Осознайте своё поражение

Пустой склад оглашается эхом выстрела. Джон уже ныряет вниз, разворачиваясь и увлекая Шерлока за собой на цементный пол, когда ощущает знакомое жжение. Он перекатывается на Шерлока сверху, прикрывая, и вытаскивает свой армейский браунинг L9A1. В мгновение ока он пускает пулю стрелявшему подлецу между глаз, и тот валится как подкошенный. Джон держит его на прицеле ещё пару секунд, после чего, протяжно вздохнув, оседает рядом с Шерлоком. Шерлок перелезает через него и подбирается к нападавшему. Согнувшись над неподвижным телом, он втягивает носом воздух, затем внимательно смотрит бандиту на правую руку. – Это он, Джон! Он не смог удержаться и решил завладеть аппаратом, пока Гарридеба не было дома. – Шерлок выпрямляется в полный рост и отталкивает ногой валяющийся около мёртвого тела пистолет, хотя теперь уже нет никакой опасности, что им снова воспользуются. Его губы трогает довольная улыбка, он начинает расхаживать туда-сюда, прижав ко рту кончики сомкнутых пальцев, и наконец заключает: – Превосходно. Да… Это. Было. Блестяще. – Заметно воодушевившись, он выхватывает телефон из кармана пальто, торопливо набирает сообщение Лестрейду, жмёт "Отправить" и финальным жестом убирает телефон обратно в карман. Джон наблюдает за Шерлоком столько, сколько может, пока, наконец, не перекатывается на спину, раскинувшись на цементных плитах, и не опускает веки. Боль невыносима. Он издаёт прерывистый вздох, радуясь, что опасность миновала и что Шерлок в порядке, крепче закрывает глаза и морщится. – Джон? – голос Шерлока заметно встревожен. Должно быть, он наконец обернулся на Джона, интересуясь, почему тот не занял свое обычное место рядом. Слегка приоткрыв глаза, Джон видит, что Шерлок его рассматривает. Он может точно определить момент, когда взгляд Шерлока падает на красное пятно, расцветающее у него на груди, и когда понимание сменяется выражением ужаса. – Джон. Джон? Нет… нет, нет, нет… Ты ранен, Джон… Нет, Джон. – Шерлок поспешно бросается к Джону, приземляясь перед ним на колени, и с молниеносной скоростью ощупывает кровавую брешь в рубашке над правой грудной мышцей. Джон полностью открывает глаза и смотрит вниз на склонённую к его груди кудрявую голову. – Ага, – стонет он. – Я… Это просто… – он хочет всё объяснить, но ему не дают. Шерлок поддевает пальцами планку рубашки и разрывает её с такой силой, что пуговицы разлетаются в стороны, как шрапнель. – Эй! Шерлок! – восклицает Джон и делает попытку сесть. – Моя… Господи… просто… Шерлок бесцеремонно толкает Джона обратно на пол, вышибая из него дух. Таким стремительным Джон никогда его прежде не видел. В другой миг он уже распахивает на Джоне рубашку, обнажая рану длиной сантиметров двенадцать, кровь из которой стекает на живот. Джон так себе это и представлял. Шерлоковы прохладные пальцы исследуют раздражённую плоть вокруг раны, пытаясь под всей этой кровью определить степень тяжести. Джон шумно втягивает воздух сквозь стиснутые зубы, потому что боль пронзает его насквозь, и перед глазами плывёт. – Шерлок, просто… – Он тянется к запястьям Шерлока, чтобы перехватить и успокоить, но тот легко уворачивается и заключает его лицо в свои большие ладони, как делает в тех редких случаях, когда крайне взвинчен и считает, что нуждается в полном внимании Джона. – Только задело. Рана поверхностная. Просто поверхностная рана, Джон, – сбивчиво сообщает Шерлок, хрустнув челюстью, будто вытолкнуть эти слова стоит ему огромных усилий. Его зрачки расширены, и серебристо-голубые глаза ярко горят чем-то диким, еле сдерживаемым