Осознайте своё поражение

Вот и конец истории. Лёжа, придавленный на удивление тяжёлым и безучастным телом Джона, Шерлок уверен, что на вопрос, возможно ли принять его предложение о некой форме близости, теперь можно ответить однозначно. И это оглушительное "Нет". Прошло пять недель с самого первого невинного эксперимента и две – с той неудачной инициативы Джона побыть одеялом. Сегодня ситуация другая. Пять часов назад они раскрыли крайне эмоциональное дело о похищении ребёнка. Три часа и двадцать минут назад они задержали похитителя, который скрывался в течение двух дней, но Шерлок не может назвать это победой, суть в том, что ребенок мёртв – убит вскоре после похищения.

* * *

Место преступления ужасно. К этому запаху никогда нельзя полностью привыкнуть, но зрелище такого маленького тела, растерзанного и окровавленного, заставляет содрогнуться даже самых закалённых, самых опытных сотрудников отдела по расследованию убийств. Всем явно не по себе, и даже Шерлок, чувствуя, как желчь подступает к горлу, отворачивается, чтобы уйти, когда встречает дикий, затравленный взгляд Джона. Это будет подпитывать флэшбэки отставного военного ещё немало ночей. Боль пронзает Шерлока насквозь при виде того, как Джон снова переживает травму, что когда-то привела его, сломленного и опустошённого, в мир консультирующего детектива. Шерлоку кажется, будто из лёгких одним ударом вышибли весь воздух, и он выбегает прочь, не в силах видеть этих страданий на лице друга. Его переполняет отвращение к человечеству, к тупой, бессмысленной жестокости. И к самому себе – за то, что не сумел спасти ребёнка, и что позволил Джону войти в свой мир, полный кошмаров, которые продолжают ранить эту и без того измученную, добрую душу. С первого взгляда на Джона в подвале Бартса Шерлок увидел, что это за человек – смелый, честный, исключительно редкий. Ему нравилось тешить себя мыслью, что тогда он спас отставного военного, явно страдавшего от депрессии и психосоматической хромоты, но правда в том, что втянуть Джона в свой мир его заставил обыкновенный эгоизм. Он так давно нуждался в чём-то, в чём-то необъяснимом, и как только Джон вошёл в ту дверь, Шерлок интуитивно понял, что этот военный доктор и есть то самое, чего он не рассчитывал найти. Шерлок всегда надеялся, что столь любимая Джоном опасность и вновь обретённая цель в жизни компенсируют весь тот ад, через который иногда (а по правде говоря, слишком часто) он заставляет того проходить, но чаша весов всё чаще склонялась не в пользу Шерлока. Холодное понимание, что Лестрейд был недалёк от истины, думая, что он может убить Джона, пробирает Шерлока до костей. Он действительно его убивает – медленно, но верно. Шерлок со своей извращённой жизнью – это яд, постепенно разъедающий всё доброе и человечное. Сегодня ночью Джону будут сниться кошмары, и всё из-за Шерлока и его эгоистичной потребности в друге. Это должно прекратиться. Пока они едут домой в полном молчании, Шерлок мысленно борется сам с собой. Он понимает, что по здравому разумению, необходимо каким-то образом вынудить Джона уйти, чтобы тот выбрал более спокойный и менее разрушительный образ жизни, но практичность (не сентиментальность, конечно), похоже, блокирует эту идею всякий раз, когда он пытается закрепить её в своей голове. Джон помогает с Работой. Джон помогает во всём остальным. Шерлоку Холмсу необходим Джон Ватсон. Шерлок глубоко погружён в свои мысли и двигается чисто машинально, когда они наконец добираются до квартиры. Он едва успевает снять пальто и шарф, и сбросить с ног ботинки, как Джон подталкивает его к дивану. Джон, внутри всегда оставаясь капитаном армии, принимает тот естественный командный вид, которым пользуется довольно редко, но который каждый раз разрушает любые барьеры Шерлока, оглушая и нейтрализуя его полностью. И сейчас он понимает, что не может сопротивляться решительному намерению Джона уложить его на спину и накрыть собой. Но от того, с какой нежностью Джон обхватывает затылок Шерлока – словно влюблённый – когда опускает того на диван, что-то в глубине души Шерлока трескается и раскрывается. Он чувствует себя потерянным, оторванным от своего "я" и брошенным на произвол судьбы в глубины океана Джона. – Одеяло, – коротко бросает тот, прежде чем лечь. Его сдержанный и властный тон совсем не согласуется с тем, что тело признаётся в полной и безоговорочной капитуляции. Каждый мускул