5 апреля 2020 года. Рокфорд, штат Иллинойс, США
Тепло сомкнулись объятием на хрупкой талии сильные руки, прижимая тёплое тело к беспокойно вздымающейся груди, в которой радостными ударами билось сердце. С лёгкой улыбкой, едва приподнявшей уголки губ, Сэми проводил девушку взглядом и, когда Ида скрипнула дверью своей комнаты, положил голову на плечо Ади, горячо выдохнув. Трепетно кружилось невесомое ощущение по кончикам и фалангам пальцев, минуту назад сжимавшим медные мягкие пряди волос. Родное, успокаивающее чувство, сплетающееся одеялом с некогда оглёнными проводами нервов. — Спасибо, — брюнет посмотрел в глаза Ади, дрожью в голосе с трудом обозначив всего одно слово, которое поднималось вместе с грудью при дыхании птицей, которая впервые полетела после перелома крыльев. — У тебя никого же нет, верно? В ту ночь, когда ты впервые оказался у… в нашем доме… Твои глаза… Я знаю, как смотрят те, у кого нет близких. Никогда не смогу забыть взгляды новоприбывших в детдом, — парень смотрел на неопределённую точку на стене, слегка повернув голову вбок, и вспоминал напуганные неизвестностью большие глаза, блеск в которых вскоре дожрёт одиночество. — Я сбежал из дома в тринадцать, — Сэми уловил удивление, морщинками между бровей коснувшееся веснушчатого лица. — Я родился не здесь, не в этом городе… и даже не в этом штате… — Тебе больно. Не нужно рассказывать об этом именно сейчас, — Ади легко чмокнул брюнета в тёплый лоб, прикрыв веки на пару секунд, и постарался перевести тему, которая оказалась намного хуже, чем он предполагал. Знания могли причинить боль обоим… В глазах Сэми была не утрата, а ужас — это был взгляд не ребёнка, чьи родители умерли, это был взгляд Иды в редкие минуты разговоров об отце. — Давай сходим в магазин? Но немного позже, ладно?***
Воскресный день медленно щёлкал циферблатом часов, стоящих на тумбе где-то за спиной, показывая «16:56». Сероватое небо, заткнутое перистыми облаками, словно кляпами для множественных ртов, меланхолично наблюдало за парнями через окно. Ади, погрузившись под толщу своих мыслей, заглушающих весь окружающий мир, гладил дремлющего брюнета по спине одной рукой, другой сжимая не заблокированный телефон. «Эй, Ади…» «Ты можешь зайти?» «Ади?..» «Пожалуйста, ответь…» «Ты всё ещё спишь?» Тусклое солнце, полупрозрачным кругом обозначившееся на недостижимой высоте, не давало никаких бликов в зрачках Флореса, — его глаза молчали, завалакиваясь пустотой. «Почему это случается всегда? Мы, словно на детских качелях — один поднимается наверх, другой непременно опускается вниз». Сэми дёрнул рукой во сне, заставив парня удивлённо обратить внимание на себя. Он спал так мирно на его плече, в неудобной полусидячей позе на диване, не прикрытый ни пледом, ни кофтой… Будто Ади был человеком, которому можно доверять свою жизнь, будто он не воспользуется его беспомощностью… «Странный… Ну, и влип же ты, парень. Семья… Ты говоришь семья, а сама всегда закрываешь дверь в свою комнату на замок». Прикрыв глаза на несколько секунд, рыжеволосый что-то беззвучно произнёс, лениво шевеля губами, а затем, спешно заблокировал телефон. Мими всё это время ждала поддержки друга, роняла горячие слёзы на экран смартфона, жалостливо вглядываясь в галочки «прочитано» возле сообщений… А парень ведь даже не спросил, цела ли она… Ади хотел написать что-то, но… У пограничного расстройства есть противная особенность: в один момент чувства к человеку могут исчезнуть, раствориться, будто их никогда и не было, каплей дождя в луже — не оставив ни следа. И всё, что останется в бездне эмоций — растёртые пятна воспоминаний и совесть, которая будет навязчиво царапать одним и тем же «ты должен». Хотя, на самом деле, так хочется эгоистично упиваться счастьем, наблюдая за страданиями других… Настроение противно ползло на пол, укладываясь на холодный паркет в скрюченном состоянии. Дышать становилось тяжелее: на грудь, словно пласт из металла лёг. «Прости, Мими… Я опять оставлю тебя одну». — Эй, соня, — тряхнув Сэми за плечо, рыжеволосый примерил на лицо лучшую улыбку, оголяющую ровную линию его зубов, — пора собираться в магазин. Брюнет отдалился от Ади, кивнул и, жмурясь, потянулся, разминая затёкшие плечи. Флорес, отвернувшись от своего парня, направился к вешалкам с куртками, по дороге равнодушно оставив телефон на тумбе.***
