Канадцы во Франции

Ранним осенним утром Базиль Жанне гулял в Булонском лесу. Не так давно прошел дождь, несмотря на довольно сухую погоду, которая выдалась в этом году от начала августа до конца сентября. Капли росы сияли на засохших травинках и багряных листьях рябины. На ветках дикой яблони висели маленькие плоды, которые выглядели спелыми, как ягоды и красными будто кровь, но на вкус были кислее лимона. На земле среди сброшенных листьев валялись паданцы, расклеванные лесными птицами. Майор прошел вдоль ручья, в кристально-чистых водах которого, отражались бледные осенние небеса. Подле него торчал старый трухлявый пень. Рядом с пнем росло что-то желтое. Это были слипшиеся друг с другом, гнилые маслята, изглоданные червями с головы до ног. Майор на минуту задумался: «Ведь у всего на этом свете есть свой срок и мы все когда-нибудь тоже истлеем в могиле. Memento mori» Потом ему вспомнилось боевые товарищи, которых ныне ушли в иной мир. Где-то далеко в вышине послышался крик птиц, улетающих на юг. Природа умирала, но как же это было красиво! Листья играли тонами от бледно-желтого до ярко-оранжевого, от ярко-оранжевого до кроваво-багрового, от кроваво-багрового до сухого светло-коричневого, от светло-коричневого до черного и гнилого. Хотя многие листья чаще высыхают, а не сгнивают, превращаясь в безжизненную труху. «О, мелочи! Как же они важны!» — Эта мысль так и не покидала Жанне. Вскоре из-за лилово-синей тучи выглянуло тусклое солнце и постепенно стало ярче, освещая все вокруг. Майор стоял под сенью сосен, но вот он вышел и увидел как золотое светило играет на водной глади. Лоно Гранд-канала и поверхность этого ручейка. Вроде бы это все часть мирового океана, но как они не похожи! Ощущался яркий контраст. И Жанне почему-то вновь захотелось вкусить ощущение некой заинтригованности. Он начал скучать по Рю Бонапарт, по греческим мотивам лиры, по «Утру в Гефсиманском саду». Иными словами ему вновь захотелось увидеть друга, которым он так восхищался при Марте Трентиньян и ее сыне. И это действительно было так. И тогда майор решил заглянуть к давнему товарищу. Через некотрое время он уже сидел в двуколке. Настроение у него поднялось. Все негативные мысли покинули его. Он был настроен на встречу после долгой разлуки. В душе появилась какая-то радость. Как бы прекрасно он не чувствовал себя в Венеции, он и там скучал по родному Парижу. Майор скучал по городу, где его всегда ждут. Где он нужен. Он скучал по городу в котором за все это время чего только не произошло с ним и его приятелем детективом. Жанне ехал в предвкушении наконец увидеть его. Наконец он вышел из двуколки и ступил на порог знакомой квартиры. Когда он явился, Ив Мартен прокричал: — Приехали наконец! Я скучал! Жанне бросился к нему на шею и они обнялись. А потом долго стояли, смотрели друг на друга и ничего не говорили. Разве что только смеялись друг другу в ответ. Так уж было обоим радостно. — Проходите же скорее! Мария, накрой на стол! Будем пить кофе! — сказал Ив Мартен. Базиль Жанне и Ив Мартен сели в кресла и начали разговаривать. — Как жизнь Ваша? — произнес майор. — Быть может Вы имеете желание поведать мне о вашем славном пребывании в Венеции? — спросил сыщик. — Об этом успеется! Я бы хотел знать о том, как изменилась Ваша жизнь с поры моего отъезда. — Хорошо, мой друг. Расскажу. Довелось мне расследовать одно дело. Парижане увидели как со второго этажа гостиницы выпал молодой человек Тео Моне. Жандармы долго предполагали, что это было самоубийство из-за неразделенной любви, но как бы не так. Позже подозревали его соперника в любви Жозефа Делароша. Но я выяснил, что его убийцей оказался никто иной как его собственный отец Максимилиан Моне. Он был влюблен и