"Почему я?"

- Боже, как я тебя ненавижу! – Юнги проснулся от острой боли. - Не ори, у нас скоро самолёт, а ты, как бабка с радикулитом. - пшеничноволосый сдувает надоедливую прядку со лба. - Я тебя ненавижу, - Юнги со связанными руками, почти голый и с красными глазами. Ди с закатанными рукавами, сдирает ещё одну восковую полоску, оставляя гладкий участок кожи на ноге, Мин почти умер от такой пытки и мысленно попрощался с миром. Правая нога уже давно готова, усыпанная красными пятнами с липкой кожей, а левая терпит последние штрихи и умелые руки Ди. - Твари, - Юнги прощается с последними волосками на его ноге и падает на подушку весь в поту. Охлаждающий крем ложится на бедную кожу и снимает раздражение, Ди вытирает руки об полотенце, заботливо подготовленное Чонгуком, и отправляется гладить вещи для Юнги, ворча то, что он не домработница. Чонгук допивает свой чай, сидя в новом костюме, который явно прикупил для вылета. Белая рубашка с одной расстёгнутой пуговицей чуть приоткрывает шею, а серебряные запонки сковывают рукав одеяния. Чёрные классические брюки и пиджак, который весит на подлокотнике кресла, солнечные очки с черными линзами, полностью скрывают взгляд тёмных глаз, но Юнги чувствует, как он наблюдает за ним. - Сначала надеваешь чулки, следом бюстгальтер, блуза и только потом юбку, чтобы заправить блузу. Я пошёл расчёсывать парик, а ты, только попробуй порвать чулки и я их тебе на голову натяну. Ди скрывается на кухне, а Чонгук упирается локтем в подлокотник, а подбородок опускает на кулак, смотрит на то, как Юнги прикрываясь одним лишь одеялом, рассматривает вещи на кровати. - Назови хоть одну причину, чтобы я это надел. - Я покажу, как правильно задерживать дыхание. - Кретин. – шепчет под нос. Убирает одеяло и опускает ноги на пол, в одних только боксерах он чувствует себя как на панели, Чонгук смотрит на него, своим взглядом проводит по впалому животу и к шее. Юнги хочет кинуть в него все эти вещи, но берёт первый чулок и старается аккуратно надеть его, плавно тянет его на бёдра и чувствует, как Чон меняет позу и смотрит внимательнее. Закатив глаза, Юнги быстро натягивает второй чулок, и встаёт с кровати, ещё больше чувствуя себя дамой вольного поведения. Черная лёгкая блуза с прозрачным верхом до ключиц красиво смотрится на худом теле старшего, застегнув на одну пуговку сзади, идёт дальше, упорно игнорируя лифчик под цвет блузки. Он надевает бежевую клетчатую юбку, которая выше колена, застёгивает её и садится на кровать, обувая ботиночки. - Ты издеваешься? – Ди выглядывает из кухни и смотрит на бюстгальтер на кровати. – Бери его и тащи свой зад в ванную. - Ох, да и ещё сними трусы, - Ди вертит на пальце кружевное бельё и Юнги переводит взгляд на Чонгука, которые ухмыляется. – Быстрее. Минут двадцать и Юнги выходит при всём параде, бардовые губки и стрелки, реснички невинно хлопают, а бельё явно немного приносит дискомфорт, черные локоны волос под каре, ровно уложены. Чонгук подаёт бежевый клетчатый пиджак Юнги и целует в лоб, пока Мин с недовольным лицом пытается поправить бельё под юбкой. - У нас осталось сорок минут, Со Холли. – Чонгук выходит из дома, отдавая ключ хозяйке, которая вовремя подъехала. Они садятся в машину к Ди и отправляются в аэропорт. Дорога занимает минут пятнадцать не больше, но Юнги кажется будто они ехали секунду, а Чонгук всё продолжал болтать с Ди не о чём. "Зачем нужны накладные ногти?" - Юнги смотрит на свой маникюр, который тоже сделал Ди и пытается держать себя в себе, в парике жарко, а макияж приносит дискомфорт, про женское нижнее бельё, причём в полном наборе, он просто уже молчит. Вся надежда в аэропорте, ведь вывезти человека за границу сложно, даже если его выставят душевнобольным. Немного успокоив себя, он выходит из машины с помощью Чонгука, который любезно подал руку и вколол что-то в плечо, Юнги ошарашено посмотрел на парня и перевёл