Осознайте своё поражение

Боль. Резкая, настойчивая боль призывает Шерлока сквозь чёрное забытьё. Он ловит свои трепещущие обрывки и собирает вокруг чего-то осязаемого. Ощущения постепенно восстающего "я" струятся в темноту как свет, сочащийся сквозь мутную воду пруда. Он начинает чувствовать тепло в плоти и костях, скрепляющих его, приливы и отливы знакомых звуков улицы и запахи его комнаты, к которым примешивается лёгкий аромат свежего завтрака. Шерлок всеми силами стремится туда – где всё неплотно, приглушённо, желанное спасение от посягательств грубой действительности, но боль добирается до него. Она тянет его к поверхности, пока он, наконец, не определяет её источник – ладони рук. Сначала медленно, а затем внезапно он вновь обретает плотность. Он понимает, что у него есть руки, и они вытянуты над головой и скрещены в запястьях. Его руки так крепко сжаты в кулаки, что ногти длинных пальцев впиваются в кожу ладоней. "Неверно!", голос (очень похожий на голос Майкрофта) рявкает из глубины подсознания. Шерлок резко распахивает глаза и лихорадочно обводит ими полутёмную спальню, тщательно изучая каждую тень. Не обнаружив непосредственной опасности, он откидывается на спину и зажмуривается, пытаясь привести в порядок мысли.       Доступ: Прошлый вечер.       Данные повреждены.       В доступе отказано. Шерлок попадает в серый, клубящийся туман своего разума, через который пробиваются лишь сполохи вчерашних событий – нечёткие, дрожащие видения уносятся прочь прежде, чем он успевает прикоснуться к ним. Он хочет знать, что породило этот хаос. Есть семь вариантов, и с наибольшей вероятностью это наркотики. Он весь сразу сжимается, ощущая знакомый прилив чувства вины. За этим быстро следует страх, как только разум делает очевидный логический вывод. Он не употреблял с той ночи, когда был вынужден признаться в своём наркотическом прошлом Джону, едва доктор согласился переехать к нему. В результате "облавы", устроенной Лестрейдом под нелепым предлогом, чтобы принудить его к сотрудничеству, Шерлоку пришлось столкнуться лицом к лицу с тем, чего он ни за что не хотел бы увидеть вновь – как доверие и восхищение Джона Ватсона неуловимо померкли. Того раза ему хватило, честно говоря, более чем. За одно это Шерлок с тех пор постоянно удалял имя Лестрейда из своего банка памяти. Печальная правда состоит в том, что если вчера он пал так низко, что принял наркотики, это должно было стать результатом чего-то особенно катастрофического. Страх уже сковывает холодом его внутренности, пока в голову лезут предположения о том, что это могло быть. Он решительно гонит их прочь. Он должен вспомнить, что было на самом деле, прежде чем сможет выйти за дверь и встретить то, что ждёт его там. Как правило он не трогает воспоминания об опасной ночи из принципа. Он знает по опыту, что лучше удалить всё, что было до и во время этих ночей. Анализируя их, он только рискует попасть в порочный круг, где вновь ощутит в себе потребность заглушить травмирующие переживания. Однако, Шерлок, похоже, остаётся магнитом для преступлений, даже когда всего лишь ищет наркотического забвения. Так получилось, что три раза в жизни ему пришлось вспомнить события опасной ночи ради алиби. И теперь ему знакома процедура – способ восстановить потерянные данные со своего беспрерывно работающего жёсткого диска. Наличие процедуры для прохождения этого испытания немного его утешает. Он автоматически переключается в "безопасный режим". Прерывисто выдохнув, он открывает глаза и сосредотачивает внимание на своих запястьях: медленно поворачивая, методично осматривает их на предмет отметин, ссадин и синяков. Убедившись, что они не повреждены, он переходит к состоянию рук. На правой ладони отпечатались три тонких красных полукруга, на одном из которых, самом глубоком, кожа повреждена. Нанесены самостоятельно. Левая ладонь выглядит чистой. Никаких заметных частиц под ногтями. Одна бледная ссадина на костяшках правой руки. Никаких других следов, указывающих на борьбу. Шерлок откидывает одеяло и бегло оценивает состояние тела. На нём полный костюм, который с первого взгляда