Пальцы медленно перебирали ткань пододеяльника, пока расслабленнное в изнеможении тело, тупо продолжало смотреть в полоток. Перед глазами плыло — Иду всё ещё не отпускало… Хлопнувшая входная дверь с опозданием вывела девушку из транса, заставив повернуться на другой бок и свесить руку с кровати. Через неопределённое время, потерянное её мутным сознанием, телефон стал разрываться от криков будильника, несчастно высветившего цифру ничего не значившего времени. Цепляясь ослабленным взглядом за пыльную шторку, грубо накинутую на напольное зеркало, девушка искала в себе силы, но даже дышать давалось с трудом, будто кости были настолько тяжёлыми, что наваливались на сердце и лёгкие. Слабый белковый запах от волос комом подкатил в горлу, горечью и вязостью желчи заполняя рот. Девушка провела пальцем по экрану телефона, отключая будильник, переставила его на следующий день и села на край постели, уткнувшись лицом в свои ладони. Хотелось принять душ и сменить одежду… от этой неумолимо воняло. Ида поднялась на ноги, резко качнулась всем телом в сторону тумбы, стоящей рядом с кроватью, и до синяка стукнувшись о неё бедром, сощурилась от пульсирующей боли. Ослабленно ступая, рыжеволосая спустилась на первый этаж в ванную, включила воду и, сев под лейку душа, зафиксированную на стене выше её роста, подставила спину под удары прохладных капель. Кап-кап-кап. Капли хлестали по её выпирающему позвоночнику, попадали в приоткрытый рот, заглушая тихие, измученные всхлипы… Как только появились малейшие намёки на силу, — Ида потрясывающейся рукой взяла мочалку и начала тереть кожу ей, словно хотела добраться до мяса, сняв верхний слой; мыла волосы три или четыре раза, выдирая зажатые между пальцев неровные прядки… «Грязная…» Она стояла у раковины, опустив голову так, чтобы не видеть своего отражения, и чистила зубы с ожесточением, царапающим дёсны… Пена от зубной пасты стекала по подбородку, не помещаясь во рту… Но даже двойная мята, обещанная на упаковке, не перебивала противный привкус… Сменив одежду, Ида собрала вещи, в которых вернулась от Люци и Дино, и бросила в стиральную машинку, старательно запрятав в комке из рубашки и джинсов окровавленное нижнее бельё… «Нужно будет взять ещё вещи со стула в комнате… Позже постираю». Солнечный свет неприятно слепил, заставляя тереть глаза и чихать, то ли от странной особенности организма, то ли от пыли в воздухе — наверное, пора было вызывать клининговую службу. А сейчас. Сейчас неплохо было бы заняться работой, отвлечься от всего, вслушиваясь только в стук клавиш ноутбука и шум его старенького процессора… Ноутбук нужно было бы заменить ещё.. года два назад? Тогда он стал загружаться по минут десять, медленно показывая ярлычки на экране — это жутко бесило, но руки никак не доходили… И не дошли, собственно. Ходить на руках не слишком эффективно… Привычно сесть за обеденный стол спиной к окну, Иде было не суждено: она заметила, оставленный братом телефон на тумбе. Ади всегда брал его с собой, почему сейчас.? Девушка неуверенно взяла телефон в руку и замерла, нерешительно рассматривая его, проводя указательным пальцем по чёрному матовому чехлу, испачканному отпечатками, скрывающему зеленовато-синюю глянцевую поверхность смартфона. Загоревшийся экран и вибрация уведомления, заставили рыжеволосую вдрогнуть, зацепив взглядом сообщение из Фейсбука: «Ты всегда поступаешь, как придурок. Последний конченный придурок, слышишь?!». Следом пришло ещё одно, но Ида заблокировала телефон и быстро положила его на место, экраном вниз. Диван тихо пискнул, шелестнул подушкой, неудобно укладывая девушку. Что-то постоянно кололо ей в бок… Пружина?.. Странно, диван