Я бы никогда не совершил самоубийства.
Верю в людей — среди них всегда найдется услужливый убийца.
Станислав Ежи Лец ©
Ацуши безумно не хотелось, чтобы брат и сестра от него уезжали. Настроение после того, как ему одним зимним утром сообщили, что их отправляют куда-то далеко, испортилось и никак не хотело улучшаться. Он тяжко вздыхал, глядя на старших, бродящих по дому взад-вперед со стопками вещей и сумками. От черно-серо-белой ткани уже начинало рябить в глазах, из-за чего мальчик поминутно их потирал, раздражая слизистую еще больше.
— Ацу-чан, не грусти, — приобняв его, проговорила Гин, опустившись на пол рядом, — в конце концов, мы уезжаем всего на неделю.
— Вообще-то на десять дней, — поправил Рюноске, перешагивая через ноги Ацуши, который сидел в дверном проеме. За сие брюнет заслужил недовольный взгляд сестры, попытавшейся толкнуть его, но не сумевшей дотянуться рукой до худых ног.
— Тем более! — воскликнул мальчик, схватив руки Гин, облаченные в сетчатые перчатки. — Целых десять дней. Так еще и праздник без вас проведу.
— Ты и до этого его без нас проводил, и ничего, — фыркает подросток, не понимающий претензий ребенка. Подумаешь, работа в праздники, с кем не бывает, от этого еще никто не умирал.
— Но это первый раз, когда я буду встречать новый год не в приюте! — возражает беловолосый.
— Не первый. У тебя до этого был… — Акутагава замялся, в задумчивости начав рассматривать потолок, — то ли отец… то ли брат, или кто он там. — он отложил вещи в сторону, глядя внутрь сумки, и, судя по движению пальца, что-то в ней пересчитывал.
— Но я его не помню… — тоскливо, будто это только его вина, что он остался один, мальчик вздохнул, опустив голову, на которую тут же легла рука, начавшая успокаивающе поглаживать, словно кота. Гин была недовольна.
— Хватит расстраивать Ацуши. Да, первый праздник без нас. Учитывая, что мы его новая семья — это для него грустно.
Рюноске примирительно поднял вверх обе руки, как бы говоря, что он тут совершенно не причем, просто мелкий сам выдумал повод на него обидеться. Общение с детьми — штука сложная, а общение со сложными детьми, такими, как Накаджима, детдомовец, или какими-нибудь инвалидами — вообще невыполнимая. Потому он старался особо никогда во все это не лезть, несмотря на то, что иногда, по долгу службы, так сказать, приходилось.
Вообще, нельзя сказать, что Рю был плохим старшим братом, безответственным настолько, что младший бы, не выдержав голода, шел бы жрать цветы Гин, растущие на подоконнике. Нет, он подходил к этому вопросу со всей серьезностью. Скупал литературу по воспитанию проблемных детей, книги по психологии семьи, смотрел фильмы на эту тему… парился, как мог. На полках их шкафа стало появляться все больше корешков с многообещающими названиями: «Как стать хорошим отцом в юном возрасте», «Юные матери. Как сделать девушку-подростка примерным родителем», «Как ухаживать за младшим братом, если родителей нет дома», «Как успокоить кота, если на дворе март»… Нет, ну, а что? Нужно быть готовым ко всему, ведь ребенок необычный, а весна уже совсем скоро.
Ацуши внешне ничем от обычных детей не отличался… Практически. Исключением были лишь те случаи, когда его тело могло трансформироваться в тигриное не полностью, а только, например, ногами или руками. Мог внезапно, посреди прогулки, появиться хвост, который, увы, не ампутируешь. Нет, не потому что моральные принципы не позволят, просто новый отрастет — регенерация, чтоб ее… Допуская подобные мысли, Рюноске потом долго убеждал себя в том, что он хороший человек, просто крыша уже от нервной работы поехала.
Когда ему сообщили, что он, возглавив Черных ящериц, должен будет поехать куда-то за тридевять земель, чтобы разобраться с корпорацией, которая очень сильно мешает Мафии, он первым делом подумал о том, куда денет младшего брата. Не то чтобы он сомневался в его самостоятельности, но все же лучше найти «няньку», кого-то взрослого — спокойнее будет. И кости мелкого будут целы, и квартира Акутагав, и нервы всех
пострадавших участников этой ситуации.
