- Это что? – Мин размыкает свои глаза в ужасе, понимая, что что-то странное и инородное для него, сейчас упирается в поясницу.
- Мин Юнги, ты не знаешь, что это может быть, в свои двадцать семь лет? – Чонгук сонно прижимается ещё больше к Мину, в поисках тепла и уюта, но тот пытается отстраниться.
- Чонгук, убери это и тогда может, я ещё полежу с тобой. – Мин старается никак не контактировать с твёрдым нечто, но Чонгук практически вжимает его в себя.
- Ты думаешь это так просто убрать, - Чонгук тяжело вздыхает и нависает над Мином, который уже прячется под одеяло, желая испариться. – Боже, ты же не маленький.
- Иди к чёрту, - гневный посыл прямо из-под одеяла, с красным лицом от стыда или от того, что воздуха не хватает.
Чонгук закатывает глаза и ныряет под одеяло, с трудом, но он всё-таки располагается между ног Юнги и готов исполнить просьбу старшего, но тот кажется, сейчас заведёт истерику. Юнги крутится, как жук навозный и елозит, как червяк, который попал на асфальт в Техасе, Мин скоро начнёт уже кусаться, но младший смачно шлёпает того по попке, заставляя того застыть в недоумении. Поудобнее устроившись между ног старшего, он максимально прижимается пахом в пах Мина, и видит смятение в глазах, непонимание, страх, отвращение, удивление.
- Ты не посмеешь.
- Ты же просил избавиться от стояка, который не может контролировать не один мужчина в мире. – Чонгук слегка толкается в Мина, через ткань ощущения притуплены, но такие же яркие из-за чего в блаженстве стонет, Чон закидывает голову.
- Боже, Чон прошу, не надо, мне неприятно, я не могу! – Мин отворачивается в другую сторону, прекращая смотреть на обнажённое тело Чона. – Мне не могут нравиться мужчины, это не моё! – Юнги чувствует, как трение становится больше и как из-за этого Мин сжимает талию Чонгука бёдрами. – Хватит, прошу хватит,… Чон!
Чонгук направляет свой затуманенный взгляд на Мина и пытается не расцеловать это чудо прямо сейчас, Чон ложится на Юнги и утыкается ему носом в шею, прекращая тереться об его пах. Запал не спал, а член, что требует внимания, просит продолжить, но хозяину нравится лежать в обнимку с самым сладким человеком в мире, с лисьими глазами и карамельной улыбкой, которую видит редко и только в воспоминаниях.
- Неужели я тебе нравлюсь? – чуть осипший голос и рука в смолянистых волосах.
- Да.
- Ты хочешь меня? – Юнги чувствует, как Чон легонько толкается в бедро, отвечая на вопрос.
- Нужно ещё доказывать? – Чонгук поднимает голову, укладывась подбородком на середину грудной клетки, смотря пронзительным взглядом в глаза напротив.
- Чонгук, я не могу, это странно, это не правильно. – Мин не разрывает зрительный контакт.
- Почему мы всё разделяем на «Правильно» и « Неправильно»? – Чонгук залезает под футболку к старшему, слегка массируя поясницу.
- У нас так не принято, так нельзя…
- Ты хочешь, чтобы я попробовал, но боишься. Я угадал? – Чонгук смотрит внимательно, запоминает каждую эмоцию и появляющуюся морщинку на лбу.
- Попробуй только сделать лишнего и я…
- Отрубишь мне руки.
Чонгук задирает футболку, легонько покусывает за талию, целует тазобедренные косточки, влажными поцелуями создаёт свои необычный рисунок, будто он холст, а Чон знаменитый художник. Он бы разрисовал это тело сотнями красок, но ничто не сделает его настолько привлекательным, как оригинальный цвет, форма, неповторимый эскиз Мин Юнги.
Он чувствует, как плоть под белыми штанами начинает твердеть, как дыхание становится частым и затруднённым, как при беге, видит страх и сомнение в глазах. У Чонгука всё горит внутри, будто давно сырые ветки от малины, начали гореть, расчищая путь для одного, единственного него, к Мин Юнги. Он это имя ласкает, в голове сотню раз повторяет, ненавидит и любит, хочет испортить и погубит, Юнги для него, как целая вселенная, отдельный сорт наркотика, дарящий эйфорию во всем теле и разуме.
