Из Тени

Когда погружаешься под водную гладь, оказываешься будто в другом мире, будто в Тени. Теряются все звуки привычного мира, но и полностью не исчезают, а, смешавшись с новыми звучаниями, становятся единой песнью водного массива. Глаза также не перестают видеть, просто застилаются пеленой воды, через которую даже знакомые объекты верхнего мира будут казаться чужими, навечно заброшенными. И, пожалуй, главное сходство подводного мира и Тени заключается в том, что обе эти удивительные среды смертельны для человека: переоцени свои силы, задержись — и ты уже не жилец. Неизвестно, как физически ощущается Тень. Ходил ли он там, как по земле, парил ли, словно птица в небе, или поддался невесомости, как под водой — он не помнил. Но как раз для Безумца невесомость и была главной особенностью подводной среды. Именно она может дать ощущение единения всего тела. Когда водный массив поглощает, ты больше не делишься на части. Ноги не ноют от трудности долгих переходов, не болят поломанные кости, потому что больше не держат на себе весь вес. Руки не чувствуют давления вещей, которые они постоянно то удерживают, то переносят. А спина не гнётся от слабости и отсутствия уже былой юношеской прыткости. Остаётся лишь только «ты». Увы, из-за враждебности среды приходится довольно-таки скоро покинуть это прекрасное состояние безмятежности. Когда грудь начинает даже не болеть, а жечь от недостатка воздуха, подчиняешься неписанному правилу о том, что человек для жизни всегда вынужден вернуться в родной наземный мир, и всплываешь. С глубоким вдохом, буквально хватаясь за такой необходимый воздух, мужчина оказался на поверхности воды. Его встретили слабый, но тёплый ветер, обдув сырое лицо, и всё та же природная тишина. Убедившись, что окружение действительно осталось всё тоже и на берегу его не подстерегают враги, Безумец спокойно вздохнул и позволил себе отдаться отголоскам той безмятежности, буквально сливаясь с природным покоем. Конечно, это совсем недолгое погружение и попытка хоть на несколько секунд отгородиться от мира никоим образом не решит всех накатившихся проблем. Мир никак не изменится. Однако он не мог не признать, что изменился сам… Ну, по крайней мере прохладная вода омыла не только тело, но и разум, вымыла из него разные меланхолические мысли. А такие мысли были, и их много. Всё-таки все те знания, что скопились в его голове, иных могли и до самоубийства довести. Впрочем, до самоубийства ему самому ещё очень далеко. Ведь Безумец прекрасно умел избавляться от лишних эмоций, действовать с хладным рассудком. Незачем лелеять ненужные размышления и бесполезные потуги совести и тем самым лишь упрощать демонам работу. Получив ожидаемый эффект, мужчина не стал больше задерживаться в озере и направился на берег. Всё равно насладиться водной стихией должным образом он не мог. Даже невесомости водного массива не хватит сил, чтобы избавить его ноги от боли и позволить ему плавать, как он это частенько делал раньше… в уже далёкой юности. Уже несколько дней маг проживал в небольшой деревушке на озере Каленхад. Хоть и непримечательному даже по меркам Ферелдена поселению всё равно в ближайшее время точно не грозило опустение. Находясь буквально у места, где из озера вытекает река, чьё устье впадает в море, и имея пристань, деревня стала перевалочным пунктом для торговых и рыболовных небольших судов. А до недавнего времени эта же пристань осуществляла связь с Башней Круга. Именно из-за последнего Безумец и решил задержаться здесь. Воспользовавшись шансом, любознательный маг, разумеется, посетил Цитадель Кинлох. Это наследие давно забытых (даже не древнетевинтерских, а ещё старше) эпох долгое время было тюрьмой для магов, но после падения Кругов довольно-таки скоро опустело. Как бы старые консерваторы ни пытались сдерживать былой порядок, но сначала события падения киркволлского Круга завладели умами магов, а потом и храмовники поддались духу таких резких мировых перемен, воодушевившись произошедшим разрывом Неварранского соглашения, освободившим их от цепей Церкви. Вот таким Безумец и увидел Кинлох: опустевшим, заброшенным и обворованным мародёрами. Впрочем, не скажешь, что мужчина был расстроен, даже, наоборот, не питая каких-то фантастических надежд к Кругам, увиденным он вполне остался доволен. Ведь, уходя, и маги, и уж тем более храмовники кроме материальных ценностей, да пары книг ничего другого не брали. Прибывшие после них мародёры и искатели сокровищ тоже искали только ценности да с виду красивые артефакты. Поэтому Безумцу досталась хоть и разгромленная, но почти полная библиотека Круга. Такое варварское отношение к ценнейшим экземплярам литературы шла мужчине на пользу, хотя и ужасно гневила. «Это же насколько отупел нынешний мир, раз дранные пыльные занавески стали ценнее старых книг?!» — с праведным гневом возмущался Безумец, когда, проходя по библиотеке, случайно наступил на книгу, которую от судьбы стать топливом для костра спасли только тевинтерские закорючки. Всё-таки мародёры хоть и до безрассудства смелый народ, но сжигать книгу на «проклятом тевинтерском» языке суеверность им всё-таки помешала. Но зато когда маг её поднял и открыл, то чуть не задохнулся от удивления. Ведь мало того, что книга была написана на старом ныне