Разукрась мои воспоминания

      Второй раз за всю свою жизнь Деймон испытал почти животный страх.       Первый был, когда отец наставил пистолет на Кэролайн. Деймон валялся на полу со свежим переломом, слишком далеко, чтобы встать между сестрой и пулей. Со своей позиции он видел, как смирение исказило её черты, черты, так похожие на его. Лицо сестры выражало такую покорность судьбе и принятие смерти, что Деймон почти отвернулся, чтобы увиденное не отпечаталось в памяти. Он не знал, как заставил себя смотреть. Он должен был быть с ней. Деймон помнил, как несправедливо это было. После стольких усилий и царапин ей даже не дали шанса побороться. Это была настоящая катастрофа. Самая страшная. До сегодняшнего вечера.       Деймон ненавидел страх. Это ощущение скользило по венам холодными щупальцами. Сальватор постарался справиться с ним. Справиться, заперев все эмоции на замóк, оставив пылать лишь одну ярость. Он приветствовал согревающую, успокаивающую лютую злость. Она отвлекала его от картинки задыхающейся Елены. Если Деймон продолжит думать об этом, сто процентов — его мир взорвётся.       У ярости были сотни направлений. Одно из них указывало на него самого. Сальватор не должен был оставлять Гилберт, зная, что та попытается продолжить расследование. Он чуть не поплатился за глупый шаг. Он чуть не потерял… «Стоп! Не думай об этом. Сконцентрируйся».       Злость.       Злость на Елену. Если Деймон сосредоточится на этом, то отвлечёт себя от желания остановить машину и притянуть упрямицу на колени. Встряхнуть её. Зарыться в волосы. Сказать, какая она сумасшедшая, глупая, прекрасная. Что доводит его до исступления. Поцеловать её. Наорать на неё. Потребовать, чтобы она обнимала его, пока лёд внутри не растает, пока его не перестанет трясти. Но Деймон не позволил себе. Сальватор держался за свою ярость как за спасательный круг. Когда Гилберт прикасалась к нему, его тёмная часть словно стиралась. Та часть, которая, наконец, проявила себя к удовольствию банды мудозвонов. Даже Рик был доволен, глядя, как Деймон обещает жестокость и расправу. Возможно, завтра он будет сожалеть, но сегодня ему плевать. Жаркий, пульсирующий гнев искал выход. И он обрушится на того, кто напал на Елену.       От напоминания, что с ней чуть не произошло, Деймон вцепился в руль, и машина вильнула. Рука Елены подлетела к горлу, и он заметил красные отметины чуть выше локтя. Столь отчетливые, будто их нарисовали маркером. Сальватор смотрел на них, игнорируя шоколадного цвета глаза, пытающиеся привлечь его внимание. Если Деймон посмотрит в них, зная, что чуть не потерял шанс увидеть вновь, то не выдержит. Он просто не выдержит.       Кажется, поездка длилась час, хотя на деле не заняла и пяти минут. Припарковавшись, Деймон оглядел улицу, чтобы проверить, не поджидает ли их Паркер. Его нигде не было видно. «Проклятье, здесь слишком много угроз для Елены. Слишком опасно».       Как только Сальватор завершит дело сегодняшней ночью, то положит всему конец. Либо копы заберут Гилберт, либо он сам отправит её к ним. Деймон не знал, как устроит это, учитывая, что Елена будет упираться изо всех сил, но был настроен решительно. Она должна покинуть Бруклин. От осознания, что он больше не увидит её, скрутило внутренности. Боже, Сальватор хотел быть с ней. Запереться бы вместе в квартире и никуда не выходить. Ну, может, только в церковь. Если это делает Елену счастливей. Но его идиотские фантазии никогда не станут реальностью. Из-за того, кто он. Из-за часиков, тикающих над головой. Претворить мечты в жизнь — слишком эгоистичный шаг, подвергающий Гилберт риску.       