Чон стягивает кромку штанов и нижнего белья, проходясь влажным языком по следу от тугой резинки, спускаясь ниже к уже твёрдой плоти, которая так и жаждет внимания.
Тело, жадно принимающее ласки, отзывается на каждое прикосновение, Мин закусывает край одеяла, подавляя грудной стон, борется с желанием сейчас же кончить и убежать в ванную. Чонгук просто напросто сдирает с него штаны, стягивает нижнее бельё, целует головку члена, проходясь языком по взбухшим венкам, заставляя хозяина тела сжимать пальца на ногах и сладко мычать в прострации.
- Господи… - Мин закатывает глаза, лишь бы не видеть этот взгляд, похотливый взгляд дьявола.
Обводя головку языком, он вбирает его полностью в рот и выпускает, иногда сжимая и расслабляя губы. Пробует несколько раз, наблюдая, делая пометки в своей голове, вбирая полностью или лишь целуя, исследует, будто археолог и пропускает в себя сладкий стон.
Звонок.
Долгий, жаждущий внимая звонок и красное лицо Юнги, который моментально ныряет под одеяло, как только Чонгук отстраняется. Поднявшись и схватив халат Мина, который тот вчера кинул на пол, Чонгук спускается вниз, чтобы посмотреть на того кто потревожил его утро. На экране видно мужчину невысокого роста, с бородой и в очках, с коробкой в руках, вспомнив про вчерашний заказ из ресторана на утро, Чон проклинает себя и парня, который пришёл на час раньше.
- Здравствуйте, доброго утра, вот ваш заказ, надеюсь, я вас не потревожил.
- Потревожили, но спасибо. Я оплатил ещё вчера, удачной дороги. – Чонгук забирает коробку и несёт её на кухню, понимая, что сейчас его обломали и назад уже ничего не вернуть.
Юнги спускается с полотенцем и ещё одним халатом в ванную и быстро там закрывается, из-за чего Чон надувает губки и начинает распаковывать завтрак, попутно проклиная себя. Минут через двадцать, Юнги выходит из ванной в розовом махровом халате, который сполз с одного плеча, заставляя ненавидеть курьера ещё больше.
- Пошли на террасу, я уже всё разложил. – Чонгук выходит вместе с Юнги на террасу и наслаждаясь ветром и зелёным задним двором, они принимаются завтракать.
- Больше чтобы такого не было, хорошо. – Юнги укутавшись в халат и полностью залезший на стул с ногами, попивая апельсиновый сок, серьёзно говорит Чонгуку.
- У среднестатистического здорового мужчины, может быть по восемь эрекций за ночь. – Чонгук отпивает чай и прикрывает в блаженстве глаза.
- Семь пережил, а восьмую не смог, значит. – Юнги прищуривает глаза и наигранно подозрительно смотрит на младшего.
- Ешь, остынет.
Впервые Юнги ел салат из лосося и авокадо, так ещё и тёплый, из-за чего устоявшиеся стандарты в голове начали ломаться. В глиняном горшочке лежали кусочки телятины в остро-шоколадном соусе, а к тыквенному супу Мин так и не притронулся, больно он подозрительным показался и вообще, Юнги не ценитель европейской еды. Чонгук доедает салат, подливая себе чаю в кружку, искренне наслаждаясь запахом и бархатным вкусом, который подошёл бы под песочное печенье, но их нет.
- Чай. Это странно, - Мин отпивает соку из стакана.
- Я жил продолжительное время в Англии, там искренне восхищаются этим напитком. Привычка пить чай с утра, днём и вечером, прижилась ко мне очень быстро, хотя мне пришлось перепробовать около пятидесяти сортов чая, чтобы найти тот, который не надоест и будет насыщать твой организм. – Чонгук смотрит на часы, которые стоят на террасе. – Я уйду в восьмом часу и приду в середине дня, думаю, будет лучше, если ты прогуляешься по городу или исследуешь дом.
- Ты меня просто так отпускаешь гулять? – Мин окидывает его недоверчивым взглядом. – Не боишься, что я сбегу?
- Нет. Ты обещал остаться со мной, не так ли, Мин Юнги? – Чон смотрит на него внимательно.
- Я пойду гулять.
- Отлично, я купил тебе телефон, отдам его, когда уйду. – Чонгук выходит из-за стола и удаляется в спальню, чтобы переодеться.