внутри. Это почти пугает. – Да, я знаю… – Джон хватает Шерлока за руки, чтобы убрать их от своего лица, и уступает естественному желанию прикрыть веки, потому что находится слишком близко от Шерлока и этих острых неземных глаз, и не может сейчас этого вынести. Он – взрослый мужик, закалённый в боях военрач, и напряжённый пристальный взгляд товарища, который смотрит на него так, словно хочет проникнуть в самую душу, не должен лишать его сил… а именно это и происходит. Нелепо, Ватсон. Держи себя в рамках. – Шерлок, просто… – Но прежде, чем он успевает вновь открыть глаза и закончить фразу, Шерлок набрасывается на него с такой скоростью и напором, что его едва приподнявшаяся голова отлетает назад, глухо стукаясь о жёсткий цемент, а сдавленный крик застревает в горле, потому что мягкие губы Шерлока смыкаются на его собственных. Джон замирает от неожиданности, но через секунду Шерлок уже вдувает воздух в его совершенно работоспособные лёгкие. Джон вцепляется Шерлоку в плечи и отталкивает от себя, удерживая на расстоянии вытянутой руки. – Шерлок, мне вообще-то не нужно сейчас искусственное дыхание, – фыркает он, стараясь обратить странную и неловкую ситуацию в шутку, и продолжая крепко сжимать шерлоковы худые плечи, чтобы, по крайней мере, не дать ему совершить ещё что-нибудь безрассудное. Взгляд Шерлока возвращается к ране. Со страдальческим видом он водит пальцами, огибая края распоротой плоти, откуда непрерывно сочится джонова кровь, и его губы сжимаются в тонкую твёрдую линию, что Джон распознаёт как смущение. – Да, но… лишняя предосторожность никогда не повредит. – Он явно хочет задействовать свой обычный сарказм, но получается крайне неубедительно из-за интонации, в которой слышны хрупкие жалкие нотки, и натянутой, немного печальной улыбки. Джона вдруг осеняет, что это была неуклюжая имитация дыхания рот в рот, которое он сам провёл Шерлоку как-то раз на диване, когда у того был приступ паники, и что это, возможно, единственное, что Шерлок был в состоянии сделать. Скорее всего, его побуждением был поцелуй или просто какой-нибудь жест утешения, но, разволновавшись, он не смог придумать ничего лучше, чем повторить то, что сделал Джон для него в трудный момент. Нежность накатывает с такой силой, что у Джона становится тесно в груди, и внезапно его зачастившее сердце в ней больше не умещается. Его руки соскальзывают с плеч Шерлока, словно в качестве приглашения делать всё, что тот пожелает. Да он, чёрт возьми, потеряет сознание прежде, чем сможет остановить Шерлока ещё раз. – Ага… разумеется, для нас безопасность превыше всего, – замечает Джон не без тени иронии. Он одаривает своего измученного товарища кривой ухмылкой и вскидывает бровь с тем насмешливым выражением, что как правило заставляет того фыркнуть или хотя бы улыбнуться. Но вместо этого Шерлок вновь опускает взгляд к зияющей ране, только больше мрачнея. – Джон, – голос Шерлока срывается, и это имя звучит почти как мольба. – Ты же мог… – Впервые Джон видит его в таком отчаянии, он будто бы одержим. Вцепившись с обеих сторон в расстёгнутую рубашку Джона и комкая её пальцами, он неотрывно смотрит на кровь. Джон вспоминает, как несколько месяцев назад Шерлок похожим образом схватил его за воротник куртки. Оказалось, такое поведение предвещало неминуемый приступ паники, и Джон лёгкой подначкой и юмором смог тогда оттащить друга от края пропасти. Его изначальное парализующее оцепенение от боли уже готово перейти в крик, но ради Шерлока он старается расслабить своё лицо, изобразив укоризненную улыбку. – И сорвать твой план? Я бы не