Стараясь не смотреть на Елену, Деймон помог ей выбраться из машины и повёл в здание. Они очутились в квартире через минуту, но Сальватор отказывался успокоиться. Если он сузит концентрацию внимания до небольшой воронки, то сможет уйти, не прикоснувшись к Елене в желании удостовериться, всё ли в порядке. Боже, если Деймон это сделает, то не сможет остановиться.       Оставив Гилберт у закрытой двери, Сальватор начал «летать» по комнатам, проверяя каждый угол. Деймон чувствовал, как её взгляд неотрывно преследовал его. Маня и соблазняя встретиться глазами. Но Сальватор твёрдо отвергал его. Нельзя успокаиваться. Схватив Елену за руку, он повёл её в свою спальню. Деймону хотелось увидеть реакцию на его личное пространство. Но вместо этого он подошёл к шкафу и, нагнувшись, набрал код сейфа. — Ты знаешь, как пользоваться оружием? — спросил Сальватор, стараясь замаскировать сарказм.       Чёрт, конечно, знает! Но ему хотелось, чтобы Елена соврала. Деймон желал подлить масла в огонь, и её игра прекрасно поспособствовала бы. — Да.       Сальватор замер, достав «Беретту» из сейфа. Нежеланное тепло разлилось в груди от одного короткого слова правды. Оно остудило желание слышать ложь. «Расскажи мне всё, Елена. Пожалуйста, больше никаких игр». — Неужели? Может, расскажешь, откуда? — Деймон, прошу тебя. Можешь просто взглянуть на меня?       Он почувствовал Гилберт прямо за спиной. — Останешься в комнате с запертой дверью, пока я не приду. Кто-то, кроме меня, попытается пробраться сюда, стреляй, Елена. Скажи, что поняла. Пожалуйста, скажи, что ты слушала меня в этот раз!       Деймон выпрямился и повернулся. Елена стояла слишком близко. Достаточно близко, чтобы схватить. Вкусить. Не заправленная кровать всего лишь в шаге от них. Настенные рисунки за спиной Гилберт, изображающие смерть, кричали, как опасно здесь. В его мире. С ним.       Сальватор пристально разглядывал несуществующее пятно над головой Елены. — Я жду ответа. — Гилберт глубоко вздохнула. Она подошла ближе, и всё внутри него сжалось. — Не надо.       Чего не надо? Деймон понятия не имел, о чём просит Елену. Единственное, что Сальватор знал — он в шаге от того, чтобы сломаться.       Очевидно, решив проигнорировать просьбу, Гилберт положила ладонь на его грудь, заставив всё тело задрожать от головы до пят. Деймон закрыл глаза, когда рука поползла вверх по плечам, шее, волосам. Чёрт, ему хотелось упасть к ногам Елены. Сальватор отчаянно искал в темноте гнев и, найдя, сжал как спасательный круг.       Когда чувственные губы прижались к его шее, эту последнюю ниточку вырвали из его рук. — Пожалуйста, не оставляй меня. Пожалуйста, останься…       Не в силах говорить, Деймон покачал головой, но Елена провела губами вдоль его кожи. Сальватор застонал. Силы на то, чтобы оставаться отстранённым, начали покидать его со звуком её голоса. — Мне страшно.       Нет. Господи. Елена говорит именно то, что разрушает возведённые барьеры. Единственное, на чём они держались — мысль, что Гилберт просто играет им. Правда ли Елена напугана или просто манипулирует, вынуждая Деймона никуда не ходить? Совершив ошибку и взглянув в притягательные карие глаза, Сальватор ощутил, как необратимо падает защита. Страх. Гилберт напугана. В душе поднялась необходимость защитить её. Стереть ужас с её лица. Деймон попытался сдержать порыв, вспомнив, какое дело ждёт впереди. Возмездие. Расплата. Он обязан наказать человека, сделавшего это с ней.       