Петля вестника

«Рональд Уизли!» — с шутливо-саркастичным укором выкрикну я, и ты в испуге обернёшься, представляя на моем месте совсем другую девушку. Но увидишь меня. Белое одеяние, неизменный капюшон и пустота вместо лица. Сидя возле маленького болотистого пруда у Норы, ты чрезмерно долго предавался грустным мыслям, потому я и пришла тебя разбудить. Сонные заспанные глаза, растерянность и едва промелькнувшая счастливая улыбка сменяются напряженным взглядом и волевым прыжком на ноги. Ты украдкой проверяешь свою палочку и озираешься по сторонам, но мой плащ совсем другого цвета, а солнце озаряет все золотисто-оранжевым маревом, сглаживая углы и подсвечивая мою фигуру отдельными бликами, расслабляя, словно подталкивая доверять, но тебя не так просто сбить с намеченного пути, Рон, не правда ли. И прежде чем ты задашь очевидный вопрос я спокойно опускаюсь на землю, поднимая руки перед собой и демонстрируя свою полную обезоруженность. Твоё лицо отчасти разглаживается, но ты не теряешь бдительности, а потому лишь стремительно желаешь закончить эту непонятную для тебя встречу. — Чего тебе нужно? Я, заговорщически хихикая, вкрадчивым голосом, словно доверяю тебе великую тайну, между делом отвечаю, отряхивая свой наряд: — Чего-чего. Поговорить, конечно. На твоём лице выступает неописуемая картина из эмоций, и ты даже замираешь на мгновение, почесывая затылок и окончательно отнимая руку от палочки, начинаешь с удивлением таращиться на меня во все глаза. — Э-э, о чем? Я тебя знаю вообще? Отвечая очередным коротким смешком, я лишь небрежно рукой командую тебе сесть. — Нет, не знаешь, ну это и не имеет значения. Поговорить, конечно, о тебе. Война закончилась, ты же помнишь. Услышав, какой неожиданный поворот собирается принять эта странная встреча, ты, к этому времени уже успев присесть, снова вскакиваешь на ноги. Я лишь скучающе прикрываю рот ладонью. Все реакции людей на стресс одинаковые. Однако, замечая, что ты явно не торопишься мне отвечать, я снова беру инициативу в свои руки, вставая и разом хватая тебя за плечо, воспользовавшись твоей растерянностью, и падаю рядом. — Садись уже, а то от твоих скачек рябит в глазах. Предлагаю сыграть в игру. Если выиграешь ты - я скажу суждено ли вам с Гермионой быть вместе, если выиграю я - ты выслушаешь мою весть. Ты явно сильно сомневаешься в безопасности озвученного мною мероприятия, но в конце концов ставка, которую я поставила на кон, заинтересовывает тебя больше всего, переламывая решение в мою пользу. Ты устало откидываешься, упираясь руками в мягкую влажную землю, закусываешь в задумчивости губу, пожевывая ее. Наблюдать за оживлёнными эмоциями на твоём лице для меня отдельное наслаждение, но все же tempus non est infinitum*, а потому я, усмехнувшись, дотрагиваюсь до твоей руки, издавая вопросительный звук. Ты, будто очнувшись, даришь мне задорную улыбку и принимаешь решение истинного гриффиндорца. — А, черт с ним. Давай! Что за игра? Увидев искреннее, будто детское любопытство в твоих глазах и даже некое нетерпение, я расслабляюсь, и скрестив ноги перед собой удобно располагаюсь напротив, позволяю себе лишь одну шпильку напоследок, словно бросая самодовольным тоном вызов. — Что? Будешь играть с неизвестным человеком без лица и имени в игры на заднем дворе собственного дома в предверии ночи? Ты лишь заливисто смеёшься в ответ, дружески похлопывая меня по плечу. Я недоуменно хмыкаю, от чего ты хохочешь еде сильнее и начинаешь корчиться на земле от приступов смеха. Я с тихой радостью и неверием поглощаю глазами крупицы твоего счастья. Хоть у кого-то все закончилось хорошо. Отсмеявшись, ты, наконец, мне отвечаешь немного поучительным тоном. — Как ты сама сказала - война закончилась. К тому же ты мне очень напоминаешь одну смешную однокурсницу, а ещё ты