Надо сказать, я фанат творчества From Software, в частности Хидетака Миядзаки.
Игорь Суицидник
Апперкот в солнечное сплетение первому противнику, поднырнуть под руку второму, удар точно по печени — и парень сбит с ног. Дроу щедро помог ему упасть подсечкой, и противник полетел вниз лицом, словно срубленное дерево. Слыша позади себя рёв, он сместился по широкой дуге, мимолётно оценивая количество врагов и вновь повторяя про себя: главное, держать дистанцию, сохранять более-менее ровное дыхание и не стоять на одном месте. Постоянное движение — вот залог его побед.
Он отдёрнулся, уходя от размашистого и крайне мощного удара пудового кулака, сократил дистанцию рывком, нанося хук, от которого один парень упал на другого. Тот откинул падающего на землю, откуда тот ошалело пытался встать.
Резким движением дроу ушёл от удара сцепленных рук, быстро ударил в пах, отступил и уклонился от кросса в голову, отчего слетел капюшон, а конский хвост белоснежных волос описал дугу, оказавшись кем-то схваченным. Его мощно дёрнули за волосы, заставив пошатнуться. Сцепив зубы, он совершил перекат назад, хватая неприятеля за штаны и увлекая за собой.
Боже, как же ему сейчас не хватало оружия в руке!
Завершив перекат, он выдернул хвостик из руки противника — заметка: в городе приобрести обувь с твёрдым носком и невысоким каблуком — уходя назад, подскочил к противнику с выдранной из забора доской, подсек его ногу, ударом по корпусу помог побыстрее рухнуть, носком сапога подкидывая выпавшую доску, и ухватил её. Следующего радикального националиста он встретил ударом по лицу, с улыбкой слушая, как рвётся плоть, и наблюдая, как в воздух взметаются капли крови. Среди них мелькнул мелкий камешек, со свистом пронёсшийся прямо к нему. Он дёрнулся, не позволив камню попасть по виску, подставив плечо, но этого оказалось достаточно: его смел и подкинул чей-то сокрушительный удар. Схватив за волосы, ему помогли приземлиться, и на него посыпались пинки и удары досками.
«Сжаться, прикрыть голову руками», — мелькнула мысль. Он знал, что ему не позволят встать. Он знал, что у него больше нет шансов. Его окружили, лишили пространства для манёвров, его месили. Но если бы он сдавался во всех непреодолимых ситуациях, то к этому времени давно бы сдох. Под градом непрестанно обрушивающихся ударов он уперся правой рукой о землю и попытался встать, но особенно мощный пинок опустил его обратно. Рот наполнялся кровью, каждый пинок и удар отзывались ошеломляющей болью в теле. Сплюнув кровь, он ухватился за чью-то ногу, но, прежде чем он дёрнул её, доска обрушилась на него, разносясь в щепки. Боль пронзила его руку и вырвалась наружу вскриком. Очередной пинок вбил его лицо в землю, выключая сознание.
Третий день подряд солнце было скрыто за облаками, которые, кажется, даже не меняли своего положения. Адолфа нашла это странным и решила посоветоваться насчёт этого с Игорём. А пока она направилась в сгоревший храм — единственное подозрительное место во всей деревне. Всех кандидатов на роль маньяка она уже обошла, каждый вечер и ночь патрулировала деревню, но всё это не дало результатов.
Проходя по узкой улице, она приметила ещё одну странность. Чуть ли не в каждом дворе росли яблони, кусты с ягодами, виноградные лозы, картофельные клубни и тому подобное. Для таких неплодородных земель, среди которых и построена деревня — это, мягко говоря, странно. Возможно, алхимик изготавливал специальные зелья? Хотя… Вспомнив об алхимике, она передёрнула плечами. Мёртвый взгляд, загоревшийся при её вопросе о наличии пустых свитков, цепкий захват и непрерывный поток просьб сделать ему печати защиты от демонов. Она предпочла по-быстрому начертить их и
сбежа… тактически отступить, пообещав себе больше никогда туда не возвращаться.
— Тетёнька храмовница! — к ней подбежала запыхавшаяся встревоженная девочка. — Там-там-там, — тараторя, она показывала на окраины деревни.
Она присела на одно колено и прикоснулась к плечам девочки.