был совсем новеньким, когда брат и сестра переехали в этот дом. «Будь тут Ади, он бы пошутил, что это одно из моих рёбер пытается меня проткнуть… Мелкий засранец». Вопреки своим мыслям, вымотанная Ида улыбнулась. Тепло и грустно. Слова в голове медленно расплылись, словно радужные пятна по лужевой воде, смешав все цвета. Фальшиво красиво. Не по-настоящему спокойно. Время текло вне понимания и ощущения, совершенно самостоятельно, как это и принято во вселенной… Звонок. Дверной звонок. Снова. Ида вздрогнула всем телом, резко сев на диване, почувствовав костями, составляющими спину, падение во сне. Ей только удалось расслабиться… Карие глаза наполнились оранжеватой огненной злостью, выжигающей на деревянной поверхности входной двери невидимые линии от нецензурных букв, на слова времени не хватало, да и, кроме Иды, большинство используют сокращения. — Слушай, я… — брюнетка замерла, широко распахнув длинные от чёрной туши ресницы, и приоткрыла рот, сконфуженно проглотив напряжённого воздуха. — Эм… Не думала, что Ади не отвечает… из-за такой… Ты не в его вкусе, знаешь? Взгляд серых глаз утяжелился, словно на них надели линзы с металлическими грузиками на леске. Закрытая поза, нервное почёсывание одного из запястий нарощенными ногтями… Обида. Ида не видела этого: покрасневшие белки глаз смотрели куда-то сквозь — не вглубь, а мимо. С коричневатых от сырости волос всё ещё капала вода, оставляя на светло-голубой футболке тёмные пятна следов, волнуя холодком кожу, покрывшуюся мурашками. Мими цеплялась за её слегка просвечивающие под тканью вставшие соски взглядом, но никак не могла ухватиться за нужные сейчас слова, поэтому отвела взгляд. — Прекрати смотреть порно из категории «инцест», — девушка могла бы смотреть сверху вниз на незнакомку: рост позволял, но она предпочла расфокусированно наблюдать за несуществующей точкой над оголённым женским плечом. — Или хотя бы не перекладывай свои фантазии на других. Ида прикрыла глаза на мгновение, слегка поморщилась и отступила от порога, желая закрыть дверь, но Мими перехватила её ладонью, испуганно пискнув. Рука осталась цела. –Инц.. Простите, вы..? — брюнетка стала тише и официальнее говорить; смятение на её лице отламывало кусочки от стервозной маски, будто та была из папье-маше. — Сестра Ади, — в этот раз рыжеволосая прикрыла глаза на более ощутимое время: белки щипали, сухо и тепло прижимаясь к векам. — Прошу прощения, я подумала… — Мими приоткрыла дверь шире, надавив на неё ладонью, и стала на порог дома одной ногой, пытаясь увидеть эмоции на лице Иды… Но Ида была девочкой не из папье-маше. Даже сейчас. — Nur danach verstehst du, dass du vieles unbedacht gesagt hast (Только потом ты понимаешь, что многое сказала зря (нем.)), — вспустив Мими в дом и не дав ей и слова сказать, девушка оставила её одну в гостиной. От постельного белья в комнате Иды пахло сыростью и мужским потом… На полу холодно, зато не выворачивает наизнанку — рвота не блестит радугой…***
Улица дышала взволнованной перед дождём пылью, совершенно серой, в цвет неба. Шины машин издавали шипение, тормозя перед яркими пятнами светофоров. Когда парни вышли из дома, у Ади возникло желание взять брюнета за руку — странное, неестественное для него, щекочущее внутри. Глупое чувство уюта, знакомое ему из детства… Но Сэми смущённо оттолкнул его ладонь, лёгким и слабым движением тёплой руки сделал больно, будто подменил пальцы на мелкие, остро заточенные ножички. Зажатый между тонкими пальцами клочок толстовки впитывал тепло брюнета; покрытая веснушками и мелкими родинками рука держала в кулаке весь холод ветра… Суррогат уюта. — Вы с Идой такие дружные… Я даже завидую, — Сэми легко улыбнулся, смотря себе под ноги, и зацепил взглядом стальных глаз пятнышко на белом мысе одного из кедов с непреодолимым желанием, как можно скорее, его устранить. — Наверное, со стороны это выглядит так, — усмешка поцеловала правый уголок губ в размытый веснушками розовый контур. — Но… В этом доме безумно