кажется нетронутым. Он вздыхает с облегчением. Однако, обуви нет. Ботинки снял кто-то другой. Очевидно, и до кровати добрался не сам. Он встаёт, выпрямляется, подходит к большому зеркалу, висящему на дверце шкафа, и начинает медленно раздеваться, рассматривая каждый снятый предмет одежды. Сначала он расстёгивает брюки и те падают на пол. Он переступает через них и, быстро осмотрев, откладывает в сторону, чтобы оценить ноги. Брюки в порядке. Внутренняя пуговица застёгнута. Маловероятно, что их снимали во время отключки. Никаких следов на ногах. Состояние коленей приемлемое; нет никаких ссадин или иных свидетельств того, что на них приходилось стоять. Ещё один вздох облегчения срывается с его губ, хотя внутри он сгорает от стыда и унижения за то, что вынужден задумываться о таких вещах. Реальность наркотиков. В своих Чертогах Шерлок с силой захлопывает дверь тех воспоминаний и на всякий случай придвигает стул к ручке. Затем он снимает пиджак и рассматривает его. Крошечный след от прокола в правом рукаве выше локтя. Он вешает пиджак на ближайший стул, расстёгивает рубашку, стряхивает с плеч и ловит прежде, чем она упадёт на пол, чтобы внимательно её изучить. Пальцы порхают по ткани отработанными и точными движениями. Соответствующий прокол на рубашке. Продолжая тщательное обследование, Шерлок осторожно касается своей руки. На коже есть чувствительное место.       Разблокировать доступ: Инъекция.       Воспроизвести.       Ирен Адлер подходит сзади, гладит по левой руке, вонзая иглу в правую.       Боль.       Её взгляд холодный, пронзительный, с садистским блеском.       В руке хлыст для верховой езды.       По каждой вене растекается жидкий огонь, парализуя, притупляя чувства, крадя самообладание.       Стоп. Его тело непроизвольно содрогается, и он чувствует, как колотится сердце и давит в груди. Встряхнув головой, он проводит руками по телу, чтобы справиться с растущим волнением. Глупейшая оплошность, упрекает он себя. Он недооценил мисс Адлер. Уверился в победе и ослабил защиту. Однако, наркотики, по крайней мере, не на его совести. И значит, надо полагать, не было никакого ужасного события, которое могло его на это спровоцировать. Сделав резкий вздох, он медленно выдыхает через сомкнутые губы, помогая тем самым себе успокоиться, словно этот воздух из его лёгких уносит с собой всю бурю одолевающих его эмоций. Итак, его накачали во время расследования. Это порождает целый ряд других вопросов. И по-прежнему не исключена вероятность нежелательных происшествий, которые могли иметь место, пока он был не в себе. Кроме того, он может упустить много потенциальных улик, если не вернёт себе память. Вздохнув, Шерлок приходит к выводу, что ему всё же придётся восстановить всё, что случилось. Заметно расслабившись, он продолжает изучать своё отражение и окидывает критическим взглядом руки и грудь. Два рубца: один на предплечье, другой в районе запястья. Форма указывает на то, что их нанесли хлыстом для верховой езды. Он наклоняется к зеркалу, чтобы лучше рассмотреть красноватые треугольные отметины, выделяющиеся на бледной коже. Края уже начинают желтеть, предвещая неприглядные синяки. Теперь хотя бы он сможет сравнить различные стадии ушибов от этого инструмента на живой плоти. Это может стать ключевой уликой в каком-нибудь будущем деле. Он смотрит на лицо и морщится, замечая ссадину на левой щеке.       Доступ: Рана на щеке.       Воспроизвести.       Кулак с размаху встречается с крепкой челюстью Джона.       Боль резонирует в руку.       Джон кряхтит и шатается от удара; выражение удивления и тревоги на лице сменяется гневом.       Синие глаза Джона темнеют, наливаясь яростью. Кулаки и зубы сжимаются.       Замедленная съёмка.       Тело Джона изгибается в точном броске; недоминирующая рука, не в полную силу.       Хук в челюсть; треск и боль.       Искры в глазах.       Оборачиваюсь, собираясь что-то сказать.       Джон нападает, его руки сжимаются на узкой груди.       Из лёгких вышибает весь воздух.       Тепло и напор небольшого, но твёрдого как сталь тела.       