решил убить сына из-за этого. Ведь сын был влюблен тоже, но потом он раскаялся и пожалел об этом. Он сломал себе жизнь и справедливо наказан. Я вычислил его по письмам, что были спрятаны в его шкафу. Он вел секретную переписку со своим другом Адрианом де Бенуа. Было глупо с его стороны переписываться с ним. Да и к тому же! Какой гадкий поступок! Дух убийцы ближнего своего подобен мерзкой черной грязи, а руки его в крови по локоть и обречен он на бездну вечную мучения совести. — Да… И на какую только подлость, на каких грехи способны идти люди?! — сказал Жанне, делая глоток капучино. — На многое. — Мне жаль лишь несчастного мальчишку Грана. Несчастный, просто несчастный человек! Бедный нищий ребенок, который только отомстил за отца. А остальные?! Подлые псы! — Увы… Моя работа довольна темная… Во преки желанию я преодолел всю жалость и отвел Грана Леграна в суд. Ведь так бы пострадал невинный Оливье, сами понимаете. — Вы правы, Мартен… Не думаю, что когда-то такое повторится. — Что ж, будем надеяться, что как сыщику мне придется ловить только отъявленных негодяев! — сказал Мартен и улыбнулся. — Не будем о грустном. В этот месяц впрочем вообще ничего особенного больше не произошло. Как бы не потерять работы. — Вот и прекрасно! Денег у нас с Вами все равно хоть в море кидай! И преступлений больше не будет! — Но моя работа — это скорее мое пристрастие. Я могу даже не брать денег. Главное это сквозь темную паутину разглядеть истину путем логических рассуждений. В детстве мой дядя говорил мне, что если мозг не будет работать, то в старшем возрасте можно окончательно сойти с ума. У него был знакомый, который на старости лет получил потерю памяти и ведет себя как годовалый ребенок. А был говорит вполне способным человеком. Работал хирургом. Люди поговаривают, что он увидел в лесу призрака покойной жены и с тех пор не может прийти в себя, но я не верю. У него что-то с головой. — Ну так можно же заниматься алгеброй, физикой и разгадывать логические задачи. Зачем же желать преступлений?! — Только так можно будет потренировать нервы. Детектив — это мое призвание и я должен работать, а не сидеть на месте. Да, может я не плохо рисую, разбираюсь в медицине и играю на лире. Но что может сравниться с предвкушением решения тайны?! Вы тоже жаждали острых ощущений, когда отправлялись на войну. Не правда ли? — Да, Вы правы, но все-таки с каждым днем я начинаю понимать, что каково бы не было величие сражения, оно того не стоит. — О, когда Вы шли на войну, Вам был всего-то двадцать один год. А сейчас Вам уже сорок пять. Как быстро летит время. Вы уже успели из молодого солдата сделаться старым философом. — сказал сыщик и засмеялся. — Да нет! — ответил Жанне и засмеялся в ответ. — Просто я стал мудрее. Это приходит с возрастом. — Вы сделали правильные выводы. А британский адмирал Горацио Нельсон в свои сорок семь до сих пор кривлялся на шканцах и сверкал регалиями. Если бы он был поскромнее, как его сослуживцы, то Трафальгарская битва могла бы быть далеко не последней его битвой. — Ну что ж Вы так о великом адмирале? Он герой своей страны, но по моему мнению лучше Джон Джервис и Федор Ушаков. Мне жаль Латуш-Тревиля… Если бы он не умер, то задал бы жаркий бой Нельсону на Трафальгаре. — Ну это безусловно так. У всех свои взгляды. Солнце вновь скрылось за серыми тучами. Комната, освещенная солнечным блеском, вновь стала темнее. Начал накрапывать маленький дождик. Но постепенно он усилился и стал лить как из ведра. Ветер загибал тонкие ветви деревьев. Дождь начал бить по земле. На лужах появлялись пузырьки, что означало, что дождь затянется. Гремел гром, переходя от слабых звуков к мощным крикам бешеных раскатов. Гремя неожиданно, он оглушал и пугал