Первее всех, как ни странно, вызвался Дазай. Просто «по дружбе» предложил помощь, но Акутагаве было ясно, как день, что все это лишь для того, чтобы Ацуши перестал доверять ему, ведь наставник умеет вовремя надеть маску доброго человека, которому не наплевать, умрет кто-то или же нет. В общем, отдавать мелкого ему не хотелось, несмотря на отсутствие выбора — от задания не откажешься. Скрипя зубами и сжимая кулаки, стоя в кабинете Мори на пару с наставником, парень слушал приказ босса и речи шатена о том, как же он любит детей и как важно ему помочь младшему по званию в непростой жизненной ситуации. Хотелось со всей силы врезать по этому смазливому лицу и, взяв младших брата и сестру за руки, уйти. Хотя, тут скорее подошло бы «свалить из страны к чертовой матери». Потому что Дазай бы ему такого не простил.
Плачевная ситуация. Можно было, конечно, найти настоящую няню, но времени на это уже не было, да и отсвечивать мафиози лишний раз не стоило.
Но, в конце концов, это же всего лишь на десять дней. Что может случиться плохого? Сомневаюсь, что Дазай-сан насильно притащит мелкого в Мафию или покалечит.
— Вы же не умрете? — вдруг резко спросил Ацуши, взглянув на Рюноске и мертвой хваткой схватив его за руку. — Вы вернетесь, да? Вы отдаете меня Дазай-сану не потому, что сами готовы умереть?!
Волнение накатывало волнами, каждая из которых была сильнее, чем предыдущая, и, подобно цунами, рушила самообладание бывшего детдомовца. Отчего-то казалось, что если человек говорит: «я вернусь», то он стопроцентно врет, и увидеть в следующий раз его можно будет только в черном лакированном гробу, который будут в землю опускать.
— Не паникуй, тигр, — старший попытался отцепить от своей руки беловолосого, но тот не желал отставать, — все с нами будет хорошо.
— Точно? — клятвам мальчик никогда не верил, потому как понимал — ничего ненадежнее клятвы нет, даже если она основана на чьей-то крови. Когда-то ему тоже клялись, что заберут. А что в итоге? Семь лет страданий, отчаяния, страха и бесконечной тоски.
— Точно, — вздохнув, ответил Рю, разведя руки в разные стороны для объятий. Глаза Ацуши загорелись, он, чуть не сбив брата, подскочил к нему, обнимая и прижимаясь щекой к худой груди с выпирающими ребрами. Старший призывно глядит на сестру, мол, присоединяйся, та в ответ лишь улыбается и, подойдя ближе, замыкает своеобразную цепочку.
Весь остальной день Ацуши помогал старшим собирать вещи.
***
Ехать «в гости» к наставнику старшего брата было страшно. Мальчик не знал, чему верить, синякам и ранам на теле Рюноске, рассказам Гин или тому мужчине, который приходил к нему в палату и был весьма вежлив, кстати. Из-за этой неуверенности у альбиноса развилась какая-то нервозность, казалось, что даже кости зудят.
А если он меня покалечит? А если вообще убьет? Нет, Рюноске не позволит ему этого сделать, хотя… с собой же всякие ужасы творить позволяет…
«Очнулся» младший Акутагава лишь тогда, когда уже стоял возле двери в чужую квартиру, чувствуя, как Рюноске ободряюще сжимает его плечо. Тепло его тела успокаивало, но в очередной раз в голове пронеслась мысль о том, что скоро этого может не стать — брат просто не вернется домой.
За дверью послышались шаги, затем щелчок замка. Альбинос дрожал, как лист на ветру, когда показался уже знакомый человек с красивыми глазами.
— Доброе утро, Дазай-сан, — послышался сверху привычный голос. — Рад, что Вы согласились проследить за Ацуши в наше с Гин отсутствие.