— Вдохни-выдохни и дыши ровно, — произнесла Адолфа, глядя ей в глаза. Это подействовало. — Что там? — она кивнула на окраины.
— Там вашего друга убивают!
Там убивают её друга?.. Догадка пронзила её.
Игорь! Вскочив, она помчалась. Успеть, успеть, только бы успеть!
Она завернула за поворот, вскрикнувшая крестьянка отпрянула в сторону.
Дьявол, почему она так легко вчера отпустила его?! Ведь знала, что рано или поздно подобное произойдёт. Если… Если она не успеет, то из-за неё умрёт человек!
— Мочи гада!
Вот показалась толпа людей сгрудившихся возле кого-то. Отстегнув ножны с мечом, она молча бросилась вперёд, расшвыривая их толчками и ударами, открывая взгляду неподвижное серокожее тело в изорванной мантии. Откинув ножны и опустившись на колено, она прикоснулась к его запястью, одновременно окидывая его взглядом. Множество кровоподтёков, рваные раны, сломанная рука, вероятно, внутреннее кровотечение. Пульс есть, это хорошо. Она вытащила из подсумка на поясе амулет и сжала его, шепча слова молитвы Яркого света.
— Чёрт, опять она!
— Навалимся все вместе! Против нас у неё нет и шанса!
— Умри!
Воодушевлённые успехом с казавшимся таким страшным колдуном парни разом бросились на молящуюся воительницу. На миг она отвлеклась и прошептала:
— Сила.
Невидимая силовая волна разошлась по кругу, отбрасывая и жёстко впечатывая в землю всех. Отдышавшись и сплюнув, они сочли лучшим уйти, кинув на умирающего дроу и замершую над ним девушку последние злобные взгляды.
— …О Веста, хранительница всего живого, подари телу его здравие, душе его — благословенную легкость, сердцу его — бальзам божественный!
Под ними возник сияющий золотистый круг с письменами вокруг краёв. Кровь на теле Игоря стремительно усохла, осыпаясь рубиновой пылью, края ран сомкнулись и заросли, не оставив и следов, рука с громким хрустом вернулась под предписанный анатомией угол, бывшая тёмно-серой кожа приобрела нормальный серо-серебристый цвет. Облегчённо выдохнув, она спрятала амулет обратно, пристегнула ножны и подняла дроу на руки, подозрительно оглядевшись. В этот момент поднялся ветер, взметнув её волосы. Никого рядом не было. Пристально контролируя ближнее пространство, она пошла к трактиру.
Серые стены с ободранными обоями. Железная советская кровать с грязным матрасом и оборванной простынёй. Старое окно, покрытое изморозью. И крики, крики, крики, крики…
— Бездарный сучонок!
— Ленивый ублюдок!
— Да ты должен быть благодарен нам!
— Мы тебя родили и растим, чтобы ты заботился о нас!
— Ничем не лучше своих братьев и сестёр!
— Ты тоже хочешь бросить нас?!
— Я УБЬЮ ТЕБЯ, ЕСЛИ ТЫ ТАК СДЕЛАЕШЬ!!!
Ребёнок в грязной рваной одежде, зажимающий уши руками. Слёзы, текущие по чумазым впалым щекам, зажмуренные глаза, прижатые к груди колени. Он дрожит.
— Мама, папа, остановитесь, — молит он трясясь от рыданий и страха.
— Ты не должен ни о чём ПРОСИТЬ НАС!..
— Мама, папа… — перед ним был деревянный потолок. Кажется, он уже вырвался из оков кошмаров.
— Пришёл в себя?
Вопреки последним внятным воспоминаниям, тело не болело. Стерев с глаз слёзы одним небрежным жестом, он приподнялся, опираясь на ладонь и локоть, и вскинул взгляд, встречаясь с насыщенно-синими глазами Адолфы.
— Адолфа, — без удивления констатировал он. За рабочим столом и вправду сидела облачённая в льняную куртку и юбку светловолосая воительница. Он сошёл с кровати и поклонился. — Благодарю за моё спасение.
— Это не составило труда, — пожала плечами Адолфа, но порозовевшие щёки выдали её. — К тому же, я не люблю, когда у меня на руках умирает человек.
Человек?..
