«Зверское нападение на семью магглов было совершено вчера ночью в Лондоне. Отец семейства был убит после продолжительных пыток; мать и младшая дочь подверглись насильственному сексуальному контакту, после чего тоже были убиты. Старшего двадцатилетнего сына, два года назад окончившего Хогвартс, в тот момент не было дома. Мракоборцы ищут его…»
Взрыв хохота заставил ее оторваться от чтения и перевести взгляд влево, туда, где Джордж и Пит явно развлекались, задирая Тома. В последнее время такие их стычки стали происходить все чаще. Фред к ним не присоединялся, как ни странно, ведь обычно заводилой в их трио был всегда он. Ему больше нравилось хмуро наблюдать за мрачным болгарином из-под плотно сведённых к переносице бровей. Будто в надежде испепелить того взглядом. Надо сказать, что это чувство было взаимно. Корделия подцепила каплю каши, повисшую на кофте, и брезгливо откинула ее в сторону. Она взглянула на сидящего напротив Тома, лицо которого было целиком скрыто под слоем овсянки. — Какого чёрта? — она пнула Джорджа под столом, заставляя того обратить на себя внимание. — Что за детский сад? Вам по пять лет что ли? Тома одним яростным движением смахнул теплую субстанцию с глаз и сжал губы в тонкую полосу. Умей он убивать взглядом, Джорджа и Пита давно бы не было в живых. — Нашей принцесске не нравится местная кухня? — едко заметил Пит, изображая сожаление. Однако глаза его лучились плохо скрываемым весельем. Джордж рядом громогласно хрюкнул, в попытках сдержать смех, и спрятал волшебную палочку в задний карман джинсов. Тома готов был броситься на них с кулаками, и сдерживало его только то, что марать руки о таких недостойных соперников ему было противно. — Заткнись, Питерсон, — посоветовала ему с другого конца стола Джинни, улыбаясь нарочито вежливо. — Или я тебе в этом помогу. — Защищаешь его? — удивился тот, а затем уже более серьезно добавил: — Ты не моя мамочка. — Слава Мерлину и Моргане, — она скривилась. — Твой скверный характер и без этого терпеть очень тяжело. Пит передразнил ее, за что ему тут же прилетел крепкий подзатыльник от неожиданно появившейся позади миссис Уизли. Следующим этой чести удостоился Джордж. Оба пристыженно вжали головы в плечи. — Так их, — пробормотала Джинни, даже не пытаясь скрывать свою ухмылку. Рядом с ней, глядя на эту сцену, поперхнулся едой Гарри. В последнее время он был чересчур задумчив, но сейчас на его лице проскользнуло некое подобие улыбки. — ЧТО ВЫ ЗДЕСЬ УСТРОИЛИ?! Миссис Уизли воинственно уперла руки в бока. — Гадкие мальчишки! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ В МОЕМ ДОМЕ! Она схватила их за уши и практически выволокла из-за стола, причитая под нос о том, что собственные дети не жалеют ее бедные нервы. Пит периодически морщился, рукой придерживая ухо, боясь, что его оторвут; Джордж издавал болезненные стоны, а тащиться за матерью ему приходилось согнувшись в три погибели. Она вытянула их на улицу и прямо перед ними захлопнула дверь. Сидящие за столом наблюдали за этой сценой раскрыв рты, но даже не пытаясь сдерживать улыбок. Когда миссис Уизли обратно повернулась к ним, на ее лице было обеспокоенное выражение, предназначенное Тома. Он тоже выглядел озадаченным. — Бедный мой мальчик, — запричитала миссис Уизли, на ходу доставая палочку. Один лёгкий взмах — и вся овсянка медленно перекочевала в урну, а миссис Уизли взяла тарелку Тома, чтобы наложить ему новую порцию. — Кажется вы, маман, стали путать своих собственных детей со всякими проходимцами, — вставил свое слово Фред, бросая на Тома многозначительный взгляд. — Ты кого назвал проходимцем? — Корделия высунулась из-за газеты, возмущённо округляя глаза. Надо сказать, что это утро было совершенно