Её губы коснулись его раз, второй. Рука скользнула вниз из волос и легла на пряжку ремня. Тело готово было сорваться от напряжения, от предвкушения того, на что у Деймона не было прав. — Я должен идти, Елена. — Куда ты собрался? — Ты прекрасно знаешь, не заставляй произносить это вслух.       Чёрт, в глазах Елены стояли слёзы. Это обнажило его сердце. Эмоции, которые Деймон запер на ключ, начали прорываться со всех сторон, желая опустошить его. Их заменило раздражение от беспомощности, которую он ощутил, глядя на Елену, когда её чуть не придушили. — Ты хоть понимаешь, что могло с тобой случиться?! — заорал Сальватор, не в силах найти желание остановиться. — Что, если бы я опоздал? Одна минута. Грёбаная минута, Елена! — Я понимаю, я… — Ты бы исчезла, я бы не знал, где искать тебя. А когда бы нашёл… — Деймон запнулся. — Твою мать, я так зол на тебя! Я так на тебя зол, но единственное, о чём могу думать, это как сильно мне хочется отыметь тебя.       От сказанного вслух кровь устремилась к паху. Будто Деймон сделал неизбежным то, что признал, озвучив. Этого не должно произойти. Только не когда хаос в душе ищет выход. Однако блестящие глаза Елены, влажные розовые губы не облегчали нарастающую боль. Так же как её близость и явное сексуальное намерение в каждом движении. — В первую ночь, когда мы встретились, ты сказал, что не трахаешь девственниц.       Сальватор никогда не слышал, как Гилберт ругается, и этот маленький акт порочности не должен заводить его. Но слово «трахаешь», произнесённое ею, окатило его желанием сделать именно это. «Нет, я не поступлю так». — Да, Елена, сказал. И я был серьёзен.       Поддев подол тёмно-зелёного платья, Елена стянула его через голову, оставшись перед Деймоном в двух обрезках ткани. Всё самообладание полетело к чертям. — Хорошо, Деймон. Я стану исключением, трахни меня.

***

      Елена ощутила себя дерзкой.       Взгляд Деймона щупал Гилберт везде. Он задержался в том месте, где соединялись её бёдра. Грудь Сальватора тяжело вздымалась от ускоренного дыхания. Кулаки лихорадочно сжимались и разжимались. На скулах появился румянец. Елена почти победила. Хоть это и началось как отчаянная попытка уберечь Деймона от того, о чём он будет сожалеть, теперь это стало необходимостью. Соединиться с ним. Прийти туда, куда они направлялись с самого начала. Эта цель подогревала кровь. Елена расстегнула и отбросила лифчик.       Деймон пожирал её грудь глазами. Зубы вонзились в нижнюю губу, раздался хриплый, мужской стон. — О, боже. Ты, проклятая, негодная девчонка! — Сальватор сжал джинсы. — Тебе нравится видеть это? Нравится знать, что я одержим тем, чего не могу иметь?       Придвинувшись ближе, Гилберт запустила пальцы под футболку Деймона и прошлась ноготками по рельефному прессу. От того, как вздрагивали его мышцы, Елена чувствовала себя властной. Этот поразительно красивый мужчина не мог устоять перед ней. Боже, ей и не хотелось этого. Неизбежность того, чего Гилберт добивалась, окутывала каждую клеточку тела пламенем, стекающим в точку между ног. — Мне лишь нравится знать, что я с тобой делаю, вторая половина — неправда. — Елена убрала его ладонь с паха и заменила своей. — Ты можешь взять меня. Возьми меня, Деймон.       