полон напряжения, страдания, тоски и душевной боли. От этого все шестерёнки в голове Шерлока приходят в быстрое, но тщетное движение, как будто их зубчики не могут ни за что зацепиться. Слишком. Слишком остро, слишком близко. Ранит слишком глубоко. Похоже на пытку. Джон утыкается лицом в диванную подушку над плечом Шерлока, и Шерлок чувствует, что тот дрожит. И в том, как Джон прижимается к нему, ощущается такая невыразимая нужда, что это больше похоже на отчаянное объятие, чем на простое пассивное одеяло. Он цепляется за Шерлока, как за единственный в мире причал перед надвигающимся приливом, грозящим увлечь его в открытое море и разбить в щепки об острые скалистые утёсы памяти. Уязвимость. Страх. Груз этого доверия, с которым бывший солдат показывает свою слабость, безжалостно пробивает все тщательно выстроенные Шерлоком стены безразличия. Джон, каким Шерлок никогда раньше его не видел и даже не представлял, что такое возможно, оголён и беззащитен. Этот сильный, смелый, благородный человек обнажает себя и ищет утешения ни в ком ином как в нём – в самопровозглашённом высокоактивном социопате, который знает, что менее всего приспособлен для оказания кому бы то ни было моральной поддержки. Джону Ватсону необходим Шерлок Холмс? Мысль о доверии к нему Джона всегда отзывается муторным ощущением в животе. Внутри растёт какая-то неясная тревога, даже страх, наполняя Шерлока иррациональным желанием орать на своего друга или перечислять ему все свои самые извращённые и безумные выходки. Будучи связанным с Джоном так крепко, как сейчас, нельзя убежать и спрятаться, и нет никакой возможности игнорировать эмоциональный удар. Шерлоку хочется выть от всей этой боли и того, как она отражает и усиливает его собственный душевный раздрай. Вынести вдобавок к своим личным переживаниям (которые он отчаянно пытается подавить) ещё и переживания Джона он не в состоянии. Он ощущает полное бессилие и, с учётом ужасных событий дня, не может больше терпеть свою некомпетентность, бесполезность, неудачу. Мощная смесь вины и отчаяния превращает каждый его вдох в тяжёлую борьбу. Беспомощность. Боль. Через восемь минут лёгкий тремор Джона утихает. Через двадцать шесть минут Джон наконец погружается в беспокойный сон. Шерлок пытается сдержать дрожь, пульсирующую в его собственном теле, чтобы не разбудить спящего. Его мышцы устали от напряжения, мозг перегружен, но он продолжает анализировать, искать переменные, которые привели к провалу эксперимента. Он явно что-то упустил. Всегда что-нибудь ускользает. В этом случае, зациклившись на препятствиях к физической близости, он совершенно не принял в расчёт близость эмоциональную. Серьёзный промах. Он готов кричать и рвать на себе волосы. Идиот, как ты мог забыть? Любовь в этом и заключается. Сладкая гибель жестока, гораздо хуже, когда человек действительно небезразличен. Необходим. Когда мечтаешь быть для него всем. Это сломает тебя. Ощущения нарастают. Волна за волной страх обрушивается на него, и лицо начинает покалывать, словно в него втыкают иголки. Судорожно дыша, он пытается окликнуть лежащего сверху Джона, чьё тело кажется так тяжело и неподвижно, что Шерлок решает, тот по-настоящему умер. Джон холоден, как лёд, струящийся по его собственным венам, и Шерлок от ужаса не может издать ни звука. Если Джон мёртв, значит... Им овладевает оцепенение. Смерть, похоже, заразна, и тело сверху (тело, что когда-то было тёплым и нежным Джоном), похоже, заразило его ею. Она просачивается сквозь кожу, будто густая смола, медленно отключая его организм. Зрение теряет чёткость, перед глазами темнеет. Угольно-чёрная вязкая жидкость проникает вглубь, в лёгкие, те захлёбываются и выходят из строя. Ему не хватает воздуха. Темнота сгущается в центре груди, и тут его осеняет. Он – умирающая звезда, и становится ничем иным, как чёрной дырой, сингулярностью, втягивающей всё подряд в свой тёмный центр, откуда ничто не может вырваться и где всё прекращает существовать. Его постепенно засасывает плотный клубок всепоглощающего небытия, разрывая тело мучительной болью. Гравитация увеличилась. Он не может пошевелиться. Пространство сужается. Стены квартиры рушатся на него. Он хочет выбраться, убежать, но не может. Он в западне и задохнётся прежде, чем тьма раздавит его. Возможно, Джон ещё жив, возможно, он просто застрял – обездвижен, так же как и Шерлок... но он скоро умрёт. Будет поглощён. В