Петля вестника

Мальчик. Самый важный мальчик этого мира — надежда, вера и любовь всех людей, возложена на него, отдана ему безусловно, не спрашивая его согласия. Он оказался лишь перед фактом и чужим призывом: защити нас, борись за нас, найди выход, спаси. Но ты всего лишь мальчик, и именно к тебе возложена моя дорога сегодня. Ты борешься в отчаянии, но не сломлен, ты бесстрашен, но боишься, пусть и не своей смерти, но смерти других. Ты должен быть сильным для остальных, но никто не будет сильным для тебя. Твой безмолвный девиз: "Dum spiro spero”, — но с каждым днём становится все тяжелее дышать. Я не смогу подарить тебе ничего, что бы спасло, я не скажу тебе ничего из того, что ты не знал сам. Ты даже не подумаешь о том, что кто-то может быть здесь помимо тебя. Потому ты будешь собой. Но я, облокотившись на дерево, буду стоять в ночной тиши и смотреть как блестит кулон на твоей шее в свете луны, как ходят желваки на твоём осунувшемся лице, как отчаяние и боль собираются внутри тебя, перемешиваясь с яростью, но не находя выхода. Ты похож на ночного дозорного — герой и надежда всей Британии, которая поляжет за всех в этой войне и не будет жалеть, защитив свой родной мир ценой собственной жизни. У тебя нет родителей, нет родных, нет дома, и это съедает тебя изнутри. Ты готов умереть в момент, когда время придёт, потому как чувствуешь себя беспризорником, отчаянно выгрызающим то, что тебе дорого у лап самой судьбы, но. — Гарри Поттер, ты обрёл свой дом. Ты резко вскинешь опущенную голову, вскочив на ноги, и направишь палочку в сторону голоса, но я уже буду не там. Подойдя к тебе со спины, я просуну руки тебе под мышки и обхватив правую руку, выбью палочку, которая покатится вниз по осенней пожухлой траве. Ты начнёшь брыкаться и попытаешься ударить меня затылком, но я лишь повалю тебя наземь, лицом вниз, пачкая свою белую робу, и, наклонившись, к твоему уху, прошепчу: — Тише. Здесь никого нет. Ты весь как-то испуганно задергаешься и захочешь закричать, возможно, принимая меня за один из своих кошмаров, потому как находясь в этом лесу так давно не разделяешь, где сон, а где реальность, потому я резко встану на ноги и переверну тебя легким движением, наклоняясь вперёд и затыкая рот мягкой ладонью, сладко прошепчу: — Не кричи, ты же не хочешь разбудить своих друзей очередным ночным кошмаром. Ты затихнешь и долго будешь смотреть на меня, пытаясь проникнуть глазами под пустоту за капюшоном, но я лишь тихо засмеюсь и прерву отчаянную работу твоей мысли. — Даже не пытайся понять, кто я. Моя внешность тебе ничего не даст, — но тут же, сменив игривый тон на серьёзный, я мягко улыбнусь и отниму руку от твоих губ, продолжая — Я не должна была вмешиваться в ход естественных вещей, но так или иначе знай, что я не причиню вреда ни тебе, ни кому-либо ещё. Я одним движением встану с тебя, а твой взгляд из испуганно-непонимающего станет осмысленным. Поправив очки, твоё тело предпримет неловкую попытку встать, но я подам тебе руку. Ты примешь ее. — Зачем ты здесь? Ухмыльнувшись, я резко отвернусь, а потом, покачавшись с пятки на носок, начну тихо истерично смеяться, затыкая себе рот изо всех сил и не в силах собраться. Спустя время почувствую, как ты робко прикоснешься к моему плечу. Ну, конечно, герой всей магической Британии, сочувствующий и доверчивый, как лань. — Финал близко. Я снова встречу твой взгляд и увижу, как быстро ты соберёшься, подобно струне, затаив в глубине недоверчивость и страх, подавляемый смелостью изо всех сил. Мягко улыбнувшись, я прикоснусь ладонью к твоей щеке, и выдохну тихо: — Я для этого мира