Джон хватает за горло; недостаточно сильно, чтобы причинить боль или нарушить дыхание – только удержать.       Джон хрипит и слишком долго не отпускает.       Отбрасываю его, чтобы сгруппироваться.       Джон смотрит с решимостью, готовясь броситься снова.       Отворачиваюсь.       Джон всем своим весом налегает на спину, в колени больно врезается брусчатка. Его рука сгибается в удушающем захвате вокруг шеи.       Борьба продолжается.       Становится жарко.       “Ну всё! Довольно, Джон”.       Джон наступает, усиливая захват.       “Не забывай, Шерлок, я был солдатом”.       Стоп. В ушах Шерлока продолжает звучать голос Джона. Вернувшись в действительность он обнаруживает, что дыхание его участилось как в момент схватки. Это кажется странным, поскольку случай не вызывает волнения. Затем его кожу начинает покалывать, он энергично растирает ладонями руки и плечи, стараясь избавиться от этого ощущения. Он снова смотрит на себя в зеркало и хмурится, когда взгляд падает на трусы: их дорогой плотный шёлк теперь обтягивает заметную выпуклость. Возбуждение? Шерлок склоняет голову набок и с любопытством взирает на нарушителя. Он привык не обращать внимания ни на какие сексуальные стимулы и связанные с ними позывы, так что возбуждение не является для него чем-то обычным. Даже под кайфом, будучи менее всего способен сдерживать свои естественные реакции, насколько он знал, он ни разу не возбуждался. Не могло же воспоминание о драке с Джоном стать причиной такого состояния? Он поддевает пальцами резинку трусов и стягивает их вниз. Глядя на отражение своего полувставшего члена, он не может отрицать очевидное. И хотя он уверен, что его тело не реагировало подобным образом во время самого инцидента, похоже, именно это воспоминание заставило его возбудиться. Скривив губы, он задаётся вопросом, что отличает эту драку от всех остальных. Он дрался много раз, находясь в тесном физическом контакте с самыми разными людьми, и никогда не испытывал никакого возбуждения. И с Джоном он попадал во множество переделок, которые также не вызывали возбуждения. Даже его изначальная реакция такой не была, а значит что-то должно было измениться за время между этим случаем и настоящим моментом. То, что придало их поединку новый смысл. Шерлок осматривает трусы, которые только что снял. Небольшое количество подсохшей жидкости указывает на ещё одну недавнюю эрекцию. Недостаточно, чтобы указывать на оргазм. Похоже, что накануне он тоже был возбужден, остаётся узнать причину. Весьма вероятно, ответ на этот вопрос даст ключ к пониманию его теперешнего состояния. Он закрывает глаза и пытается мысленно проследить нить от своих ощущений к событиям прошлого вечера.       Доступ: Возбуждение.       Файл не найден. Детектив раздражённо фыркает и пробует снова, роясь в поисках сенсорного файла. Что-то неясное появляется на границе сознания. Он стремится туда. Это клубок противоречивых ощущений. Он пытается его распутать. Там всё перемешано, искажено и переливается всеми оттенками сюрреализма.       Доступ: Возбуждение       Повреждённый сенсорный файл.       Воспроизвести.       Земля и мята – запах Джона.       Примесь аромата дорогой кожаной обивки, приторно сладкие женские духи и слабая нота лосьона после бритья Майкрофта.       Знакомое покачивание автомобиля, движущегося по улицам Лондона.       Крепкое плечо, упирающееся в щёку, поддерживая голову в противоборстве со взбесившейся гравитацией.       Сильная, тёплая рука, обхватывающая запястье, дающая опору.       Сияющий, радужный силуэт Джона, плывущий навстречу в полной темноте.       Белизна собственного распростёртого тела.       Мимолётное узнавание стен и кровати в спальне Джона.       Тёплые зовущие глаза, скользящие по коже с нежностью и благоговением.       Губы Джона, беззвучно складывающиеся в слово "Потрясающе".       Взгляд вниз на резко контрастирующие руки Джона, мягко скользящие по бледной груди, по рёбрам, по животу...       