похожих. В небе сверкали ослепительные полоски молнии. Стояла осенняя гроза. В грязные лужи срывались пестрые листья. Рядом с окном пронеслась быстрая карета, смешивая листья со слякотью своими тяжелыми колесами, и мгновенно скрылась за поворотом. И как хорошо в такую погоду было думать, что у тебя есть свой кров. По улицам Парижа, украшенными мраком промозглой погоды, сновали из стороны в сторону нищие и пьяницы. Рядом с ними пробегали, спеша запрыгнуть в двуколки и уехать, галантные аристократы и утонченные дамы. Мартен наконец сказал: — Что ж, расскажите о Венеции. Мне бы было весьма интересно послушать Ваш рассказ. — Особняк мадам Трентиньян великолепен. В отличии от нашего города у них в Венеции тепло. В саду особняка растут плодовые деревья. Очень много апельсиновых деревьев. Почти каждый вечер я с Луизой проводил на мосту Риалто. Это мост через Гранд-Канал. Там по истине прекрасно. Столько ярких огней от окон. Лунный столб в воде. Напев старинных венецианских мотивов. Также мне довелось посетить вместе с ней карнавал. Он был похож на волшебную сказку. Все очень ярко и аристократично. Из Венеции я привез сувенир. Это модель гондолы. Жаль, что я забыл ее дома. Моя супруга сейчас в гостях у подруги Элен. Я гулял по лесу и внезапно мне захотелось навестить Вас. Также я посетил несколько музеев. Один из них «Дворец дождей». Великий памятник итальянской готической архитектуры. Ему уже так много лет. Он был основан в 810 году. Я назвал Италию райским уголком. Уж очень она мне полюбилась. А родственники Луизы очень милы. Очень хорошо воспитанна и образована Марта Трентиньян — тетя моей жены. Она разбирается в искусстве и имеет хороший вкус в поэзии. — Неужели она читает Бодлера? — Да, но ей так же как и мне больше нравятся стихи Байрона. — Она разбирается в античном искусстве и искусстве итальянском. Но самый любимый ее художник это Джон Эткинсон Гримшоу. А также она прекрасная мать. Великолепно воспитала сына. Супруг ее Марсель Трентиньян — дядя Луизы, не вернулся с восточной войны. Он был убит ядром. В сыне заложено понятие о чести и храбрости. Это я заметил, когда мы разговаривали о войне. Их семья благочестива и порядочна. Сын Юстиниан собирается поступить в военную академию. Юстиниан много читает и занимается математикой. Он знает английский, итальянский, испанский и немецкий. На данный момент он учит русский. Говорит, что это очень сложный язык и он резко отличается от остальных. Планирует выучить хинди и прочитать ряд военных сочинений. — О, действительно талантливый сын. Я рад этому. Для Луизы это повод для гордости. — Я обязательно передам ей Ваши слова! Я много рассказывал о Вас. О разных делах. О вашем сборнике с ядами. — О, не льстите мне! — сказал Мартен и засмеялся. — Недавно я писал статью о рицине. Она может пригодится. Как бы печально это не звучало, но именно благодаря этому смертельному веществу Вы нашли свою любовь, мсье. — Не было бы счастья, да несчастье помогло. Я правда очень люблю мою Луизу. Несмотря на то, что у нас семь лет разница, мы прекрасно ладим и понимаем друг друга. Она моя жизнь. Никогда не думал, что мне так повезет в любви. Не хотите ли Вы сыграть мне на лире? Я давно не слушал Вашу игру. — Сыграю с радостью! Мартен достал с полки лиру и начал перебирать ее тонкие струны. Жанне замер в удовольствии. — Музыка чудесна! — произнес он. Мелодия текла певучеми напевами струн и заставляла забыть обо всем. — Почему-то эта мелодия напоминает мне о моей Луизе, — сказал майор. — такая же изящная. Мелодия прекратилась на тихом протяженом звуке. — Вот такая вот мелодия! — сказал Ив Мартен. — Я забыл имя автора этой мелодии. К Мартену подошла Мария Легран и сказала: — К Вам мсье мсье Гроссо с визитом.