***
Ясу тяжело вздохнула и одним движением руки откинула фиолетовые волосы с лица. За окном цвела нежно-розовыми цветами Сакура, пели птички и шумели школьники. Такой чудесный день портится началом учебного года и Якуто была не совсем уверена, что детям понравится ее урок. Ну, все волнуются, с кем не бывает, да? В учительской было пусто. Не смотря на то, что сейчас был только второй день занятий, почти все учителя были задействованы, естественно, кроме Ясу, и сейчас вели какой-либо урок. А вот девушке приходится тухнуть перед монитором компьютера, дожидаясь своего первого занятия. У нее было даже стойкое ощущение того, что Незу решил проверить ее нервишки, заставив мариноваться в ожидании неизбежного максимально долго и без моральной поддержки брата. Казалось, что все идет против Ясу и ее это определенно не радовало. Когда прозвучал спасительный звонок, Якуто резко вскочила из-за стола и, схватив кейс со своим геройским костюмом, резво пошагала в сторону раздевалки. Не в рубашке и офисных брюках детей бить злодеев учить? Во время переодевания Ясу привычно провела левой рукой по правому предплечью. Пестрая татуировка с изображением розы вызывала смутные сомнения и искры радости где-то глубоко в сердце, а еще эстетическое удовольствие. А после причесала фиолетовые кудри, для себя отмечая, что с короткими ей куда лучше, чем с длинными, что было раньше. Или ей так кажется. Ясу запутывается с каждым днем все чаще. Девушка пришла к нужной двери с табличкой «1-А» ровно к звонку. Неприятный звон прошелся, словно стадо лошадей, по барабанным перепонкам, но Ясу быстро отбросила раздражение и натянула на лицо ласковую улыбку, которую запомнили все ее фанаты и спасенные люди, ласковую улыбку про-героини Каге. А после резко открыла дверь: — Доброе утро, милые мои! Шум и гам, исходящий от будущих героев, резко сошел на нет и все двадцать студентов обернулись прямо в ее сторону. Ясу была благодарна своей выдержке и тому, что уже давно привыкла к ощущению царапающих взглядов на своем теле. Да и эти детки смотрели на нее отнюдь не равнодушно или враждебно, а медленно, но верно, переполнялись восхищением. — Это же Каге! — Чего?! РЕАЛЬНО?! — Она будет вести у нас «основы геройского курса»? Вы шутите? — Вау! Новая волна возгласов потекла в сторону Ясу, на что она продолжала молчаливо улыбаться: путь дети радуются, все же она довольно популярна. Но со временем она заставила всех успокоиться неловким покашливанием. Благо, авторитет у нее появился тут же и, даже, довольно крепкий. — Еще успеете обсудить это, мальчики и девочки. Лучше давайте перейдем к вступлению, — она выпрямилась, обвела всех взглядом своих серебряных глаз, а после продолжила более жетской интонацией: — Фундоментальные учения героев представляют собой курс тренировок и испытаний, в ходе которых Вы, будущие герои, научитесь вести себя, как герои, думать, как герои, разговаривать, как герои, действовать так, как поступили бы герои. Поверьте, Юэй может позволить себе это и немного больше, — она усмехнулась. — В Академии каждому учителю дается полная свобода действий, поэтому я сразу хочу сказать: поблажек не ждите. Герои — это те люди, которые идут на злодеев не только с силой идеалов, мечт и улыбкой до ушей, но и физической. Поэтому оправдание «я — девочка» тут не работает. Вы все знали, куда идете. Вы все знали, что Юэй — элитная Академия и тут на Ваше место могут претендовать сразу несколько учеников из других классов, поэтому от Вас требуется постоянная концентрация на учебе и своих силах, — Ясу повторно посмотрела каждому в лицо, задерживаясь по пару секунд для устрашения или заострении внимания. — Я имею полное право исключить тех, кто не будет справляться. Знайте, что я за мной последнее слово на совете, знайте, что я всегда слежу за вашими успехами и провалами. Надо признать, что ее речь подействовала на всех так, как надо: дети покрылись холодным потом и побледнели, понимая, что их кумир может быть не только добрым и ласковым, но и требовательным, безжалостным. В прочем, Якуто все равно бы давала второй шанс. Потому что второй шанс дали ей. — Попрошу Вас дружно встать и взять кейсы с геройскими костюмами, — в ее руке оказался маленький пультик. Нажав одну единственную кнопку, она заставила двадцать отделений появиться прямо из стены. Послышался удивленый возглас с последней парты. В прочем, он заглушился ее собственным голосом: — Я буду ждать Вас на арене «альфа». Не опаздывайте, солнышки. Уйти она решила эффектно, так что детям удалось лицезреть, как ее собственная тень получила объем, увеличилась в высоте, и саморучно открыла ей дверь в коридор. Шла на свой первый урок она абсолютно довольная. Может быть, роль учителя ей действительно нравится. Сомнений на этот счет не было.***