СТОП. Рвано дыша, Шерлок прогоняет воспоминание. Он наклоняется вперёд, прижимается лбом к прохладному стеклу зеркала и изо всех сил пытается восстановить дыхание. Не реально. Не может быть реальным. Исключить невозможное. Это... с Джоном... невозможно. Он фокусирует свои серебристые глаза на тех, что в зеркале. Зрачки расширены, и по всем параметрам он выглядит так, будто всё ещё под кайфом. Он чувствует, как внутри него закипает желчь, медленно подбираясь к горлу. Глубоко укоренившаяся ненависть к врождённым изъянам, насущным нуждам и неконтролируемым порывам собственного транспорта клокочет в его груди низким рыком. Обменявшись с зеркалом яростным взглядом, он отшатывается назад, встаёт прямо и минуту рассматривает своё голое отражение. Хотя он с радостью проигнорировал бы такие примитивные вещи, как внешняя привлекательность, он признаёт, что в этом есть своя ценность. Он понимает концепцию привлекательности, пусть только абстрактно, и знает, что не вполне соответствует общекультурным стандартам мужской красоты. Намного ближе к ним Джон: атлетическое телосложение, хорошо развитая мускулатура, бронзовый оттенок кожи, свидетельствующий об активном пребывании на солнце (хотя после нескольких месяцев жизни в Лондоне кожа Джона выцвела до бежевого, а местами песочного цвета). Тело Шерлока, как и мозг, – аномалия. В сравнении с общепринятыми стандартами он считает себя слишком худым и нескладным, а с такой бледной кожей его едва ли можно принять за образец здоровья и благополучия. Рост даёт ему определённое преимущество, помогает казаться внушительнее, однако он вынужден признать, что некоторые особенности его лица более приличествуют слабому полу, такие как острые скулы и чересчур пухлые губы. Шерлок знает, что ему недостаёт типично мужских черт – широкого лба и волевого подбородка. И всё же, отдельным людям он нравится – факт, который он без колебаний использует, когда того требует Работа. На самом деле, он прилагает немало усилий, чтобы обеспечить тщательный контроль над каждой частью своего тела, извлекая максимальную выгоду из достоинств и нивелируя замеченные недостатки. Глядя сейчас на свою наготу, он видит все недостатки как есть, без прикрас. Без брони своей одежды он кажется себе удивительно юным и уязвимым. И это не может его радовать. Он достаёт из гардероба пижамные штаны и футболку, идёт к комоду за свежим бельём и надевает всё это, сразу чувствуя себя более привычно. Он поворачивается и смотрит на свою кровать, решив, что раз дедукция оказалась бессильна, надо попробовать стимулировать память физически. Если принять то же положение, в котором воспоминание было записано, это может дать достаточно подсказок для восстановления всех фрагментов. Рядом с кроватью он останавливается, поднимает с пола свои ботинки и внимательно их рассматривает, поворачивая в руках. Потёртости на мысках и с боков указывают на волочение, частично – волочение, частично – нетвёрдая походка.       Разблокировать доступ: Поврежденный сенсорный файл.       Воспроизвести.       Рука на плечах Джона.       Джон придерживает за талию.       Направляет вперёд уверенно и надёжно.       От Джона ощущается жар.       Стоп. Он подходит к стулу, берёт оставленный там пиджак, приближает к носу и глубоко вдыхает. Запах земли и мяты, смешанный с солёным, мускусным запахом пота Джона. Вывод: со стороны Джона это потребовало немалых усилий, но тот сам, единолично помог ему вернуться домой. Ему становится слышно, как Джон ходит по кухне. Он на минуту прислушивается, как тот ставит чайник, достаёт разную утварь для приготовления еды. Знакомые звуки успокаивают. Он ложится в кровать, натягивает на себя одеяло и глубоко дышит, стараясь вернуться в недавнее прошлое, вчерашний вечер. Затем он закрывает глаза, и картина начинает проясняться.       Разблокировать доступ: Последнее воспоминание.       Неполный файл.       Данные повреждены.       Воспроизвести.       В полутёмной комнате от Джона исходит сияние.       Он наклоняется, излучая доброту и тепло.       Его губы шевелятся.       Его голос то усиливается, то затихает.       "...прекрасный мозг... уцепиться за что-нибудь... пожалуйста, Шерлок... секс... любовь и забота друг о друге... прекрасно и замечательно... очень приятно... стать как можно ближе... сентиментальный... романтик... правда... я надеюсь... однажды... тебе это доказать, Шерлок."       