обычным. Утро в Норе всегда начиналось именно так. Было в этом постоянстве что-то действительно очаровательное. Когда последние четыре месяца ты фактически находишься в бегах немного определенности в жизни не помешает. Так появляется какое-то ощущение нормальности. И желание растянуть его как можно дольше. — Удивлена? — А можно вы заткнётесь? — проворчал Рон. Тонкая ложка вот-вот готова была сдаться под яростным напором его пальцев. — Хоть раз дайте спокойно поесть. — А ты уши заткни, — посоветовал ему Фред. — ХВАТИТ! Миссис Уизли вновь показалась в проходе, держа в руках тарелку с дымящейся кашей. Одна ее рука по-прежнему была уперта в бок, а взгляд — не предвещал абсолютно ничего хорошего. Ее голос громом пронесся по кухне, заставляя всех тут же умолкнуть. Все боялись гнева Молли Уизли, потому что от его последствий ты не отвертишься ни в пять лет, ни в шестнадцать, ни даже в тридцать. — НЕ В МОЕМ ДОМЕ, ФРЕДЕРИК УИЗЛИ! — Но я — Джорд… — Я ПО-ТВОЕМУ НЕ МОГУ РАЗЛИЧИТЬ СВОИХ ДЕТЕЙ?! НЕ ДЕРЖИ МЕНЯ ЗА ИДИОТКУ! Злополучная каша с грохотом была поставлена на стол перед Тома, но тот не спешил начинать трапезу. — Спасибо, миссис Уизли, — проговорил он с лёгкой улыбкой, выглядящей в этот момент слишком фальшиво на его лице. Просто потому что раньше в его взгляде не было такого количества благодарности, какую сейчас получала Молли Уизли. — Ваши блюда как всегда выше всяких похвал. — Ох, — щеки миссис Уизли зарумянились, и она ласково взлохматила темные волосы Тома. — Спасибо, мой дорогой! Корделия вновь уткнулась взглядом в газету, предпочитая окунуться в изучение более важных проблем.«Магический Конгресс Управления по Северной Америке сообщил, что американскими мракоборцами было арестовано несколько Пожирателей смерти…» «Фичбургские Зяблики в меньшинстве одержали победу над Холихедскими Гарпиями в рамках чемпионата. Чем сулит команде их новый охотник?..» «Британское Министерство Магии выражает соболезнование семье погибших в результате вчерашнего нападения Пожирателей смерти…» «Курс галлеона падает в результате выборов…» «Торнтон Харкауэй о прошедших выборах: в Магическом Конгрессе Управления по Северной Америке на выборах невозможно скрыть ни одно нарушение»
Газета с хлопком была закрыта и отложена в сторону. Новости не утешающие, как всегда. Корделия бросила быстрый взгляд на Гарри, который тоже был увлечен чтением Пророка. Его лицо выглядело слишком усталым, чтобы можно было прочитать на нем хоть какую-то эмоцию. Тяжела голова, носящая корону, да Гарри? Будто почувствовав, что на него смотрят, он поднял взгляд вверх, сталкиваясь глазами с Корделией. Гарри кивнул и чуть приподнял уголки губ вверх. Только глаза его были полны вселенской тоски и усталости. Такой, с которой ему не могли сейчас помочь даже Рон и Гермиона, беззлобно о чем-то препирающиеся рядом. — Милая, позови сестру завтракать, — миссис Уизли выглянула с кухни. Ее руки до самых локтей были покрыты мукой. Она же неравномерными пятнами лежала на волосах, делая их похожими на седые. — Что-то она совсем перестала выходить из своей комнаты. Не заболела ли? Миссис Уизли сокрушенно покачала головой и снова скрылась в кухне. — Заболела, — буркнул Фред, искренне верящий в то, что его слово обязательно должно быть вставлено в каждый разговор. — Воспалением своей вредности. — Заткнись, рыжий. Корделия поднялась с места прежде, чем Фред снова бы стал демонстрировать ей остроту своего словарного запаса, и направилась в сторону лестницы. Головы Пита и Джорджа шкодно выглядывали в гостиную из открытой входной двери. И на лицах у них было выражение такого веселья, словно не их буквально пару минут назад с позором выволокли с кухни. Как будто ничего не изменилось после