Его рука взлетела, будто он намеревался избавить себя от прикосновения Елены. Но вместо этого накрыл её ладонь своей, помогая сжать его сильнее. Низкий голос произносил слова, которые ни для кого не имели бы смысла, но для неё они значили всё: — А, как хорошо, Елена, как же хорошо. Да, вот так, три его. Ты делаешь это чертовски невероятно. Ты знаешь, как доставить мне наслаждение, да? Я хочу войти в тебя, но не могу. Не могу.       Как Деймон управлял собой, когда, очевидно, контроль покинул их обоих? Тело Елены содрогалось от приливов жара. Отрицать это — худшее преступление. К чёрту все последствия. Впервые в жизни они не заботили Гилберт. Она нуждалась в Деймоне, а он явно нуждался в ней. — Почему не можешь? — Елена, приподнявшись на цыпочки, принялась нетерпеливо целовать Сальватора, стараясь отвлечь от того, как её пальцы расстегивают ремень и молнию. — Скажи мне.       Её рука дотронулась до эрекции и крепко сжала её. Деймон выругался сквозь зубы. Почти сердито он сжал лицо Елены ладонями. — Как ты не понимаешь? Это единственный достойный поступок, который я могу совершить. У меня нет ни капли чести, только это. Оставить тебя чистой — единственное, что есть у меня. Единственное, что я могу тебе дать. — Деймон мягко потряс Елену. — Будь лучше, чем я.       Всхлип вырвался из горла Гилберт. Сердце на грани взлома. Елене даже захотелось, чтобы оно разбилось, лишь бы не чувствовать резкую боль, нанесённую словами Сальватора. Её убивало, что Деймон считает себя недостойным. Знакомая потребность всё наладить накрыла Гилберт с головой, пробуждая глубокие чувства к этому человеку, заставляя их пускать корни в каждом уголке души.       Елена сжимала его эрекцию в ладони, слышала шумное дыхание. Уйдёт немного времени, чтобы поколебать его контроль. Поглаживая член, Гилберт вновь поднялась на цыпочки. Но на этот раз она не прервала поцелуй. Её язык ловил каждый выдох страдания. Елена возликовала, когда Деймон взял инициативу на себя. Он наказал её отчаянным влажным поцелуем. Одна рука запуталась в её волосах. Другая — опустилась ниже и, пробравшись под трусики, смяла ягодицу.       Когда Сальватор отстранился, Елена успела разглядеть его разъярённое лицо прежде, чем губы вернулись, целуя с достаточной силой, чтобы она не устояла, сделав шаг назад. Гилберт продолжила пятиться, ощутив облегчение, когда Деймон последовал за ней, не переставая целовать её. Пользуясь остатками сил, что у неё еще остались, Елена потянула джинсы вниз. Облегчение прокатилось волной, когда Сальватор перешагнул их.       Гилберт упала на кровать, неотрывно наблюдая, как Деймон стягивает футболку. Это действие заставило его волосы встать дыбом. Столь умопомрачительно сексуальный эффект, что Елене пришлось сжать бёдра, чтобы облегчить боль. Внезапно вспомнилась Святая Мария, но Гилберт оттолкнула мысли в стороны. Им не место здесь. Только не с этим великолепным мужчиной, разглядывающим её так, словно не мог решить, откуда начать.       Елена уже хотела потянуться к нему, когда Деймон упал на неё, уткнувшись бёдрами между ног и снова найдя её губы. — Как в прошлый раз, хорошо? — бруклинский акцент стал ярче. — Я буду притворяться, что трахаю тебя, а ты будешь кончать в эти невинные белые трусики. Готова? — Нет.       