мёртвом тевене, так ещё и сама являлась переводом более древней эльфийской рукописи. И пусть текст являлся всего лишь одним из эльфийских учебников теоретической магии, которые даже в его время были бесполезны, поскольку, как правильно отметили учёные, известные и используемые элвен законы магии почему-то шли в разрез с современным её пониманием. Создавалось впечатление, что у древних эльфов магия имела несколько другую природу… Но это неважно! Важно, что сам текст был написан, может быть, даже во времена раннего Элвенана! Но никто не оценил этого факта. И книга, лишь каким-то чудом однажды попавшая в руки Круга, долгое время хранилась исключительно только в качестве примера использования старого тевене, а теперь и вовсе валялась в пыли и грязи, словно какой-то мусор. Впрочем, хоть тирада мужчины и была крайне нецензурная, но недолгая. Вскоре он только с печалью осмотрел другие кучи наваленных книг, представив сколько под ними ещё может захоронено ценностей, а сколько таких «куч» осталось в остальных Кругах… Хотя и дальше ругаться на нынешнюю эру он тоже не стал. Ведь всё-таки подобное неуважение к свидетелям прошлого, настоящей истории, было всегда, даже в его время. Только раньше он пусть и в единичных экземплярах, но всё-таки мог спасать книги от такой несправедливости потомков, одержимым коллекционером забирая к себе на хранение в дом и оплачивая дорогостоящую реставрацию, но сейчас он не мог сделать даже этого. Дома у него не было, как и средств. К его огромному сожалению и любви к исследованиям, беглый осмотр величественной старой цитадели — это единственное, что он мог себе сейчас позволить. Прекрасно осознавая, что его не оставят в покое, Безумец не собирался оставаться в подобных поселениях надолго. А значит, ему не оставалось ничего другого, как спрятать понравившуюся книгу на верхних целых ярусах цитадели и пообещать самому себе сюда ещё вернуться. На мгновение магистр даже позволил себе замечтаться обосноваться здесь, когда весь этот переполох в мире прекратится. Конечно, здесь не Тевинтер с его тёплым, местами тропическим климатом, а Кинлох Холд уж точно не эталон величия и целостности, но здешний пропитанный магией воздух ему нравился. Наверняка во всём Ферелдене не найти места с такой тонкой Завесой. Близость Тени здесь очень хорошо ощущалась, при этом и привычной угрозы он не чувствовал. Его метка почти никак не реагировала, не предупреждала о риске появления разрывов. Видимо, технология строительства магических крепостей древних авваров смешалась со следом многовекового нахождения здесь магов (события десятилетней давности тоже наверняка сыграли свою роль) и с необычной энергетикой самого озера, превратив этот остров в какой-то магически стабильный анклав. Рай для мага: с одной стороны, буквально окружён необъятной силой Тени, а с другой, не каждый демон сможет сюда добраться. Поэтому-то Безумец покидал остров с большой неохотой, из последних сил сдерживаясь, чтобы мечта о таком новом доме не стала недостижимой целью. Ведь ни один правитель не захочет терпеть на территории своего государства мага, который оттяпал у него пусть и бесхозный, но всё-таки целый остров… Несмотря на то, что жажда исследования была огромной, сегодня на остров Безумец больше не собирался возвращаться. Всё-таки по его планам, если погода позволит (которая в последнее время уж очень не радует частыми дождями) он уже завтра собирался продолжить свой слегка затянувшийся путь до Денерима. Именно поэтому остаток дня мужчина решил посвятить отдыху. Купание, точнее единичное погружение в озеро, тоже являлось частью этого плана. И теперь одевшись и хоть сколько-то выжав свои сырые длинные волосы, которые доходили ему до лопаток, маг спокойно улёгся на траву, подстелив плащ. Конечно, бывают способы отдохнуть и получше. В своё время он бы с удовольствием уединился с книгой в одной руке и бокалом хорошего вина в другой. Но сегодняшнее безделье тоже весьма подходило, чтобы просто поразмышлять. В этом у него появилась даже необходимость, учитывая сколько всего происходит за последнее время. Магистр даже усмехнулся, задавшись вопросом, почему проблемы чужого ему мира буквально липнут к нему, как банный лист к тазу. Или просто сам этот век, девятый, слишком уж безумный? Безумец не следил за временем. Одиночество ему никогда не было в тяжесть, как и абсолютно дикая природа этого берега. Привык, и давно. Раньше он спокойно мог неделями не вылезать из руин эльфийского наследия, которые затерялись в самых дальних уголках Империи, а потом на злость своим завистникам и негласным противникам (они проклинали его всевозможными именами богов, да только вот Думат и его компания всегда были на стороне хромого мага) и на радость коллегам-историкам спокойно возвращался в столицу. «И что ты там в этом доисторическом мусоре нашёл? Невинность своей остроухой мамки-шлюхи, если только», — вдруг вернулись к мужчине чужие слова из прошлого. И пусть подобные шуточки — это точно не то, что его почти пустому на память разуму хотелось бы помнить в первую очередь, однако Безумец только беззлобно хмыкнул. Кажется, он соскучился даже по таким оскорблениям высокомерных магистров. Ведь в нынешнем мире он и подобных слов не услышит, и ответить наглецу не сможет, а в самых