***
Это был очень обстоятельный разговор, после которого Не Минцзюэ поклялся себе, что если кто-то в этом мире назовёт его брата Незнайкой, слабаком или недостойным наследником, то он самолично придёт к этому кому-то и тогда глупая голова сослужит тонкой шее говорившего плохую службу. Минцзюэ выходил одним из последних, когда заметил, что его брат не только не удалился в покои, как сам же и сказал ему, но активно и весьма успешно прятался сейчас за одной из колонн. Решив, в качестве исключения в свете странного поведения, просто понаблюдать, Минцзюэ прошёл чуть дальше и, свернув в сторону, принялся ждать. Уже через пару минут он увидел, как его младший брат юркнул обратно в зал, в котором проходило собрание, предварительно осмотревшись. Вышел он так же быстро. На вопросы стражей, что подошли уже после того, как он вошёл внутрь, он смущённо ответил, что забыл веер, и Минцзюэ успокоился, решив, что всё в порядке вещей, но не тут то было. Сразу после расставания со стражей, Хуайсан направился в его сторону. Целенаправленно в его сторону, не подумав даже свернуть куда-нибудь. Не Минцзюэ несколько опешил, но паниковать не стал. Хуайсан довольно быстро подошёл к нему, прошёл мимо, будто не замечая, но в последний момент зацепился за край рукава и потянул за собой. «Нам есть что обсудить,» — только и сказал его маленький А-Сан, который, от чего-то, в мгновение ока стал слишком серьёзным для своего обычного состояния. Дойдя до отведённых ему покоев, Хуайсан буквально впихнул старшего брата внутрь, зашёл сам и быстро захлопнул дверь. Минцзюэ, не ожидавший подобного поведения от всегда робкого и пугливого младшего братца, даже не стал возмущаться. Он молча прошёл внутрь и, под намекающим взглядом Хуайсана, уселся за стол. — Итак, — наконец решил начать младший Не, — С чего бы начать. Во-первых, подсматривать не прилично. — Ты вёл себя странно, — тут же огрызнулся Минцзюэ. — Прежде тебя это не волновало, -закатил глаза Хуайсан, — И не надо мне говорить, что раньше я себя так не вёл. Вёл, просто кое-кто совершенно не смотрит по сторонам и имеет дурную привычку пороть горячку! — раздражённо высказал Не Хуайсан и выдохнул, — Ладно. Увидел, так увидел. Значит, будем работать вместе. С этими словами младший Не, под шокированный взгляд брата, по одной стал вытаскивать из рукава стопки бумаг. — Я предполагал, что ты можешь раскрыть меня, так что вот. Это то, что относится к тому, что я проворачиваю у нас в ЦинХэ, — торжественно заявил Хуайсан и окинул быстрым взглядом ровны стопочки, — Всё заполнено, проверенно, все отчёты и разрешения. Те, что нужны были с твоей подписью, уж прости, я подписывал сам. Просмотреть можешь потом. Вопросы есть? — Эээ… — шокировано протянул Не Минцзюэ, напрочь убитый подобным. Подумать только, его маленький и беззащитный А-Сан развернул целую подпольную деятельность. В это просто не получалось верить, но вот доказательства. Они прямо перед ним, — Так… Ты… Ты развёл… Что?! Какого чёрта?! — Не кричи так, — Хуайсан быстро прикрыл половину лица веером и отвёл взгляд, — Я просто занялся рудниками. Мы с парочкой особо доверенных лиц разведали горы. Обнаружилось несколько месторождений, ну мы и наладили их разработку. Сейчас там небольшие скрытые барьерами деревушки. Сейчас идёт только их подготовка, но вскоре на них можно будет организовать добычу камней. Это может помочь нам хорошо укрепить экономику и наладить обработку и торговлю различными материалами, а также производство различных украшений. Но это позже. Эти документы можешь забрать, это всё равно копии. Не Минцзюэ не знал плакать ему или смеяться. Он совершенно не понимал, как до такого дошло. Он всегда очень любил и старался беречь младшего брата. Возможно, это и стало причиной того, что он не желает брать в руки саблю, но он даже не думал, что поступал неправильно. Хуайсан всегда был очень хрупким, можно даже сказать женственным. И ни разу за всё время он не показал себя с этой своей стороны. Минцзюэ сейчас охватывала гордость за младшего