том небытии и Джон, и Шерлок, и все осколки их общей жизни сожмутся и распадутся на атомы, между которыми не будет никакой разницы. Разум Шерлока пытается уцепиться за любую возможность спасения. Он видит себя и Джона, пойманных гравитацией, скованных друг с другом неизменными силами взаимного притяжения и летящих сквозь мрак к разрушительному небытию. Они как пара частица-античастица. Идеально сочетающиеся, равные и противоположные. И если Джон сможет избежать горизонта событий чёрной дыры, когда Шерлок в неё упадет, то чёрная дыра испарится*. По крайней мере, один из них будет свободен. Джон сможет покончить с этим, если сможет освободиться от Шерлока. И собрав последние силы на преодоление колоссальной гравитации, он скидывает с себя Джона. Сонный Джон оказывается на полу, с глухим стуком его беспомощное обмякшее тело ударяется о твёрдые деревянные доски. Но военная подготовка, очевидно, заставляет его тут же вскочить на ноги и занять оборону от предполагаемого нападения: кулаки подняты, голова опущена, тело напряжено, согнуто и готово к действию. Он обшаривает цепким взглядом комнату, пока не останавливается на Шерлоке, съёжившемся на дальнем конце дивана, практически свернувшись в клубок. Тот подтянул свои длинные ноги к груди и крепко обхватил их руками, сделавшись невероятно маленьким. Испуганные глаза смотрят поверх колен из-под бахромы чёрных волос, которые стали ещё кудрявее от покрывшего их блестящего пота. – Что случилось? Тебя кто-то обидел? – Джон озирается по сторонам в поисках незваного гостя. Не найдя никого, он снова поворачивается к Шерлоку, рассматривая его. Тот весь дрожит, и Джону, вероятно, кажется, что Шерлок страдает от очередного приступа паники. Разум Джона понемногу очищается от тумана сна и адреналина грубого пробуждения, мышцы расслабляются. Шерлок почти что видит, как к нему возвращаются воспоминания о событиях этого дня и о том, что он лежал на Шерлоке в качестве утяжеленного одеяла, пока каким-то образом не оказался на полу. Джон делает шаг в сторону Шерлока, но тот лишь сильнее пригибает голову, чтобы защититься. Он слышит, как Джон останавливается, и тишину пронзает резкий тревожный вздох, вызванный такой реакцией. – Господи, неужели это я? – Джон говорит это с таким отчаянием, что Шерлок чувствует его как тяжесть в своей собственной груди. Их связь закручивается, тянет, давит – это агония. – Что... что я сделал, Шерлок? Неужели я... Шерлок выглядывает между колен и видит, как Джон сканирует его глазами на предмет повреждений в ужасе от того, что мог причинить ему вред, будучи в каком-то бреду. Не обнаружив никаких видимых травм, но приняв к сведению его несчастную скрюченную позу, Джон приходит в смятение. – О боже, я же не... – Он смотрит на свой пах, очевидно, опасаясь, что во сне возбудился и попытался совершить какую-нибудь гнусность в отношении распростёртого под ним мужчины. Переход приближается. Надо оттолкнуть Джона. Убрать с горизонта событий. – Просто прекрати! – Голос Шерлока резок, но дрожит, как и он сам. Он поднимает трясущуюся руку, глядя вниз, и пытается проглотить острый гравий в горле. Он должен это как-то объяснить. – Это же я... я, Джон. Я не создан для... – Он неопределённым жестом указывает на Джона и хрипло добавляет: – …этого. – Шерлок... – Джон подаётся вперёд, собираясь его успокоить. Шерлок отползает ещё дальше, едва не падая с дивана. Джон замирает, подняв руки ладонями вверх, по его лицу заметно, как больно ему видеть этот страх – страх перед ним. – Прости... Господи, что бы я ни сделал… Я не хотел… Мне очень жаль. Шерлок судорожно сглатывает и заставляет себя посмотреть ему в глаза. – Я думаю, пора нам уже перестать ходить вокруг да около, Джон. Мы оба знаем, что я не способен на что-то подобное... – Он проводит дрожащей рукой в воздухе между ними. – Я не испытываю таких чувств. Джон растерянно моргает, отстраняется и роняет руки в знак поражения. – Ясно. Хорошо, Шерлок. – Его плечи медленно сникают. Он опускает взгляд себе под ноги, затем поднимает снова. – Всё... всё в порядке… Ничего не поделаешь. Мгновение он продолжает смотреть на Шерлока в некоторой нерешительности, затем поворачивается, чтобы уйти, но задержавшись у лестницы произносит глухим и низким голосом: – Я не... я больше не стану пытаться... я насчёт одеяла. Обещаю. – Он ждёт ещё недолго и, не услышав ответа, коротко кивает и поднимается в свою комнату.