очевидна безобидна, раз не предприняла ничего за это время и оружия с собой не носишь. Теперь пришла моя очередь смеяться. Но его доверие пусть и наивное мне же на руку, потому я усилием воли останавливаю рвущиеся из груди смешки и собираюсь. — Да ты умён, Рональд Уизли. Игра состоит в том, чтобы дать оценку другим людям. Осилишь? Ты смешно хмуришься, внутренне подбираясь, и довольно долго раздумывая, явно не ожидая подобной «игры». Но любопытство твой порок, как и ущемлённая гордость, милый Рон, потому ты легко попадаешься в мои сети. И отвечаешь твёрдым голосом. Упрямые, стоящие на своём грифиндорцы. Уморительно. — Осилю. — Ну, что ж, тогда я называю человека из твоего окружения. Всего будет три человека из самых разных кругов. Если ты хорошо разбираешься в людях и сможешь рассказать мне про самую главную мечту с добродетелью, которые есть в этих людях, и их тёмную сторону с самым большим страхом, то ты победил. Череда эмоций сменяются на твоём лице, когда ты постепенно начинаешь понимать, на что подписался. И я даже вижу позорное желание бегства в твоих глазах. Ты кидаешь тоскливый взгляд на растущий неподалёку камыш, но затем быстро поворачиваешься ко мне и как будто смиряешься. Я удивленно приподнимаю брови, разглядывая тебя. Неужели Грейнджер так много значит для тебя, Рон, что ты готов попытаться сыграть во все, что угодно, лишь бы узнать ответ? — Я согласен. Но как ты можешь судить о правильности моей оценки и откуда ты можешь знать о нашем с Гермионой будущем? На последних словах твой голос предательски дрогнул. А я увидела страх. Страх, что твоя уже осязаемая на кончиках пальцев мечта, рассыплется в прах от моего ответа. Страх, что я всего лишь фантазия твоего больного воображения или же наоборот чей-то злобный сосед, пришедший жестоко пошутить над тобой. И своим долгим молчанием я лишь испытываю твою выдержку, паника захлестывает тебя с головой, и ты, дабы отвлечься, начинаешь судорожно барабанить пальцами по траве, впиваясь в меня взглядом, будто пытаясь выпытать ответ. Я тяжело вздыхаю. — Моя оценка объективна, потому как я никогда не существовала в этом мире и лично ни с кем не знакома. Ты явно ошарашен моим ответом и отказываешься верить услышанному, рывком хватая мою руку, словно сверяя грань реальности. Я лишь издаю тихий смешок и накрываю твою руку своей, похлопывая по плечу, отчего ты приходишь в ещё больший ужас, смешно тараща глаза и заикаясь. — Но ты не призрак. Я же могу потрогать тебя. Как?... Понимая, что любопытство Рона полезно, но порой бывает неутомимо и безумно раздражительно, я отнимаю руку и стремительно отталкиваю его руку от себя, расправляя белый рукав. — Этого тебе знать не нужно. Про вас с Гермионой я знаю потому как пришла из вашего «будущего», если тебе так проще понять. Ты недоверчиво щуришься и уже собираешься задать новый бесполезный вопрос, потому я решаю стремительно перебить ход твоей мысли первым именем. — Гарри Поттер. Твои глаза с удивлением расширяются, и ты уже хочешь высмеять мою глупую игру, представляя, что победа уже лежит в твоём кармане, но я лишь молча жду твоего ответа, застыв в турецкой позе, и ты, подмечая мою подозрительную невозмутимость, разом перестаёшь веселиться. Ты отвечаешь долго, с жаром и пылкостью такой силы, что я всеми фибрами души ощущаю твою признательность и преданность лучшему горячо любимому другу. В целом, ты действительно хорошо его знаешь, а потому не ошибаешься ни в чем. Чему я даже рада, потому дослушав твою тираду до конца и согласившись, внутренне, я называю следующее имя. — Северус Снейп. В целом только сейчас ты начинаешь осознавать, на каких высоких ставках проходит наша игра, а потому заметно теряешься, смешно поправляя непослушные волосы, и глубоко задумываешься, устремляя взгляд в уже потемневшее небо. Я