«Не доверяешь, правильно», - наколов лосося на вилку, отправляет его в рот, ибо всё вместе есть не возможно.
Стрелки часов только перешагнули за шестой час, а след Чонгука испарился из дома, будто и не было его никогда, Юнги это всегда настораживает, всегда заставляет бояться, ведь Чон всегда здесь, он тут, слышит и видит. Мин подливает себе соку из графина и, пережевав лосося, пробует кусочки авокадо, который кажется намного мягче и слаще обычного. Тяжело вздохнув, он просит прощение у своих вкусовых рецепторов и у устоявшихся предпочтениях, сплёвывая в салфетку продукт питания «Марсиан».
Оставив всё, как есть на террасе, захватив только стакан сока с собой, Мин заходит в дом, и сразу осматривает зал на предмет первой необходимости. Телефон лежал на журнальном столике, сев на диван, подогнув под себя ноги, Мин начал обследовать телефон глазами, было видно сразу, что он новый и не из дешёвых.
«Откуда у парня, который только недавно перешёл порог совершеннолетия, такие крупные суммы в руках?» - Юнги откидывает голову назад, если ничего не помогает думать, то нужно взять кулон в руки, он поможет… она поможет.
- Что же ты такое, Чон Чонгук?
Схватив телефон в руки, он быстро снял крышку и вытащил сим-карту, заранее вставленную Чоном или Ди, ничего не было, по крайне мере жучка или что-то вроде того, как было показано в фильмах. Собрав и включив смартфон, Мин быстро прошёлся по настройкам, отключив GPS локатор, который был предварительно включён, никаких скрытых приложений и других материалов не было. Юнги снова откинулся на спинку дивана и потёр нос, не понимая, что здесь не так, но явно чувствуя подвох, никто в своём уме не станет отпускать заложника погулять по городу.
Хосок не плохо смыслил в технике и многому научил Мина, в особо скучные дни они взламывали домашние сети и находили столько интересного материала, что и в книгах не пишут.
- Точно, Хосок… - Мин смотрит на телефон, который вроде бы чистый, но в каждом пикселе есть микроб, который убьёт вас, когда вы будете разговаривать по нему.
Быстро поднявшись наверх, Мин спотыкается об свой чемодан, который и искал. Найдя тепло-молочный худи и светлые джинсы, мысленно представив, как это будет сложно отстирывать, но он сейчас не в том положение, чтобы думать о хозяйственных делах. Одежда подошла ровно до шва, поэтому, не теряя времени, Мин спускается по лестнице, схватив телефон, идёт обуваться и, выйдя за дверь, понимает, что Китайского языка он не знает.
- Ты издеваешься, почему именно Китай! Господи, почему на флориста, а не на гид-переводчика! – Мин садится на мраморные ступени и, держась за голову, старается не думать, почему слёзы снова начали катиться по щекам.
Слишком много было слёз, пора свыкнуться, что Чонгук тот, кто всегда на шаг впереди, тот, кто не считает шаги и просто идёт, потому что, Чон Чонгук.
Зайдя в дом и кинув телефон на диван, борясь с желанием швырнуть его в стену, Юнги садится на ковёр возле дивана и берёт в руки стакан не допитого сока.
- Гадство.
Потянувшись рукой за телефоном, делая глоток дрожащими губами, он нащупывает смартфон и нажав на иконку с телефоном, набирает номер, который знает наизусть, который набирал, когда помирал в очередном пабе, когда рыдал на…
- Алло? – Мин слышит гудки, но они обрываются. – Хосок! Господи скажи, что всё в порядке иначе я надеру тебе задницу, мелкий засранец!
- Юнги? – женский голос, который осел и стал совсем не узнаваем, останавливает все мыслительные процессы. – Мин Юнги, это ты? Где ты? Тебя ищет полиция! Мин…
- Да, это я. – вязкая слюна сбилась в ком. – Где Хосок?
- Юнги, - голос дрожит. – Скажи, что это не ты убил моего мальчика! Юнги, прошу. Мин Юнги, ты не мог этого сделать, не мог… - голос срывается.
- Где Хосок!
- Скажи, что не ты убил его, скажи, сукин сын!
- Миссис Чон,… Нет, это не я! Слышите! – Мин роняет стакан, обливаясь соком.