выпуска из Хогвартса. Как будто они остались все такими же детьми, искренне верящими в то, что пришли в этот мир для того, чтобы нести в него веселье и смех. Это было правильно, с какой-то точки зрения, — времена сейчас были слишком тяжелые для того, чтобы забывать о простых радостях жизни. Но явно не с точки зрения морали. По факту, все трое были самыми обыкновенными хулиганами. Что сейчас, что в Хогвартсе. Разница лишь в том, что раньше им это было простительно в силу возраста и юношеского максимализма. — Маман все ещё сердится? — с надеждой спросил Джордж, на что в ответ получил лишь ухмылку и скептически приподнятую бровь. — Эверте статум. Их отбросило назад. Хлопнула входная дверь, приглушая тем самым доносящиеся с улицы возмущённые крики. Дверь в спальню оказалась заперта. — Ребекка? — ответа не последовало, но внутри послышалось какое-то копошение. — Ребекка, это не смешно! Немедленно открой дверь! Алохомора. Ребекка тихо взвизгнула и спрыгнула с подоконника. Окно было раскрыто нараспашку, отчего в комнате стремительно холодало. На улице не март месяц для такого. — Корделия, какого черта?! — Что ты здесь делаешь? Они произнесли это почти одновременно и вопросительно уставились друг на друга. Ребекка чересчур резко захлопнула окно и немного прокашлялась, держа руку рядом с горлом. Ее голос звучал слишком сипло, как будто до этого она без остановки кричала несколько часов. — Знаешь, что такое личное пространство? — Не тебе мне о нем рассказывать, — огрызнулась Корделия, намекая на то бесчестное количество раз, когда сестра рылась в ее вещах. — Почему ты заперлась? — Я что, на допросе? По-моему, я имею право запереться в своей комнате, — Ребекка слегка покачнулась, но смогла удержаться за подоконник. Из ее груди вырывалось несколько довольно тяжёлых вздохов. Гораздо сильнее чем те, что обычно сопровождали ее приступы. — Нечем дышать. Последнюю фразу она прохрипела, и из ее глаз неожиданно хлынули слезы. Не слезы грусти, а скорее страха. Только вот понять его причину было сложно. Корделия стремительно оказалась рядом и подхватила Ребекку подмышки. Она помогла ей сесть, облокотившись на стену позади. — Где твой ингалятор? Ответа не последовало, только слезы сильнее покатились из глаз, а из груди Ребекки вырвался полустон-полухрип. Она схватилась за горло, будто это могло помочь и облегчить дыхание. Ее глаза закатились так сильно, что стало видно белки. — Акцио ингалятор, — Корделия вскочила на ноги, чтобы заново раскрыть окно, а затем вновь опустилась рядом с сестрой, принимаясь одну за другой расстёгивать пуговицы на ее кардигане. — Надо успокоиться. Считай вдохи. Как мама учила, помнишь? — Раз, — выдавила она и облизнула в миг пересохшие губы. — Два, — вдох получился скрипучий и немного болезненный. — Три, — слезы покатились из глаз непрекращающимся потоком. Корделия поймала ингалятор на лету. Ребекка резко и тут же жадно сделала два глубоких вдоха, хотя раньше всегда довольствовалась одним. — С каких пор ты увеличила дозу? Ребекка отпихнула ее в сторону, поднимаясь самостоятельно. Она резко провела тыльной стороны ладони по обеим щекам, смазывая с них слезы. Ее взгляд тут же посуровел. — Не твое дело. — Не мое? — Корделия поднялась следом. Ее брови резко взметнулись вверх и изогнулись в причудливой, удивлённой манере. — Когда это оно перестало быть моим? — В тот самый момент, когда мы перестали быть сестрами. Больно. Слова очень больно резанули по и так разбитому сердцу. Корделия не смогла подавить резкого вздоха, не зная, чем такое парировать. За последние четыре месяца она, кажется, повзрослела лет на пять. А вот сестра все так же оставалась подростком. Слишком остро воспринимающим все происходящее