Ошибка Лань Ванцзи

В последние дни Лань Чжань не мог думать ни о чём, кроме излечения Вэй Усяня. Регулярно исполняемая им «Песнь очищения сердца» и успокоительные отвары целителей возымели своё действие, и теперь Вэй Ин выглядел внешне спокойным, больше не срываясь в истерику, едва завидев входящего в цзинши незнакомца, но это был не его Вэй Ин. Изменились не только речь и поведение, но и выражение лица. От прежней самоуверенности не осталось и следа, а в глазах затаился страх. Наверняка сейчас даже Саньду Шэншоу не пришло бы в голову подозревать в этом забитом и запуганном молодом заклинателе своего названного брата. Этот незнакомый молодой человек снова называл Лань Ванцзи Ханьгуан-цзюнем и ничего не помнил о том, что случилось с ним во время их совместного путешествия. А ещё он, кажется, всё время ожидал, что его могут избить за любой неверный ответ. Он охотно читал книги, занимался каллиграфией или играл с кроликами на поляне, но по-прежнему вздрагивал, стоило Лань Чжаню прикоснуться к нему. Взгляд его при этом делался настолько испуганным, что Ванцзи поспешно отдёргивал руку и корил себя за несдержанность. Он не откликался на имя «Вэй Ин» даже тогда, когда они были наедине, но не отказывался от «Улыбки императора», которой исправно снабжал его Лань Чжань. Однако особых восторгов от её распития не выказывал и бесстыдных речей не вёл, мирно засыпая после того, как наступало опьянение. Лань Чжань укладывал его в постель и ложился рядом; и всякий раз молчаливо сносил, когда, проснувшись среди ночи, Вэй Ин сталкивал его на пол. Но самым странным было то, что Вэй Ин, не затыкавшийся раньше ни на миг, теперь стал на диво молчаливым. Нет, он, конечно, отвечал на вопросы, но, поскольку Лань Чжань был не особо разговорчив, таких вопросов было немного, и касались они, в основном, здоровья Вэй Ина, упорно именовавшего себя Мо Сюаньюем. И, если раньше Ванцзи жутко раздражала нескончаемая болтовня Вэй Ина, то теперь её ощутимо не хватало, и от этого становилось ещё тревожнее. Другой на месте Лань Чжаня нашёл бы чем заполнить гнетущую тишину и рассказал что-нибудь сам. Но беда в том, что Ванцзи не обладал умением вести непринуждённую светскую беседу и, если и говорил, то лишь по делу. А теперь хоть бери разговорник, написанный для путешественников, отправляющихся в страну Дунин, и зачитывай вслух записанные там фразы, чтобы завязать хоть какое-то подобие диалога. Молодняк ежедневно приходил справиться о здоровье учителя Мо, но Вэй Ин не выказывал желания пообщаться с кем-либо из подростков и, судя по всему, даже Лань Цзинъи и Лань Сычжуя не узнавал к немалому огорчению последнего. Сегодня утром Лань Ванцзи спросил у целителей, когда больной окончательно придёт в норму, и они ответили, что с господином Мо уже всё в порядке. Так что Лань Чжань рискнул открыть им, что до происшествия в башне Кои молодой господин Мо вёл себя совсем иначе, а теперь ничего не помнит. На это почтенный Лань Баи, потеребив белую, как лунь, бородку поведал, что иногда после сильных потрясений душа человека может запереть часть себя, связанную с тяжёлыми воспоминаниями, и создать новую личность, за которой прячется от них, как за ширмой. Лечение такого расстройства может быть довольно длительным и мучительным для пациента, которому придётся снова мысленно пережить обстоятельства настолько тяжёлые, что оказалось легче утратить часть себя, чем принять их и жить дальше. После этого Лань Чжань надолго заперся в библиотеке и прочёл всё, что смог найти по данному вопросу. Рукописей было немного, и написанное в них не очень-то обнадёживало. Потому что один автор считал, что независимые личности подобных больных могут сменять друг друга под влиянием внешних обстоятельств и со временем при должном лечении слиться в одну, другой же утверждал, что, если к такому человеку вернутся