Слово само сорвалось с губ. Если Деймон начнёт делать это по-своему, Елена потеряется. Но она нужна ему, он должен быть в ней. Что-то в этом моменте делало притворство чем-то недостаточным. Недостойным. Сальватор посмотрел на Гилберт сверху вниз, словно не верил, что она включила заднюю. Пот проступил на его лице. Но, когда Елена начала снимать трусики, Деймон понял. — Пожалуйста… Остановись, Елена, не…       У Сальватора вырвался дикий стон, когда его эрекция коснулась обнажённого лона Гилберт. Его бёдра дёрнулись. Деймон придвинулся ближе, словно не было иного выбора. — Господи… Ты уже готова? Всё для меня, да, Елена? Скажи. — Для тебя. — Ощущая, что Деймон готов сдаться, Елена схватила его ягодицы руками и надавила. И Сальватор, и Гилберт вскрикнули от трения. — Я вся для тебя, Деймон. Бери. — Елена, пожалуйста, — выдавил Сальватор сквозь зубы. — Мне так сильно нужно быть в тебе… — Да, — Гилберт обхватила его талию ногами, мешая отодвинуться. — Я хочу, чтобы ты сделал это.       Деймон коснулся её влажного лба своим. Елена почувствовала тёплое дыхание на щеке. — Мысль, что я причиню тебе боль, сводит меня с ума, — резко прошептал Сальватор. — Во мне слишком много безумия в этот день. Не уверен, что смогу контролировать себя. Точно знаю, что не смогу. — Деймон, — Елена сжала его волосы. — Мне больнее от того, что ты говоришь «нет».       «Вспыхнувшие» голубые глаза подсказали, что Сальватору не нравится услышанное. Что он ненавидит это. Прошло мгновение. Елена практически видела, как крутятся «шестерёнки» в его голове. Затем Деймон быстро поцеловал её и поменял их позу. Теперь он лежал на спине, а Елена оседлала его, глядя сверху вниз на самого невероятного, сложного, красивого мужчину, какого она когда-либо встречала. На его лице была написана похоть. — Тогда это должно случиться так. Иначе, ты закончишь с ногами на моих плечах, а я буду жёстко тебя трахать. И это будет только начало. Когда я почувствую, что готов кончить, я сдержусь, поставлю тебя на четвереньки и начну с самого начала. — Его ладонь пробежалась по телу Елены и сжала грудь. — Хотя, может второе тебе понравится. Католические девочки много времени проводят на коленях, да?       Ох. И почему провокация Деймона не обидела Елену, а лишь зажгла больше? Уперевшись ладонями в его грудь, провела бёдрами вниз вдоль напряжённого члена, затем — вверх. Ругательство и несколько быстрых вздохов указали, что Деймону понравилось, поэтому Гилберт сделала так снова. — Вообще-то, мне нравится сейчас, — выдохнула Елена.       Намотав её волосы на кулак, Сальватор притянул Гилберт к себе, чтобы захватить губы. — Скажи снова, что тебе больнее от того, что я не трахаю тебя. Скажи, заставь поверить в это, Елена. — Мне больно, — прошептала она, потираясь сосками о его тело. — Так больно, Деймон.       Подтянувшись вверх, Сальватор вцепился в изголовье из кованого железа. — Я буду сдерживаться, пока ты не привыкнешь ко мне. Елена, но я уже на пределе. Постарайся двигаться так сильно, как только сможешь. — Костяшки пальцев Деймона побелели. — Пути назад не будет. Ты уверена? — Да, Сальватор, я хочу этого. Я хочу тебя.       Глаза Деймона горели. — Я не смогу остановиться. Только не тогда, когда я почти получил тебя.       Елена прошлась пальцами по его телу. Наблюдая за Деймоном, Гилберт сжала член и провела им между ног, застонав от скользкого контакта. — Подожди… — Сальватор выглядел так, словно Елена пытает его. Деймон кивнул в сторону. — Презерватив, в верхнем ящике. Господи, пожалуйста, поторопись.       Ругая себя, что даже не подумала о защите, Гилберт нагнулась над Деймоном и открыла тумбочку. Когда она обнаружила пакетик фольги, язык Сальватора соблазнительно закружился над её соском, а затем он всосал его полностью. Так сильно, что Елена вскрикнула, чуть не упав. Она упёрлась в изголовье ладонями для баланса. Толстый, твёрдый член прижимался к её лону, заставляя всё тело дрожать. — Дай! — Деймон отнял презерватив и разорвал упаковку зубами. Впившись в Елену глазами, он раскатал резинку вдоль члена одним мощным движением. — Давай засунем его в тебя, пока я не умер. Что думаешь?       