- Тебя ищут, они подозревают тебя Юнги, прости меня…
- За что? Пожалуйста, не делайте глупостей, Хосок пропал? Вы уверены, что он мёртв? Что с ним?
- Я сообщила полиции, что ты звонил.
«Гадство! Как так может быть?» - Юнги выключает телефон и откидывает его подальше от себя. В надежде скрыться от всего этого, уйти от новости, которую никто не ждал, никто не знал.
«Хосок мёртв»
***
- Юнги, ты знал, что лебеди любят только один раз в жизни?
- Нет, что за бред?
- Я походу лебедь.
- Ты идиот.
***
«Господи, заткнись, молчи!»
Юнги падает на пол, сворачиваясь в позу эмбриона, сжимая в руках кулон, который давал ответы на все вопросы, который помогал жить и идти дальше. Сейчас всё не так, сейчас не хочется смотреть дальше, не идти, не слышать, Мин Юнги устал, его больше нет, хватит вешать все таблички на него, хватит винить его. Он не может видеть сейчас никого, но мысленно отсчитывает время неизбежного, скоро придёт тот, кто расставит всё на свои места, не спросив никого. Мин не может молчать, потому что кислород покидает лёгкие, если они есть, можно задуматься хоть раз, почему в человеческом теле столько много органов, но ведь можно было сделать лишь один механизм, одну чёртову детальку, которая позволила бы жить, не чувствуя ничего инородного.
- Не смей меня трогать!
Юнги ползёт к дивану, будто тот спасательный плот, будто это единственное, что есть у него, ведь так и есть, только у Юнги ничего не осталось, а диван лишь иллюзия того что может придать сил, дать то, что не могут дать другие. Люди же способны оживлять то, что давно мертво? Так почему это не может быть простым объектом его дурной фантазии, пусть исчезнет, то чего он боится, но страшно, когда руки начинают осыпаться в прах.
- Хватит ходить за мной!
***
- Ну и сколько ты здесь пролежал? – Чонгук легонько стягивает одежду и накрывает пушистым пледом, который купил по дороге домой.
Чон медленно берёт тело парня на руки и несёт на второй этаж в их спальню, где уже давно стало темно, он знает, что там ему спокойно, он видит, как ему тяжело, но Чонгуку всё равно. Какая бы боль не настигала Мина, Чонгуку всё равно, ведь он будет с ним, к себе нитями пришьёт и кислород перекроет, но Мин Юнги будет с ним. Он как наркоман, одержим им, и надеется исцелиться с помощью него, думает, что будет лучше, но на деле лишь делает хуже ему, начиная приводить в норму себя.
Чонгуку нужен он, но сам он никогда не будет нужен ему.
Сумерки так быстро спустились на землю, застилая её ночной пеленой, в спальне на двоих гибнут растенья от боли наполнивший этот дом.
- Зачем?
- Ты уже проснулся, хочешь кофе? – Чонгук в спортивных штанах и футболке стоит около окна, выходящего на террасу.
- Что с тобой не так? – Мин садится на ступеньку, завернувшись ещё больше в плед. – Ты хоть понимаешь, что ты сделал?
- Я не телепат, ты можешь сказать ясным и доступным языком? – Чонгук разворачивается к Мину, стараясь не срываться.
- Хосок.
- Так вот почему я нашёл тебя прибитым горем к полу. Лисёнок, скажи мне, пожалуйста, почему ты вспомнил про него именно сегодня?
- Он мой друг. Ты понимаешь, что ты убил человека? Мне теперь даже в Корею нельзя возвратиться, потому что меня считают убийцей. Меня… – Чонгук не любит глаза, в которых безмятежная пустыня без песка, не любит когда он говорит спокойно, будто это и не важно. – Я теперь убийца, а ты у нас не в чём неповинный человек. Если бы я только отказался, да лучше бы всю жизнь эти цветы нюхал, чем жил вот так.
- Успокойся. Одним человеком меньше, одним больше, это ничего не изменит, мир не рухнет, а земля не разойдётся на части. – Чонгук подходит к лестнице и поднимается на тот уровень, чтобы можно было присесть и приобнять маленький комок из пледа.
- Знаешь, а я спокоен. Самому страшно. – Мин еле слышно хихикает в плед, но Чона не отталкивает и позволяет обнять себя. – Я просто не понимаю, Чонгук, зачем? Зачем всё это нужно. Какой план в твоей голове?