травмировавшие его воспоминания, это может окончательно сломить его и заставить навсегда замкнуться в себе. В любом случае, Лань Чжаню необходимо было узнать, что именно повергло Вэй Ина в столь плачевное состояние. Причём, столь деликатное дело он не мог доверить никому, чтобы не раскрыть истинной личности Вэй Ина, тем самым подвергнув его смертельной опасности. Поэтому Лань Ванцзи сам приступил к осторожным расспросам Вэй Ина, однако ничего путного от него добиться не смог. Тот отвечал ему весьма почтительно, но совсем не то, что Ванцзи хотел узнать. Тогда Лань Чжаню пришла в голову мысль расспросить его душу, когда вмещающее её тело будет находиться в сонном или бессознательном состоянии. Проснувшись, подвергшийся расспросу во сне человек ничего не вспомнит, как было с Цзинь Лином в некрополе клана Не, зато Лань Чжань будет обладать нужной для лечения информацией и сумеет помочь Вэй Ину пережить то, что раскололо его душу на две половинки. Тем же вечером Лань Чжань дождался, когда захмелевший Вэй Ин уснул, и начал играть «Расспрос» со стандартного вопроса: — Как тебя зовут? — Мо Сюаньюй, — ответила душа. — А настоящего тебя? — настаивал гуцинь. — Мо Сюаньюй, — повторно раздался ответ. Лань Чжань всё ещё хотел верить, что это — лишь очередная шутка Вэй Ина, глупая, чересчур затянувшаяся шутка. Вместе с тем он помнил, что душа при «Расспросе» не может лгать. Поэтому задал другой мучивший его в последние дни вопрос: — Что так напугало тебя в башне Кои? — Цзинь Гуанъяо, — чуть помешкав, ответила душа. — Что он сделал с тобой? — отбросив первоначальный план допроса, сыграл Лань Чжань. — Сейчас он ничего не успел, но раньше… — струны задрожали так, словно кто-то невидимый сотрясался от рыданий. — Что же он сделал тогда? — не сдавался Лань Ванцзи, чувствуя, как в его душе вскипает ярость. — Я никогда не думал, что такое может произойти с юношей… Пожалуйста, не заставляйте меня об этом рассказывать, — душа сопротивлялась допросу настолько сильно, что струны гуциня порвались, а Вэй Ин заметался и заплакал во сне. Лань Чжань вынужден был прекратить играть «Расспрос», тем более, это не давало ожидаемых результатов. Следующие два дня он окружал Вэй Ина заботой и даже добился того, что тот несколько раз улыбнулся ему. Но то была лишь слабая тень прежней открытой и беззаботной улыбки. Больше всего на свете Лань Чжань хотел вернуть своего Вэй Ина, поэтому на третий день решился на опасную технику (Сопереживание), не применявшуюся в ордене Гусу Лань. Он решил, что, если Вэй Ин в городе И сумел использовать эту технику и не потеряться в чужих воспоминаниях, то сумеет и он. Правда, для гарантии возвращения необходим был человек, который в случае опасности сумеет вернуть его в реальный мир. Человек, которому он доверял и который безоговорочно доверял бы ему. За исключением нуждавшегося сейчас в помощи Вэй Ина таких людей у Ванцзи было двое. Один из них — старший брат — всё ещё находился в Ланьлине, продолжая начатое ими расследование, а другой однажды уже вытащил его самого из пучины отчаяния, не прикладывая при этом усилий, самим лишь фактом своего существования. Как бы ни претила Лань Чжаню мысль втягивать в это Сычжуя, но другой альтернативы у него не было. Как не было сил больше ждать и надеяться на лучшее. Хватит, тринадцать лет прождал, и до этого тоже чего-то ждал, хотя Вэй Ин тогда ещё был жив. Теперь же Вэй Ин снова рядом с ним, и он просто не имеет права бездействовать. Он должен помочь ему вновь стать самим собой и вернуть себе любимого. Лань Чжань мысленно попросил прощения у Вэй Ина за то, что собирался с ним сделать, и послал за Сычжуем. Тот явился настолько быстро, что не успела догореть палочка благовоний. Видимо, ждал и был готов к тому, что опекун может в любой момент позвать его. — Ханьгуан-цзюнь, учитель Мо, — поприветствовал их Лань Сычжуй