Rehab Cabin DLC

Входная дверь застряла, и крепко держалась, пока Санс не уперся в нее плечом. Он еще никогда не видел это место настолько пустынным; без свиты завсегдатаев, без привычного грохота и гомона. Было достаточно просто включить музыкальный автомат, но все равно в баре было непривычно пусто, без обычного шума смеха и разговоров. Санс попытался не обращать на это внимания. Он знал, где хранились стаканы, и был более чем способен налить себе выпить. Он делал это и раньше, просто дело было в принципе. Если он сам себя обслужит, и будет наслаждаться напитком в одиночестве, он мог бы с таким же успехом остаться дома. Кроме как, Папса не было дома, и жилище казалось огромным и одновременно удушающим, в отсутствии Папируса. Боже, он так отчаянно желал с кем-нибудь поговорить. Снег шел уже днями. Всегда было очень снежно, когда Ядро особенно перегружалось. Что-то связанное с теплотой, и конденсацией, и энергией, вращающейся внутри замкнутого пространства Подземелья. Санс знал, что когда был трезв понимал как все это устроено, но было проблематично уследить за мыслью, когда он влил в себя столько напитков. Этой ночью Гриллби был на них особенно щедр. Санс заглушил смешок руками. Может это был хороший знак, может после двойных порций Гриллби он мог стать небрежным и развязным, и тогда может быть они смогут смело распустить руки в заднем помещении, а потом, смотря куда их приведет ночь. Пластинку, играющую в музыкальном автомате, заело, и Санс через плечо оглядел пустой бар. Черт, они сейчас могли бы и прямо здесь навести бурную деятельность. Никого поблизости уже часами не было. Наверняка из-за всего этого снега. Из-за Ядра. Весь бар принадлежал только им с Гриллби. Они могли бы… Пластинку продолжало заедать, икающее эхо одних и тех же трех нот, пока иголка опять и опять царапала поверхность в повторяющемся цикле. Он понимал, что нужно протащить себя туда и починить ее, потому что Гриллби богом было воспрещено позаботиться об этом. Гриллби было воспрещено богом заботиться о чем-угодно. Где вообще был Гриллби? Он ушел… за чем-то. Санс не мог вспомнить. Черт, ему было так скучно и так одиноко. Его достали одни и те же песни музыкального автомата. Иногда он ненавидел это место. Только Сансу удалось сползти со стула, качаясь на ногах и задерживая дыхание, ожидая, пока комната престанет вращаться, когда что-то большое ударилось снаружи в дверь бара. Он скривился и понадеялся, что может это пройдет. Он даже навалил немного стульев перед ней, на случай если что-то вроде этого произойдет, но что бы там ни было, оно было решительным и толкало дверь так сильно, пока та не приоткрылась достаточно широко чтобы позволить тому, что было снаружи попасть внутрь. Пластинку продолжало заедать, и Санс рефлексивно сглотнул воображаемый ком в горле. Это был знакомый силуэт, который стоял в этом самом месте, в этом самом дверном проеме сотни и тысячи бессчетных раз. Высокий, широкие плечи, с большими ладонями и почти невозможно узкими бедрами, весь силуэт был напряжен от беспокойства, но… какой-то незнакомый. Без шарфа, без всего… костюма. "Санс…" В этом голосе слышался надлом. Не то знакомое возмущение, к которому Санс привык, когда им приходилось здесь появляться. Из-за этого его затылок начало покалывать, заставляя плечи съежиться под чувством вины, даже если он позволил фальшивой расслабленной улыбке расплыться по лицу. "Хэй, бро." - Пропал. Пропал на тринадцать дней. Тринадцать дней Папирус его искал, первоначальное легкое раздражение переросло во что-то всепоглощающее и паническое, когда тенденция Санса исчезать с радаров на полдня или неделю превратилась в продолжительную и неожиданную пропажу. Когда нашли его телефон на дне заброшенного общественного бассейна, который тот набил мусором и дешевой садовой мебелью. Когда прочитали неотправленное сообщение Ториэль которые было так сильно похоже… Папирус не мог заставить себя даже подумать на что оно было похоже. Когда пошли слухи, что Санс совершил что-то радикальное, в то время пока Папирус искал с возрастающим страхом, что это произошло, он сделал это, его похитили или он навредил себе или еще хуже. Проверяя и перепроверяя каждое логово, каждое убежище, даже те, в соседних городках, где его обнаруживали раньше, пьяным, и равнодушным, и просящим Папируса приехать и забрать его. А потом появилась последнее предположение, выдвинутое в порыве отчаяния: может он вернулся обратно в Подземелье. Абсолютно абсурдное, но при отсутствии других зацепок… И вот он здесь. В Баре полный бардак. Он был пуст, дверь крепко забаррикадирована изнутри. Из помещения несло затхлостью, и слышалась заевшая музыка, но Санс… улыбался? Пил? Слушал музыку? Что-то сломалось внутри Папируса. Старый сценарий, тот, в котором он врывается в бар, топает ногой и приказывает Сансу идти домой. Все что он собирался сказать, закричать, зарыдать, в крайнем случае… если Санс каким-то образом эгоистично нашел дорогу сюда… все рухнуло и его переполнило невероятное облегчение. "Санс…" "Хэй, бро." Папирус почувствовал как его колени подкосились, но вместо того чтобы упасть, он двинулся вперед, побежал, и через мгновение склонился над Сансом, обхватывая его руками и рыдая, а Санс прильнул в объятие, кладя руки ему на плечи. Санс был здесь, Санс был жив. "Хехе, тяжелая тренировка с Андайн? Выглядишь вымотанным." "Санс, где- что ты здесь делаешь?" Теперь Папирус стоял на коленях, крепко держа Санса за плечи, напряженными, трясущимися пальцами. "Ты был здесь все это время? Где… ты один?" "Не." Было что-то расслабленное и непринужденное в том, как Санс отмахнулся, из-за этого Папирусу стало дурно. "Просто тихий денек. Думаю, все по домам из-за снега. Грилбз в задней комнате." Это неправда. Санс должен был знать, что это неправда. Папирус провел трясущимися пальцами по изгибу черепа Санса, неосознанно гладя его, а второй рукой крепко впиваясь в потрепанную ткань свитера, в который был одет Санс. Где он откопал эту одежду? "Санс, мне нужно чтобы ты сказал что происходит. Я так волновался за тебя." "Волновался насчет жира в еде, знаю. Все в порядке, бро. Просто кости, нет артерий, которые можно забить. "Санс!" Что-то сорвалось внутри Папируса, острое, и отчаянное, и перепуганное, и на секунду осмысление и осознание загорелось в зрачках Санса, его взгляд тревожно заметался, пока он боролся с множеством мелких скрытых эмоций. "Прости меня, Папирус…" Его голос был настолько тих. Не шепот, просто неимоверно слабый, и он позволил себе осесть, рухнув вперед, тяжело на грудь Папируса, казалось, фальшь и притворство испарились вокруг него. "Я просто хотел домой."