ничто. Но знаю все, — немного поджав губы, я вопьюсь глазами в твоё лицо, но ты этого не увидишь, и продолжу отстранённым твёрдым голосом, отстранившись и резко вдыхая, — Ты должен знать, что впереди - самая тяжёлая битва и выбор, который тебе предстоит сделать. Но ты на верном пути. Ты непонимающе уставишься на меня, а я, оправив белоснежное одеяние, направлюсь в сторону того самого дерева, у которого стояла, наблюдала, думала, ждала, пока не замру на середине пути. Сомнения, сомнения — я чувствую их в тебе и в самой себе, хоть и не должна. Сказать? — И я восхищаюсь тобой. По-своему. Ты явно недоверчиво ухмыльнёшься и грустно потупишь взор, чувствуя незаслуженность. Но ничего другого я и не ждала. — Ты ведь не волшебница. Твоя фраза прибьёт меня ногами к мерзлой земле. Я вскину голову и посмотрю на безоблачное ночное небо. Созвездие дракона станет мне нелепым ответом, отчего я лишь сильнее закушу губу, душа рыдания изо всех сил, но отвечу тебе недрогнувшим голосом, ведь ты ждёшь ответ. — Меня не существует, как я уже и сказала. — Такого не может быть, — ты резко подойдёшь ко мне, вскидывая руку к своей груди, будто проверяя биение сердца, и, видимо нащупав его, поднимешь на меня взгляд, сверля мой затылок, отчаянно прошепчешь. — Dum spiro spero*. От брошенной тобой фразы, я приду в тихий ужас и вздрогну, еле сдерживаясь, чтобы не обхватить голову руками. Это я — бестелесный путник здесь, и это должна быть твоя голгофа, а не моя, бесстрашный герой. — Spero dum spirant*. А я не дышу. Неловкое молчание, переживаемое мной со всеми героями этой прекрасной трагедии уже начинает смешить, а потому я лишь пожимаю плечами и разворачиваюсь лицом к тебе на прощание, отвечая голосом с тем количеством теплоты, каким я ещё была способна собрать. — Но ты должен продолжать. Какие бы горести и удары судьбы тебе не пришлось пережить. Ради Лили. Твоё лицо искажает гримаса боли. Я вижу, как ты падаешь оземь, чувствую на себе тяготы судьбы, все мрачное прошлое и беспросветное настоящее, я опознаю, наконец, твой страх. Одиночество. Твои друзья и магический мир — это все, что тебе осталось в шаге от изоляции и медленной смерти. Потому ты и не боишься умереть. Я, печально улыбаясь, опускаюсь с тобой на землю и кладу руку на плечо, легко его сжимая. — Гарри. Ты смотришь на меня с болью и усталостью, не понимая ничего из происходящего, лишь захлёстываемый и уносимый течением эмоций и страхов. — Ты будешь счастлив. Я знаю это. То, как ты вздрогнешь в моих руках, как захлебнешься воздухом от сдерживаемых рыданий, заставит меня обхватить руками твоё побитое изможденное тело и прижать лбом к своей груди. Я начну перебирать твои волосы, пропуская их через пальцы и пойму ещё одну вещь. Ты скучаешь по маме. И я попытаюсь дать тебе все, что могу. — Я не вру, Гарри, слышишь? Ты обретёшь семью, дом и будешь счастлив. Осталось лишь немного потерпеть, понимаешь? Скоро все закончится. И я буду шептать. Ещё долго буду шептать. Нотки моего ласкового, успокаивающего голоса введут тебя в состояние близкое к трансу. И в один момент я почувствую твоё свободное тихое мерное дыхание. Робкая искренняя улыбка невольно возникнет на моих губах, пока я аккуратно отстраню тебя от себя, и уверенным движением сниму белоснежную робу, оставшись нагой. Но ты не увидишь меня. Лишь лунный свет и ночная тьма останутся невольными свидетелями, пока я укутаю тебя в свой плащ, сожму руку на прощание, отойдя к дереву и, обхватив его руками, невольно улыбнусь, растворяясь в темноте. А тебе, Гарри, лишь останется сredere et sperare*. И это станет моим прощальным напутствием.