— Здравствуйте, — проглотив ком в горле, еле выдавив из себя приветствие, альбинос чуть поклонился и исподлобья глянул на уже знакомого человека, который пока что враждебно не выглядел; но мальчик уже был готов выпустить когти и, в случае чего, полоснуть ими по чужому телу, вспоров горло.
— Утро не бывает добрым, Акутагава, — он усмехнулся. — Чай? Кофе?
— Нет, благодарю, — с плеча пропала такая успокаивающая рука, без которой в один миг стало очень неуютно, безумно хотелось поскорее вернуться домой, хотя он еще ни дня здесь не пробыл. — Мне уже пора. — подросток так же чуть поклонился и, поставив сумку брата на не самый чистый пол подъезда, начал спускаться вниз, на прощание подмигнув оборотню. — До встречи, Ацу-чан.
Ацуши, с тоской глядя на удаляющуюся фигуру (не)родного человека, изо всех сил старался сдерживать внутренние порывы. Хотелось заверещать от восторга и, кинувшись на шею первого попавшегося человека, кричать о том, что Рюноске впервые назвал его так ласково.
Беловолосый запоздало махнул рукой, словно прощаясь с призраком, и, взяв в руки сумку, переступил порог квартиры. За спиной хлопнула тяжелая дверь. Было такое ощущение, словно его оставили в клетке с голодными тиграми. Забавно в какой-то степени, ведь он сам ничуть не безобиднее этих самых хищников.
Альбинос, не зная, куда себя деть, глядел на руки Осаму, что были обмотаны бинтами по самое не хочу, так, что молодой человек напоминал война, покалеченного в каком-нибудь сражении, которые обычно описывают в сказках. Или же на мумию, что более вероятно. Если быть еще точнее, на человека, который просто переводит бинты почем зря.
Интересно, что же он такого под ними прячет? Зачем это? Там раны?
— Ну что, Ацуши, — начал шатен, прислонившийся боком к стене, обклеенной темно-коричневыми обоями, — давай нормально познакомимся. — он «отлип» от своей опоры и присел на корточки, чтобы его лицо было на одном уровне с детским. — Расскажи о себе, а потом это же сделаю я.
— Я Нак… Акутагава Ацуши. Люблю читать комиксы и… вышивать бисером, — мальчик поджал губы, словно говорил о чем-то постыдном. Этого хобби он стеснялся, ибо никогда не слышал, чтобы мальчики-ровесники подобным занимались. А быть белой вороной — худшее, что с ребенком может стать в коллективе.
— Необычное увлечение для мальчика твоего возраста, — отметил шатен, добавив потом: — но ты молодец. Покажешь мне, как это делается?
— С-спасибо, — фиолетово-желтые глаза распахнулись в удивлении. — К-конечно покажу, — беловолосый смущенно улыбнулся, переминаясь с ноги на ногу. — А Вы?..
— Что ж, — шатен хрустнул шеей, — я работаю вместе с твоим братом; можно сказать, руковожу его учебным процессом. Люблю… — молодой человек призадумался, — выпивать в одном заведении и гулять по ночному городу. У меня есть любимый человек, и… — будто ища в памяти то, о чем можно спокойно рассказать девятилетке, словно впал в ступор он, — я терпеть не могу собак.
— Расскажите о своей способности, — теребя тонкими пальцами ухо игрушечного тигра, робко попросил Ацуши, — пожалуйста.
Осаму хмыкнул, на секунду прикрыв глаза.
— Когда я касаюсь одаренного, он не может использовать свою способность. Именно поэтому в ту ночь, когда вы поехали в горы, пришлось привлечь меня, — часть про то, как он потом наказывал своего непутевого кохая, он решил не озвучивать. Хотя, по правде говоря, то, что Акутагава взял на себя ответственность за кого-то, кроме себя, а потом еще и не бросил в трудный момент, вызвало у кареглазого некоторую гордость за него. Хоть немного на нормального человека становится похож.
— Круто, — беловолосый привык считать способность старшего брата невероятно сильной и, наверное, самой смертоносной, но оказалось, что есть еще лучше. — Тогда понятно, почему меня с Вами оставили.
Шатен в ответ на это лишь улыбнулся уголками губ и, встав, протянул худую руку в бинтах мальчику, дабы показать ему его временное обиталище.