СТОП Шерлок резко открывает глаза и судорожно втягивает в себя воздух. Он убеждён, что только что испытал внезапную смену гравитации. Прилив жара, словно какой-то микро-взрыв, опалил лицо и грудь. Мозг заклинило.       Доступ: Последнее воспоминание.       Неполный файл.       Данные повреждены.       Воспроизведение.       Повтор.       Повтор.       Повтор.       Повтор.       Повтор.       Стоп. Он продолжает рыться в памяти, но не может найти недостающие фрагменты. Он говорит себе, что нельзя делать заключение на основании таких отрывочных и искажённых данных. Джон – его друг. Джон не гей. Джон всегда громко и ясно отвергает любые намёки на отношения между ними. Джон нуждается в ответных чувствах и не заинтересован в отношениях с высокоактивным социопатом. Джон – врач с сестрой-алкоголичкой и не стал бы искать отношений с бывшим наркоманом. По мере того как абсурдность подобного заключения становится очевидной, он начинает успокаиваться, но окончательно отбросив это как невозможное и чувствуя, что его душевному равновесию больше ничто не угрожает, он с удивлением обнаруживает, как вместе с облегчением в груди поселяется неясная грусть. Наконец, решив, что в комнате ему больше ничего не узнать, он встаёт, надевает халат и осторожно выходит в коридор.

* * *

Оказавшись напротив кухни, Шерлок замирает в дверях и смотрит на Джона. От сковороды с беконом, стоящей на плите, поднимаются тонкие струйки дыма, закручиваются вокруг быстрых, ловких Джоновых рук и уносятся к потолку. Джон тоже в домашнем халате, и его песочного цвета волосы всё ещё мокрые на концах после недавнего ду́ша. – Доброе утро, – дружелюбно объявляет Джон. Он на мгновение поднимает глаза, встречая Шерлока искренней улыбкой, но едва его взгляд снова падает на сковороду и улыбка исчезает, Шерлок видит плохо скрытую усталость. Джон тянется ко второй сковороде, чтобы разбить яйцо, и тут же морщится от боли. Он сразу отдёргивает руку и с тихим кряхтением поводит плечом. Плохо спал. Лежал в непривычном положении, поэтому обострилось плечо. Шерлок заглядывает в гостиную в поисках каких-то зацепок. Его внимание привлекают выходные туфли Джона, брошенные возле дивана. Отменил свидание. Спал на диване. Шерлок вновь изучающе смотрит на Джона, на этот раз интересуясь, почему, отменив свидание, тот явно не испытывает обычного в таких случаях напряжения. Он замечает смягчившиеся морщины вокруг глаз и на лбу, которые указывают на определённый тип приятной расслабленности. Недавно утолённое сексуальное желание. Скорее всего, в душе. Он переводит взгляд с босых ступней Джона на его голени, потом на туго завязанный халат, потом на шею.       Разблокировать доступ: Джон.       Неполный сенсорный файл.       Воспроизвести.       Тёплый выдох отражается от шеи Джона.       Лицо прижимается к его сильному плечу. Его запах успокаивает.       Прядь волос Джона касается лба.       Тело обхватывают крепкие руки Джона.       Губы шевелятся, слегка задевая кожу Джоновой шеи.       Тёплая. Текстура как будто... – Я готовлю завтрак, – приглашает Джон. Очнувшись от своих мыслей, Шерлок несколько раз моргает и плотнее закутывается в халат. – Очевидно. – Его голос приобретает свойственный ему оттенок презрения и нетерпимости к тому, что понятно без слов, и он направляет на Джона острый, холодный взгляд. Джон улыбается: – Да, это немного очевидно, я знаю, но... – Он смотрит на Шерлока испытующе: – Ты будто... смутился. – Я в порядке, Джон, – фыркает Шерлок. – Я не смутился. – Он не смутился, он... неважно. Нахмурившись, он пытается скорей перевести разговор на Джона. – Я заметил, ты вчера не пошёл на свидание, спал одетым на диване, а утром мастурбировал в душе. – Шерлок резко замолкает, в ту же секунду жалея о том, что сказал, и понимая, что вид у него сейчас наверняка не менее шокированный, чем у Джона. – Извини... чуть больше фактов, чем я ожидал, – говорит он деревянным голосом. – И я тоже, – парирует Джон, умудряясь выразить веселье и неловкость одновременно. Его щёки слегка раскраснелись, отчего синие глаза кажутся более тёмными. Он откашливается и возвращается к переворачиванию бекона. – Будет готово через пару минут. Шерлок пробирается в гостиную, оглядывается по сторонам и решает, что вероятнее всего Джон пристроил его на диване, как только довёл вчера до квартиры. Рядом с диваном у него возникает смутное чувство, будто он некоторое время что-то искал на полу. Он садится и откидывается на спинку. Когда сразу ничего не происходит, он закрывает глаза.       