посмел, – говорит он шутливо-доверительным тоном. – Нет, Джон… В этот раз никакого плана. – Шерлок судорожно сглатывает, дёргая кадыком. – Этого… Этого я… никогда не планировал, – произносит он медленно, настойчиво, словно нарочно даёт понять, что за простыми словами скрыт ещё некий смысл. Джону сразу приходят на память все пренебрежительные высказывания Шерлока об обманчивости чувств и эмоций. Он видит, с каким трудом тот позволяет своим собственным презираемым эмоциям выйти на поверхность, и как они меняют обычно непроницаемое лицо. Ясно, что Шерлок никогда не планировал давать волю чувствам. Он не хотел ни к кому так глубоко привязываться. Он, как и Джон, понимает, насколько опасным и разрушительным это может быть. – О, – выдыхает Джон. Он с замиранием смотрит на Шерлока и впервые по-настоящему видит его. Шерлок разбит: глаза расширены и влажно блестят, губы трясутся, а лицо, более призрачно-бледное, чем обычно, такое чистое, искреннее… Он совсем беззащитен, и эта ничем не прикрытая уязвимость ошеломляет. Она ложится Джону на грудь, чуть выше солнечного сплетения, горячим и болезненно тяжким грузом. Открытие так неожиданно и велико, что голова Джона откидывается назад и вновь ударяется о цемент. Как мог он не видеть этого прежде? Шерлок "не чувствует так, как другие люди", но не потому, что не чувствует вовсе или чувствует хуже, чем остальные. В силу своей совершенно непостижимой и поразительной натуры, Шерлок чувствует лучше. Он чувствует так глубоко, так ярко и так отчётливо, что это его подавляет, если выходит из-под контроля. И он делает всё, чтобы это сдержать, загнать внутрь. Выражение, отразившееся сейчас на его прекрасном лице, Джону до боли знакомо: полное опустошение от (почти) потери того, без чего ты наверняка не сможешь жить дальше. Вот так новость. Джон кладёт руки поверх рук Шерлока, сжимающих остатки рубашки. Шерлок дрожит, и каждый мускул внутри него, должно быть, напряжён, потому что он кажется очень непрочным – хрупким. – Всё хорошо, Шерлок, – успокаивает Джон. – Просто дыши. Всё в порядке. У нас всё в порядке. – Я не знаю, как это делать… что делать. – Слова Шерлока получаются сухими и тонкими, будто они застряли у него в горле. Он пристально смотрит на рану, но у Джона есть ощущение, что речь вовсе не об оказании первой помощи. А о чём-то большем. Шерлок вновь поднимает к нему глаза, в их зелёно-голубой глубине есть что-то детское – в том, какими невинными и потерянными они стали. – Это твоя сфера, – говорит он тихо. – Хорошо, – отвечает Джон. Кожу под его волосами и вниз по груди начинает покалывать, словно весь его мир перестаивается. Он встречает взгляд Шерлока по-военному твёрдо, стараясь того поддержать. – Ты справишься. Я помогу тебе через это пройти, спокойно и не торопясь. Эмоции проносятся по лицу Шерлока так стремительно и настолько неуловимо варьируя напряжение мелких мышц, что Джон не может их все отследить, пока там не остаётся одно выражение, нечто новое – своего рода решительная капитуляция или решимость подчиниться. Шерлок, всегда знающий всё лучше других и не привыкший ни перед кем отвечать, являет собой картину доверия; то есть, он не контролирует ситуацию, и это его устраивает. Один долгий, опьяняющий миг они просто глядят друг на друга, и в воздухе что-то меняется, будто вселенная издаёт затаённый вздох. Затем Шерлок слегка кивает и отпускает рубашку Джона, опять переводя взгляд на рану. – Говори мне. – Так, – Джон приподнимается на локтях, оглядывает себя и краем рубашки стирает часть крови, которая стекла на живот. – Нужно только