взгляд на Ди, тот лишь пожал плечами и ушёл. - Блять, меня кружит. - Мне стоит научить тебя манерам, Со Холли. – Чонгук поправляет солнечные очки на переносице и под руку с Юнги направляется в здание аэропорта. Они приковывают взгляды, так кажется только Юнги, на самом деле на них не обращают внимание, здесь сотня людей похожих на них и они особо ничем не отличаются. Мин еле переставляет ноги, вцепившись в локоть Чонгука, тот ускоряет шаг, а Юнги почти тащится по кафелю за ним, только это может показаться ненормальным, но многое бывает, поэтому люди просто уткнувшись в телефоны или заткнув уши наушниками, слушая музыку, абстрагируются от внешнего мира. Юнги немного тошнит, но прохладные потоки из кондиционера помогают находиться в сознание. Они сидят в зале ожидание, голос объявляет рейсы и время отбытия, а Юнги просто сжимает ноги, боясь, что все увидят его наряд в полной красе. Чонгука это забавляет, поэтому он кладёт руку на колено Мина и немного разводит его ноги, из-за чего тот дергается и почти падает, но Чонгук его подлавливает и сажает к себе на колени. - Что мне вкололи? – Юнги почти клюёт в шею Чона, всё так же нервно сжимая ноги. - Лёгкое успокоительное. – он убирает прядку искусственных волос за ушко и крепче прижимает к себе за талию. - Гад. – Юнги чувствует, как рука проскользнула под юбку и нежно поглаживает бедро, ощущение что взгляды прикованы к ним и все перешёптываются. "Как же противно", - Мин пытается сопротивляться, но Чонгук больно сжимает ягодицу, из-за чего парень поскуливает и утыкается в шею похитителя, дабы не видеть эти лица и этот позор. Внутренний гомофоб кричит и рвется разодрать лицо Чонгуку, но Юнги сидит и чувствует, как что-то тёплое касается его кожи, тошнота подходит к горлу и рвётся наружу. Мин кусает Чона за шею, вонзаясь зубами и смыкая челюсть, что есть силы, парень сильнее сжимает бедро Юнги и резко дергает головой, чтобы увернутся от нового укуса. Объявляют их рейс, и вот они уже в автобусе, который везёт их к самолёту, половина пути до самолёта будто в тумане, Юнги помнит только, как его признали невменяемым, а доктор рядом с бортпроводницей пытались проверить его состояние. Тёплые руки на пояснице, единственное, что оседает в памяти и остаётся там, именно эти тёплые руки говорят, что всё хорошо, но Юнги просит не верить им. Он видит, как земля отдаляется, слышит женский голос и чувствует, как ремни ложатся поверх ткани блузы, волосы прилипают к щекам, а ногти впиваются в ладонь. Лёгкая тяжесть или щекотка в животе, и пустота. Чонгук читает книгу, Юнги пытается осмотреться и видит, как пожилая дама, прикрыв глаза, перебирает свои бусы в руках, а рядом с ней сидит мужчина в военной форме или это просто костюм. Чон отрывается от книги и поворачивается к Юнги, который уже хочет снять парик и начинает приходить в чувства. Они сидят дальше от крыла самолёта, поэтому шума меньше, а уши уже не закладывает, Мин удачно сломал ноготь на мизинце, пытаясь снять парик, но помешал Чон, рука упала тяжёлым грузом на колени, а ноготь зацепился за сетку под париком. Половина ногтя и смазанные бардовые губы, Чонгуку пришлось снимать помаду и стараться не поцеловать это почти сонное чудо. - Пиздец. – Юнги чувствует, как его губы накрывают чужие, ранки которые не покрылись корочкой, немного надрывают, из-за чего Мин вонзается ногтями в руку Чона. - У нас будет дом, а соседи живут в двухстах метрах от нас, - Чонгук шепчет на ушко, щекоча его, из-за чего Мин ёрзает на кресле. – Я научу тебя чистому Корейскому языку, или откушу твой. - Урод. - Первый урок, к человеку, статус которого выше твоего, относись уважительно. – Чонгук проводит рукой по волосам Юнги и вынимает одну из шпилек. Взяв книгу в правую руку, а шпильку в левую, он проводит тонким металлом по бедру парня, задирает чуть выше юбку и обводит оголённый участок кожи шпилькой. - Если издашь хоть один звук, то