Непокорная

Клуб находился на Бургунди-стрит и не привлекал особого внимания. Небольшое одноэтажное здание с закрытыми окнами и табличкой:"Уходи, злая тетя». Рядом со зданием лежали знакомые, Камиллы, Кэтрин и Лукреции, бомжи. Самого главного из них звали Саймон, хотя его называли дядя Керж. В руках, он держал табличку:"Человек, вампир, труп — подайте на еду». Как только к клубу подошла спасательная бригада, мужчина встал. — Госпожа Камиль, прошу вас, — улыбнулся он, показывая свои золотые зубы. — Спасибо, дядя Саймон, вот возьмите, — произнесла она и протянула пятидесятидолларовую купюру. Он поклонился и открыл дверь, галантно пропуская бригаду внутрь. Основной зал представлял из себя полно пыльных столов и стульев, огромную барную стойку с выключенной подвеской. — Как вы умудрились получить это здание? — удивился Клаус, обращаясь к Камилле. — Ну, однажды после очередного расставания Кэтрин, мы приехали в бар «Вдовы», которым управляли кельтские ведьмы. Вот мы сидим и перемываем косточки мужикам, они походят и говорят, что мы супер, после как-то завертелось, теперь этот клуб принадлежит Лукреции по документам, а так нам троим, — рассказала она, — пройдемте тут есть тайный проход в подвал. Они медленно подошли к шкафу с наградами и сертификатами и Камилла, что-то сделала и дверь открылась. Чем ниже они спускались, тем больше слышали голоса. Кто-то рыдал, громко играла музыка, слышен был смех. — Стойте, не надо, — начала О’коннелл, но ее остановил Марсель. — Хватит Ками, я знаю, что эта стерва пытает мою сестренку и я не позволю, — сказал он и выбил дверь. Все застыли в изумлении. **** — А потом пришел Деймон и испортил все, ну я от злости карандаш для бровей в него кинула и в глаз попала, — я громко засмеялась, — чего ты ржешь? — Нет, я молчу, я статуя, — я снова засмеялась, попытавшись сделать серьёзное лицо. Дверь с треском открылась и там стояла бригада по спасению меня. Мы удивленно переглянулись. Клаус стремительно подошел и схватил за горло Кэтрин, которая начала задыхаться и синеть. — Эй, отпусти ее, понимаю, она тебе не дала. — произнесла я и попыталась расслабить схватку Первородного, — или дала? По красноречивым взглядам Первородных и Кэтрин, я все поняла. — Фу, Кэтрин, да ты стерва, ай да молодец, — Клаус расслабил хватку и Кэтрин упала задыхаясь от кашля. Ко мне подошел Марсель и порывисто обнял. А его объятия были похожи на смертные объятия. Я начала задыхаться. — Воздуха, — прохрипела я и он отпустил, крепко сжав мои руки. — Я думал, ты в плену, Лу, — его голос дрожал, а глаза блестели, — ты вообще думаешь обо мне, или о ком-то еще кроме себя? Я отшатнулась от него. Конечно, он был прав, как всегда. Брат, пытается меня защитить, пока я делаю вид, что мне не нужна его помощь. — Прости, — я крепко обняла его со спины. — Больше так не делай, — Марсель ругал меня, как нашкодившего ребенка. — Конечно, я обещаю, — все остальные видели, как я скрестила пальцы. Но ничего сказали по этому поводу. — Кстати, вы знали, что на нашу Лу, началась охота, — спросила Кэтрин, которая сидела рядом с Ребеккой. Все удивленно взглянули на друг друга. — Стоп, вы не знаете, что такое охота? — спросила у Майклсонов, на что Элайджа ответил: — Лу, мы тысячелетние вампиры, конечно знаем, — он придерживал меня от пошатываний, — осторожно. — О, да, да, — я свалилась прямо на на него, — извини, я немного не в духе. Он мягко улыбнулся и потрепал меня по голове. Марсель, заметивший этот жест, прищурился. — Лукреция, давай, сегодня ты поедешь в свое убежище за городом вместе с Элайджей, — произнесла Ребекка, вызывающе взглянув на Жерара, — вы помогли нам с информацией, Майклсоны не остаются в долгу. Как подтверждение, семейка Майклсонов кивнули. Мне оставалось лишь смириться со своей участью. — Хорошо, но я забираю с собой Кэтрин и Камиллу, — все на меня взглянули с удивлением, — что смотрите, я понимаю, что сейчас опасно, но сначала я соберу вещи. Я и Камилла двинулись к выходу, как я повернулась и подмигнула Элайдже. — Позвони мне, чувак, — и выбежала. *** Элайджа, мягко говоря, был в шоке. Это маленькая художница умудрилась сбежать с Катериной Петровой, пока все искали ее, умудрилась выпить с ней пять бутылок алкоголя, умудрилась начать охоту на себя и при этом оставалась беспечной, будто ничего серьезного. Вампира, эта беспечность, изумляла, ведь в Новом Орлеане, почти все менялись и становились более двуличными, более темными. Но Лукреция Орзатти оставалась яркой и веселой. Элайджа, пока не понимал, что даже самые светлые души хранят очень много скелетов в шкафу.