вокруг, для которого собственное «я» стояло на первом месте. Иногда тебе кажется, что все хорошо. Что все наконец-то наладилось после перевернувшего всю твою жизнь с ног на голову кавардака. Но это не так. И сколько не закрывай на проблемы глаза — меньше они от этого не станут. — Зачем ты так? — пробормотала она, чувствуя, как от обиды глаза застилает пелена слез. — А ты? — Ладушки, — Корделия через силу натянула на лицо ухмылку и хлопнула в ладоши. — Позови, когда перебесишься. Она развернулась, стремясь скорее покинуть комнату, но кое-что привлекло ее внимание. Кое-что, что Ребекка отчаянно пыталась спрятать, отпихивая ногой глубже под кровать. — Что это? Ответа не поступило, тогда она притянула предмет к себе с помощью магии. Корделия уже знала, что это будет. Знала, но очень хотела ошибаться. В ее раскрытой ладони лежала пачка «Chesterfield» — одних их самых дешевых в Великобритании сигарет, которые курил Питерсон. Пачка была начата, судя по всему, уже довольно давно. Пустая на половину и безжалостно смятая, она являла собой объяснение того, что творилось в этой комнате до прихода Корделии. И только сейчас она поняла, что стоический запах сигарет исходил не от Пита, по ее мнению, курящего где-то внизу. Он исходил от Ребекки. — Не расскажешь, что это? В ее голосе зазвенела сталь. Ребекка стоически выдержала тяжёлый взгляд сестры и лишь легкомысленно махнула рукой, не утруждая себя объяснениями. — Ты мне никто, чтобы указывать. Корделия стиснула кулаки, стремясь выровнять дыхание. — Откуда ты это взяла?! — ответа не поступило, вполне ожидаемо. До побеления костяшек сжав пачку сигарет, она покинула комнату, уже зная ответ на свой вопрос. Ярость зрела внутри, пока она быстро спускалась по лестнице и пересекала гостиную. Ребекка покинула комнату следом и тоже ринулась вниз, пытаясь остановить сестру. Джордж и Пит уже сидели за столом — видимо миссис Уизли сжалилась над ними. Помня о том, как было больно, когда тебя тянут за уши, они вели себя скромно. Даже почти не разговаривали. Только обменивались хитрыми взглядами, думая, что другие этого не замечают. — Твое? — рука с пачкой грохнула по столу прямо рядом с Питом. Все взгляды устремились к ним, даже миссис Уизли выглянула с кухни. — Да, а как ты?.. — он подняла глаза вверх, наконец замечая спустившуюся следом Ребекку и на его лице отразился испуг. — Это не то, о чем ты подумала. — Правда? — с сарказмом протянула она. — Вероятно, они случайно оказались под кроватью моей сестры. — Вероятно, — Пит согласно покивал, думая что тактика «сыграть под дурачка» во всех смыслах будет лучше. — Выйдем? — она кивнула на входную дверь, видимо, не желая устраивать скандал при всех. Не дожидаясь его ответа, Корделия вышла. Ребекка удостоилась ее холодного взгляда на прощание. Пит нехотя поднялся. — Она его прикончит, — нараспев протянул Джордж. — Определенно, — Фред хмыкнул. — Может, поможете ему? — Гермиона нахмурилась. Она то и дело бросала взгляды в окно, пытаясь разглядеть, что творится в саду. — Не-а, — в один голос протянули они. Характер Дел был действительно взрывоопасным. А в свете ее совсем недавно открывшихся способностей, его сила приравнивалась ко взрыву даже не одной, а нескольких атомных бомб. Она его не просто прикончит, а не оставит даже мокрого места. Это было бы как раз в ее стиле. — Ставлю галлеон на то, что она ничего ему не сделает, — неожиданно вклинился в разговор Тома. На его губах расцвела самоуверенная ухмылка. И у него действительно были основания так думать, учитывая, что именно он был с ней рядом последние несколько месяцев. Близнецы изумленно переглянулись, но в один голос ответили: — Принимается.***