Разблокировать доступ: Диван.       Неполный аудиофайл.       Воспроизвести.       Весёлый голос Джона: "А вот и тот высокомерный засранец, которого я знаю, и..."       Пауза.       Стоп. Шерлок задумывается, прокручивая фразу в голове. "Знаю и" ...люблю? Джон что, признался ему в любви? Но это же полный абсурд. Зачем Джону говорить такое? Как правило, даже в повреждённых данных при восстановлении находится некая логика. Но эта информация словно извлечена из какой-то альтернативной реальности. Он рычит от отчаяния и погружается в серый туман своего разума, пытаясь найти там ещё что-то. Осторожное прикосновение к плечу заставляет его вздрогнуть и распахнуть глаза. – Всё хорошо? – спрашивает Джон, наклонившись. Шерлок внимательно смотрит на руку, которая только что коснулась его, затем на доброе лицо Джона. – Твой завтрак остывает, – мягко замечает Джон, он делает шаг в сторону, и на столике перед диваном Шерлок видит поднос с довольно большой тарелкой еды и чашкой чая. – Поешь, – велит Джон, кивая на поднос. – Это поможет. Шерлок поворачивается к Джону, готовый запротестовать, как вдруг в его памяти всплывает новое ощущение.       Разблокировать доступ: Джон.       Неполный сенсорный файл.       Воспроизвести.       Лицо прижимается к ткани брюк Джона.       Пальцы впиваются в плоть его мускулистой ноги.       Давление руки Джона на голову.       Стоп. Часто моргая, Шерлок засовывает воспоминание обратно. Неужели?.. Джон… Разумеется, он бы запомнил, если бы нечто подобное произошло у них с Джоном, даже под кайфом. Вселенная не может быть настолько жестока... и Джон бы этого не допустил. Шерлок пристально смотрит на Джона, пытаясь обдумать такую возможность. Маловероятно, однако, есть веские свидетельства в пользу того, что вчера вечером в их отношениях произошёл значительный сдвиг. Шерлок чувствует, что безнадёжно запутался. – Джон? – Он не знает, с чего начать. Джон изучает его лицо и делает маленький шаг вперёд, наклоняя голову, похоже заинтригованный искренним замешательством Шерлока. – Шерлок, ты в порядке? – спрашивает он. – Какие-то побочные эффекты? – Его интерес становится профессиональным, он присаживается на край дивана, обводит Шерлока пытливым взглядом и берёт в свою руку Шерлоково запястье, чтобы проверить пульс. Шерлок резко вздыхает, его внезапно захватывают ощущения того странного воспоминания, когда в машине Джон держал его запястье и одновременно в постели скользил руками по его телу. Джон сразу отдергивает руку, поднимая ладони в примирительном жесте: – Ладно, прости. Ты в порядке. Извиняюсь. Я знаю, как ты относишься к прикосновениям. Я не хотел... – Нет, – бормочет Шерлок, крепко зажмурившись и мотая головой из стороны в сторону. – Не в этом дело. – Он понимает, что, несмотря на неудачно всплывшее воспоминание, ему отчаянно не хватает руки Джона; она его уравновешивала. И он не знает, как её вернуть. Джон терпеливо ждёт, но Шерлок чувствует, как эти необыкновенно проницательные глаза ищут и находят любые тревожные сигналы, которые он сейчас не в состоянии скрыть. Это и напряжённые морщины, и бледное испуганное лицо, и дрожь в руках, которую опытный врач едва ли не заметит. Пытаясь её унять, Шерлок сжимает руки в кулаки. – Что я могу сделать? – спрашивает Джон так мягко, что Шерлок испытывает необъяснимое желание кричать и плакать одновременно. Он всё это подавляет. – Мне нужно знать, что случилось вчера вечером, Джон, – произносит он на одном дыхании и открывает глаза. Он фокусирует их на Джоне. Форма губ. Угол наклона носа. Преломление света в радужках. Всё новое, совершенно не