одиноко… Ида много работает, обычно мы видимся только по утрам. — Я немного боюсь её, — нервный смешок и застенчиво прикушенная губа, изучающий быстрый взгляд распахнутых глаз, — всё это выдавало сомнение Сэми в том, можно ли ему говорить такое. — Иду? — Ади глянул сверху вниз на парня и с улыбкой отвернулся; выглядел он так, как выглядят взрослые, услышавшие от детей забавные очевидности, произнесённые тоном великого открытия. — Поверь, она и сама себя боится. Остальная часть пути прошла в тишине и лёгком беспокойстве рыжеволосого за своего парня, часто шмыгающего носом, ставшим красноватым на кончике. «Target» высветился в паре десятков метров красным кружочком вывески, когда пара свернула за очередной угол. Парковка перед магазином была на большую половину пуста: видимо, пасмурный день не располагал к покупкам. Привычные лица кассиров за стеклянными раздвижными дверьми — Ади хотел пройти внутрь, но Сэми остановил его, указав на тележки для продуктов, согнанные в одно металлическое месиво. Монетка, нащупанная рыжеволосым в кармане джинс, звякнула в монетоприёмнике и последняя тележка в ряду поддалась. — Ты редко закупаешься продуктами для дома? — светлые глаза заинтересованно блестели. — Никогда, — Ади улыбнулся, наблюдая за брюнетом, проходящим внутрь магазина, вглядывающимся в ценники на витринах и ловко управляющим тележкой. — Хм… — несколько вьющихся прядок упали на проявившие себя морщинки лба; бледное лицо выражало задумчивость. — Ади, что бы ты хотел на обед? Вопрос звучал странно: завтраки были практически всегда одинаковыми в доме Флоресов, а остальные приёмы пищи проходили вне него. Но парень думал не об этом, а о том, как красиво звучит его имя, произнесённое голосом Сэми. — Что-нибудь на твой вкус, — немного подумав, рыжеволосый добавил. — Лучше что-то веганское. Ида нас прибьёт, если будем готовить мясо или оставим молоко в холодильнике. Сэми ходил по магазину, выбирая продукты в основном по красным ценникам, внимательно изучал томаты в ящиках и зелень, выбирая самые свежие. Ади же хвостиком следовал за ним, неумело осматривая незнакомые полки с продуктами, у которых раньше не задерживался, и подкидывал в тележку шоколадок, шоколадных батончиков и шоколадных конфет… — Пиво или энергетик? — немного наехавший на рыжеволосого тележкой, Сэми замер, забавно нахмурил брови, прослушав вопрос. — Возьми просто воду или сок. «Будто ты ожидал другого ответа от этого мальчика-зайчика». Уже на кассе брюнет заметил количество шоколадного в их покупках. Недоумённо глянул на Ади, но тот лишь подмигнул ему, расплатившись за продукты. Доверить взять пакет с продуктами своему хрупкому парню рыжеволосый даже не подумал, уверенно зашагав, по дороге уплетая один батончик и вытаскивая несколько из шуршащего пакета на выбор для Сэми. На улице заметно стемнело за те пару десятков минут, пока пара была в магазине. Пахло наступающим дождём.***
В гостиной зажгли свет, неестественно жёлтый и противно сочетающийся с серостью за окном. Усердно пытаясь достать застрявший между зубами кусочек арахиса языком, Ади вдруг замер в прихожей у вешалки с куртками, прокручивая в голове идею, что его сестра не включила бы свет, Иде комфортнее в дождевом полумраке. Он торопливо разулся и, не дожидаясь Сэми, присевшего на корточки, чтобы расшнуровать кеды, прошёл в гостиную. Сгорбившись и запуганно вжав голову в плечи, на одном из диванчиков сидела Мими. Напряжённые до побеления костяшек пальцы сжимали выключенный телефон, лежащий на коленях. На шум в прихожей Мими вздрогнула и чуть не выронила смартфон на пол, но, к удивлению Ади, сперва тревожно глянула куда-то наверх, на второй этаж, а потом уже обернулась. Её нижняя губа с размягчённой от блеска кожей, покусанной и шершавой, слегка дрожала. Серые глаза смотрели на Ади с облегчением… — Извини, — парень несуразно улыбнулся, проходя на кухню с пакетом в руках. Брюнетка возмущённо выдохнула, но промолчала, переведя взгляд на Сэми. В вещах надетых на парне она явно