медбрат, который присутствует на борту, принесёт тебе смирительную рубашку. Смирись, ты душевнобольной теперь для всех, тебе поверит только… Я. Юнги чувствует, как шпилька начинает больно давить в одно место и перестала кружить по бедру, Чонгук делает вид, что читает книгу или на самом деле читает, пока Мин старается понять, что любое его слово будет расцениваться как бред сумасшедшего. - Ты просто повесил на меня бирку, и все ей поверили. Чонгук начал углублять шпильку в бедро парня, заставляя его отвернуться к иллюминатору и закусить щеку. Сломанный кончик от шпильки, заботливо убранный Чоном для лучшего эффекта, лежит под ногами, как крошка от хлеба. Шпилька, проткнув кожу, не спеша проникает глубже, кровь не вытекает, лишь очерчивает края металла в коже. Постепенно, так медленно, из-за чего Юнги просто хочет взять и резко воткнуть её в глаз Чона, тот удивится и похвалит его, почему-то Мин в этом уверен. Ногу будто сводит, когда сантиметр шпильки в бедре, Юнги плачет, тихо, будто задыхаясь, он злится на людей, которые не могут повернуться к ним и помочь, спасти его от тирана. Рукав пиджака смыкается между зубов, дыхание частое, лицо покраснело, а в глазах лопнул капилляр, вид, как у наркомана. Нет, он не может. - Хватит, - Юнги говорит в полголоса, боится, но не может молчать, пора кричать и просить помощь. - Поцелуй меня. Юнги хватает Чонгука за запястье, останавливая пытку, смотрит в глаза, пытается найти в них помощь, там только он. Мин пытается отстранить руку Чона от бедра, но та каменеет, будто прирастает к месту, Мин сходит с ума, убирая руку, хватая Чона за ворот пиджака и целуя в губы. Чонгуку так не нравится. Чонгуку нужно не презрение в глазах, не отвращение. Он целует, но руку не убирает, утягивает его, показывает, что значит настоящий поцелуй, резко прокалывая бедро шпилькой. Мин плачет, для него сейчас это позор и измена самому себе, для Чонгука это маленькая победа, истошный стон разносится по борту, привлекая внимание. Чон спускает юбку обратно, пряча кончик шпильки, пока Юнги в конвульсиях старается не кричать, пока он срывается и проклинает его. Люди стараются, как можно скорее быть в курсе дел и увидеть их, но стюардесса просит оставаться всех на местах, а медбрат набирает шприц с чем-то белым и вонзает его в плечо Мина. - Часто такое случается? - Раз в неделю, поэтому мы летим к Бянь Цао, слышал он творит чудеса. – Чон поглаживает бедро уже спокойного Юнги. - А давно ли произошли изменения в голосе? – медбрат смотрел на Юнги, а видел Холли. - В подростковом возрасте, воспалительное заболевание гортани. Думаю, на этом закончим. – Чонгук дружелюбно улыбается на прощание. Юнги, который успел изучить несколько форм облаков, забыл о существование шпильки в бедре и кажется привык к ней, или это так подействовало белое вещество в шприце. Повернувшись к Чонгуку, он снимает с него очки, которые были прикреплены к кармашку пиджака, надевает их и отворачивается к иллюминатору. - Отдохни, ещё сорок минут лететь, - Чон заказывает кофе с коньяком и бортпроводница удаляется за ним, оставляя их. - Почему я? - Когда прилетим в Сингапур, то я куплю тебе малину. – Чонгук улыбается, а Юнги опешив, сидит в кресле. Стюардесса принесла кофе и отдала его предполагаемой девушке, Юнги поблагодарил и отвернулся обратно к окну, чтобы насладится хотя бы видом, если не компанией. Буквально через пятнадцать минут он уснул, а недопитый кофе так и остался стоять в подстаканнике, рука Чонгука осталась на уже будто родном месте, бедре. За окном виднелись верхушки небоскрёбов, но только Чонгуку это не интересно, а Юнги просто спит, на борту всё ещё перешёптываются, ощущение, будто бы стадо мух посетило их. Чонгуку надоели эти перелёты каждый год, скоро он окажется дома, и этот дом заполнится не только одиночеством, но самыми громкими и красивыми стонами в мире. Чон сжимает подлокотник кресла, представляя, как