и застыл у порога, не решаясь войти. Воспитанный мальчик. Видел, как наставник таскал за собой связанного своей лобной лентой Мо Сюаньюя, и не опасался нарушить их уединение. — А-Юань, мне понадобится твоя помощь, — Лань Ванцзи намеренно назвал воспитанника его первым именем, но Вэй Ин на него никак не отреагировал. — Помнишь, ты рассказывал мне, как в городе И молодой господин Мо воспользовался Сопереживанием, а Цзинь Лин помогал ему не застрять в чужих переживаниях? — Учитель Мо, неужели вы снова хотите использовать столь опасную технику? — обратился к Вэй Ину Сычжуй. — Я не… — удивлённо хлопая ресницами, начал Вэй Ин. — А я — да. И ты поможешь мне в этом, — тоном, не терпящим возражений, ответил за него Лань Чжань. — Может быть, лучше позвать кого-то из старейшин? — засомневался Лань Юань. — Не лучше, — отрезал Ванцзи. — Но у меня нет такого колокольчика Юньмэн Цзян, как у Цзинь Лина. Как же я смогу привлечь ваше внимание без столь сильного артефакта? — растерялся Сычжуй. — У меня есть, — сказал Лань Чжань и достал из тайника найденный много лет назад в Илине колокольчик Вэй Ина, который собственноручно реставрировал и бережно хранил все эти годы. — Настоящий! — восхищённо протянул А-Юань, осторожно принимая из его рук подвеску с искусно вырезанным колокольчиком в виде цветка. Он провёл ногтем по резьбе и легонько погладил крепившуюся к подвеске лиловую кисточку. — А где призрак, которого вы будете расспрашивать? — Не призрак. Человек. Это нужно для того, чтобы исцелить душу этого заклинателя, — ответил Лань Чжань, кивая в сторону Вэй Ина, непривычно смирно сидевшего на краю кровати. — Я постараюсь сделать всё, что от меня зависит, — пообещал Сычжуй. — Пожалуйста, не бойся, — обратился Лань Чжань к сжавшемуся в комок Вэй Ину. — Просто дай мне руку и постарайся открыть свой разум. Что бы там ни было, мы справимся с этим вместе. Вэй Ин с опаской протянул ему ладонь. Лань Чжань сжал её в своей и направил поток духовной энергии в его тело, стремясь достичь слияния их сознаний. — Пожалуйста, пусти меня в свои воспоминания, я должен увидеть всё, что случилось с тобой, чтобы суметь помочь, — попросил он, пытаясь преодолеть вызванное страхом сопротивление Вэй Ина, не позволявшее увидеть ничего, кроме размытого разноцветного калейдоскопа. Он мог бы просто сломить его оборону, но не хотел причинить вреда. Через некоторое время Лань Чжань ощутил, что барьеры рухнули, и увидел мир глазами маленького мальчика, которого другие дети закидывали на улице грязью и камнями. Мальчику было очень больно и обидно. Он ведь ничем не заслужил такого отношения. Ванцзи помнил, что Вэй Ин рассказывал о том, как несколько лет после гибели родителей жил на улице и ему приходилось тогда несладко. Но в этой сцене что-то было не так. Почему другие мальчишки называли Вэй Ина ублюдком? Ведь его родители находились в законном браке. И кто эта женщина, которая разогнала хулиганов и повела испачканного кровью и грязью мальчонку в свой дом? — А-Юй, вытри слёзы и больше не плачь. Скажи, ну зачем ты снова связался с этой босотой? Ты не чета им. Ты — будущий заклинатель. Вот увидишь, скоро твой отец заберёт тебя в башню Кои, чтобы обучить заклинательскому делу и сделать своим наследником. Ты будешь сытно есть и красиво одеваться, и больше никто не посмеет называть тебя бастардом. Башня Кои! Лань Чжаня словно бы молнией ударило. Так, значит, это был не Юньмэн, а этот мальчик вовсе не Вэй Ин, а Мо Сюаньюй. Настоящий Мо Сюаньюй! Но как такое возможно? Неужели при ритуале что-то пошло не так, и они с Вэй Ином делят теперь одно тело? Возможно, ему уже на этом месте стоило прервать ритуал, чтобы привести свои мысли в порядок и успокоиться, но Ванцзи был слишком упрям, и ему не терпелось узнать, что же случилось с Мо Сюаньюем, если тот решился пожертвовать своё тело Старейшине Илина.