такое, как раньше, но... знакомое... предсказуемое. – Ладно, – отвечает Джон, кивая. Беспокойство всё ещё ясно читается на его лице. Он проводит рукой по своим торчащим волосам, ещё больше их взъерошив. Шерлок может по пальцам сосчитать, сколько раз Джон устраивал на голове такой беспорядок. Он может вспомнить точные даты, время, продолжительность каждого случая. Он только не может вспомнить прошлый вечер. – Ирен сделала тебе укол и сбежала со своим телефоном. – Она избила меня хлыстом, – добавляет Шерлок, сумев не вздрогнуть при этом. Лицо Джона заметно мрачнеет, и это не сулит ничего хорошего. – Да. Думаю, так. – "Думает"? Неуверен? То есть, его там не было. Чтобы защитить. Взгляд Джона наполняется гневом и сожалением, и Шерлок отводит глаза. – И? Джон вздыхает. – Ну, Майкрофт прислал за нами машину. Шерлок резко поворачивает голову и свирепо смотрит на Джона. Возмутительно. – Ты звонил Майкрофту? – Он не скрывает досады. Джон вскидывает подбородок и недобро прищуривается. – Да, я тоже был не в восторге от этого, но я должен был вытащить нас оттуда до приезда полиции. – Он пожимает плечами, гнев улетучивается так же быстро, как и появился, и он погружается во что-то более тёмное и глубокое, разом сникая, чуть сгорбившись и глядя в пол. Чувство вины? Стыд? Печаль? Шерлок приходит к выводу, что тот звонок Майкрофту каким-то образом задел и гордость Джона. Он делает мысленную пометку при следующей встрече оскорбить Майкрофта с особой изобретательностью. Затем он задумывается, сколько теперь будет должен своему брату за то, что не только провалил операцию по изъятию телефона Ирен, но был одурманен и нуждался в эвакуации. Несколько ближайших месяцев Майкрофт будет просто несносен. – Машина моего брата, там была Антея, – скорее констатирует, чем спрашивает Шерлок, вспоминая запах духов. Джон утвердительно кивает. – И ты держал меня за запястье. – Шерлок смотрит на своё запястье, затем переводит взгляд на руку Джона, лежащую у того на коленях. – Это было в машине? – Джон слегка ёрзает. – Проверял твой пульс, – отвечает он, быстро проводя пальцем по верхней губе. Шерлок прищуривается. Классический бессознательный жест в попытке смягчить дискомфорт от обмана. Вывод: Джон чего-то не договаривает. Шерлок хочет спросить о других фрагментах того загадочного воспоминания, но не знает, как это сделать. "Обнимались ли мы голыми у тебя в спальне?" будет крайне досадной промашкой, если окажется, что это всего лишь наркотический бред. Он решает, поскольку в памяти два этих события происходят вместе, реальным должно было быть только одно, и это поездка в машине. Так что, он встречается взглядом с Джоном, говоря просто: – И..? Мгновение Джон кажется смущённым. – Ну, ты был совсем без сил... Плохо соображал. – Он ненадолго отводит взгляд, Шерлок замечает на его лице беспокойство и что-то ещё, но Джон быстро это прячет. – Мы оба были слегка не в себе, но доставили тебя домой... в кровать... ты отоспался, и всё прошло. – Подбородок Джона слегка напрягается, и Шерлок понимает, что тот прилагает сознательные усилия, чтобы сохранять нейтральное выражение лица и зрительный контакт. – И? – повторяет Шерлок, зная, что с Джоном бывает нужна настойчивость. Джон молча его разглядывает, наклонив голову и поджав губы, и отвечает вопросом: – Тебе что-то запомнилось, да? Шерлок медленно качает головой, его взгляд опускается к голым ногам Джона, тот откашливается, Шерлок снова смотрит Джону в глаза: – Так... Какая-то бессмыслица, – признаётся он с некоторым трудом. Джон выдерживает повисшую паузу, словно надеясь услышать больше, но Шерлок ещё недостаточно всё обдумал, чтобы облечь в слова. Наконец Джон решается нарушить тишину и продолжает почти весело: – Да уж, неудивительно. Понятия не имею, что она тебе вколола, но ты был чертовски обдолбан. – Он коротко усмехается, собираясь встать и уйти. И тут, прежде чем Шерлок успевает унять свой порыв, его рука сама тянется к ноге Джона и хватает его за колено, удерживая на месте. Удивлённые взгляды обоих падают на узкую бледную кисть, лежащую поверх загорелой ноги. Джон сглатывает, потом медленно