запущенных случаях даже и на дуэль вызвать. Это совсем не означало, что эльфокровых не было в Древнем Тевинтере (было, и много!), однако любой полукровок, имеющий хоть какое-то положение в обществе, а уж тем более магистр, вынужден до конца жизни скрывать столь постыдный факт своей биографии, в ином случае от клейма позора, который является буквальным пинком вниз по социальной лестнице, уже не отделаться. Такой участи избежали только единицы. Именно поэтому бездоказательные обвинения (даже шуточные) в нечистокровности в Империи уже являлись достаточной причиной бросить вызов клеветнику, вплоть до поединка со смертельным исходом… даже если «клеветник» оказался не так уж и далёк от правды. В какой-то момент самокопания Безумец наконец-то разобрался со скопившимися мыслями, даже нынешнюю ситуацию и свои дальнейшие действия получше обдумал. И теперь он вспомнил о кое-чём по-настоящему интересном и поднял многострадальную руку, чтобы получше её осмотреть. Метка сейчас была не активна, напоминала о своём существовании лишь неприятным зудом, который он почти полностью научился терпеть. Однако уже давно она стала проявляться не только в виде мнимой магической трещины на руке. Безумец с некоторыми тревогой и недоверием осмотрел зелёные подкожные линии. Его давняя обеспокоенность насчёт таких магических следов в собственном теле оказалась небеспочвенной. Ведь это действительно не случайность, потому что с недавнего времени линий стало только больше: на тыльной стороне ладони они просматривались уже намного чётче, при этом лёгкий зелёный отблеск уже проявлялся на пальцах и запястье. Вопреки первому впечатлению, это не было какой-то искусственной татуировкой, поскольку линии точно повторяли русла крупных сосудов руки. Значит, магия Тени проникала именно в его кровь. Но вот каким образом и каковы последствия подобного проникновения, увы, маг не знал. Не имел даже догадок. Солас делился предположениями о том, что Якорь — это своеобразный посох-катализатор. Только вбирает в себя он не энергию заклинателя, а чистую магию Тени. Так же эльф предположил, что основная часть артефакта расположена именно в том подобии микроразрыва на руке носителя и, пока Якорь стабилен, почти никак не контактирует ни с самим человеком, ни с его магией. В ином случае Безумец бы уже погиб, что чуть и не случилось в день его пробуждения. И мужчина был склонен верить эльфу, единственному ему знакомому знатоку Тени. Однако теория остроухого никак не вяжется со странными линиями. Якорь сейчас стабилен, тонкая Завеса его не нервирует, своего носителя не мучает, а кровеносные сосуды всё равно продолжают облучаться зеленью. При чём это «облучение» проходит абсолютно безболезненно для человека, даже на ощупь зелёные вены ничем не отличаются от обычных. Такое бездействие собственного тела наводит на мысль о том, что происходит не вторжение, а именно сливание, симбиоз. Мысли о том, что метка медленно начинает сливаться с ним, кажутся нереальными. Умный эльф такой исход даже не рассматривал, заранее уже предупреждая собеседника о том, что однажды от потерявшего стабильность Якоря наверняка придётся избавляться радикальными методами — отрубанием руки. Лишаться руки Безумец не горел желанием, поэтому перспектива пока ещё теоретического симбиоза ему нравилась намного больше. Подумать только! Он не просто научится управлять Якорем и, следовательно, самой магией Тени, а она станет частью его и будет уже ему подвластна как самая обычная магия! Безумец усмехнулся. Риск он прекрасно понимал. Исход, где он сгорает изнутри ко всем чертям в страшных муках, когда пытается использовать магию Тени напрямую, выглядит куда более реалистичнее и вероятнее. Но, с другой стороны, речь ведь идёт не о простом человеке. Магистр уже совершил невозможное: больше тысячи лет пробыл в Тени, окружённый смертельно опасной магией, и вернулся в недремлющий мир живым. Так что в сравнении с самой Тенью, мощь Якоря лишь детская шалость. И пусть такие выводы выглядели пугающими. Всё-таки Безумец и сам не знал, что с ним произошло в Тени и как он выжил, но возможные перспективы его воодушевили. Поэтому мужчина решил закончить пустые размышления и проверить некоторые свои мысли на практике. Больше не отвлекаясь на реальность, маг полностью погрузился в магическую среду. Проделанная им работа была сложна. Понадобились и практические, и теоретические знания магических наук, чтобы взять под полный осознанный контроль собственную энергию, которую он черпает из-за Завесы, и стараться очень аккуратно подвести её к непредсказуемой метке. Когда же это произошло, его силы начали аккуратно мимикрировать под мощнейшую энергию Якоря. Фактически он делал тоже самое, что и зелёные линии: попытался незаметно проникнуть подконтрольной ему магией в чужеродную среду метки. Если его расчёты верны, то магия Тени не сразу определит чужое вмешательство в свои процессы, и Якорь будет выполнять команды мага, принимая их за свои. Он уже делал что-то подобное в пещере под Убежищем. Но тогда не было возможности для аккуратности и неспешности, пришлось насильно давить на Якорь, из-за чего тот довольно-таки скоро и очень враждебно отреагировал. Любой посторонний, даже маг, не заметит опасности произошедших манипуляций и риска. Настолько