будет исследовать тело, такое желанное и по странному родное. Он поворачивается к мирно спящему на первый взгляд парню, но никто не знает, что эта не такая уж и слабая душонка перенесла за эту неделю. - Проснулся? – Чонгук опускает взгляд на запястье, которые тот потирает. – Нужно бинты купить. - Китай? – Мин, смотрит на посадочную полосу и с ужасом замечает китайские вывески, возле аэропорта. - Да, мне нужно уладить кое-какие дела со старым другом. Не хочешь прогуляться по Хэшикэтэн? - Ты сейчас сматерился? – Юнги уже и забыл, что у него в ноге шпилька, а на голове парик, сейчас ему кажется, будто он со знакомым летит отдыхать. - Хах, глупый, - Чон проводит нежно по не настоящим волосам и борется с желанием сорвать этот чёртов парик. – Это один из национальных парков Китая. - Ну, прости, что я не такой умный, как ты! – Юнги отвернулся к иллюминатору и, вспомнив про свой кофе, выпил его залпом. – Слишком много кофе и слишком мало коньяка. - Уважаемые пассажиры, самолет совершает посадку в аэропорту города Шанхай, убедительная просьба пристегнуть ремни и дождаться полной посадки. Наша авиакомпания дорожит здоровьем и сохранностью пассажиров, надеемся, что вы воспользуетесь нашей компанией при следующем перелёте. - Посадка прошла успешно, за окном +19 градусов Цельсия, время двенадцать часов двадцать восемь минут. Сейчас вам будет подан трап, просим не забывать вещи и… Чонгук отдаёт книгу стюардессе, встаёт со своего места и отряхивает костюм, подавая руку Мину, который внимательно рассматривает здание аэропорта. Юнги встаёт и практически сразу же садится, правое бедро начинает давать о себе знать, ещё раз вспомнив что произошло, Мин собирался уже вытащить ненавистное железо из тела, но Чон схватив того за руку, потащил к выходу. Нога тянула и иногда будто резала новые ткани, Чонгук сразу набрал кого-то и начал разговор по телефону, к большому удивлению Юнги, он никогда не слышал такого чистого Английского от корейца. Подмигнув своей фальшивой сестре, они направились за багажом, недовольные люди, которые ждут свой багаж и довольный Чонгук, который по одному звонку и с какими-то наклейками «Хрупкое», получает быстрее багаж и тащит Мина на выход. В Шанхае большой аэропорт, в котором легко потеряться на первый взгляд, но всё так предусмотрено, что вы никогда не заблудитесь, Юнги проверил лично на себе. Девушка, которая проводила его в женский туалет, удивлённый Мин и Чонгук, который старается сдержать смешок, он готов сейчас всех поубивать и даже не скрываться, лучше в тюрьме, чем в ловушке у психа, в туалет он так и не сходил. - Переставляй быстрее ноги, ты же не на каблуках. – Чонгук ускоряет шаг, а Юнги каждый раз поправляет юбку и проклинает натирающее бельё. - Слышь, я хрусталь, а не картошка, будь аккуратнее немножко. - Решил в поэмы удариться? – Чонгук снова дергает на себя Мина, чтобы тот быстрее шёл и слышит, как он шипит, что юбка задирается. Чонгук прижимает Юнги к колонне на входе у аэропорта, где меньше людей и забирается рукой под юбку, нащупывая начало нижнего белья, грубо проходясь ладонью по попке. Приподняв Юнги так, чтобы тот стоял почти на носочках, Чон резко начинает тянуть за резинку кружевных трусиков вниз, из-за чего Юнги буквально взвизгивает и начинает сильнее отталкивать парня от себя. - Тебе же явно не удобно, и ходить мешает, может избавимся? – Чонгук практически стащил бельё с Юнги, всё так же держа его под юбкой, чтобы было не видно. - Ты кретин, руки убрал! – Юнги шипит на него, одной рукой держит несчастные трусы, чтобы те не сползли ниже юбки, другой отталкивает Чонгука. - Боже, котик не заводи меня, иначе эти люди увидят то, чего не положено видеть. – Чонгук проходится пальцем между двух половинок. - Иди на хуй! – Юнги рывком бьёт лбом в нос Чону, и быстро натянув бельё идёт к такси, которое их ждёт. Чонгук видит, как парень ускорился втройне и