В интерьере квартиры преобладали темные оттенки коричневого, так же можно было заметить черный и бежевый, коего было меньше всего. Освещение было теплым, и альбинос чувствовал себя так, словно попал в замок какого-то важного графа, разве что картин знаменитых художников не хватало для полноты образа; даже свечи на полках стояли. Зачем, правда, не совсем понятно.
Может, Дазай-сан какие-то ритуалы тут проводит?
Спрашивать было бы страшно и неловко, поэтому мальчик решил промолчать и просто продолжать с интересом рассматривать все вокруг. Комната, выделенная ему, оказалась самой дальней от входа и имела выход на достаточно большой по размерам балкон, за прозрачной дверью которого младший Акутагава заметил петлю… он пугливо поежился, стараясь не обращать на нее внимания, однако мысль о ней никак не покидала голову.
— А-а… Дазай-сан, зачем Вам петля на балконе? — неуверенно, будто увиденное им — всего лишь мираж, спросил Ацуши, крепче сжав руку нового знакомого и, незаметно для самого себя, отступив ему за спину.
— Ах, прости! — он театрально приложил свободную руку ко лбу. — Совсем забыл убрать после последней попытки самоубийства.
— Последней?! — широко распахнув глаза, воскликнул альбинос. — То есть были еще?!
— Да, — преспокойно, словно говорит о погоде, ответил молодой человек, — были еще. И, кстати говоря, довольно много. — он поднял указательный палец вверх. — Зачем я это делаю, можешь не спрашивать — все равно не отвечу.
И как теперь мне спать тут спокойно? Он же не сегодня-завтра пойдет и что-нибудь с собой сделает!
Пока Осаму что-то там рассказывал о правилах в его доме, о том, где какая комната и что он вообще планирует с мальчуганом эти десять дней делать, Ацуши завис. Он, по рассказам взрослых, знал, что люди, желающие покончить с собой, чаще всего делают это из-за депрессии. Но шатен, по оценкам мальчика, совсем не выглядел, как человек с этим расстройством. Не то чтобы у него был опыт общения с такими людьми, но, как ему казалось, на роль человека в депрессии подошел бы скорее Рюноске: вечно хмурый, печальный и замкнутый, иногда агрессирующий даже на стены.
Ацуши, таки оторвавшись от мысли о том, что его поселили к суициднику, стал рассматривать все вокруг. На стенах были, ожидаемо, коричневые обои, люстра напоминала панкейк (ох уж эти голодные мысли оборотня) своей формой и цветом. У большого окна стоял стол из темного дерева, на подоконнике в гордом одиночестве лежал человеческий череп, а на полках шкафа покоились какие-то книги. В углу стоял горшок с каким-то растением, название которого было альбиносу неизвестно, рядом стояла еще пара похожих, но все же отличающихся по форме ветвей и размеру.
Надеюсь, череп ненастоящий…
Фиолетово-желтые глаза бегали по всему, что было в помещении, пока до слуха их владельца не донеслось:
— Ты все понял, Ацуши?
— Д-да, — беловолосый нервно дернулся и посмотрел прямо на шатена, — да, я все понял. Спасибо за гостеприимство.
— Чудненько! — молодой человек, словно ребенок, хлопнул в ладоши. — Надеюсь, в нашем общении и совместном проживании проблем не возникнет.
А общение и проживание, судя по тому, что Акутагава успел заметить за минут десять нахождения здесь, обещали быть интересными. Как минимум потому, что тот Дазай, которого знали и описывали старшие брат и сестра, кардинально отличался от того Дазая, которого он видел сейчас перед собой. Будто два совершенно разных человека: один — холодный и бессердечный, а второй — улыбчивый и мягкий. Как так происходит, мальчик пока понять не мог, но самому себе пообещал, что обязательно с этим разберется.
Он, еще раз оглядев все помещение, вышел из «своей» комнаты вслед за Осаму, осторожно прикрыв дверь.
***
Чуть позже он убедился, что череп был самым настоящим, в отличие от трех небольших деревьев, которые оказались то ли из полимербетона, то ли из стеклопластика.
Странный этот мужчина. Странный, но очень интересный.
