***
Кое-как дойдя до подъезда, я зашёл внутрь и нажал кнопку вызова лифта, уже, наверное, в десятый раз прокручивая в голове произошедшее. Ощущения были очень смешанными. У меня не было стойкой уверенности в том, что мне понравилось. Я даже не успел осознать, что вообще произошло. Выдохнутый мне в рот дым, горьким противным осадком прилипший к горлу, чужой скользкий язык, так нагло и, на удивление, умело вылизывающий мой собственный. Было в этом что-то неприятное и мерзкое. От воспоминаний накатывала тошнота. Хотелось вымыть рот с мылом. Но с другой стороны, хотелось вновь оказаться там, испытать все заново и, возможно, поступить по-другому. Не отталкивать, а, наоборот, ответить. Провести одной рукой по шершавой теплой скуле, другой за шею притянуть ближе, чтобы места свободного совершенно не осталось. Ни миллиметра. Вылизывать в ответ чужой рот, сталкиваясь языками, покусывая при этом нижнюю губу и задыхаться от недостатка кислорода. И чтобы до искр в глазах, до дрожи в пальцах… Двери лифта с шумом разъехались в стороны, возвращая меня в реальность и приглашая зайти внутрь тесной, душной кабинки. Прислонившись головой к прохладной стенке лифта, я тяжело дышал, пытаясь выбросить из головы все дурные мысли. Было паршиво. Будто кто-то вставил мне в ребра металлический стержень, мешающий дышать и двигаться. И с каждым новым вдохом он все больше протыкал меня изнутри, дробя кости, разрывая мышцы и лёгкие, перемалывая все в непонятное месиво из крови и плоти, которая ещё совсем недавно была частью абсолютно здорового, живого организма. И это чувство разрасталось, вызывая ещё более страшные ассоциации. Но из-за чего это? Из-за того, что я оттолкнул Никиту? А как я должен был отреагировать? Я никогда не думал о нем в таком ключе — как о человеке, который может быть мне симпатичен или которому могу быть симпатичен я, поэтому такая, на первый взгляд, простая, но ранее недоступная истина испугала меня, заставила оттолкнуть его. Может быть мне симпатичен… Он мне симпатичен? А как это вообще понять? Я прекрасно помню, что почувствовал, когда впервые встретил Аню. Здесь же такого не было. Может, это потому, что она — девушка? Но разве это что-то меняет? Не знаю. Наверное, понять, что ты чувствуешь к человеку противоположного пола гораздо проще, чем понять чувства к человеку своего пола. Нет, бред какой-то. Скорее всего дело в полном отсутствии у меня опыта в этом плане. Никогда ранее и в мыслях не было, что мне может понравиться какой-нибудь парень. Да что уж, я бы никогда и не задумался о своем отношении к Никите, если бы он не поцеловал меня. Интересно, что было бы, если бы я ответил ему? Насколько далеко все зашло бы? Каково это, чувствовать чужие руки на своих плечах? Каково это, чувствовать чужое горячее дыхание на своей шее? Каково это, чувствовать чужие губы на своих? Каково это, целоваться с самим собой? И все-таки, я поступил правильно. Нужно хотя бы немного обдумать и разложить все по полочкам, прежде чем бросаться в пучину неизведанных чувств, ощущений и эмоций. Все ещё впереди. Возможно.***
Решив больше не обременять себя тяжёлыми мыслями, я отправился спать и проснулся только тогда, когда кто-то стал настойчиво трясти меня за плечо. Я разлепил глаза, надеясь как можно скорее избавиться от внешнего раздражителя и продолжить спать, но знакомый голос, раздавшийся неожиданно близко, заставил меня окончательно прийти в себя: — Паш, хватит спать, уже двенадцать часов дня, — попросил Никита, продолжая трясти меня за плечо. — Никита? — я приподнялся, натянув одеяло повыше. — Да, — он сел рядом. — Я пришел сказать, что съездил в автосервис и теперь с машиной все нормально, можешь не бояться ездить со мной. — Ты ночью туда ездил? — Да. — С чего это ты вдруг решил прислушаться к моим просьбам? Никита лишь пожал плечами, смотря куда-то в стену. Наверное, самое время: — Мне кажется, нам надо поговорить, — осторожно начал я. — Думаешь? — Я не уверен, что вчера правильно понял тебя… — Могу ещё раз объяснить, — предложил он, наклоняясь ближе, от чего я инстинктивно поддался назад. — Но, видимо, ты не готов. — Нет… Я готов… Просто у меня не укладывается, — сказал я, про себя отмечая, как Никита сразу же расслабился, хотя до этого был натянут как струна. Тронь и лопнет. — Что у тебя не укладывается? — Разве такое возможно? — Что? — Разве можно влюбиться в самого себя? — спросил я, на что парень лишь усмехнулся и, переведя взгляд на меня, ответил: — Получается, что можно. — А вообще, — продолжил он. — Мы очень разные. Мне конечно стыдно говорить это, но раз уж на то пошло… — он вздохнул. — Я никогда не был таким, как ты. Ты другой. У тебя все как-то проще: ты мыслишь проще, ты относишься ко всему проще. Это мне в тебе и нравится. Понял я это конечно не сразу, лишь когда уехал. А когда понял, то уже окончательно и бесповоротно увяз в этих… чувствах. Или как вы это называете. Я бы и не подумал никогда, что со мной может что-то подобное случиться. В итоге, решил приехать. Но не собирался делать никаких признаний или первых шагов. Ты мне просто выбора другого не оставил, — было видно, что он нервничает, рассказывая мне это, но обратного пути уже не было. — И я уже не уверен, правильно ли поступил, потому что ты теперь в каких-то сомнениях… Я не знал, что ответить, поэтому просто продолжил сидеть, перебирая пальцами край одеяла. — Теперь у тебя все укладывается? — спросил Никита и я недоуменно посмотрел на него, а потом, вспомнив свои же слова, кивнул. — И ты все ещё готов? — как и вчера, сняв маску и отложив ее подальше, он наклонился ко мне, давая возможность самому выбрать, как поступить, решить, что будет дальше. Но это была лишь иллюзия выбора…