победно улыбаясь, замечает капли крови на правом бедре, вспомнив про то, что нужно заехать в аптеку, а пробки точно не избежать, он думает заказать всё необходимое лучше на дом. Они уже сидят в такси и направляются в спальный район, выезжая из Шанхая, Чон снова принялся что-то обсуждать по телефону, только уже в письменной форме, а Юнги просто откидывается спиной назад, чувствуя усталость после перелёта. Их встретил средних размеров дом, Юнги старается не думать, каким путём Чон добывает деньги, но почему то в голову лезет продажа людьми, а Юнги - это очередной товар. Чонгук открывает дверцу с его стороны, пока водитель вытаскивает вещи с багажника и уносит их к порогу дома, Мин выходит и сразу же чувствует, как Чон приобнимая его за талию, ведёт его к хоромам, которые Юнги точно бы не светили в ближайшую вечность. - Спасибо, чаевые учтены, сумма полная, до свидания. – Чонгук пропускает Юнги вперёд, а сам берёт чемоданы и уносит их наверх, перед эти заперев главную дверь. - Иди найди душ, думаю полотенца там, но лучше возьми наши. - Что? У меня уже появилось личное полотенце, Чон Чонгук? – Юнги обращает внимание, что чемодана два. - Ди лично всё выбирал, вплоть до средств гигиены. – Чон оставляет белый чемодан с чёрным чехлом возле лестнице. Раскрыв предполагаемый свой багаж, он принялся искать полотенце, которое нашёл, а ещё он не нашёл мужского нижнего белья, зато его любимые длинные худи были, что не могло не радовать. Шампунь и пена для бритья, как и бритвы, оказались в маленькой ванной сумочке, вспомнив восковую депиляцию, Мин вздрогнул и, собрав быстренько вещи, пошёл искать ванную. Прохладные струи душа, смывали дорожную пыль, которая уже успела прилипнуть, парик, который Мин практически вырвал, лежит на тумбе возле раковины рядом с бинтами, одежда уже лежит в бельевой корзинки, а Мин пытающий лишить себя инородного тела в бедре, пытается не сделать только хуже. Дверь открывается и заходит Чонгук, сердце начинает громко отбивать по грудной клетке, лёгкие перестают нормально функционировать и становится тяжело дышать, через размытое стекло душевой заметно, что Чонгук только в брюках. "Боже уйди, провались ты, молю!" Ремень брякает и падает на плитку, брюки спускаются, а вместе с ними бельё, Чон смотрит внимательно на силуэт в душевой и скалится. Он чувствует себя охотником, который застал жертву врасплох и очень горд этим, этот сладкий вкус на языке и тянущее желание внизу живота. Он берётся за ручку душевой кабинки и хочет открыть, но Юнги держит её с другой стороны, готовясь, если что включить кипяток и сжечь ему лицо к чертям. - Прошу, оставь меня в покоя, хотя бы сейчас. – Мин просит, впервые в жизни он просит умоляя. - Я не хочу переплачивать за сломанный душ. - Чонгук! – Мин упирается лбом в дверцу душевой. - Юнги, - Чон не пытается открыть, он ждёт, пока это сделает сам Юнги. - Пожалуйста! Он не может терпеть, он хочет это тело, эту душу, он хочет его. Чонгук с силой раздвигает дверь и заходит в душ, закрывая двери обратно, попутно успевая прижать Мина, и не позволить включить горячую воду. Место, где уже прижилась шпилька, образовалась слабая корочка и появилось покраснение, которое могла перерасти во что-то посерьёзнее. Мин старается отстраниться от Чона, но тот сильнее, Юнги жалеет, что не пошёл на секцию по борьбе и сейчас позволяет обнимать себя под струями уже постепенно становящейся теплой воды. Чон приподнимает Юнги, практически сажая себе на бёдра, задирая ногу того на плечо, из-за чего Мин начинает ерзать и пытаться выползти из чертовой кабинки смерти. Тонный мат сыпется на него, но Чонгуку просто всё равно, он целует начало бедра, но из-за того, что Юнги попытался задушить его шлангом от душа, ему пришлось легонько ударить его об стену. - Почему я? Чонгук! Ответь, почему я? – у Юнги кровь тонкой струёй стекает с затылка по телу вниз. Чонгук целует внутренне бедро, покусывая