Гилберт судорожно кивнула. — Согласна.       Сальватор вновь вцепился в изгибы изголовья, а Елена взяла член в ладонь. Губы Деймона приоткрылись, когда Гилберт сжала его раз, второй. — Потри им свой клитор. Используй меня, чтобы сделать себе приятно.       Её бёдра затряслись, когда она выполнила указание. Всего лишь через несколько секунд в животе выросла пустота, требующая наполнить её. Деймоном. — Я не могу… Я хочу… — Я знаю, чего ты хочешь. Возьми это.       Сальватор нужен ей. Близко, насколько это возможно. Нужен весь. Не давая себе времени на раздумья, Елена просунула головку во вход и села одним резким нажимом. Гилберт вскрикнула, когда внутри прокатилась волна боли. — Твою мать!.. — Деймон вжал голову в подушку, на его шее выступили вены, мышцы рук и плеч напряглись. Его ноздри раздувались, когда он сделал несколько шумных вздохов. — Господи, Елена, — проскрежетал он, — ты пытаешься убить меня? — М-м-м, — попыталась ответить Гилберт, но единственным фокусом было постепенное утихание боли. Внутри осталось лишь давление и потребность испробовать новые ощущения. Елена медленно начала вращать бёдрами, задыхаясь каждый раз, когда клитор прижимался к основанию. Удовольствие вперемешку с болью зашипело на всех нервных окончаниях. — О, б-боже, кажется, теперь я могу двигаться. — Уверена, что хочешь продолжить сейчас, а не отложить на пару дней? — Да. — Будет больно. И не только сегодня. — Я хочу. Тебя. Сейчас. — Умница, — с губ Деймона сорвался низкий, первобытный стон. — Найди, где хорошо, и я сделаю тебе лучше. Доверяешь мне? — Да.       Когда, наклонившись вперёд, Елена упёрлась ладонями по обеим сторонам от головы Деймона, дискомфорт почти исчез. Её губы были чуть выше губ Сальватора. Гилберт двигалась вверх и плавно скользила вниз, туда, где соединялись их тела. Елена нашла удобный угол, и давление перестало ощущаться как помеха. Деймон наблюдал за ней из-под ресниц. Он весь содрогался, вцепившись в изголовье кровати, пытаясь сдержать себя. Сальватор выглядел так, будто готов сорваться. По какой-то причине это ещё сильнее возбуждало Елену. Ей этого хотелось. Ей тоже хотелось сорваться. Хотелось, чтобы они сорвались вместе. Положив ладони на грудь Деймона, Гилберт то увеличивала темп, то снова замедляла. — Чёрт, я должен прикоснуться к тебе.       Одна его рука оставила изголовье, чтобы схватить попу Елены, заставляя двигаться быстрее. Другой он дотронулся до её клитора и начал тереть его большим пальцем. Гилберт вскрикнула, чувствуя, как давление начало прокладывать путь от живота к точке между ног, ища идеальное место для выхода. — Не останавливайся, Елена. Отдай мне это, отдай всё.       Инстинкт взялся за дело, желая выяснить, где заканчивается эта жажда. Елена никогда не испытывала ничего подобного. Это было лучше любого удовольствия, которое она исследовала сама. Её будто подвесили над краем пропасти, в которой ждало нечто желанное. Но почему-то вдруг стало страшно прыгать. Гилберт знала, была уверена, что это изменит что-то внутри. Её смятение вырвалось в виде всхлипов. Деймон сел, словно увидел хаотичные мысли Елены. Его рот нашёл её в жёстком поцелуе, грубая рука сзади вынудила замедлиться. — Эй, смотри на меня. Не знаю, куда ты ушла, но, чёрт возьми, возвращайся. Сейчас же. Ты не можешь свести меня с ума и исчезнуть. Я затащу тебя обратно, даже если будешь сопротивляться.       