Бремя войны: пламя мести

Почему головная боль всегда присутствует в момент пробуждения после того, как вас оглушили? Это сильно угнетает. Кончики пальцев на руках, ступни и дальше по нарастающей. Начинаю чувствовать своё тело раньше, чем моё сознание вновь начинает функционировать как положено, а не так ему хочется. Медленно начинаю двигать пальцами то на одной руке, то на другой, стараясь сконцентрироваться на своих ощущениях. Вроде все конечности на месте и ничего не сломано, уже плюс. Спиной чувствую, что лежу на чём-то жёстком, но это точно не земля. Чуть вбираю в себя воздух и чувствую запах сырости, плесени и чего-то ещё.       Так, теперь займёмся тем, что я помню последнее. Вот мы прошли пустошь, зашли на запретные земли. Память услужливо подсовывает образы деревьев и блуждающие среди них тени. Точно, на нас напали. Чуть хмурюсь и начинаю вспоминать дальше. Удар, ещё один и вот я вновь стою напротив двух противников, что не несут для меня угрозы. Резкая смена кадра и перед глазами проносится образ Влада и занесённый над ним клинок.       – Нет!       Резко принимаю сидячее положение, и тупая боль охватывает мою голову в тесный обруч, что даже вдохнуть кажется невозможным. Стараюсь дышать как можно спокойнее, в надежде что боль хоть немного утихнет. Осторожно касаюсь правой рукой головы и чувствую под пальцами шершавую ткань. Кто-то явно побеспокоился о том, чтобы я не истекла кровью, ха, интересно. Скорее всего нам удалось отбить нападение и меня переместили обратно в лагерь. А быть может Василиса решила разбить лагерь прямо в запретных землях. В любом случае хватит прохлаждаться, пора уже окончательно приходить в себя. Что я с какой-то головной болью не справлюсь? Бывали ранения и похуже. Медленно открываю глаза и мутным взором оглядываюсь вокруг. По мере того, как взгляд проясняется я начинаю выхватывать отдельные детали интерьера, что окружал меня. Как оказалось, я находилась в средних размерах комнате, где не было ни единого окна. Единственным источником света служил старинный подсвечник с тремя наполовину догоревшими свечами, что стоял прямо на полу рядом с кушеткой, на которой я находилась. Тени от пламени танцевали причудливый танец на каменной стене, и я невольно засмотрелось на это представление, вспоминая как однажды Алёнка пыталась заставить свою огнекошку… Стоп, Алёнка. Мысль о подруге отвлекла меня от наблюдения за чудным танцем, и я вновь принялась осматриваться, попутно опуская ступни на пол, что к слову тоже оказался каменным. Мой взгляд не останавливается ни на чём конкретно, подмечая лишь, что эта комната очень уж пуста. По мимо кушетки и подсвечника, тут находилось всего пару кресел и большая до жути мрачная картина с изображением мужчины и женщины. Ещё раз оглядываюсь и различая еле приметный человеческий силуэт. Кто-то медленно встаёт с кресла и делает шаг ко мне и свету, благодаря чему я могу разглядеть миниатюрную фигуру, острые черты лица, слегка опущенные плечи.       Я боюсь поверить в то, что я сейчас вижу действительно происходит со мной и не в каком-нибудь сне, а наяву. Я стараюсь не моргать, чтобы не спугнуть видение. Ведь это же мне всё кажется, верно? Она не могла сейчас быть здесь, правда? Это всё последствия ранения, ведь так? Это всё не взаправду. Или…?       – Мама?       Тихий вопрошающий шёпот, это всё, что я смогла выдать. Страх, что волнами проходился по телу, отступил, уступая место немому шоку. Женщина делает ещё один шаг в мою сторону, а на её губах играет неуверенная, но тёплая улыбка. Изящные руки раскинулись в стороны, приглашая в свои объятия.       – Мама!       Резко срываюсь с места и что есть силы бегу в материнские объятия. В этот момент я ни о чём думаю. Меня не волнует то, как и почему она оказалась здесь. И вообще, где это самое «здесь». Единственное, что было действительно важно, так это то, что она жива. Тёплые руки матери крепким кольцом обвили меня, заставляя на минуту все проблемы отойти на второй план.       Однако время быстротечно и минута — это слишком мало. Женщина первая разрывает объятия и, опуская миниатюрные ладони на мои плечи, осматривает меня с ног до головы. Её взгляд был таким, какого я прежде у неё не видела. Он был просто переполнен нежности и любви.       – Мам, – вновь полушёпотом произношу такое родное сердцу слово, которое я думала никогда больше не скажу.       – Варя, – мама осторожно, словно боясь спугнуть, проводит кончиками пальцев по моей щеке. – Как же я рада вновь увидеть тебя. Я уже и не надеялась, – по её щеке начинает скатываться одинокая слеза.       – Мамочка, – я сама старалась не разреветься, вновь крепко обняв мать. – Я тоже очень рада, что ты сейчас здесь, а папа с тобой?       Вопрос сам срывается с губ, а во взгляде несложно прочесть искорки надежды. Я надеялась, что она сейчас улыбнётся мне и скажет, что отец скоро к нам присоединится. Но вопреки ожиданиям, улыбка, что играла на губах моей матери ещё совсем недавно, погасла, а сама она отпустила меня и отошла в сторону, оставляя меня в немом замешательстве. Секунда и помещение озаряет мягкий свет, что исходит от нескольких свечей, которые находились в одинаковых подсвечниках, идентичных тому, что стоял у кушетки.       И вот именно тогда я по-настоящему взглянула на свою маму. Вместо привычного платья в пол, что скрывал любой участок кожи, на ней были надеты обтягивающие штаны и блуза с пышными рукавами и весьма впечатляющим декольте. На ногах красовались массивные ботильоны на небольшом каблучке. Цветовая гама всего наряда была единой, а именно иссиня-чёрной. Некогда длинные волосы сейчас мягкими волнами струились по её спине едва закрывая лопатки. Эта не та королева великого и могучего Штормграда, которую я помню.       – Дорогая, – это обращение заставляет меня вздрогнуть, ведь прежде она меня не называла никак иначе как «Варвара» или же просто «ребёнок». – Нам нужно поговорить. И серьёзно. Мне многое необходимо рассказать тебе.       Чуть сужаю свой пристальный взгляд и напрягаюсь всем телом. Не нравится мне её тон, да и вообще всё происходящее. Людмила медлит, а шестерёнки в моей голове, что приостановились при встрече с мамой, вновь закрутились с новой силой. И только я собираюсь озвучить вопрос, который должна была задать ещё несколько минут назад, как неприметная мною до этого момента дверь открывается с тихим скрипом.       Дальше всё происходит словно в замедленной съёмке. Я слышу тяжёлые шаги у себя за спиной и медленно поворачиваю голову в право, как раз в тот момент, когда мимо меня проходит высокий широкоплечий мужчина в тёмном балахоне и с капюшоном на голове. В тот момент я окаменела без всякого заклинания. И лишь одно единственное слово сорвалось с моих не слушающихся губ «Повелитель».       И пока моё сознание пытается обработать только что увиденное, а всё нутро кричит о том, что передо мной враг, мужчина подходит к моей матери, снимая по пути капюшон.       – Любовь моя.       Я даже не знаю от чего именно у меня голова пошла кругом, от его слов, голоса или же маминой улыбки, что расцвела на её губах. Но это ещё куда ни шло, но вот то что произошло дальше, явно будет снится мне в кошмарах. Моя мама, королева великого королевства, привстав на носочки, подарила мужчине мимолётный, но нежный поцелуй. Да что здесь вообще происходит?       – Мам, что ты творишь, – хрипло произношу я, стараясь не смотреть на то, как этот напыщенный индюк по-собственнически обнял мою мать за талию, некрепко прижимая к себе. – Отойди от него, ты хоть знаешь кто стоит рядом с тобой?       – Да малышка, я прекрасно это знаю, – очередной ступор не заставляет себя долго. Он опоил её, не иначе. – Об этом я и хотела с тобой поговорить.       – Где мой отец? – мне удалось задать вопрос твёрдым, но тихим голосом.       Я ожидала чего угодно и мысленно приготовилась к самому худшему. Но то, что я услышала, заставило сердце замереть, а дыхание сбиться.       – Он стоит перед тобой.       Голос Повелителя был тихий и отдавал хрипотцой. Совсем не так он разговаривал со мной в нашу последнюю встречу, когда пытался убить.       – Что это всё значит? Мам?       – Милая, – Людмила отошла от мужчины и сделала несколько осторожных шагов ко мне, но я инстинктивно сделала шаг назад. Мама остановилась, чуть склонив голову на бок. – Виктор не был тебе родным отцом.       