из-за нежелания рисковать они были незначительными. Даже вопреки впечатлениям самого магистра в реальности прошли какие-то жалкие две/три пары секунд. Однако когда Безумец открыл глаза и с опаской глянул на руку, то оказался полностью доволен результатом. Да что уж там! Результат превзошёл все его ожидания! Метка так и осталась неактивна, а вот сами линии засветились и начали переливаться в такт мысленным сигналам мага. Понимание того, что здесь и сейчас он напрямую (не через Якорь!) управляет той самой неуправляемой магией Тени, вызвали на лице мужчины неописуемые эмоции радости. Его радостный смех был самым искренним из возможных. К сожалению, из-за такой эмоциональной реакции холодный контроль был нарушен, он не удержал пульсацию собственной магии. И как итог через мгновение эйфория могущества была нагло заглушена новой сильнейшей болью. Поэтому Безумцу пришлось досрочно прервать свои испытания. Линии потухли, и магу осталось лишь, оскалившись, перетерпеть боль. «Не подготовился. Поторопился. Расслабился», — когда боль стала терпима и не мешала думать, строго подвёл магистр итог проделанного опыта и заодно отругал себя за несобранность. Однако не скажешь, что такой конец испортил его впечатления. Никакая боль такой результат не испортит! Повторять опыт снова он не собирался. Очевидно, в этом деле в первую очередь важны осторожность и терпение. А терпеть и ждать он умел прекрасно, не зря же причислял себя к исследователям. Уж, а для такого дела он готов ждать хоть годы. А пока Безумец лишь закинул руки за голову и с довольной улыбкой поглядел на небо, замечтавшись. Поскольку если его самые смелые ожидания, полученные из проведённого опыта, оправдаются и ему действительно станет подвластна Тень, то мужчина даже готов благодарить Сетия в частности и весь Синод в общем за то, что их дурость выкинула его в этот насыщенный на потрясения век. Потому что о возможностях, к которым он только что прикоснулся, в своё время маг не мог даже и мечтать. Таких знаний он бы точно не нашёл ни в одной эльфийской летописи. И мужчина пока что ни о странных линиях, ни о самом проведённом эксперименте не собирался никому говорить или с кем-либо советоваться, даже с Соласом. Магистр не терпел конкуренции. Однако такой прекрасный момент всё-таки умудрился стать испорченным. Мужчина заметно напрягся, когда на границе его магического «слуха» неестественно заволновалась Завеса. В поисках укромного берега он ушёл достаточно далеко от деревни и тракта, а значит, неожиданно появившийся маг не случайность, и он пришёл сюда за ним. Сначала Безумца даже разозлило, что какой-то сильный, но бестолковый (раз не научился хоть из приличия маскироваться от восприятия сомниари) маг решил помешать его нынешнему уединению от навалившихся проблем, однако довольно-таки скоро, судя по хитрой ухмылке на его губах, гнев сменился на лёгкое удивление, а потом и жгучий интерес. Ведь когда посторонний подошёл ближе, магистр смог уже лучше оценить его теневой след. И опытный сомниари то самое удивительное дарование точно ни с кем не спутает!

***

Несмотря на то, что две противоборствующие стороны сухими из воды (точнее целыми из-под лавины) не вышли, негласно стоило признать, что именно Венатори потерпели сокрушительное поражение. И даже не так удручало то, что под первой лавиной полегла вся свежая боевая единица — красные храмовники (чтобы восстановить потерянное количество солдат потребуется время), а под второй погибли пусть ещё юные, но всё-таки маги альтуса, некоторые из которых были из очень влиятельных семей. Хуже было от осознания того, что все эти жертвы напрасны. Ведь они не просто не избавились от ненавистной Инквизиции или ослабили, а с точностью наоборот — усилили. Теперь весь Тедас знает о них, считает террористами и уже начинает посматривать в сторону новой организации-выскочки. Ещё один небольшой политический толчок — и сам архонт Радонис встретит этих еретиков с распростёртыми объятиями… А ведь изначально это нападение должно было стать триумфом нового бога… И это был бы триумф, если бы не один магистр… Такой красноречивый отказ обычно доходит даже до самых твердолобых, но не до Корифея. Да, поступок Безумца его шокировал, поэтому-то он ничего не предпринял, когда его солдаты сошли с ума и стали нападать друг на друга, а какой-то раттус-оборванец уводил того, с кем он так долго хотел встретиться. Однако принятие отказа не пришло даже когда тот безумный вечер закончился, даже спустя время. Старший был одержим своей правотой. Такие люди не просто не слушают чужую правду, они даже не осознают, что у кого-то вообще может быть своё, отличное от их, мнение. Именно поэтому он даже думать не собирался, что его знакомый, из его же родного прекрасного мира маг, который пережил то же и был там же, где и он, может иметь какое-то иное мнение о плане по возрождению их Империи и излечению этого прогнившего как под землёй (от порождений тьмы), так и на поверхности (от сопорати) мира. А когда получил такой отказ, то просто не поверил. Да, именно так. Безумца предателем своего народа он до сих пор не хотел клеймить, боялся даже думать о том, что придётся применять праведную, по его мнению, справедливость по отношению к последней частичке его родного мира… Тогда почему же