К превеликому удивлению Ясу, ее любимый брат, Шота, исключил всех из класса «1-А» на вторую неделю обучения. Без причины. Без предпосылок. Просто взял и… В общем, нагрузки у нее стало значительно меньше. Да и по большому счету ей было все равно, эти дети показали себя слабо, вяло и совсем не так, как могли бы показать себя герои. Будь у Ясу больше уверенности, она бы исключила их сама. Когда-нибудь. В любом случае, второй класс, «1-В», оставался в том же составе и неожиданно исчезать не должен был. Поэтому Якуто оставалось только заниматься их подготовкой, уделяя свободное время сыну. О, Хокацу рос не по дням, а по часам! Видимо, гены его отца начали работать, и ребенок уже был выше своих одногодок. Якуто радовалась в глубине души, находя взглядом частичку своего любимого человека в сыне, но боялась признаться себе в этом. А еще мальчишка был смышленым, схватывающим новые знания на лету, и поэтому требоющим все больше внимания брата и сестры. Ясу приходилось забирать его в Академию, когда Шота выходил в патрули, и заниматься с ним: Якуто учила Хокацу азбуке, счету, другим наукам и давала минимальную нагрузку, чтобы ребенок привык к тренировкам с самого детства, раз в серьез захотел стать героем. Да и в Юэй ей была готова помочь Лечащая Девочка, обнаружив такой замечательный квирк ее сына, а так же Эктоплазм, став по праву четвертым любимым героем мальца и вторым дядей. Но даже этого, казалось, мало. Родительское сердце Якуто разрывалось, когда на ее глаза попадалась грустная моська сына. Или его отрешенное наблюдение за отходящим от дома Шотой. Что-то казалось ей неправильным. Напускным. Словно Хокацу притворяется, юлит, бросает песок в глаза, чтобы оставаться таким же веселым ребенком, пока внутри него заживо сгорает душа и сердце. Поэтому Якуто хотела показать ему, что всегда рядом, что он может ей довериться, что она никуда не уйдет. Ясу вела политику, когда родитель становится неким подобием друга для ребенка, но не перегибала палку: друзья могут поддержать, развеселить или весело провести с тобой время, но они не будут обращать должного внимания на то, поел ли ты сегодня и в каком состоянии твои вещи. Из чего следует, что Ясу была его другом ровно до того момента, пока не требовалось включить «требовательную» маму с включенной функцией (гипер)опеки. И ее опасения сбылись, когда Хокацу пришел в ее комнату под вечер. Вид у него был довольно помятым, словно парнишка несколько дней страдал бессоницей. На нем мешком висела розовая пижама с белыми котиками, а по полу тащилась зажатая в руке плюшевая игрушка Всемогущего. Его любимая, надо заметить. — Мам… — Что случилось, Хо-чан? Не можешь заснуть? — обеспокоенно осмотрела его Ясу своими серебряными глазами. — Мам, я бы хотел спросить у тебя кое-что. — М? Я внимательно тебя слушаю, тучка. Иди сюда, — девушка мягко улыбнулась и похлопала рядом с собой, отдернув голубое одеяло. Хокацу лучезарно улыбнулся, а после ловко забрался на двухспальную кровать своей матери. Ему нравилась эта комната, комната Ясу. Здесь все было таким простым и приятным, от чего становилось тепло и уютно. А вещей и вовсе было по минимуму, но все они занимали свое место и смотрелись довольно органично: письменный стол, шкаф-купе, широкая кровать, несколько полок с книгами, кресло-качалка в углу (сидя в этом кресле, Ясу часто читала сказки маленькому Хокацу. Эти моменты он запомнил даже слишком отчетливо). Все было таким… Маминым. И это ему нравилось. Все вещи, связанные с мамой, ему нравились. Мальчик прижался головой к ее груди, обняв поперек талии крепко-крепко, и шумно выдохнул. Игрушка Всемогущего была благополучно отставлена в сторону. — Ну, и что же ты хотел спросить, Хо-чан? — Ясу начала доверительно гладить его по спине, вслушиваясь в дыхание сына. — Мам, где мой папа? У всех есть папы. А у меня почему-то нету. Раньше я думал, что моим папой был Шота-оджи, но это ведь не так… Признаться честно, Якуто совсем не была готова к этому вопросу. Да и не ожидала таких речей от своего маленького сына. Поэтому в комнате повисло напряженное молчание, пока девушка собиралась с мыслями. Якуто мягко отстранила Хокацу за плечи и начала пристально вглядываться в его глаза цвета летнего неба, будто пытаясь найти там что-то, что помогло бы ей с ответом. Но это были обычные невинные глаза ее ребенка, который лишь искренне желал найти ответ на мучащий его вопрос. Ясу закрыла глаза и посчитала до пяти. Потом вновь посмотрела в лицо Хокацу и начала говорить: — Мы с твоим папой раньше жили вместе… — А почему сейчас не живете? — поспешил перебить ее ребенок, но мгновенно стушевался под упрекающим взглядом матери. — Прости. Я слушаю! — Мы перестали жить вместе еще до твоего рождения. Он… Он сильно обидел меня, не хотел слушать и поверил непонятно кому, а не своей жене. — Да как-то! — Я и сама не знаю, — грустно улыбнулась Ясу и поспешила обнять сына. Хокацу доверительно прижался к матери и начал гладить ее по спине, как делала это только что Якуто, будто пытаясь поддержать. — Все произошло очень быстро. — Все! Не говори больше о нем, мне не интересно! — злобно просипел Хокацу. — Не хочу слышать о том, кто обидел мою мамочку. — Ну что ты, Хо-чан! Мне приятно слышать такое от тебя, тучка, но твой папа был не таким уж и плохим человеком… — Не верю. Ты просто его все еще любишь и пытаешься защитить, — слова ребенка попали в самую точку. От этого Каге вздрогнула, но постаралась не подавать виду. Хокацу сейчас был как никогда прав. Ясу определенно начало это не нравится. У нее на душе было такое ощущение, что ребенок возненавидет своего отца после такого. А она этого не хочет! Надо было говорить по-другому, начинать с другого! Но слова забрать назад не получится. Ей остается только смириться и… поддерживать сына. Ведь так бы поступила любая мать на её месте. — Не надо! Мне больше не хочется знать, кем был мой отец. Давай спать, мам. — Давай, милый.