от страха были мокрые, а саму ее мелко потряхивало. Миссис Уизли полностью закрыла ее собой. Как мать, готовая горой стоять за своего ребенка. Только Молли Уизли не была ее матерью. Как и Джинни — ее сестрой. Но в этой удивительной семье все относились к ней как к родной. Фред, Джордж и Пит беззлобно подтрунивали над ней и время от времени подсовывали продукцию из своего магазина; Джинни и Гермиона брали в свою девчачью компанию, где они обсуждали все, начиная с нарядов и заканчивая парнями; а Рон и Гарри учили играть в шахматы. Волшебные, такие причудливые, но такие интересные. Здесь, в окружении этих людей, она время от времени переставала чувствовать себя сиротой. Порой это чувство одиночества, червоточиной сидящее внутри, было таким сильным, что она могла всю ночь прорыдать в подушку, лёжа на кровати. Ведь это так больно осознавать, что ты в этом мире остался совсем один. Где-то ещё была Корделия, разумеется, но Ребекка была уверена, что сестру это чувство тоже медленно сжирало изнутри. — Вы совсем не понимаете, что происходит, да? — зычно проговорил Аластор, устрашающе щурясь. — Да вы все в Азкабан загремите за укрывательство беглой преступницы! Фред собирался дёрнуться, но его остановил Джордж, испуганно сжавший руку брата в своей. — Мы никого не укрываем, Аластор, — мистер Уизли вышел вперёд. — И, честно говоря, совсем не понимаем, что здесь происходит. — Корделию Морган видели в Лондоне, — наконец пояснил тот. Эта информация пока что не разглашалась. Да и прошло то всего пару часов. — Она напала на двух мракоборцев, пытавшихся ее задержать. Дальше Фред уже ничего не слышал. Ему казалось, что впервые за долгое время он по-настоящему начал дышать. С сердца упал груз волнения, который так долго там копился. Отчаяние, которое все это время кружило голову, отпустило. Она жива. Она здесь, в Лондоне. Она наверняка пытается их найти. Эта мысль резко ударила в голову. И именно в тот момент из темноты показался Пит. Он бежал — это было видно по его покрасневшим щекам и прерывистому дыханию. При виде Аластора Грюма глаза его удивлённо расширились, а воинственно настроенная миссис Уизли, перекрывающая собой Ребекку — все расставила на свои места. Будто в подтверждение его догадки из дома показался незнакомый мужчина — мракоборец, судя по значку на его форме. В руках он держал сундук Джорджа, в котором тот хранил письма от Анджелины. — Вы что делаете! — вскричал тот, видя как мракоборец высыпает такие дорогие сердцу письма из сундука. Одно за одним они падали на землю, безбожно пачкаясь. Мужчина что-то шепнул Аластору и поднял одно из писем, отдавая ему. Джордж собирался было дёрнуться, чтобы собрать их, но теперь была очередь Фреда держать брата. — Они не стоят того! — Это же от Анджелины, — болезненно прошептал он, чуть ли не плача от безысходности. Тем временем Пит попытался незаметно пробраться к близнецам, но волшебный глаз Аластора, не увлеченный чтением, его заметил. — Питерсон! — в следующий же момент рявкнул мужчина. — Где ты был? — В магазине, сэр. Бухгалтерия сама себя не сделает, — протараторил тот, а затем испуганно добавил: — Сэр. — Не ври мне, парень! — Да я не вру, сэр. У моих работодателей спросите, — он бросил хмурый взгляд исподлобья на Фреда и Джорджа. Аластор шутку не оценил. Письмо, которое до этого так заинтересованно читал, он в следующий же момент выбросил. Джордж издал болезненный стон и отвернулся, не в силах смотреть, как тяжёлый ботинок Грюма окончательно втаптывает его в землю. Он, прихрамывая, подошёл к их компании вплотную. Хмуро он осмотрел по очереди каждого из близнецов, а затем Пита. Следующую фразу он сказал так тихо, чтобы услышали его только они трое. — Через пять минут я направлю своих ребят в ваш магазин, и лучше бы они не нашли там того, кого вы все так усиленно прячете. И договорив эту фразу, он круто развернулся, чтобы направиться в сторону дома. — Плохо, очень плохо, — пробормотал Пит, бледнея на глазах. Фред и Джордж непонимающе переглянулись и уставились на него. — Дели сейчас там.