маг в его божественной миссии очистить мир от лжи выдуманного сопорати Создателя усомнился? Корифей это объяснил просто. Он свалил всю вину на Инквизицию: магистр из их общего старого мира не мог его предать, а, значит, так пагубно на него повлияли те самые выскочки, внушили своё оскорбительное видение мира, когда тот был в беспомощном беспамятстве… Именно поэтому Старший так и не отказался от желания заполучить к себе в сподвижники Безумца. Однако от второго нападения на, как считал страшный маг, его тюремщиков или попыток захватить небольшим отрядом он сразу же отказался. Во-первых, военные силы венатори слишком ослабли, чтобы вновь так же, как в Убежище, дерзить. А, во-вторых, ставки в этом противостоянии увеличиваются с каждым днём, а значит, нужно с полной эффективностью использовать ресурсы организации. А поисковые отряды и десятки разведчиков по всего лишь одну душу — это крайне неэффективно. Поэтому Старший, воспользовавшись чудом сохранившимися в его отравленной скверной голове остатками от способностей к интригам (в чём Сетий когда-то давно в… родном мире… преуспевал), решил пойти на хитрость. Редко Идол этой организации лично участвовал на официальных собраниях. Его волю и личную оценку той или иной ситуации передавали самые главные сподвижники: Кальперния как глава непосредственно магов венатори и Самсон как глава красных храмовников и других солдат-сопорати. Другим приближённым, а уж тем более младшим рангам полезно знать про него лишь по слухам. Всё-таки слухи, в которых каждый слышит то, что хочет, отлично укрепляют всеобщую фанатичную веру о возвышении. Никто не знал точно, что произойдёт, когда эмиссар войдёт в Тень, но все были уверены, что именно их проблемы решатся. Если в чём Корифей и был хорош, так это, однозначно, в ораторстве. Даже в таком, мягко говоря, неприятном образе его умение работать с толпой оставалось превосходным. Кому и что наобещать, он знал прекрасно. Поэтому и сегодняшняя встреча была проведена в скудном составе. Участников-то было всего трое, двое из которых, закончив отчёт, в основном молчали. Главный фанатик, проанализировав их слова, давал новые приказы и предложения по корректировке особо не терпел. И эту встречу нельзя назвать приятной не только потому, что на ней присутствовало порождение тьмы, а ещё и из-за командиров. Хоть каждый из них по своим причинам, конечно, хранил верность Старшему, но друг друга они открыто не переваривали. Поэтому как такового обмена идеями для повышения эффективности планирования не было, единственным, что они могли друг другу кинуть, будет взгляд, наполненный пренебрежением, и колкое замечание. «Подстилка моролюбов» Расслышав то, что, однозначно, предназначалось ей, Кальперния тут же злобно уставилась на второго командира. Самсон не испугался, а, наоборот, ответил самой язвительной беззубой усмешкой из возможных. Поводом для таких слов послужил новый приказ Старшего девушке. Магистр проявил высшую степень доверия, приказав именно ей начать работу по привлечению на их сторону неуловимого мага. «Постарайся заинтересовать его», — неизвестно, что именно Корифей подразумевал под этими словами, или на самом деле давал магессе полную свободу по выполнению задания. Однако Ралей понял приказ однозначно. Чем ещё, кроме постели, молоденькая девчонка, бывшая рабыня, может «заинтересовать» взрослого и наверняка самовлюблённого (раз магистр) мужчину? В понимании Самсона — ничем. Поэтому храмовник сейчас победно и скалился, радуясь, что Старший решил использовать свою любимицу по прямому назначению. Свои эмоции командир даже не скрывал, поэтому Кальперния прекрасно поняла его мысли, но, как и положено высшему сословию, ответила только хмыком, гордо задрав голову. Старший запрещал любые открытые проявления неприязни между ними. Так что, как бы ни хотелось, от мыслей по запуску огненного шара прямо в эту самодовольную небритую морду пришлось отказаться. Да и оскорбления Самсона ещё не самое худшее, что ей приходилось выслушивать. В Магистериуме уже каждая собака высказалась, считая чуть ли не своим долгом поставить рабыню-выскочку на место.  — Эффективнее было послать на поиски солдат. Мои храмовники этого мага быстрее отыщут и приведут, а будет противиться — и притащат. Благодаря красному лириуму наши способности стали сильнее. У любого мага вытрясут всё желание бегать. Теперь настало время Кальпернии стоять с довольной улыбкой до ушей. Ведь на весьма логическое предложение Самсона Старший как-то нелогично совсем сильно обозлился. Его взгляд, направленный на храмовника, очень красноречиво сказал, что скорее это от него здесь и сейчас не оставят и пылинки, чем позволят насильственные действия по отношению к хромому магу. Мужчина был на хорошем счету у их главы, Корифей проявлял к нему искреннее уважение, а потому такой страшный взгляд, подкреплённый пугающей аурой красного лириума, которой магистр был пропитан, заставил Ралея не на шутку перепугаться и тут же по солдатской муштровке вытянуться по стойке смирно. Пусть они так и не поняли, зачем сюсюкаться с необходимым для их миссии магом, однако перечить Старшему никто не осмелился. Совсем скоро эта встреча подошла к концу, и Кальперния направилась к агентам, которые и собирали информацию по теперешней её