его, видит, как Юнги напряжённо пытается схватить что-то с полки, но так и не получается, руки соскальзывают, а язык Чонгука обводит колено. Маленькими поцелуями он добирается до покрасневшего места, шевелит языком шпильку и схватив зубами, начинает вытягивать из бедра. - Хватит! Стоп! Прошу, Чонгук. – Юнги хватается за спину, царапая её и ударяя по ней со всей силы. – Я тебя ненавижу, ты не человек! Господи, почему ты ещё ходишь по этой земле. Лучше бы ты умер! Глаза чёрные, страшно, так безысходно страшно. Шпилька со звоном падает возле стока, а кровь, будто от пули начинает течь по бедру, окрашивая воду и пол душевой. Чонгук глубоко дышит, что-то ищет в глазах, но ничего родного будто не видит, а видел ли? Чёрные мокрые волосы прилипли ко лбу, когда-то красные губы стали бледнеть, а Юнги сейчас молит Бога, чтобы тот сжалился. Чонгук стал его Богом, ведь от него зависит дальнейшая судьба, от него зависит, выйдет ли сейчас от сюда Юнги или просто покинет его. Чонгук отпускает Юнги, но всё так же смотрит в глаза, схватив Юнги за волосы, тянет вниз, открывая ещё больше шею, хочет прокусить, чтобы красивая кровь украшала его бледную кожу. Как же много сейчас хочет сделать Чонгук, но просто смотрит, как страх, сменяется принятием и ожидание вердикта, он ждёт решения от него, Чонгук улыбается и просит не задерживаться. Мин оседает на пол, подбирает душевую лейку с пола, который скинул Чон и видит, как обмотав полотенце вокруг бёдер, тот выходит из ванной. Просто уходит, что-то сжимается, что-то нервно колотится внутри, Юнги ненавидит это чувство, оно неизвестное, непонятно, это пугает и отталкивает. Помывшись, спустя двадцать минут, он наконец-то выходит, укутавшись в большой махровый серый халат, который висел на вешалке, принесённый Чонгуком до этого. Выйдя из ванной, он видит, как солнце нежно обволакивает зал соединённый с кухней, день, тепло, а на душе грязь. Чонгук сидел на диване с бокалом и уже в серых спальных штанах и того же цвета ночной рубашке, завидев Юнги, он подозвал его к себе, но тот не решался подойти. Юнги увидев аптечку на столе, мысленно готов бежать на второй этаж, если там окажется нитка с иголкой, но Чонгук ставит бокал на журнальный столик и показывает бинты. Глубоко вдохнув, Мин подходит к нему садится на диван, подгибая под себя ноги, и задирает рукава халата, чтобы Чонгуку было удобнее забинтовать, уже более-менее зажившие ожоги. Чонгук проходится легонько мазью по ожогам и начинает аккуратно бинтовать, чтобы было минимум урона, притянув за пояс халата Юнги ближе, он поднял правую ногу и положил к себе на колени. - Чонгук, не надо. Чон взяв мазь в руки, начал обрабатывать место прокола, успокаивая тем самым Мина, который был напряжён, будто превратился в одну большую твёрдую мышцу. Убрав аптечку в полку под журнальным столиком, Чон устроился удобнее на диване и включил телевизор, странное шоу, где люди падают и кричат, но Юнги это успокаивает, повалив к себе на колени парня, Чон стал перебирать светлые пряди, успокаивая себя. - Прости. Я не должен был этого говорить, - Юнги утыкается в бедро Чонгука, будто всю жизнь так сидели и смотрели тупые шоу. – Я согласен быть с тобой, только обещай, слышишь? – Юнги приподнимается на локтях и сморит внимательно. – Обещай, что расскажешь, почему я. - Тогда, ты обещай, что вылечишь меня. - Ты не болеешь, ты просто лимона переел. – Мин вроде говорит серьёзно, но толика чего-то родного с ноткой озорства проскальзывает в его словах. - Ахахах, а Вы доктор, Мин Юнги? – Чонгук вроде улыбается, что уже дарует надежду на завтрашний день. – Спи мой хитрый лис, спи. Почему то так знакомо, будто уже слышал, будто знал эту фразу сто лет и именно на сто первый год забыл, что-то скребёт. Юнги понимает, что Чонгук сшит из тайны и загадок, понимает, что он не просто человек, который крадёт людей, понимает, что Мин особенный для него.