узнавала одежду Ади с последнего года средней школы. — Сэми, — парень неловко протянул Мими руку, торопливо подойдя к дивану, на котором она сидела, и растянул бледноватые от уличной прохлады губы. — Мими, — мягкие пальцы со свежим маникюром коснулись бледной кожи со светлыми волосиками, высовывающимися из-под рукава рубашки. — Ты..? Холл застыл, не зная, что ему нужно сказать… Его отношения с Ади развивались так стремительно, что никто в здравом уме и не поверил бы в искренность этих чувств. Два подростка влюбившихся впервые — им кажется, что они будут вместе до гроба, и в горе, и в радости… Но, по итогу, эту любовь обрывает окончание школы. В лучшем случае. При ином раскладе интерес друг к другу угасает ещё раньше. — Мой парень, — отозвался рыжеволосый, переведя напряжение в свою сторону. Девушка смотрела на него, приподняв тонкую бровь, кажется, совершенно не веря услышанному. — Я ждала, по крайней мере, Меган Фокс… Ади остепенился.. какой бред, — серые глаза закрылись на пару мгновений, после чего Мими нервно хихикнула с неестественной улыбкой на искусанных губах. — Если останешься его парнем хотя бы на месяц, с меня любое твоё желание. Хм. Тысяча долларов, как тебе такое предложение, Сэми? Хотя могу ставить и на миллион, он присунет кому-то уже на следующей неделе. Холодные глаза встретились сталью и льдом, в ярком свете электрических мелких солнышек на потолке, они казались ещё чище оттенком. Мими и Сэми смотрели друг на друга с ревностью и неприязнью, как привычно рассматривают друг друга люди разных слоёв общества — сперва с интересом, потом с ненавистью. Одни не знают, каково это рассчитывать в уме каждую горсть крупы, чтобы её хватило на неделю, другие, как пытаться купить абсолютно всё. Даже других людей с их чувствами. –Die Freunde nennen sich aufrichtig. Die Feinde sind es (Друзьями себя называют. Врагами же являются (нем.)), — Ида стояла, облокотившись на перила лестницы, ведущей на второй этаж, обращая свои слова к брату, совершенно не понимая, что скачет с родного немецкого языка на английский. — Я… — Я думаю, тебе нужно уйти, Мими, — Ади кивнул Иде, извиняясь, что оборвал её на начале фразы. — Поговорим в понедельник. В школе. Ты сегодня, видимо, не в себе. — Вот так легко променяешь подругу, которую знаешь много лет, на очередную дырку? — голос Мими слёзно дрогнул, из-за чего она странно надула щёчки, подобно маленькому запуганному хомячку, пытаясь не расплакаться. — Ты. Ты подонок. Во взгляде Флореса, направленного в сторону Мими, можно было уловить терпимость и сочувствие, только… Он видел именно в ней жалкого, требующего внимания ребёнка, а не ошибку в собственных действиях. Ади приобнял Сэми за плечи, легко чмокнув в макушку, и повёл его за собой. Подойдя к лестнице, парень глянул на сестру, шёпотом попросил, со странным беспокойством, царапающим внутри живота виной, извечной виной: — Ида, проводи её, — девушка и не подумала бы делать этого: она развернулась и сделала шаг к своей комнате, — пожалуйста. За окном на грязно-сером небе густились графитовые облака, будто нарисованные размашистыми, торопливыми штрихами по холсту. В дальней части города начинался дождь. Дождевые тучи медленно растекались по Рокфорду. «Сегодня слишком рано стемнело».***
Вечер учтиво мерцал фальшивыми звёздами жёлтых фонарей, рисовался тяжёлым небом, целуя пустоту вселенной. Ида шла позади Мими, нарочито медленно, стараясь оторваться от неё метров на пять минимум. Янтарные глаза недолго пытались различить оттенок волос девушки в непривычном освещении, но забросили это занятие, сосредоточившись на камнях под ногами и редких каплях, ударявшим то по скулам, то по кончику носа. Шумные подростки, заставившие вздрогнуть Мими, неосознанно отступить назад и уткнуться в рабочий экран телефона, пахли пивом и марихуаной. Их смех отражался от заборов и стен, эхом расходясь вдоль улицы. Один из них, кажется, даже попытался отделиться от компании в сторону брюнетки, но тут же отбросил эту идею. Ида