поднимает глаза и смотрит Шерлоку в лицо. Возможно, в этом виноват шок, но Шерлок чувствует, как напряжение Джона переходит во что-то более тёплое и расслабленное. Шерлок и раньше замечал, что тот часто реагирует подобным образом – как противовес – становясь спокойнее, когда вокруг царит хаос и остальные впадают в панику. Но Шерлок успокаивается не сразу. Он не шевелится, по его телу расходятся волны прикосновения – неожиданный физический контакт спровоцировал невероятный каскад химических реакций. Его органы чувств стараются всё это впитать: тепло кожи Джона, упругость натянутых под ней мышц, тонкие светло-каштановые волоски, щекочущие ладонь. Немного спустя, дав время своим эмоциям поутихнуть, Шерлок, глядя в спокойные синие глаза Джона, решает, что достаточно контролирует ситуацию, чтобы выдавить из себя слова, которые должен произнести. Он с трудом переводит дыхание, но его голос звучит достаточно твёрдо: – Джон, я хочу, чтобы ты знал, я помню, что ты сказал вчера в моей комнате. – У него получается слишком официально, наверное о таких вещах надо сообщать как-то иначе, но лучше так, чем сидеть молча и паниковать. Он делает паузу и смотрит на Джона. – О, хорошо, – говорит Джон, ободряюще улыбаясь. Выражение его лица открытое, участливое, немного озабоченное, но мягкое. Совсем не то, чего ожидал Шерлок от этого исключительно важного разговора. Он обдумывает всё заново, пытаясь понять, что же он упустил, что объяснило бы такую реакцию со стороны Джона, и признаёт, что это такой же провал, как их первый и единственный разговор об отношениях в первый вечер у Анджело. Шерлок был в ужасе. Это был один из десятка моментов в те первые дни, когда он уже был готов к тому, что Джон уйдет. Раньше ему было бы всё равно, но с Джоном... он очень не хотел всё испортить. Никто никогда не относился к Шерлоку с таким простодушным доверием, порядочностью и уважением, как Джон с самой первой минуты. Он сразу же доказал, что является удивительным сочетанием опасного оружия и заботливого опекуна; солдат, который (всего через мгновение после знакомства с Шерлоком) отдал, можно сказать, свою самую личную вещь, свой телефон, не задумываясь. Он называл его "потрясающим", тогда как другие только смеялись над Шерлоком и презирали его талант. Джон не просто терпел его одержимость расследованиями, но без колебаний шагнул за ним в мир преступлений. Шерлок был совершенно заинтригован этим загадочным человеком, и когда они оказались у Анджело, на ужине при свечах, он понимал, что разговор неминуем, как летящий без тормозов грузовик, который обязательно оборвёт их многообещающее знакомство. В прошлом было легко оттолкнуть любого, чей смешной маленький мозг посещала мысль о возможности чего-то интимного. Прямота по отношению к заинтересованной стороне всегда казалась ему любезностью. Так что, он всегда имел наготове резкий отказ, разрушающий любые напрасные планы, кто бы ни пытался строить их на его счёт. А потом Джон спросил, есть ли у него парень, захлопал ресницами и улыбнулся, и сказал "всё в порядке", и Шерлок почти что поверил ему – почти что... задумался. Но... быстро понял, что не может так рисковать. Сейчас, спустя много месяцев, между ними осталось меньше барьеров, но появилось значительно больше рисков, которые необходимо учесть. Останется ли Джон, если будет снова отвергнут... но если всё пойдёт плохо... а если наоборот, хорошо... но отношения – не его сфера... но если бы он решился попробовать, то ни с кем другим, кроме Джона... – Я хочу, чтобы ты знал, я сделаю это предметом своего самого тщательного рассмотрения, – сухо заключает Шерлок, распахнув глаза в страхе перед важностью сказанных слов. – Ладно. Хорошо, – отвечает Джон, широко улыбаясь и похлопывая руку Шерлока у себя на ноге. Рука сразу убирается к Шерлоку на колени, а Джон встаёт и идёт к лестнице в свою комнату. – Шерлок, ты заслуживаешь того, кто будет хорошо к тебе относиться, – добавляет он через плечо. Из груди Шерлока вырывается потрясённый вздох. – Давай ешь, Шерлок, – окликает его Джон с верхней площадки, прежде чем дверь спальни захлопывается.