брата и в то же время недоумение и обида за то, что тот ни разу не сказал об этом. — Почему ты не говорил? — А ты бы послушал? — выгнул бровь Хуайсан, заставляя сердце брата болезненно сжаться от обиды, — Я думал… Тебя ведь только военная мощь интересует. Тебе будет не интересно с этим возиться, а я… Меня ты никогда не слушал. Когда-то пытался, но сейчас… Ты давно меня только шпыняешь по площадке с саблей и угрожаешь сломать мне ноги. Хуайсан тяжело выдохнул. Он понимал, что скорее всего, сейчас разрывает брату сердце. Он знал, как Не Минцзюэ дорожит им и как сильно на самом деле переживает. Но зачастую это переживание становилось просто невыносимым, или проявлялось в слишком уж жестокой форме. — Дагэ, — осторожно позвал он брата, — Дагэ, я понимаю, что ты сейчас разочарован во мне и доверие подорвано, но, по правде, это не то, зачем ты сейчас здесь. Не Минцзюэ усмехнулся. — А-Сан, я не разочарован. Просто… Я думал, что мне доверяешь. Ладно, потом, так потом. Чем же ещё ты меня удивишь сегодня? — Тебя хотят убить, и, если я всё правильно понял, то сегодня мы найдём способ решить твою проблему с искажением, — торжественно поведал Хуайсан, заставляя брата в очередной раз за последнее кэ впасть в прострацию. Внезапно раздался стук в дверь. Два удара, небольшой перерыв, ещё три, снова перерыв и ещё один. Хуайсан, нахмурившийся поначалу, расслабился и открыл дверь, впуская внутрь парня в чёрном и с закрытым лицом. — Хвоста не было? — поинтересовался Хуайсан, на что получал отрицательный кивок головой, — Хорошо. Смог что-нибудь найти? — Молодой господин, а как же… — пришедший скосил взгляд в сторону совершенно потерянного Не Минцзюэ, но получив разрешение говорить от своего господина, начал доклад, — Господин, как вы и велели, я проследил за ними. Ничего особенно важного. Они очень хорошо всё скрывают. Но есть вероятность, что она здесь. И ещё… Глава Цзинь отправил Гуаньяо что-то уничтожить. В отведённых покоях ничего не нашёл. — Хорошо, — выдохнул Хуайсан, — Ладно, думаю, на сегодня с тебя хватит. Можешь идти. Приходи утром. Будет новое задание. — Как прикажете, господин — человек поклонился и ушёл, тенью скользнув в окно. Не Хуайсан потёр пальцами лоб. Всё это до ужаса его напрягало. Порой хотелось плюнуть на всё и свалить путешествовать, но честь погибшего друга и жизнь его дагэ были важнее. Посетовав на слишком сильную и не дающую проколов конспирацию со стороны Цзинь Гуаншаня, Хуайсан вернулся на своё место за столом на против брата. Минцзюэ молча таращился на брата. «Меня… Хотят убить? И он об этом знал, но не говорил?!» — Хуайсан, — как-то совершенно потеряно позвал он брата, — Что всё это значит? — Дагэ, — выдохнул младший Не, — Послушай меня сейчас очень внимательно. Как я уже сказал, тебя хотят убить. Я знаю кто и каким способом. Я не сказал тебе, потому что знаю, что ты слишком вспыльчивый и непременно потребуешь расправы, а стопроцентных доказательств у меня нет. Всё, что я знаю — это результат наблюдений и полунамёков, выуженных из слухов и мельком подслушанных разговоров. Всё ведёт только к одному человеку, но мне нужно хотя бы одно безоговорочное доказательство. Поэтому личность я пока оставлю в тайне, — Хуайсан на несколько фэнь замолчал, давая обдумать всё это, — Теперь по печати. У меня есть информация, что Гуаншань умудрился завладеть оставшейся половиной Стигийской Тигриной Печати. И это не есть хорошо. Я точно знаю, что одна половина ничего не даст, но учитывая наличие в ордене ЛаньЛин Цзинь Сюэ Яна… Я думаю, что у них есть какие-то планы на её восстановление. — Печать этого Вэй Усяня?! — вскинулся Минцзюэ, — Да как можно?! Она всю поднебесную может омыть кровью! Мы только отошли от войны и осады Луаньцзан! Кому нужна новая война? — Тем, кто меньше всех пострадал в этих бедствиях, — холодно ответил младший Не и прикрыл веером половину лица, — Цзинь Гуаншань, вроде, метит на пост верховного заклинателя. Надо же, какое совпадение. Вообще, если разобраться во всей ситуации… А впрочем, об