- Ты и есть мой план. – Чонгук целует его в лобик, понимая, что правый бок в крови. – Зачем ты это сделал?
Мин вынимает из раны осколок от зеркальца, который успел предварительно разбить в спальне, спасибо Ди. Резко встав, он толкает Чонгука на пол, делая взмах правой рукой, проходясь осколком по рёбрам, но еле задевает, так как Чон хватается за перила и тянет Мина на себя. Они оба падают с лестницы, заламывая друг другу руки и душа одеждой, осколок вылетел из окровавленной руки парня, оставляя его безоружным. Чонгук хватает его за волосы и бьёт головой об ступеньку, не настолько сильно, чтобы оставить без сознания, но всё же появляется маленький разрыв.
- Меня и так считают убийцей, мне терять нечего. – Мин бьёт коленом в торс и вырывается из захвата. – Если посадят, путь хоть за что-то.
Чонгук сейчас зол, он не слышит его, понимает, что Мин хочет отвлечь его пустой болтовнёй, но настолько ли она пустая, как он думает? Юнги полон решения убить Чонгука, он не хочет даже знать, как он убивал Хосока, может это было в доме, пока он спал?
Удар в солнечное сплетение и резкий рывок на кухню.
Может он вёз его труп в багажнике, пока Мин был связан в машине. Юнги никогда не узнает правды, Хосока теперь нет, хотя если бы был, написал бы целую книгу, с красочным описанием всего, «Как меня убили». Это же Хосок, он бы так и сделал, а потом бы сто раз пересказывал это свои родным и друзьям, до тех пор, пока они бы не начали убегать от него.
Нож в правой руке, Мин пытается задеть сонную артерию на шее, но Чонгук перехватывает его руку, прикладывая головой об журнальный стол.
Может быть, стал бы хорошим хакером, как и мечтал, а потом бы ограбив правительство, он хотел сбежать вместе с Юнги, только Мин сбежал, а он остался там.
Юнги ненавидит сейчас себя, потому что плачет снова, потому что готов сдаться, Чонгук сильнее и скорее всего это он убьёт его, чем наоборот, но улыбка Хо так и стоит перед глазами. Этот парень столько хотел сделать, но так и остался в этом городе ради него, может сейчас Юнги понимает, что он для Хосока был не просто другом. Становится ещё больнее и тошно от самого себя, слепого глупца, который видел лишь свои проблемы.
В глазах темнеет, Чонгук перестал рассчитывать силы и наносит удары, пытаясь одновременно успокоить Мина, сжимая его в объятьях.
- Сука.
- Спи, лисёнок.
Утро, голова раскалывается, будто Мин всю ночь на пролёт пил абсент, или чистый этиловый спирт, тогда наверное, он и не должен был просыпаться, но это не алкоголь.
Плохое зрение, раньше Мин просто мог надеть очки и отправиться куда только хотел, но сейчас зрение будто совсем покинуло его, как и свобода, теперь он пёсик, который сидит на цепи, только это цепь вокруг Чонгука. Сам Чон Чонгук попивал чай, сидя напротив него в кровати, лицо не выражающее ровным счётом ничего, будто смерч пронёсся по его лицу, лишив эмоций и чувств. Но были ли чувства? А эмоции?
- Да, кто ты такой, Чон Чонгук? – Юнги правда ничего не видит, лишь может очерчивать предметы линиями, дорисовывая картинку, зрение ухудшилось раз в сто.
- Разве не очевидно? – Чон отпивает чай, к слову он сидит без футболки и можно заметить бинты с иногда проскальзывающими полосами крови.
- Избавь меня от себя. – Мин прикрывает глаза, толку смотреть в пустоту, если там пусто. – Сколько времени?
- Уже шестой час утра, хочешь чаю?
- Так и будем отвечать вопросом на вопрос?
- А ты хочешь?
- Хватит! Чонгук! Это не нормально, очнись это не тот мир, где можно похитить человека и оказаться безнаказанным. Почему для тебя это всё просто? Ты не видишь ничего кроме своего «Хочу», захотел взял, захотел убил! Меня считают убийцей, ты этого хотел? – Мин, как ненормальный скачет на кровати и говорит, будто в потолок, пока Чонгук старается не разлить чай. – Стоп. Ну конечно! А ты сука хитрожопый…
- Манеры.