остановить кровотечение… Накрыть и прижать, пока раной не смогут заняться как следует, – инструктирует он. Шерлок кивает, быстро расстёгивая пальто. Вдруг он вытаскивает из брюк свою тонкую шёлковую рубашку и отрывает снизу длинную полосу. – Боже, Шерлок, – вздыхает Джон, оторопевший от такого обращения с явно недешёвой вещью. – Что?.. – Чистая повязка, – твёрдо заявляет Шерлок, складывая ткань в прямоугольник подходящего размера, чтобы положить на рану. – Да, но… Моя рубашка уже испорчена, и можно было… Твоя слишком хороша для этого. Шерлок встречается с Джоном жарким пронзительным взглядом. – Всего лишь рубашка, Джон, – отвечает он медленно. "Ты намного важнее", – добавляют его глаза. У Джона становится тепло на душе, и мысли теряют чёткость. Почему-то этот простой жест и сопровождающий взгляд вызывают совершенно новое для Джона ощущение… заботы… его ценят, им дорожат. Джон Ватсон, солдат и врач, сам всегда заботится о людях. Это его обязанность. Он не привык, чтобы заботились о нём. – Ага… хорошо, – бормочет он в благоговейном замешательстве. Шерлок отрывает ещё одну полосу ткани и делает импровизированную повязку. Джон опять ложится на спину, пытаясь сосредоточиться на прикосновениях проворных чутких шерлоковых пальцев к его груди. К тому времени, как повязка закреплена, адреналин спадает, оставляя холод и озноб; острее чувствуется жжение от раны и собственная горячая кровь, стекающая на живот и остывающая там – ему это до ужаса знакомо. Понимание, насколько плохо всё могло обернуться, окатывает Джона ледяной волной. Он начинает то и дело вздрагивать. – Вечно ты пытаешься сорвать с меня одежду в тёмных помещениях, – вдруг замечает он и усмехается, а потом не может остановиться. Его переполняет сознание абсурдности всей ситуации. Он смутно понимает, что у него реакция на стресс – психологический шок в сочетании с падением адреналина и усилением кровообращения, но не может заставить себя перестать смеяться. Смех сотрясает всё его тело, прерываясь только на болезненные судороги. Шерлок неподвижно смотрит на него, сдвинув брови и глубоко нахмурившись, и продолжая слегка касаться трясущимися пальцами повязки, белая ткань которой уже окрашена в тёмно-красный цвет. – Джон, ты… ты видимо впадаешь в шок. – Тон Шерлока ровный, но в глазах читается паника. – Ага… – При виде нарастающей тревоги на лице Шерлока, Джон наконец-то справляется со своим смехом и сразу стонет от очередной судороги. – Ну, тогда… давай укрой меня одеялом, прекрасный идиот, – подкалывает Джон с улыбкой. Продолжая вздрагивать даже после того, как изо всех сил сжимает челюсти, пытаясь выдержать жгучую пульсирующую боль, он протягивает обе руки своему другу. Шерлок лишь мгновение кажется неуверенным, затем осторожно забирается на Джона и ложится. На жёстком холодном полу, конечно, не очень удобно, но Джон ощущает всё тот же знакомый успокаивающий эффект, когда мир сужается только до них двоих, и утешение от того, что он может держаться за нечто самое для него дорогое. Он просовывает руки под шерлоково пальто и крепко обхватывает того за поясницу, наслаждаясь чудесным теплом и чувствуя, как лежащее сверху худое тело тоже время от времени сотрясает дрожь. – Лестрейд уже в пути? – спрашивает Джон сквозь стиснутые зубы, стараясь дышать ровно и глубоко, чтобы сохранять над собой контроль. Шерлок утвердительно кивает, тряхнув копной тёмных кудрей на джоновом голом плече, и Джону опять хочется рассмеяться: лёгкое щекочущее прикосновение всерьёз борется с мучениями разорванной плоти. – Люди опредёленно начнут говорить, – шепчет