***

- Лучше бы ты умер! – Мэриан сидит в зале и наблюдает, как Чон нервно пытается поднять сестру с пола. – Пусть лежит. Не трогать! - Я тебе не собака! – сжав плотно челюсть, Чонгук укладывает маленькую сестру на диван, а лужа с кровью так и остаётся по среди зала. - Нет, ты собачка, Чон Чонгук. – Мэриан встаёт с кресла и подходит к сыну, буквально ложится ему на спину и шепчет, как змей искуситель. – Мой, мальчик, ты так вырос. - Ты вызвала скорую? Мэри… - Мэриан! Сука старая, я Мэриан! – миссис Чон отлипает от сына, который от запаха сигарет и алкоголя пытается не показать всё содержимое ужина. - Я твоя мать. – Браун Ирвен, только что прилетевшая из Лондона, проходит в зал и видит и без того бледную Юнджи в собственной крови. – Что случилось, дрянь неблагодарная? - Почему тебе не сидится дома? Тебе нужно постоянно таскать свою жухлую тушку по свету и потом со старушками обсуждать нового ухажёра, который спит с тобой из-за денег. Почему тебя заботит как там внуки, почему не можешь спросить как я, Мама? – Мэри садится на диван рядом с дочерью. – Скорая уже в пути, скажем что поскользнулась, паркет мокрый или что-то подобие того. Взяв Юнджи грубо за волосы и подтянув к себе, она укладывает её голову на свои колени, смотря, как на сером платье появляются тёмные пятна крови. - Боже, я сдеру шкуру с твоего отца, мелкая шлюха. – Чон показывает Чонгуку на фужер с мартини, и тот дабы избежать новых шрамов относит ей напиток. - Браун, запомни леди моя, мы Брауны никогда не опускаемся до того, чтобы бить кого-то. – Ирвен садится возле Юнджи и начинает её осматривать, сохраняя спокойствие и дрожь в коленях. - Лучше бы ты меня била, я хоть что-нибудь почувствовала от мамочки. – сделав глоток, она опрокидывает фужер с содержимым на голову дочери. – Обеззаразить нужно. Момент. Секунда. Камера Стоп. Чонгук с вазой в руках и испуганный, впервые испуганный взгляд матери, а мать ли она. Он кинет, он это знает, наслаждается моментом, странным чувством услады, что нервно бушует в животе. Вот разбивается хрусталь, она встаёт, но так медленно, так скучно, Чонгук подождёт, Чонгук скоро уйдёт. Слишком красиво, слишком банально, Чон расплывается в улыбке, когда кидает килограммовую вазу в неё, сможет ли она выжить после прямого попадание в грудную клетку? Конечно да, твари всегда живучие, сколько не бей, они всё ползут и ползут, только смотри, чтобы они не оказалась в твоей голове. - Спокойной ночи, мамочка. Мэри вскочившая с дивана и попавшая под мушку снайпера, падает, ударяясь об паркет головой, как жаль, что этот паркет и помог ей уснуть. - Чон, иди на верх, скорая уже во дворе. – Ирвин смотрит на дочь. Которая застыла в позе страха и на внучку, которая дышит с каждой секундой реже. Чонгук уйдёт, но только не сейчас, ведь его сестра, как одна из принцесс, которые нарисованы в книгах, такая же маленькая, сказочная.