— Какого черта? Кулак с зажатой в ней злосчастной пачкой сигарет взметнулся вверх. Пит от неожиданности подался назад, думая, что Корделия решила прибегнуть к маггловскому методу насилия (которым, честно-то говоря, и он не брезговал пользоваться). Но кулак остановился в паре сантиметров от его носа. Учитывая, что Пит был выше, выглядело это слегка несуразно. — А сама как думаешь? — он устало вздохнул, отступая на несколько шагов назад. Удивительно, как менялся человек, попадая в другое окружение. Ещё минуту назад он был готов подвергнуть Тома очередной шалости на пару с Джорджем, а сейчас уже выглядел так, будто устал под тяжестью этого мира. Не была его напускной бравады, не было ухмылки, и только угли веселья тлели в его глазах. — Она действительно разбита. Разве ты этого не видишь? — Я много чего вижу, Питерсон, но это не даёт мне права делать подобное. Ты хоть знаешь, что означает сигаретная зависимость для таких, как она? Это верный путь смерть для больных астмой. Ты подарил моей сестре билет в один конец. Она не кричала. Ее голос звучал на удивление спокойно, но в нем все равно проскальзывали стальные нотки. А если бы взглядом можно было убивать, Ноа Питерсон пал бы его жертвой ещё где-нибудь на третьем курсе. — Его ей подарила ты, когда бросила здесь. Это было так неожиданно, что второй раз за последние полчаса Корделия не нашлась, что ответить. Но одно дело слышать такое от сестры, взаимоотношения с которой походили на американские горки, и совсем другое — от одного из самых близких друзей. Это несомненно обескураживало. В какой момент все успело пойти наперекосяк? Она не знала. — Это нечестно, — наконец смогла выдавить она, но прозвучало так жалко, будто чёртово оправдание. — Нечестно так говорить с твоей стороны. Ты знаешь, через что мне пришлось пройти. — Вот в этом-то и проблема, Дел. Не тебе одной через это пришлось пройти. Пит, не дождавшись ответа, просто развернулся и, чуть сгорбившись, побрел в сторону дома. И как бы эгоистично это сейчас не прозвучало, Корделия впервые за последние пару месяцев вдруг осознала, что она — не единственный здесь человек, по самое горло погрязший в проблемах. Просто она так долго носилась с собственным горем, а люди вокруг так упорно стремились рассказать ей о ее значимости для спасения мира, что все это отходило на второй планы. Даже проблемы близких людей.*
Спустя пару часов она сидела в тени бука, широко раскинувшего свои ветки. Земли была устлана пожелтевшими листьями, а трава давно пожухла, являя собой не самое прекрасное зрелище. Как бы прозаично это не звучало, Корделия курила. Нора с этого места казалась совсем крошечной, не больше пары дюймов. Здесь можно было не заботиться о том, что кто-то сможет её найти. Но по закону жанра, ей все равно не удалось остаться незамеченной. От дома отделилась маленькая темная точка. Она с каждой секундой всё приближалась и, в конце концов, Дел смогла различить двигающегося в ее сторону человека. Гарри молчал. В последнее время он вообще был непривычно молчалив. Все это видели, но никто не произносил вслух. Смерть Сириуса сломала его. — Привет, — тихо произнес он, присаживаясь рядом. — Привет. Корделия потушила сигарету о подошву кроссовок и откинула ее подальше. Притянув колени к груди, она удобно расположила на них голову и продолжила наблюдать за Норой. — Они поставили на тебя, — Гарри слабо улыбнулся, откидывая голову назад, на жёсткий ствол дерева, и слегка покосился на нее. — На то, что ты Питу наваляешь. — И кто победил? — Тома, очевидно, — он поджал губы. — Знаешь, он кажется мне немного подозрительным. Дели усмехнулась. Иногда ей он тоже таким казался. Ведь по сути, что она о нем знала? Ровным счётом ничего. Только то, что он невероятно сильный волшебник и