сутулилась, почти не смотрела по сторонам, ориентируясь на звуки и запахи. Её приоткрытые бледные губы вдыхали воздух с лёгкостью и холодом, на выходе выдавая клубы терпкого мятного тумана. Ветер, опоённый влагой, нежно путался в выбившихся из-под капюшона толстовки на замке сыроватых кудрях, пытался оставить розовый след на веснушчатых щеках и носе с горбинкой. — Я так не могу… Господи. Ты, будто маньяк какой-то, серьёзно! — Мими резко остановилась, посреди совершенно безлюдной улицы, ведущей к её дому, и обернулась к молчаливой спутнице. — Вот-вот поднесёшь платок с хлороформом к лицу и утащишь за угол… — Детективов насмотрелась? — Ида бросила окурок на асфальт, затушив его подошвой мартинсов, и начала медленно, давяще наступать. — Если бы я была маньяком, шла бы ровно за твоей спиной, в слепой зоне, чтобы ты не увидела меня боковым зрением. И не курила бы, ведь ты почувствовала бы явное присутствие ещё одного человека. Что за глупости? — Мне некомфотно, когда кто-то идёт сзади, — девушка стояла совсем рядом, возвышаясь над Мими, словно галлюцинация при сонном параличе. Её спутанные передние пряди волос почти касались брюнетки при слабых порывах ветра. «Просто поговори со мной». — Мне нужно держать тебя за руку? Как ребёнка, вести за ручку? — Ида была в шаге от того, чтобы схватить Мими за подбородок и заставить посмотреть себе в глаза. Не найдя ответа на шипящие враждебные слова сестры друга, девушка поспешила мелкими шагами пойти вперёд, но её запястье ловко обхватили отточенным движением, развернув к себе лицом. На секунду Мими показалось, что на неё вот-вот наденут наручники… Странная, незнакомая ассоциация, связанная с тем, как именно её взяли за руку. Либерт только приоткрыла рот, чтобы выпалить что-то грубое и раздражённое, как тут же сомкнула губы, виновато отвернувшись в сторону, и измотанно выдохнула. На розовеющих щеках девушки блестели сероватые от туши слёзы… — Пошли, — прошептала Ида, невесомо огладив пустоту, где только что было запястье девушки. Оставшаяся часть пути прошла в тишине: Ида шла немного поодаль, но сбоку от Мими, выкуривая вторую сигарету. Когда брюнетка молча зашла за забор своего дома, не бросив на прощание и пары слов, Либерт, на собственное удивление, не почувствовала облегчения, — то ли чувство вины, то ли… «Почему он идёт за мной?». Ида ещё некоторое время наблюдала за парнем, преследующим её от дома Мими. Лица не видно — склонил голову вниз и тень от капюшона падает ровно на глаза и нос, весь в тёмном — не ясно худощявое или же жилистое телосложение. Идёт тихо, совсем бесшумно… Ускоряется вместе с Идой, но шагов не слышно. «Сменим роли». Звуки бега постепенно вмешивались в звуки улицы, бурлящей разговорами и неоновыми вывесками магазинов. Поворот и… десятки лиц, контуры которых размыты. Всё, что успела увидеть Ида: каштановые кудри, показавшиеся из-под слетевшего с головы капюшона. — Сука, — горячо выдохнула девушка, понимая, что странного человека нигде нет. Либерт остановилась, сделала болезненный от бега вдох, сухой болью в горле впустивший воздух в лёгкие, и посмотрела под ноги. Хрустнув под сапогами, лежал разбитый старомодный горшок с вывалевшейся из него землёй и жалким цветком бегонии. Похоже, он упал с верхнего этажа жилого дома, хорошо, что не на чью-то голову, а на асфальт… Улица жила, говорила и двигалась в то время, как Ида стояла одинокой тенью, привидением. Может, тот человек не хотел ничего дурного? Просто испугался, что она резко побежала на него? «Похуй».***