Его близость, тепло, губы послали успокоение, целуя её, окутывая новой жарой. То, как Деймон говорил с ней, повысило уверенность, и Елена снова начала качать бёдрами, пытаясь найти край. Ответный мужской стон подогрел её кровь. — Я свожу тебя с ума? — прошептала Гилберт. — Тебе нравится слышать это, да? — Деймон укусил нижнюю губу Елены и потянул. — Тебя заводит, каким ненормальным я становлюсь из-за тебя?       Её бёдра задвигались быстрее по собственной воле. — Да.       Схватив волосы Гилберт, Деймон притянул её голову ближе и заговорил в ухо, лаская горячим дыханием: — Ты уже не трахаешься как девственница, Елена. И ты больше не будешь стоять на коленях как одна из них. — Сальватор слегка откинулся назад, вдавливая в неё член под новым углом, отчего закружилась голова. Его лицо выражало чистую похоть, и Гилберт осознала, что страстно вожделела именно такой пошлости. — Если бы ты не задыхалась сейчас на моём члене, я бы не поверил. Ты настоящая, Елена? Настоящая?       Откинув голову назад, Гилберт громко стонала. Эта потребность в освобождении стала мучительно необходимой, и в голове не осталось ничего, кроме Деймона и его обещания, что он может дать. Елена изогнула спину и шире раздвинула ноги, подпрыгивая на его скользком, «каменном» члене вверх-вниз. Мозолистая рука смяла грудь прежде, чем жадный рот Деймона впился в сосок. Сальватор зарычал, вылизывая и всасывая его, посылая недостающие стрелы удовольствия прямо в цель. Было ощущение, что Елена тонет и спасается одновременно. Не в состоянии дышать, но лёгкие ещё никогда не были так полны воздухом. Ладони Деймона смяли её задницу, заставляя ездить на нём быстро и жёстко, пока он сам глубоко вгонял член сильными толчками. Елена закричала.       Сальватор тесно прижал Гилберт к груди, разразившись ругательствами, кончая вместе с ней. Его зубы скользнули вдоль её шеи, мощное тело сотрясалось вместе с её. — Боже, Елена… Так хорошо. Это чертовски идеально. Теперь моя. Моя…       Обняв Деймона за шею, Елена крепко прижалась, всё ещё пытаясь отдышаться. — Да, твоя.       Деймон слегка покачивал их. Движение, которое Елена не ожидала от него, но оно казалось совершенно ей необходимым. Гилберт не могла понять, как покинет это место, это тепло, этот мужской аромат, который Сальватор всегда носил с собой. Она оттолкнула неприятные мысли, наслаждаясь тем, как плавно тают тела друг в друге.       Сложно сказать, когда реальность начала просачиваться. Возможно, когда напряжение вернулось в плечи Деймона. Или когда молчание затянулось. То, как он замер, пробудило в Елене панику, ужас. Секунды тикали над головой, пока Гилберт собирала всю храбрость, чтобы противостоять любым изменениям, нависшим над ними. Боясь, что она увидит, Елена медленно подняла голову и наткнулась на ледяной взгляд. — Деймон?       Сальватор кивнул, но не взглянул на Гилберт. — Помни, что я сказал, Елена. Оставайся в этой комнате с запертой дверью. Кто-нибудь попытается войти — стреляй. Скажи, что поняла.       Гилберт вздрогнула от холодности в голосе. — Ты уходишь? После…       Наконец, Деймон посмотрел на Елену. Она почувствовала, как кровь схлынула с лица. В глазах Сальватора было написано чёткое, неизбежное намерение. — Ты думала, что если мы переспим, моё желание убить за тебя исчезнет? У твоей цели неприятные последствия, Елена. Теперь ты моя. Я сделал тебя своей. Тому, кто попытается отнять тебя, придётся заплатить.