Её слова больно полоснули по сердцу. И вправду говорят слова ранят не хуже клинка. Я конечно же не была глупой, но всё равно нервно затрясла головой из стороны в сторону, зажмуривая глаза.       – Варвара, – его голос заставляет меня остановится, но головы я там и не поднимаю. – Я понимаю, как всё это выглядит. Ты растеряна. Ты не понимаешь, что происходит, но позволь нам с мамой объяснить тебе всё.       – Объяснить? – я не узнавала свой голос. – Он пытался убить меня, – говоря это, я смотрю не на него. Всё моё внимание обращено только к матери. – И не один раз.       – Тогда я не знал, что ты моя дочь.       От этих слов внутри всё леденеет ещё больше.       – Нет, – упрямо произношу я и стараюсь медленно отойти к двери.       – Варя, Владимир говорит правду, он…       – Как ты его назвала? – грубо перебиваю я свою мать, которая сейчас казалась мне абсолютно чужим человеком. – Владимир? – кусочки пазла в моей голове начали складываться в единую картинку. – Значит, тот рассказ, что ты рассказывала мне в детстве…       Женщина улыбается мне широкой улыбкой и быстро сокращает расстояние между нами.       – Да. Та история, рассказывает нашу историю. Я так же, как и ты, сдружилась с простым слугой, который предал меня, изложив мою историю. Виктор сразу понял, о чём она и это случилось как раз накануне твоего рождения. Благо Виктор был не похож на своего отца не стал выносить эту историю в свет, приняв тебя как родную дочь.       – Он всё знал, – слова слетают с моих губ легко, но они абсолютно безжизненные.       – Виктор бы и не посмел ничего сказать, – грубо, словно выплюнув эти слова, произносит Повелитель, подходя к нам. – Но сейчас всё правильно. Именно так, как и должно быть. Мы все вместе и в скором времени, с помощью древней армии весь Сказочный мир будет у наших ног. Но я не слышала его. Все мои мысли были заняты тем, что моя мать влюбилась в самого ненавистного человека всего Сказочного мира. Но хуже всего было то, что она всю жизнь врала мне. Она скрыла от меня то, что именно Повелитель является моим биологическим отцом. Я горько усмехнулась. А ведь мы с ней похожи больше, чем я могла представить в своих самых смелых мечтах. – Ты всё это время была здесь. С самой первой атаки на Воздушное королевство. Я считала, что ты умерла. Погибла при нападении. – Я жива, ветерок. И теперь мы снова вместе. – Нет, – вновь отступаю от них на пару шагов и чувствую, как моя спина упирается в холодный камень. – Я никогда не приму его. Он стал злодеем не вчера. А несколько сотен лет назад, когда отнял у Влада… – Не говори того, о чём не знаешь, – перебивает меня Повелитель. – Мороку даровал силы не я, а мой учитель, который погиб почти пять лет назад. А вот помог ему сбежать из темницы именно я. Всё это время, что я провёл вдали от своей любимой, – я скривилась от того, как он называет мою маму, – я искал способ вновь быть вместе с ней. Ты знаешь нашу историю и должна понимать, что мы не выбирали этой судьбы. Выбор сделали за нас. Но больше я этого не допущу. Только не сейчас, когда я только обрёл своё счастье и семью. – Мы никогда не станем семьёй, – зло сверкнув глазами, я впервые прямо посмотрела на того, кто называет себя моим отцом и по моему телу прошла дрожь. На меня смотрел точно такой же аметистовый взгляд, что я вижу в зеркале. – Станем, – просто отвечает мужчина. – Просто время ещё не пришло. Но ты примешь меня. После того как я призову себе во служение древнюю армию, у нас будет много времени чтобы узнать друг друга. Его слова заставили меня застыть, а он сделал то, чего я никак не ожидала. Повелитель подошёл ко мне вплотную и оставил на моём лбу невесомый поцелуй. – Добро пожаловать домой, дочь моя. И сразу после он покидает комнату ровной, несгибаемой походкой победителя. Я нахожу глазами женщину, что ещё несколько минут назад нежно прижимала меня к себе и вижу слёзы на её глаза. – Отдохни. Единственное что говорит мне Людмила и вслед за Владимиром покидает комнату. Бесшумно закрывая за собой дверь. Ноги меня больше не держат, и я скатываюсь по стене прямо на ледяной пол. Слёзы обжигающими каплями начинаю скатываться по бледным щекам, а комнату заполняет истеричный громкий смех, что постепенно переходит в вой отчаяния и боли, которая снедает меня изнутри.