цели. Несмотря на своё, как ей думалось, прекрасное умение справляться с нападками окружающих, слова Самсона всё-таки зародили в ней некоторые сомнения. Изначально девушка действительно думала, что неконкретное «заинтересовать» даёт ей большую свободу, однако сейчас она начала понимать логику храмовника. Мысли о том, что планы Старшего изначально соответствовали выводам Самсона, вызывали уже даже некую обиду на первого. Да, убрать её и других завербованных магистров пока из Тевинтера было правильной идеей. Ведь, заключив договор с Инквизицией, Радонис наверняка осмелеет и во второй раз постарается стравить наёмных убийц на известных ему агентов венатори. Жертвой первого покушения Кальперния не стала лишь по буквально поразительным стечениям обстоятельств, поэтому во второй раз испытывать судьбу ей совсем не хотелось. Но новая миссия в Ферелдене, хотя это и являлось личной просьбой Старшего, магичке нравилась всё меньше и меньше. Да, сильнее её безмерного уважения была только верность главе венатори. Он стал для неё идолом. Ведь именно Корифей единственный увидел её потенциал, обучил, помог. Благодаря ему она в своём относительно юном возрасте уже могла тягаться с гигантами Империи — магистрами. Поэтому внешний облик покровителя её давно перестал пугать. Даже наоборот: его непохожесть на людей придавала его образу именно той божественности, к которой он и стремится. А кто вообще сказал, что бог должен быть эталоном человеческой красоты? Вон в древнем Тевинтере богами вообще были не люди — рептилии, и ничего — поклонялись же. Однако мысли о том, что ей придётся встретиться с другим таким же магистром, заинтересовать его, а если ещё таким способом, о котором подумал Самсон… Кальперния тут же вздрогнула от отвращения, брезгливости и даже страха. Однако важный Корифею маг ещё до личной встречи успел уже дважды удивить магессу. Первое разрушение собственных догадок случилось уже в начале знакомства с собранными данными. Ведь, как оказалось, «тот самый» магистр был неотличим от обычного человека. Настолько неотличим, что он почти месяц прожил в окружении местных магов. Почему тот, кто пришёл (точнее был насильно выкинут), как и Старший, из прошлого, не был похож на смесь порождения тьмы и колдовского ужаса, Кальперния абсолютно не могла понять. Второй раз наступил и стал для неё полным шоком, когда девушка углубилась в изучение описания самого мага, где какой-то дотошный агент даже постарался на память изобразить его силуэт. Не портрет, конечно, ведь его лицо из-за капюшона художник не видел, но рисунка человека в чёрном плаще уже было достаточно, чтобы Кальперния выпала из реальности от удивления на пару десятков секунд. Ведь она знала его! Встречала лично! Тогда, в замке! Вспоминая встречу, о которой она почти уже даже забыла, девушка до сих пор не могла поверить. Пусть профессиональным участником аристократических интриг ей, возможно, никогда не стать, поскольку сказывались проведённые в рабстве детство и юность. Но даже сейчас Кальперния уже выделялась своим умением разбираться в людях. Неизвестно, то ли это удивительная интуиция или особая врождённая внимательность, но она уже не раз ловила подосланных убийц или архонтовых шпионов. Один раз даже кунарийский шпион попался. Поэтому она была абсолютно уверена в своей оценке непрошенного гостя в замке Редклиф. Даже если он что-то утаил, то это настолько незначительное, что не меняет представление о нём, как о чудаковатом (возможно, даже безбашенном смельчаке) маге с явно нездоровой страстью к книгам… И тут ба! Он оказывается «тем самым» магистром! И Кальперния не знала, что и думать. То ли быть уверенной, что магистр своей маской чудака просто обвёл её вокруг пальца, как наивную деревенскую простушку, и начать злиться на него и на себя. То ли думать, что в тот момент его образ был хотя бы частично искренним, и по-настоящему удивляться. Ведь как магистр его уровня может так себя вести?! Жить на правах беженца, носить какие-то лохмотья и, главное, не спалить ко всем чертям Редклиф после того, как первый попавшийся эльф не упал на колени, а послал его куда подальше, или какая-нибудь жрица постаралась поставить его, мага, на место. Но так или иначе, а Кальперния теперь хотя бы не удивлялась тому, как маг мог попасть во вражеский замок и оставаться незамеченным. Да, и поражение Алексиуса больше не было неожиданностью. Если «тот самый» хоть в половину столь же сильный, каким был Корифей, то у Гериона просто не было шансов. Да и в «половину» ли? Что-то подозрительно обычно громогласный Старший замолкал, когда задавался прямой вопрос об оценке магических способностей второго магистра… И пусть обида не прошла, но Кальперния нашла в этом задании что-то хорошее и для себя. Любопытной натуре захотелось найти ответы на все возникшие вопросы, самой дать оценку необычному магу. А излишняя юношеская мечтательность уже представила, чему бы магистр такого уровня мог бы ей рассказать или научить. И её даже не расстраивало то, что последнее скорее красивые мечты, чем хотя бы возможная реальность. Ведь магистров (да и прочих власть имущих Тевинтера) она не зря недолюбливает. С чего бы и этому аристократу не задрать свой поганый высокомерный нос, стоит только узнать, что она всего лишь бывшая рабыня?