***

- Юнги. - Что? - Скажи, что может убить человека, на расстояние - Ммм… Слова? - Я не знаю, мой лисёнок, не знаю. Пошли в спальню. Юнги немного сжимается, понимая, что спальня здесь одна, он понимает, чего хочет Чонгук,… или нет. Они поднимаются вверх по лестнице, Юнги посчитал здесь ровно пятнадцать ступенек и на самой последней можно увидеть дверь, она молочного цвета. Можно ли считать, что там безопасно, Мин заходит следом за Чонгуком и видит не большую комнату, она будто полностью деревянная, никак не гармонирует с самим домом. Цветы, лианы свисающие с потолка в цветочных горшках, два небольших окна в пол с краёв комнаты и кровать, которая занимает не самую большую часть, но заметную. Молочная простынь, коричневый пододеяльник под цвет подушек, сам Мин не понимает, зачем подмечает такие детали, но они кажутся важными. - Мне нравится лилии. Юнги давно не видел цветы, не слышал их запах, забыл, что листья зелёного цвета, он будто заново пятилетний ребёнок, что увлёкся цветами. Чонгук подходит сзади и, положив голову на плечо парня, рассматривает мини террариум в спальне, Мин немного мнётся на месте, но быстро привыкает. Они просто рассматривают растения, дом большой, относительно того в котором они были в Корее. Не слишком вычурный, но спальня будто отдельный островок, в котором можно спрятаться и переждать непогоду, Мин успокаивается тут, хоть и считал это место самым опасным в доме. - Лисёнок, давай спать, после дороги ужасно тяжело. – Чонгук обнимает за талию, притягивает к себе ближе. – Иди раздевайся, я сейчас принесу твой чемодан, переоденешься. - Ты гей или притворяешься? – Мин разворачивается к уже почти вышедшему из спальни парню. - Гей. Всё? – Чонгук приподнимает бровь и уголок губ, будто спрашивая - "Это что то меняет?". "Да, Чон Чонгук, это меняет всё." - Юнги отворачивается и направляется к кровати, которая так и манит зараза. Мин легко посмеивается, понимая, что попал в лапы того, кто и изнасиловать может, но жопу он свою не даст, шкуру с себя спустит, но не даст. Мин готов поиграть по правилам Чонгука, готов покопаться в его жизни и найти там все ответы на его вопросы, готов сделать один шаг на встречу Чону. Чонгук заносит белый чемодан в спальню и видит полностью обнажённого Мина, повёрнутого к нему спиной, на лице появляется некий оскал, появляется желание. Мин это чувствует, берёт сброшенный халат и прикрывает переднюю часть тела, поворачиваясь к нему, к его дьяволу, он чувствует этот взгляд, знал, что так будет, с огнём играет. Подходит и берёт из рук свой багаж, садясь прямо перед ним на пол и опустив халат на колени, прикрываясь, открывает чемодан в поисках ночной одежды, делая вид, что совсем не чувствует, как Чон рассматривает его ключицы, шею, торс, плечи, делает вид, что не жжётся, но мурашками покрывается. - Кем тебе приходится Ди? – Юнги хочется отвлечь его и себя разговором, пытаясь отыскать нормальное нижнее бельё. - Друг, разве тебе так интересно? – Чонгук садится на корточки и рассматривает немой вопрос в глазах. - Вдруг он твой парень, мне интересно. – Юнги вытягивает длинную голубую футболку, мысленно шутя про её цвет. - Ревнуешь? - Нет, - натягивает на себя найденный атрибут одежды и ныряет в чемодан за штанами. – Как давно вы дружите? - Нашёл, - Мин вытаскивает чёрные боксеры, к которым прикреплена записка. "Бог услышал тебя;)" - Козёл он, Чон Чонгук. – Мин залезает под халат и быстро надевает найденную вещь. – Так сколько вы дружите? - Долго, очень долго. – Чон идёт к шкафу, спрятанному в стену, вызывая удивление на лице у Юнги, как у ребёнка. Серый ночной костюм сменяется быстро на голое тело, полностью голое тело, Юнги давится воздухом, наблюдая, как Чон смотря на него начинает снимать рубашку, расстёгивая пуговку за пуговкой. Открываются плечи, показывая свой медовый оттенок, подкаченная грудная клетка, пресс и рубашка падает на стул, который стоял возле шкафа, серые штаны падают вниз, струясь по рельефным ногам младшего. - Здрасте. Мин понимает, что он сейчас пялится на парня, который младше него, который похож на одну из скульптур в музее, который скалится, наслаждаясь реакцией Мина. С приоткрытым ртом, почти в одной футболке, он смотрит на член Чона, пока тот с задумчивым видом ищет свои черные штаны на резинке. - Да пошёл ты… - Мин быстро тянет за белую ткань и вытаскивает ночные штаны, надев их идёт в кровать, так и оставив чемодан почти у порога комнаты. - Манеры, Мин Юнги, манеры. – Чонгук надевает черные трико и идёт к парню. Укатавшись в одеяло, хотя в комнате и тепло, Мин смотрит в стену, надеясь увидеть там проход в Сеул. Чонгук повернувшись к нему, обнимает за талию и пробирается сам под одеяло, притягивая к себе парня, который явно этому не рад. Оказывается после хоть и часового, но всё же тяжёлого перелёта, сон сам затягивает их в царство тьмы и странных мультиков, Мин расслабляется в объятьях Чонгука, а Чон просто наконец-то спит.