Шерлок. Его голос стал глубже, но всё ещё немного нетвёрд. С прерывистым вздохом он сдвигается ниже, чтобы приложить ухо к сердцу Джона. – Они будут идиотами, если не начнут, – весело фыркает Джон. Шерлок согласно мычит, прислушиваясь к замедляющемуся сердцебиению Джона – мягкому ритмичному тук-тук-туку, который доказывает, что его Джон действительно жив. – Оно не там, – рассеянно говорит Джон. Шерлок поднимает голову и вопросительно на него смотрит. Джон отрывает затылок от пола, тоже смотрит на Шерлока и улыбается, зная, что улыбка выглядит ленивой и пьяной. – Ищешь моё сердце, да? Оно больше не там. Шерлок сужает глаза. – Джон, ты говоришь какую-то бессмыслицу. Джон снова фыркает и откидывается назад, вспоминая, что однажды сказал то же самое одурманенному наркотиком Шерлоку… как раз тогда всё и приняло неожиданный оборот. – Меня чуть не подстрелили, – предлагает Джон в качестве оправдания. – Вообще-то, тебя именно подстрелили. Рана поверхностная, но тем не менее огнестрельная, – голос Шерлока приобретает властные нотки, но его объятия становятся только крепче. Они остаются лежать, сплетённые в одно целое, несколько долгих мгновений, пока Джон не чувствует, что на глаза наползает тёмная пелена. И холод его всё-таки одолел, он примёрз к полу, не может ни нормально вздохнуть, ни пошевелиться. Потребность заснуть кажется неудержимой. – Шерлок, – произносит он медленно, и Шерлок (которого сразу настораживает этот тон) поднимает голову, чтобы увидеть его лицо. – Сейчас отключусь, – добавляет Джон через силу и скорее чувствует, чем слышит резкий вздох. Прижатое к нему худое тело дёргается и замирает. Перед глазами уже совершенно темно. Господи. Хочу увидеть его в последний раз. – Тебе… Тебе нельзя… Джон… – Всё хорошо… не волнуйся… – Голос, к счастью, лишён эмоций, бурлящих у него внутри: страха, печали, сожаления. Тьма ненадолго спадает; она надвигается волнами, будто прилив, то накрывая его, то чуть отступая. Проклятое негодное ущербное тело… Кроме Шерлока, оно никого никогда не заботило… Отдай его Шерлоку… теперь это его. – Просто… не прекращай… обнимать… говорить… ладно? – Джон чувствует, как тёплая жидкость прокладывает дорожку от уголка его глаза вниз по щеке. – Я постараюсь… – вернуться к тебе. Тьма накатывает снова, и он выпадает, барахтаясь в невесомости и вне времени.

________________

Огни. Слишком много света… Голоса. Грубый и громкий… Кричит? Злится?… Знакомый? Лестрейд… Теперь Шерлок… Спорят… Давление и толчок… Невесомость… затем тяжесть… знакомый запах – Шерлок всё ещё рядом… Боль. Боль. БОЛЬ… холод… Шерлок? – Успокойся, Шерлок. – Тишина. Опять его запах. – Джон? – Голос дрожит. Он напуган. Нельзя этого допускать. Джон заставляет себя открыть глаза. Ему видно лишь размытое лицо склонившегося к нему Шерлока: тёмные волосы спадают на бледный лоб, глаза красные и безумные. Джон протягивает руку и прикасается к его щеке, убеждая себя, что тот настоящий. Щека тёплая и влажная от слез. Он вновь закрывает глаза, цепляясь за это тепло. – Позволь им делать их работу, Шерлок, – говорит Джон со всей строгостью, на какую способен. Он ощущает сильную слабость, и мысли хрупкие и неясные. Холодная дрожащая рука Шерлока накрывает его собственную, крепче прижимая её к щеке. – Они идиоты. – Шёпот Шерлока совсем близко, настойчивый и сердитый. – Все идиоты по сравнению с тобой, любимый. Всё равно доверяй им, ладно? Чёрт… Выскочило… Не стоило… так его называть… теперь уже всё… холодно… наверное… потеря крови… Джон опять погружается в темноту, и его рука в руке Шерлока обмякает.