***

Продвигалась Кальперния по безлюдному берегу озера без особого удовольствия, еле сдерживаясь, чтобы не бурчать уже вслух. Не любила она природу в её диком, истинном проявлении. Частичная цивилизация ферелденских городов и то была куда ближе. Да, она могла понять желание мага скрыться от этого мира в природном одиночестве. Но неужели нельзя было «одиночествовать» где-нибудь поближе к дорогам? Хотя в том, что она идёт за нужным человеком и он где-то здесь, женщина не сомневалась, поскольку отчётливо видела следы на песке. Очевидно, здесь проходил именно он, поскольку так шаркать может только хромой на две ноги человек. После игры в следопыта магесса наконец-то добралась до наследия прошлого своего народа. В этом месте песчаный берег упирался в монолитный фундамент старого моста прямиком до Кинлох Холда. Однако ныне большая часть моста покоилась на дне озера, остались только редкие колонны опор, что выглядывают из-под толщи воды. Не повезло и наземной части. Почти всю дорогу поглотил лес, а в некоторых низинах — и болото, поэтому напрямик выйти к тракту уже не получится. Только этот самый фундамент опоры на песчаном берегу подавал хоть какой-то вид былого величия, правда плиты держались на нём сверху подозрительно хлипко. Поэтому Кальперния не осмелилась проходить под мостом, а решила обойти его со стороны леса. Её старания не прошли даром. Стоило обойти старинную постройку и вновь спуститься на песчаный берег, как девушка обнаружила следы чужого присутствия. Следов на песке было больше, а на дальней травянистой части берега лежал его чёрный плащ. Выбор магом этого места для уединения показался девушке очень продуманным. Ведь с одной стороны песчаный берег скоро обрывался заболоченными зарослями камыша, а сам лес всё ближе подходил к озеру, превратившись в непроходимый дикий бурьян. Там людям делать нечего, даже лесникам. А с другой стороны вид на эту часть озера прекрасно закрывал собой остов древнего моста. Так что даже если смотреть с пристани деревни через подзорную трубу, то происходящего здесь попросту не разглядишь. Правда, не знала Кальперния, это просто совпадение, или мужчина осознано выбрал это место, основываясь на описанных выше плюсах. Если верно последнее, то очень странно. Ведь Старший очень низко оценил мыслительные и аналитические способности своего сородича, сказав, что он знаток только теоретической магии и эльфийской истории, в остальном же — глупец глупцом. У Кальпернии не было причин сомневаться в такой оценке, ведь Корифей единственный, кто знал хромого мага лично. И всё же… а не мог ли вездесущий Старший ошибиться? Всё-таки для простого глупца этот маг слишком… проблемный. Приближение опасности магичка даже не услышала. Не было ни шороха травы, ни рыка. Да и не должно быть здесь никакого зверья. Деревня уже несколько лет не сталкивалась со случаями нападения. Поэтому для девушки стало полной неожиданностью услышать за спиной чьи-то звериные шаги. Она успела скорее даже инстинктивно, чем обдуманно обернуться и с ужасом увидеть, как в её сторону уже мчался огромный волк. «Как можно такую махину не услышать?», — всё произошло настолько быстро, что даже эта мысль не успела прийти в её голову. Раздался только девичий визг, когда зверь без особых проблем сбил её с ног. Падение было болезненным. Ударившись головой о землю, магичка даже потеряла связь с реальностью на пару секунд. Однако когда темнота в глазах отошла и она смогла вновь видеть, то тут же её охватил животный страх. Кальперния увидела перед собой клыкастую морду чудовища (а матёрого волка вблизи по-другому и не назвать). Всё произошло слишком неожиданно. Заранее ставя антимагический барьер, к такому нападению она была абсолютно не готова. Тяжёлое дыхание волка и его рык породили ужас, который сковал девичье тело и не давал ни пошевелиться, ни даже закричать. Хотя больше зверь ничего не предпринимал, выжидал и лишь изучал её. Кажется, он давал ей шанс для атаки, хотел проверить магичку. Ведь магу легче лёгкого бороться с таким врагом. Подожги его шерсть — и зверь сам умчится, скуля от страха перед неконтролируемой стихией. Однако воспользоваться даже такой тактикой девушка не смогла. Её посох был вырван волком из рук уже во время нападения, а создать заклинание без него у неё так и не вышло. Руки не слушались тонувший в панике и страхе разум. Вышла только слабая искра, которая тут же потухла, стоило только зверю наступить ей на руку и сделать больно. Кажется, даже разочаровавшись в увиденном, волк опустил лохматую голову и приоткрыл пасть. Вид огромных клыков заставил девушку окончательно потерять самообладание. Магесса вся сжалась, заскулила, зажмурилась, а из глаз проступили слёзы беспомощности. Однако нападение завершилось столь же неожиданно, как и началось. Девушка только и успела услышать клацанье клыков у себя над ухом… и вдруг вся тяжесть от нависшей над ней тушей просто исчезла. Кальперния даже не сразу поняла, что произошло и что она до сих пор жива и невредима, а волк исчез не потому, что ей перегрызли горло и она умерла, а потому что он просто отошёл. На осознание произошедшего понадобилось несколько мгновений. А когда они закончились, женщина