терпеливо жду, рассматривая твою живую фигуру и впитывая в себя этот образ с ощущением живости, в надежде запечатлеть его в себе навсегда. Как и ожидалось, со Снейпом ты теряешься и говоришь смутно, но как ни странно про страх за Лили знаешь, а потому отвечаешь на всё верно, описывая его как человека. Чем вызываешь во мне невольное восхищение, милый, такой уютный и домашний, Рон Уизли. Чья-то возможно недостижимая мечта. Наблюдая за тобой в этот вечер, я чувствую твою неуверенность в себе и попытку прикрыться чувством юмора, неуклюжесть, но безумную обаятельность, и внезапно понимаю, что ты безумно напоминаешь мне одного человека из моей другой жизни. Человека, о котором я бы хотела забыть. Потому я резко перебиваю тебя и называю последнее имя с щемящим сердцем, потому что, хоть я и заявляла о своей объективности, здесь, с ним, с вопросами, связанными с его существом, я могу с треском провалиться, потеряв любую отстранённость и невозмутимость. Но это единственная кандидатура, которую ты точно не сможешь оценить корректно, потому мне приходится использовать единственный проверенный коварный козырь в моем кармане. — Драко Малфой. Ты с неверием впиваешься взглядом в мое лицо, кажется, захлебываясь от возмущения, а я лишь поднимаюсь на ноги и отхожу к воде, опуская свои босые ступни в некое мутное болотце. Ночное небо немым укором смотрит на меня, а я не в силах даже поднять туда глаз, прекрасно зная, что увижу. И не смогу развидеть опять. Кажется, милый Рон, ты в растерянности смотришь мне в спину, но все же открываешь рот и начинаешь. Ты правда пытаешься быть объективным, тебя подстегивает желание заполучить великую тайну о вас с Гермионой, потому ты буквально наступаешь себе на горло и со скрипом выдавливаешь доброжелательные характеристики. Но ты не угадываешь. Потому как ты его не знаешь, но ты и не мог знать. Потому, услышав, какой оборот приняли твои пространные рассуждения, я лишь понимающе хмыкаю и оборачиваюсь, подзывая, и кладу руку на твоё плечо, опуская подле себя и прерывая. — Главный страх Драко - принять себя настоящего, Рон. И, к сожалению, ты ответил неправильно. Услышав мой ответ, ты лишь удивленно хмыкаешь и, кажется пытаешься яростно переубедить меня, но я лишь опускаю указательный палец на твои губы, призывая к молчанию. Стрекот сверчков и дружный хор лягушек оглушительно врывается в образовавшуюся тишину, и ты, милый Рон, я вижу тоже это чувствуешь, потому удивленно замолкаешь, отвернувшись. Телом ощущая тоску и печаль, образующуюся в твой душе от осознания своего проигрыша, я сжаливаюсь над тобой и тихо шепчу на ухо: — Вы будете вместе. Явно оживившись и приободрившись, ты выпрямляешься и с чувством глубокой благодарности смотришь на меня. Довольно долго, словно мучимый внутренним вопросом, который все не можешь найти в себе силы произнести. Но вот ты выдыхаешь и с надеждой ищешь во мне глазами любую мелочь, за которую можно было бы зацепиться, произнося: — С тобой было классно поиграть. Ты придёшь ещё? Молчаливо качая головой, я со вздохом поднимаюсь и разворачиваюсь к тебе спиной. Мое время здесь истекло, и даже ты это чувствуешь. Потому я отметаю сантименты и говорю кратко и по делу. Прощаясь с тобой, милый отважный Рон. — Мое напутствие, одно слово - Фред. Et clausum, et patienter sustine*. Все воздастся. Ощущая резкую перемену настроения и выползающую на поверхность тебя скорбь, гнев и отрицание за мой хладнокровный укол в самую больную брешь, я не даю тебе шанса на возражение или ответ, на выплеск своего горя и отчаяния в мое лицо, и срываюсь с места, бросившись стремглав в глубь болота, провожаемая твоими отчаянными непонимающими криками. Я покидаю тебя, растворяясь в воде, домашний, уютный Рон, который ещё обязательно будет счастлив. Счастливее других, но не сразу.