этом несколько позже. Поговорим о твоем искажении Ци, — с этими словами Не Хуайсан торжественно выудил из рукава дневник Старейшины Илин, раскрыл его на самой последней странице и перевернул, — Так, так, так… Хм… О, вот оно! — Что, черт тебя дери, у тебя делает вещь этого ублюдка?! — прорычал Минцзюэ гневно прожигая взглядом даже не шелохнувшегося младшего брата, — Тоже на кривую дорожку захотел?! — Дагэ, — резко осадил его Хуайсан, кинув на него такой холодный взгляд, что Минцзюэ поёжился, — Вэй-сюн был моим хорошим другом. Он всегда старался меня понять и хранил все мои тайны, о которых так или иначе узнал. Пока он жил на Луаньцзан, мы обменивались письмами и… Он пообещал, что обязательно придумает способ остановить такую напасть, как искажение Ци. Он знал. Знал, как я боюсь, что тебя это всё-таки настигнет. Последнее письмо я от него получил после той резни в Безночном городе. Оно было довольно странным. Он писал что-то про расчленение тела и души и про орден МоЛин Су. Но я, если честно, не до конца понял. Но он чётко указал, что подробно описал процесс создания талисмана из нефрита, который будет сдерживать жажду убийства сабли. Он попросил найти его дневник и… Ах, забрать то, что он создал для меня, а остальное отдать Цзян Ваньиню. Он точно знал, что умрёт. Чифен-цзюнь обескураженно смотрел на младшего брата. Неужели… Неужели Вэй Усянь пытался создать нечто подобное? Это совершенно не вязалось с теми слухами, что о нём ходили и с той жестокостью, которую они все видели. Всё это было до безобразия странным и казалось, что кто-то явно привирает. Оставалось выяснить кто. Минцзюэ прикрыл глаза ладонью и помассировал переносицу. Голова кипела от потока настолько шокирующей информации. Его брат, на поверку, оказался невероятно хитрым и умным стратегом, способным собрать огромный и хитрый пазл по кусочкам, а также имел какие-то дела с человеком, которого весь мир обозначил не иначе, как злодей, его самого кто-то хочет убить, а орден Цзинь, вероятно, замышляет что-то не доброе. Хуайсан молча достал небольшой кинжал и аккуратно отрезал последние странички с инструкцией, а после, спрятав их обратно в рукав поднялся и с книжкой в руках направился к выходу из комнаты. — Ну и куда ты? — выдохнул Минцзюэ. — Выполню то, о чём меня просил Вэй-сюн, — печально улыбнулся Хуайсан, — Отнесу это главе ордена Цзян.***
Лань Ванцзи разрывался между желанием напиться и убить абсолютно всех в пределах пристани лотоса. Ещё хотелось рыдать. Долго, громко и взахлёб. Так, чтобы со слезами вышли вообще все переживания, чтобы ничего не осталось. Он слишком устал держать всё в себе, а брат, как на зло, куда-то подевался. Иногда Ванцзи подозревал, что у брата кто-то есть, но все его рассуждения заканчивались либо на том, что парой Сиченя является глава клана Цзян, либо на том, что он всё себе напридумывал. Как правило эти выводы шли друг за другом соответственно, и последний всегда исключал возможность первого. Глава клана Цзян, в мыслях Лань Чжаня, вообще подвергался такому порицанию и осуждению, что если бы мысленно можно было убивать, то Цзян Ваньинь умер бы за долго до смерти Вэй Усяня. Этот человек всегда раздражал Ванцзи одним своим присутствием. Сначала, потому что всегда нарушал правила с Вэй Ином, потом, потому что характер испортился окончательно и бесповоротно, после наступило небольшое перемирие, обусловленное совместными поисками всё того же Вэй Ина, а потом взыграла прямо-таки ненависть за то, что забрал возлюбленного, потом его бросил, а после и вовсе убил. Лань Чжань совершенно неизящно и не по гусуланьски завалился на кровать и прикрыл рукой глаза, стараясь сдержать слёзы. Воспетая в легендах поднебесной выдержка дала трещину, а вскоре и вовсе разлетелась пылью по миру. Из прикрытых глаз потекли крупные капли старательно сдерживаемых слёз, а тело забилось словно в лихорадке. Уставший от всех переживаний разум решил, что другого шанса сбросить напряжение не получится, и потому просто отпустил все эмоции на волю. Тело