анимаг. — Темная лошадка? — Вроде того, — Гарри вздохнул. — Не знаю как тебе, а у меня от него мурашки по коже. Она рассмеялась, заставляя его тоже слегка смущённо приподнять свои уголки губ вверх. — Тома хороший человек. Без него я бы уже отбывала свой срок где-нибудь в Азкабане. Это на самом деле было так. Но когда она успела поменять свое мнение о нем? Тома был необычайно самоуверен, горделив, а ещё до невозможности эгоистичен, когда дело касалось того, что принадлежит ему. Он ненавидел ее первое время и не желал делить с Кассандрой, считая Корделию недостаточно талантливой для того, чтобы обучаться беспалочковой магии. В конце концов, поместье Грин-де-Вальдов она покинула именно из-за него. Но была в этом и другая сторона. Например, Тома был очень предан тем, кого любил. В ее случае это слово было слишком громким, но хотя бы на каплю симпатии с его стороны она могла рассчитывать. — Гарри, зачем ты здесь? — нарушила она затянувшееся молчание. Он мгновенно помрачнел и поджал губы. — Они не понимают какого это, когда все вокруг надеются на то, что ты спасёшь их. Они не понимают, почему я злюсь или грущу, или почему вдруг замыкаюсь в себе. Мне чертовски страшно. Я не хочу умирать, Дел. И меня приводит в ужас мысль о том, что я могу всех их подвести. Гарри вдруг замолчал. Его взгляд вперился куда-то в землю, затем перешел на руки, а потом он и вовсе закрыл глаза. — То, что ты избранный — совсем не делает тебя святым. У тебя есть право на ошибку. А ещё… ну, знаешь… Тебе многое пришлось пережить. — Тебе тоже. Но ты, ну, — Гарри выглядел очень смущённым. — Ты выглядишь так, будто ничего не было. Ты такая смелая и сильная, — он разом погрустнел и следующую фразу почти прошептал. — Я так не могу. — Я боюсь стольких вещей, Гарри, что и по пальцам не пересчитать. Все это — лишь показушная бравада. Я в ужасе… Как и ты. Но больше всего я боюсь не смерти, а того, что могу навредить близким мне людям. Мои родители уже погибли из-за меня, и не прошло ни дня, чтобы я не думала об этом или не винила себя. Она замолчала. Молчал и Гарри, видимо, снедаемый какими-то своими мыслями и переживаниями. — Ты меня понимаешь, — сказал он наконец. — Такое чувство, что… что я не один. — Ты не один, Гарри, — Корделия ласково улыбнулась и подвинулась ближе так, что носки их кроссовок соприкоснулись. — У тебя есть Гермиона и Рон. И Джинни. И Невилл с Полумной. Я, в конце концов. Ты не одинок, — вновь повторила она. — И я не одинока. Есть люди, которые пойдут с нами до конца. — Даже если я бываю слишком груб с ними? Знаешь, в последнее время такое происходит все чаще. Гермиона недавно даже назвала меня деревенщиной. Дел тихо засмеялась, представляя в воображении эту картину. — Особенно тогда, потому что именно в такие моменты ты особенно уязвим. Поверь мне, они знают. Гарри тяжело вздохнул и отвернулся. — Я не хочу быть избранным. — Я тоже. Не нам выбирать, кем родиться. Но мы вправе решить, кем стать. Сказал бы кто-нибудь то же самое ей. Корделия совсем не чувствовала удовлетворения от собственных слов, зная, что от многих из них несло ложью. У нее нет права на ошибку. Она чертовски одинока. И, чёрт возьми, за нее уже давно решили, кем она должна стать. Но зато Гарри стало легче. — Кстати, — сказал он немного погодя. — Профессор Дамблдор пришел, — после этих слов он посчитал нужным пояснить: — К тебе. — Что ему надо? — Ну, вообще-то твое лицо уже третий день на первой полосе пророка. Думаю, несложно догадаться. — Долго же он сюда шел, — она нехотя поднялась с места, а затем подала руку Гарри. Но он отрицательно покачал головой. — Я ещё посижу здесь, — а затем он смущенно добавил: — Если ты не против. — Ещё чего. Тогда, ещё увидимся? — Определенно.