Как только дверь захлопнулась за сестрой, Ади оставил Сэми одного в своей комнате и спустился вниз за кофе и сладостями — нужно было чем-то перекусить. К своему невероятному успеху, он отыскал в кухонных шкафчиках остатки какао, купленного не ясно кем и когда. Соорудив крайне незатейливый ужин, парень вернулся к брюнету с подносом ароматных сладостей. Утопающий в мыслях Холл, прокусил кожу на губе до крови и не заметил, как краснота медленно заполняет трещинки на его губах с правой стороны. Он хотел что-то сказать рыжеволосому, но тот лишь мягко мотнул головой, показывая, что не нужно сейчас пытаться разобраться в ситуации с Мими и, поставив поднос на прикроватную тумбу, сел рядом. Молча вложил в руки своего парня тёплую кружку какао, на которой был нарисован забавный львёнок с одной стороны, а с другой красовались астрологические бредни. «Эту кружку подарила мне Мими». Можно было бы положить на плечи брюнета плед, но Ади сам приобнял со спины, сомкнув ладони на его животе, и с нежной улыбкой наблюдал, как парень аккуратными глоточками пьёт, как осторожно берёт печенье с тарелки, стараясь не проронить ни крошки мимо ладони. — Сэми, — приглушённо позвал парень, прижавшись щекой к острому плечу, — а ты кто по знаку зодиака? Глупый девчачий вопрос, совершенно не идущий игривым зелёным глазам и губам, улыбающимся с лёгкой хитринкой. Ади был совсем другим сейчас… Его глаза стали темнее на несколько тонов, приобретя желтовато-серые и травянистые оттенки. Уголки губ были приподняты в безсознательной улыбке умиления. Даже от кожи пахло неестественно сладко — выпечкой, совершенно по-домашнему. Ади ненавидел домашних девушек… — Весы, — брюнет тихонько звякнул кружкой, поставив её на поднос. Ади едва ли слушал его, зарываясь пальцами в отливающие золотом пряди, мягкие и такие послушные… Покрытые крупноватыми полупрозрачными веснушками губы коснулись шеи, оставив тёплый след поцелуя. Нерешительно повернувшись лицом к Флоресу, Сэми легко накрыл его губы своими. Ленивый, сладкий поцелуй. Медленный и долгий, вынуждающих обнимать крепче и прижиматься всё сильнее друг к другу, чтобы сохранить нежное тепло внутри. Милый Сэми стал смелее: ладонями оглаживал спину и предплечья рыжеволосого, ласково задерживаясь на лопатках и локтях, согревая. Такую расслабленность, беззаботность Ади чувствовал впервые: бабочки в животе, некогда резавшие изнутри крылышками тревоги и волнения, сейчас — ласкали внизу живота. Впервые он потерялся в эмоциях, в тепле чужих ладоней. Впервые он доверял… Не думал о том, где целует его Сэми, где касается, — просто наслаждался. Однако мокрый жар внизу, заставил парня дёрнуться и прийти в себя. Всё-таки Холл не так прост… Он не сильный, но выносливый. Дай ему время и вот, уже показывает своеволие. — Весь в меня, — рыжеволосый улыбнулся, прошёлся кончиком языка по верхней линии зубов и слегка запрокинул голову назад, — не спрашиваешь разрешения. Неопытный и старательный… Сэми из тех, кто занимается любовью, а не сексом. Даже не сосёт, а скорее целует: не берёт глубоко, обхватывает губами только головку, осторожничает… Хотя это и хорошо, ведь он так заботливо прячет свои беленькие зубки, чтобы не ранить. Ади тяжело сглатывает, когда брюнет выпускает головку изо рта и облизывает губы от слюны и смазки. Розовый мягкий язык скользит вдоль дорсальной вены, заставляя кровь горячо и торопливо бежать до шума в ушах. Это оглушает — физически и морально… Это притупляет все мысли, кроме одной… Ади так хочется схватить Сэми за тёмные волосы и заставить взять глубже, но… Это Сэми, милый Сэми, так нельзя. Но у Сэми другие планы: он нежно берёт обжигающую ладонь Ади трясущимися руками и кладёт её на свою голову, выдыхая: — Можешь сам… «Всего пара дней, а он так хорошо меня понимает, словно читает мысли… Удивительный». Флорес не тянет, не делает больно: он беспокоится, чтобы не вырвать брюнету несколько прядей. Но толкается в его горло достаточно грубо, пусть и сдерживает себя. Холлу тяжело дышать; слюна мокро стекает тонкой струйкой по подбородку… Горло саднит, но в сбившемся дыхании Ади и его прикрытых глазах есть нечто завораживающее, ради чего стоит перетерпеть. Нечто особенное, нечто непривычное плещется в радужках глазах Ади, ставших совсем затуманенными, когда он с упоением смотрит на Сэми, шумным глотком проглотившего его сперму. Он никогда не целуется после минета, только персиковые губы брюнета, не оставляют ему вариантов. Слишком желанный… «Я люблю тебя».