непроизвольно повернулось на бок, а колени каким-то образом оказались прижаты к груди и обняты рукой, другая рука была прижата о рту и изо всех сил старалась заглушить всхлипы и плач. «Вэй Ин…» Иногда казалось, что этот непостижимый для него человек поставил себе целью доводить его на протяжении всей жизни и в посмертии. Как иначе объяснить себе всю эту ситуацию, Лань Чжань просто не представлял, да и, в общем, предпочитал об этом не думать. Ещё сильнее думать не хотелось над тем, как объяснить своё нынешнее совершенно не идеальное, сломленное и разбитое ко всем гулям состояние дяде, если тот вдруг решит зайти к племяннику. Ему сейчас необходимо побыть одному, а лучше с братом. Вот уж, кто всегда понимал и принимал его такие неправильные и порочные чувства к совершенно неправильному и неидеальному, но чертовски привлекательному, обаятельному и слишком, для ГуСу Лань, живому человеку. Пожалуй, впервые за всю жизнь Ванцзи подумал, что если бы у него были друзья, то он, пожалуй, мог бы почувствовать себя немного лучше в их кругу. Лань Чжань, не снимая одежд, закутался в одеяло и уткнулся лицом в подушку, стараясь спрятаться от мыслей, эмоций и вообще от всего такого жестокого мира. Сердце болело за возлюбленного, за его нелёгкую судьбу, за то, как с ним обошлась эта жизнь, близкие люди, к своему величайшему стыду, он сам. Сколько раз он призывал его вернуться на путь меча, невольно воскрешая воспоминания об утраченном золотом ядре? Сколько раз он мог хоть немного отступиться от правил и помочь ему, удержать на краю и не дать упасть? Сколько раз он сам отталкивал этого человека, делая ему больно? Сколько раз он получал подсказки в его поведении и мог бы понять суть его беды? Сколько раз должен был настоять на справедливом решении всех вопросов и заставить брата поверить в то, что Вэй Ин хороший, справедливый и совершенно не злой человек, которому нужна помощь? Сколько раз он мог раскрыть ему свои чувства и стать для него поддержкой и опорой в трудные времена?***
Ему снилась пристань, объятая алым пламенем. Совершенно пустая, но горящая подобно сухой траве, она наводила лишь ужас и заставляла Ваньиня метаться в поисках хотя бы кого-то, не обязательно даже живого. Кидаясь из стороны в сторону, молодой глава в панике озирался по сторонам, когда заметил на одном из пока ещё не горящих причалов печальный силуэт. В душе забрезжил тусклый огонёк надежды на то, что кто-то выжил, что он не один. Ваньинь, продираясь сквозь огонь, вспыхивающий тут и там, наконец смог добраться до того причала. Спиной к нему на самом краю стояла до боли знакомая фигура. Где-то вдалеке послышались крики и звон мечей. Ваньинь обернулся и увидел залитое свежей кровью и усеянное трупами поселение на горе Луаньцзан. — Цзян Чэн… Он вновь обернулся на голос и обнаружил себя стоящим на краю пропасти и пронзающим Вэй Ина мечом. — Вэй Ин… — Цзян Чэн… За что? — Вэй Ин поднял на него потухший взгляд мёртвых, потерявших свой прежний жизнерадостный блеск глаз из которых текли кровавые слёзы, — Цзян Чэн… Я ведь всё тебе отдал… Что же ты делаешь? Почему ты оставил меня?! Почему ты меня убил?! — с каждым заданным вопросом голос Вэй Усяня становился всё громче. Цзян Чэну казалось, что кричит не он один, что кричат со всех сторон. На секунду даже показалось, что где-то в этом крике были голоса отца, матери и сестры. — Цзян Чэн. Кто же из нас первым нарушил клятву? — почти шёпотом задал последний вопрос Вэй Ин и, прикрыв глаза, внезапно рассмеялся, — Хахаха!!! Жалкий мальчишка! Ничего не смог сберечь, и поделом! Никому и не нужен такой никчёмный человек! Не смог даже ядро своё сохранить! И какой же ты после этого заклинатель и глава ордена?! Позор для клана Цзян! Цзян Чэн выпустил из рук рукоять меча и опустился на колени, закрывая ладонями уши, не желая слушать эти жестокие слова, сказанные тем, кто ради него расстался с бессмертием. — Я так жалею, что отдал тебе ядро, — продолжил насмехаться Вэй Ин с мечом в груди, — Ты его не достоин. Да лучше бы