— Кстати, о последнем, — она повернула голову и кивнула на стопку свитков. — Это свитки с чудесами Сила, Тусклый свет и Молния. Это тебе, для активации достаточно сжать их.
Он не стал отказываться. Жизнь научила его одному принципу: дают — бери, бьют — бей в ответ.
— А что они делают? — полюбопытствовал он, размещая лут в инвентаре.
— Сила, — она кивнула на одну треть свитков, — создаёт мощную круговую ударную волну…
— Плагиат, — тихо прошептал он.
— …Тусклый свет постепенно восстанавливает немного жизни и полностью излечивает незначительные раны, а Молния, — кивок на единственный свиток, — как можно догадаться, создаёт молнию. Ещё я заказала у кланового казначея низкоуровневый гримуар и компоненты для повышения его уровней, но прибудут они завтра вечером.
— Какая щедрость, — произнёс он, будучи всё ещё под впечатлением от сна. — Даже подозрительно.
— Понимаю, — серьёзно кивнула она, — наверняка ты натерпелся многого от других, но мир не без добрых людей, — она слабо улыбнулась и неопределённо пожала плечами. — А себя я склонна считать добрым человеком.
Ах да, она же рыцарь… Какая глупость подозревать её.
— Ещё раз спасибо, — от слов он не надломится. — Ладно, — он повернулся и двинул к выходу, — я пошёл. До встречи.
У двери его остановил лязгнувший голос:
— Стоять. Сегодня ты никуда не пойдёшь.
Адолфа прошла к окну и, чуть отодвинув шторы, призывно махнула ему рукой. Он подошёл к ней и выглянул в окно. В вечерней тьме, изредка рассеиваемой светом фонарей, в свете факелов по улице шла толпа крестьян с вилами и топорами.
— Патруль, — прошептал он.
— Они начали это часа два назад, — сказала Адолфа, внимательно следя за шатающимися крестьянами. — С тех пор я насчитала шестьдесят три НеПиСи, а это…
— …Примерно одна треть населения деревни. Остальные — это женщины, дети и старики, — пробормотал он. — Это выглядит нехорошо.
— Я подумываю над вызовом подкрепления из клана, но это на крайний случай.
— Понятно, — он отошёл от окна. — Значит, переночуем здесь, а завтра выбьем ответы на вопросы у старосты?
— Я бы предпочла словосочетание «дипломатическим путём выведаю ответы», но в целом ты прав. За исключением того, что пойду одна я, а ты будешь сидеть здесь.
Он в высшей степени возмущённо уставился на неё.
— Ты мне не мамочка, — наконец нашёлся он со словами.
Адолфа вздохнула, посмотрев ему в глаза.
— Пойми ты, стоит тебе появиться на улице, как обезумевшие крестьяне загонят тебя на окраины, где не работает безопасная зона, и поднимут тебя на вилы. И даже несмотря на свитки, у них это может получиться. И свитки, что я дала тебе — это вообще орудия последнего шанса.
— Ладно, убедила, — поднял он ладони. — Считай, что здравый смысл твоих доводов заразил меня.
Она тускло улыбнулась.
— Вот и отлично.
Внезапно она зевнула.
— Осталась одна проблема, связанная с нашей ночёвкой, — продолжила она, закончив зевок.
— А, — он махнул рукой и пошёл к двери, потащив за собой стул, — я посторожу, а ты поспи.
— Уверен? — спросила она, по-особому приподняв бровь. — Мы можем разделить кровать…
— Уверен, — прервал её он, — я недавно отоспался, глаз не сомкну.
Он оглядел себя и вынес вывод:
— А ещё мне надо помыть и залатать одежду. В общем, спокойной ночи, — произнёс он, направляясь к ванной.
— И тебе.
Когда он зашил и помыл своё одеяние, Адолфа уже спала, укутавшись в одеяло, лёжа на боку; распущенные золотистые волосы разметались по подушке. Сев на стул, он принялся изучать её взглядом, впрочем, не забывая прислушиваться. Обычно доброжелательно-спокойное лицо Адолфы во сне приобрело безмятежное выражение. Поймав себя на том, что уже которую минуту откровенно пялится на неё, он откинулся на спинку стула, соприкасаясь затылком со стеной, и закрыл глаза, погружаясь в мысли. Завтра его ждало то, в чём он изрядно поднаторел.
Месть.
