Второй шанс

Хейли не думала, что может быть такой счастливой, когда утром учуяла запах шоколадных блинчиков с вареньем и любимый крепкий кофе. Но больше всего её удивило то, кто всё это приготовил — Клаус и Хоуп. Они были перепачканы в муке, сливках, смеялись и облизывали ложки с вареньем, но всё-таки, они справилась с задачей, которую ненавидела Хейли — готовкой. И это казалось обычным семейным завтраком, каких никогда у них не было. Когда Хоуп была малюткой, Клауса никогда не было дома, он вечно искал своих врагов, пытаясь обеспечить своей дочери безопасность. Но сейчас, он никуда не спешил. Он следил за тем, как Хейли смеялась, как Хоуп светилась счастьем, и понимал, что, пожалуй, пришлось время вернуть упущенное время, когда они не могли быть просто семьёй, а когда они пытались просто выжить. И сейчас, это время пришло. — Милая, ты останешься ещё на день? — Клаус подтолкнул к Хейли шоколад, на что Маршалл благодарно улыбнулась проявленной заботе. — По правде, я отпросилась у директора Зальцмана на неделю, — Хоуп поджала губы и взглянула на маму. — Я не хочу уезжать. Хейли закусила щёку изнутри, стараясь сдержать слёзы. Всю ночь она успокаивала Хоуп, когда та плакала и рассказывала, как сильно ей её не хватало. Брюнетка и не думала, что кто-то, когда-то, будет так сильно её любить, но дочь её любила больше всего на свете и Хейли это чувствовала. Ведь и для неё, Хоуп стала светом, которого не хватал в жизни. А Хейли принесла этот свет для Клауса. Каждый из них видел в друг друге надежду и семью, готовую бороться за друг друга до последнего. — Тогда, дамы, предлагаю нам отправится в цирк. Или же, мы могли бы посетить парк, — Клаус с усмешкой наблюдал, как глаза двух девушек расширились в удивлении, но против они явно не были. У них появился шанс провести время вместе, как самая обычная семья, у них появилась возможность дать Хоуп обычное детство с родителями, пусть она уже и перестала быть семилетней малышкой. Но она всё так же нуждалась в родителях, и ей было неважно, сколько ей лет. — Поговорила с Элайджей? — Клаус шёл рядом с Маршалл, пока Хоуп убежала за сладкой ватой. — Нет, я вчера всю ночь провела с Хоуп, но ты и так знаешь, что в комнате я не ночевала, — Хейли хмыкнула и Клаус лишь усмехнулся. Фактически, они теперь жили в одной комнате, и естественно, Клаус знал, что Хейли не ночевала в комнате. Но почему-то, другую комнату Хейли не захотела выбирать, и выгонять Клауса из своей бывшей комнаты — тоже. С ним был даже как-то уютно, его картины не мешали девушке, а лишь разбавляли комнату новыми цветами. И Майклсон посчитал нужным промолчать о том, что всю ночь думал, что Хейли была с Элайджей. — Не считаешь нужным поговорить с ним? — Клаус, нам не о чём говорить. Я не хочу слышать слова извинения или видеть чувство вины. Не хочу, чтобы Антуанетта посчитала, будто я собираюсь его вернуть. Клаус нахмурилась, взглянув на девушку. Солнце переливалось на её каштановых волосах, отливая рыжеватым, прямо как и у Хоуп. Только черты лица Маршалл были более резкими, но от этого не менее красивыми. Хейли была прекрасна, её дерзкая красота подходила её нраву, и это сразу сразило Клауса, с первой минуты. С первого взгляда на эту волчицу. Правда сейчас она отличалась от той, что он встретил несколько лет назад. Хейли была другой, как и её взгляд на жизнь, но сильный характер и невероятная внешность осталась той же. — А ты не собираешься? — Клаус наконец перестал осматривать девушку, переводя взгляд вперёд, но был внимателен к тому, что собиралась ответить Хейли. Он не хотел бы, чтобы история повторилась вновь и чтобы Хейли снова была с его братом. — Боже, нет, — Хейли засмеялась, качая головой, от чего короткие волосы слегка подпрыгнули в такт движениям. — Мы останемся добрыми друзьями, не более. — А тот человек? — Клаус пренебрежительно сморщился, вспоминая того, кто оплакивал Хейли, как и все остальные. Но он никогда не знал её настоящую. — Ах, Деклан, — Хейли мягко улыбнулась, но пожала плечами. — Я была мертва три года, Клаус, как ты предлагаешь это ему объяснить? Нет, он должен жить своей жизнью, а у меня — своя. Майклсон самодовольно усмехнулся, словно вступал в мысленную борьбу с этим самым Декланом. — Ты его любила? — Не лезь в мои чувства, — возмутилась Хейли, пихнув Клауса плечом и засмеялась, когда он вдруг обхватил её за плечи, потянув на себя, от чего девушка завалилась на Клауса, утыкаясь ему в район шеи. — Вы забавные, — озвучила свои мысли Хоуп, протягивая родителям сладкую вату и взяв маму под локоть. — А теперь, кататься на карусели! Смех семьи Майклсонов эхом пронесся по парку. И они, правда были счастливы, проводя время вместе. Клаус не мог подарить Хоуп такое детство раньше, но он мог сделать это сейчас, вместе с Хейли. Вернулась троица только к вечеру, смеясь и выглядя при этом довольно нелепо, но мило. В волосах Хоуп и Хейли можно было разглядеть немного сладкой ваты, а лицо Клауса было раскрашено красками, которые представляли собой мордочку волка. Хейли посчитала это символичным и всю дорогу звала Клауса «большой и грозный волк», хотя это звучало довольно-таки