ты сдох тогда в какой-нибудь подворотне, подобно твоим обожаемым псинам!!! Голос звучал словно в голове. От него было не сбежать и не спрятаться. Ваньинь зажмурился, с трудом сдерживая слёзы. «Я такой никчёмный… Всё, что он говорит… Он правда так считает? Но это… Это ведь… Чистая правда…» Внезапно голос замолчал и вместо него послышался невнятный хрип. Цзян Чэн поднял взгляд и увидел, Вэй Ина, захлёбывающегося своей кровью. Из его глотки торчал конец меча. Кто-то за его спиной резко дёрнул мечом в сторону, разрезая плоть, а после им же рубанул так, что Вэй Ин покачнулся и стал заваливаться в сторону обрыва. Ваньинь кинулся вперёд в отчаянной попытке спасти хотя бы тело брата, но чьи-то руки крепко его обхватили и прижал к груди, не давая сорваться с обрыва вслед за телом. Слёзы, так старательно сдерживаемые, вырвались наружу и потекли по щекам, смывая чёткость мира. — Вэй Ин! — Цзян Чэн, я здесь! — внезапно раздался знакомый голос за спиной, — Тшш… Всё хорошо. Я здесь, с тобой. Всё хорошо. — Вэй Ин?.. Хватка на груди ослабла, но не отпустила. Ваньинь смог развернуться и увидеть того, кто удержал его от падения. Перед ним сидел немного запыхавшийся, но так ласково улыбающийся Вэй Ин. Совершенно живой, даже не похожий на себя в бытие Старейшиной Илин. Такой, каким он был, когда Цзян Чэну было плохо, таким, каким он был во времена беззаботной юности. — Вэй Ин… — Цзян Чэн, не думая, кинулся вперёд и прижался к груди брата, который покрепче обнял его в ответ, удобней устраивая его в своих руках, — Вэй Ин… Прости… Прости меня… Я… Я должен был помочь тебе… Защитить… Я… Мне так жаль. Прости, что… Что убил тебя… Я такой никчёмный… Правильно. Правильно, что в итоге остался один. — Ну же, Чэн-Чэн. О чём это ты? — улыбнулся Вэй Ин, ласково погладив рыдающего Цзян Чэна по голове, — Цзян Чэн, успокойся. У меня не так много времени, а сказать надо многое. — Что?.. — Мы сейчас в твоём сне. Цзян Чэн, я сейчас, по сути, призрак. На то, что бы проникнуть в твой сон мне понадобилось очень много сил и я не знаю насколько меня хватит. Вэй Ин выдохнул и нехотя отстранил от себя Ваньиня. Сейчас, когда Цзян Чэн, наконец, смог его рассмотреть, он заметил, что тело брата словно просвечивает. Сглотнув ком в горле, он поднял взволнованный взгляд на его лицо. — Цзян Чэн, пожалуйста. Выслушай, — с нажимом произнёс Вэй Усянь и, дождавшись немного неуверенного кивка, снова выдохну и заговорил, — Если наша встреча состоялась, это значит, что мой дневник был найден и попал в свет. Береги эту книжонку, как зеницу ока. В ней всё. Цзян Чэн, я… Я хочу, чтобы ты… Чтобы все узнали всю правду… Чтобы посмотрели на всё так, как смотрел я. И… — Вэй Ин замялся, — Ещё кое-что. Я… Я ни в чём тебя не виню, слышишь? Ты замечательный глава, заклинатель, да и вообще человек. — Вэй Ин… Ты… Это правда ты… — Ваньинь всхлипнул и опустил голову. Сил смотреть на призрак Вэй Ина не было, — Я… Прости… — Цзян Чэн! — воскликнул Усянь и тряхнул Ваньиня за плечи, — Ты слышал, что я тебе говорил?! Вся правда в той книжонке! Береги её и, пожалуйста сделай так, чтобы те, кто виноват, были наказаны! — Я… Да, я… Я постараюсь, но… Как же я узнаю? — Вода спадёт — камни обнажатся. Ты поймёшь. Просто дождись. И береги книжонку! — Вэй Ин усмехнулся, а после вновь притянул брата к себе поближе, — Прости, что снова приношу проблемы. Мне правда жаль. Цзян Чэн кивнул, молча прижимаясь к старшему брату и закрывая глаза. Буря в душе, поднявшаяся из-за слов того упавшего в пропасть Усяня, улеглась под мерным дыханием человека, что сейчас крепко держал его в своих руках и ласково поглаживал по спине и голове, немного вороша растрепавшиеся волосы. Как-то резко навалилась усталость. Тело было словно сделано из ваты и совершенно отказывалось подчиняться. Посторонние звуки затихали, оставляя только тёплое дыхание брата в макушку и ласковый, мягкий шёпот, уверяющий, что его простили, что он не виноват, что он хороший глава, брат и человек, что он не тот, кто убил брата, что он не один…