- Ты подставил меня, теперь мне нельзя в Корею, по крайне мере год точно, а незнание других языков сыграло ещё больше тебе на руку. Не зная языка, являясь убийцей и при этом не имея своих денег, ни знакомых, тем более родных. Ты просто сделал всё так, чтобы у меня не оставалось выбора, чтобы я остался здесь с тобой! Связал мне руки. Но почему я?
- Чай будешь?
- Чё?
- Не «чё», а что. Тебе налить чай? – Чонгук стоит с подносом в руках около двери, ожидая ответа.
- Да.
Мин садится на кровать и радуется, что зрение начинает потихоньку возвращаться, раньше бы он выколол глаза, лишь бы не видеть этот мир. В голове заводится маленький моторчик, который начинает вращать шестерёнки, Юнги понимает, во что ввязался и с кем сейчас играет, ему нужно время, ведь оно сделает свой ход в его пользу. А пока Мин будет пить чай и наблюдать, выживать и учиться, почему бы не начать учиться прямо сейчас?
- Спускайся.
Лениво вздохнув, он натягивает пушистый плед и тащится вниз, на лестнице он застывает, смотрит на диван, на паркет и стены, кухню. Там ничего нет, может Юнги всё это приснилось, может ничего и не было, кровь, царапины, погром, удивительно, как деньги могут хорошо убираться. Но Мин замечает ещё кое-что, и это он сам, который свернувшись, лежит возле дивана и задыхается воздухом, помнит, как отшвырнул телефон, помнит всё, но ничего нет.
- Выпей таблетки и к нам должен приехать доктор, ты же будешь лапушкой?
- Гав, гав.
Чонгук поворачивается к Юнги, с немного удивлённым лицом, приподнимая одну бровь, как он любит это делать.
- Ну, или мяу, мяу. Я не знаю, какие звуки издают лисы. – Юнги садится за стол и отпивает чай, пытаясь не смотреть на Чонгука, который старается не смеяться, почему-то хочется улыбаться.
- Я купил малину, будешь?
- Будешь. – передразнивает Мин, строя гримасу на лице.
Чонгук, цокает языком и закатывает глаза, направляется к холодильнику и достаёт ведёрко с малиной, чувствуя спиной удивление парня.
- Сам собирал? – Мин отпивает чай и уже готовится съесть пару бордово-розовых ягод.
- Купил у лесника, практически только что собранная. – Чон ставит ведёрко прямо перед чашкой Мина, наблюдая за сладким предвкушением в глазах напротив. – Не знаю дикая она или домашняя, но точно съедобная.
- Угу, ммм… - Мин закрывает глаза и откидывается на спинку стула, уступая чувству эйфории всё место в теле и разуме. – Дикая. А мы с тобой были знакомы?
- Возможно.
Юнги давится ягодой и быстро садится на стул ровно, упираясь руками в стол, Чонгук делает вид, что ничего не заметил, просто ищет, что бы перекусить, попутно набирая смс Ди.
- Мы знакомы, но может и нет. – Юнги смотрит на него внимательно, изучая каждую прожилку на шее. - Никто не знал, что я чёртов наркоман и умираю без этой ягоды цвета крови.
- Ты когда спал, говорил о ней и слюни на подушку пускал. – Чонгук хмурит брови, получив смс от Ди.
- Серьёзно? Ого… - Мин облизывает пальцы и вспоминает, когда в последний раз говорил ночью, надламывая брови.
Тишину разрушает трель звонка, который хочет пробить ушные перепонки, лишь бы добраться до хозяина за дверью.
- Это кто?
Чонгук заводит руку за пояс, держа пальцы на деревянной ручке складного ножа, который не покидает его с детства. В глазах темнеет, как у хищника, он готов в любой момент напасть, Мин съёживается под тяжестью нависшей атмосферы, Юнги становится страшно и он готов бежать в любую минуту в спальню, там безопаснее всего. Чонгук медленно направляется к двери и перебирает быстро в голове, кто мог прийти к нему в седьмом часу утра.
Никто.
Дверь открывается, и знакомый шлейф дорогих духов врезается в нос, он помнит их, помнит его обладателя, ведь кто может позволить себе личный самолёт, чтобы пролететь тысячу километров и купить себе эти чёртовы духи.
Только этот человек.
- Привет, Чонгуки…