смешно. — Было весело, — довольно улыбнулась Маршалл, заваливаясь на кровать и закрывая глаза. Хоуп уже ушла в свою комнату, в то время, как Хейли и Клаус — направились в свою. — О да, моё лицо использовали вместо холста, — возмущенный голос Клауса раздавался из ванной, заставляя Хейли ещё больше смеяться. — Стоило им показать настоящего волка. Клаус повёл бровями, выходя из ванной и вытирая мокрое лицо полотенцем. — Ты бы распугал всех людей. — На это и расчёт, дорогуша, — Клаус ехидно усмехнулся, на что Маршалл закатила глаза, махнув на него рукой. Девушка перевела взгляд на картины и встала, заинтересованно пробегаясь по ним пальцами. Легкими, плавными движениями, Хейли обводила края картин и улыбнулась, оборачиваясь на Клауса. — Ты часто рисовал, верно? Клаус лишь скривил губы, стараясь не вспоминать, почему он буквально жил этими картинами. Когда Хейли не стало, а Хоуп уехала в школу, справляться с болью в кругу друзей, Клаус пытался найти что-то, что могло бы направить его или успокоить. Он тосковал, а ещё был дико зол. И тогда Майклсон стал рисовать, выплескивая на картины всю боль и ярость. — Эта красивая, только печальная, — Хейли поежилась, поднимая картину перед собой. И только когда девушка стала внимательно изучать детали, то наконец всё поняла, поджимая губы. Это было дерево в её стае, где она когда-то вырезала имя Джексона. Только тут она видела своё имя, и пару раз вздохнула, чтобы не показывать слабость. Клаус учёл её традицию, он сделал это для неё. И он рисовал эти картины, думая о ней. — У тебя и правда талант, — Хейли прокашлялась и постаралась перевести тему, чтобы снова не чувствовать эту тупую боль за то, что она многое пропустила, что её смерть причинила всем боль. И всё же, знать, что она была важна семье Майклсон — было для Хейли чем-то необходимым. — Брось, ты серьёзно заметила? Голос Клауса так и сочился сарказмом, на что девушка лишь сморщилась. — Тебе никогда не нравились мои картины, — напомнил Клаус, вставая позади Хейли и рассматривая, как она перебирала картины. Хейли останавливалась то на одной, то на другой, иногда улыбаясь каким-то своим мыслям. — Тогда я не знала тебя, Клаус. Только твою репутацию. И знаешь, мне нравилось тебя злить, — Хейли слабо засмеялась, кидая через плечо взгляд на Клауса. Клаус хмыкнул, прекрасно это зная. Удивительно, но сейчас Клаус и Хейли видели куда больше, чем пару лет назад. Он больше не был таким эгоистичным и самовлюблённым. Клаус научился любить кого-то, кроме самого себя, или только своей семьи. Хоуп — стала новым этапом в жизни. Она многому его научила. Хейли же нашла в своей странной жизни смысл. Она узнала, что оказывается, можно любить кого-то так сильно. И они оба видели, что все годы ненависти или обиды — были глупостями. Даже будучи вампиром, гибридом, жизнь не длится вечно. Для Хейли она была закончена слишком рано. Но она получила второй шанс, который терять была не намерена. И жизнь обрела свои краски. В доме наступила идиллия, если она вообще была возможна в доме Майклсонов. И, наверное, для Хоуп и Хейли было самым важным событием, когда мать увидела выпуск своей дочери из школы. Кроме многих слёз, споров и остальных мелочей, Хейли была счастлива, что Клаус подарил ей то, о чём она и не мечтала. Смерть забрала у неё все моменты из жизни дочери, но сейчас, она настигала всё, что могла пропустить. Это нельзя перемотать или забрать, эти моменты останутся с ней навсегда. — Хоуп уникальная, — голос рядом заставил Хейли взглянуть на Аларика и скривить губы и улыбке. Она знала, что если Клаус увидит его рядом с ней — будет скандал. За долгие годы обучение дочери в его школе, Клаус так и не смог наладить контакт, хотя, пожалуй, и врагами они тоже уже не были. — Я знаю. Она многое успела рассказать, — Хейли пожала плечами, вспоминая, как Хоуп шутила про то, как часто они с Доктором Зальцманом выбирались из школы на охоту. — И она гордится вами. Аларик лишь улыбнулся, наблюдая, как Хоуп танцует с отцом. — А я часто слышал о том, что она гордится своей матерью. И знаете, мисс Майклсон, я не могу не отметить, что вы, и правда, прекрасная мать. Даже после вашей смерти, Хоуп находила силы просто думая о вас. Девушка глубоко вздохнула, пытаясь не быть сентиментальной и только потом, наконец, поняла, как именно назвал её Аларик. — Я не Майклсон, — заметила Хейли, почувствовав, как Аларик смотрит на неё вопросительно. — Мы с Клаусом не женаты. — А я и не говорил про Клауса, — засмеялся Аларик, и его смех заставил недобро взглянуть Клауса в их сторону, одним взглядом общая, что после танца с дочерью — он устроит им поистине веселый праздник. — Это мог быть кто-то другой, Хейли, но ты сама указала на Клауса. Это что-то, да значит. Аларик вежливо кивнул Маршалл и оставил её одну, словно стараясь избежать конфликта, который мог случиться, стоило Клаусу двинуться к ним. Хейли же весь вечер думала об этом и не могла сдержать улыбки. Впрочем, быть Майклсон — не так и плохо, она уже считала себя одной из них. И жить с Клаусом, как оказалось, вполне себе возможно. Для Маршалл — Никлаус стал кем-то больше, чем просто отцом общей дочери.