резко села и схватилась за панически бьющееся сердце, будто старалась удержать его в груди. Однако вскоре от радости за своё целёхонькое тельце её отвлекли странные гаркающие звуки неподалёку. Кажется, если бы собаки умели смеяться по-человечески, именно такой звук они бы и издавали. Тут же обернувшись, Кальперния увидела ту самую волчатину. Но неожиданности не закончились. Вскоре тело зверя окутала чёрная магическая дымка, и, бах, перед ней уже стоит человек, продолжая заливисто хохотать. Поддаваясь ещё не прошедшей панике, девушка поползла за своим откинутым посохом. А когда тот оказался наконец-то вновь в её руках и к ней вернулась возможность колдовать, то Кальперния тут же вскочила и направила оружие в сторону незнакомца, ожидая от него ещё какой-нибудь выходки. Однако больше нападений не последовало. И совсем скоро женщина начала приходить в себя, всплески разнообразных эмоций прекратились, и к ней стало возвращаться разумное восприятие мира. Тогда-то она наконец-то поняла, что перед ней стоял ни какой-то незнакомец, а именно тот самый маг, которого она и искала. Теперь Кальперния разрывалась между стыдом за то, что она сходу так опозорилась перед своей целью, и злостью на него. Видя, как он сейчас смеётся, и помня, что ей было в тот момент, ой, как не смешно, она ещё больше утвердилась в своей неприязни к магистрам. Они всегда были высокомерными эгоистами, получающие удовольствие от издевательства над другими. С чего она решила, что этот маг будет не таким?!  — Не вижу здесь ничего смешного, — скомкано буркнула девушка и стала счищать с одежды природный мусор. Разумеется, на языке у неё вертелись куда менее сдержанные и цензурные выражения. Но она не могла их себе позволить, не перед тем, кто был равен ей по статусу. Ведь стоит только раз проявить фамильярность, как более опытные участники интриг тут же накинутся и раздерут её в клочья, как стая голодных гиен. А то, что мужчина более опытный, она и не сомневалась, хотя бы в силу его большего возраста.  — Как и я не вижу причин осуждать меня. Я поступал исключительно из соображений самообороны. И, прошу заметить, имел на то полное право. Потому что вы лишь незваный гость, и в дружелюбность ваших мотивов я сильно сомневаюсь.  — Я не… Стерев с лица любые намёки на смех, даже улыбку, Безумец вернул привычную серьёзность и перестал сутулиться, расправив плечи. Именно в таком виде и увидела его Кальперния и не смогла больше сказать ни слова, а только, остолбенев, ахнула. Магистр. Перед ней стоял магистр. Теперь в этом девушка была уверена наверняка. Такая осанка, такая выправка, такой взгляд могут быть только у них, у чистокровной выдрессированной с детства знати. Он даже жесты использует соответствующие: руку убрал за спину, но при этом продолжал смотреть на неё. Кальперния прекрасно знала этот жест и вздрогнула от воспоминаний. Так магистры показывали свою заинтересованность и готовность выслушать собеседника, но при этом она помнила, что случается с теми, кто решил слишком долго испытывать их терпение. И проверять на себе, на что способен магистр Древнего Тевинтера, ей что-то совсем не хотелось. И как она вообще умудрилась тогда, при первой их встрече, принять его за южанина?!  — Ei vento nai mordoi deid! — пока этот магистр там что-нибудь лишнего не надумал, воскликнула девушка и тут же в примирительном жесте подняла руки, сказав, что не собиралась на него нападать. — Я пришла одна, без подкрепления.  — Я знаю. В противном случае мы сейчас бы не разговаривали. От его холодного тона и понимания, насколько близко от неё, до сегодняшнего дня уверенной в своих силах, прошла смерть, по её спине пробежал холодок страха. Но вместе с тем Кальперния и с отвращением скривилась. Вот, казалось бы, сбежала из Тевинтера, а всё равно приходится выслушивать эту тевинтерскую надменность. Но… ничего не поделать. У неё задание. И подвести Старшего она не смела.  — На вашей стороне сыграла внезапность и нехарактерное для мага ведение боя, но не больше. Так что не надо меня недооценивать, — хмыкнула девушка, гордо, как учил Старший, подняв голову. Разумеется, Безумца нельзя обвинять в том, что он действовал не по «правилам», потому что, как известно, на войне все средства хороши. Да только какой магистр, кем она всё-таки является, вслух признается в своём полном поражении.  — Недооценивать — и не думал. Ваш потенциал мне прекрасно виден. Однако, я сделал вывод, ваш наставник распоряжается этим потенциалом ужасно, — мужчина был не столь уж и груб. То, что девчонка не смогла ничего противопоставить даже обычному зверю, стоило только лишить её посоха, Безумца не злило, а только искренне печалило. Судя по мощнейшему следу в Тени, у девушки есть весьма реальные шансы стать самым сильным из известных ему обычных магов (не сомниари). И как нынешняя эра распорядилась таким дарованием? Да никак. Драгоценные годы детства и юности бессовестно упущены жизнью в рабском бесправии. После подобного ему, кажется, пора перестать удивляться, почему тевинтерская Империя еле-еле сдерживает напор дикарей-кунари.  — Мой наставник сам Старший, — понятное дело, верной ученице не понравилось осуждение её идола, поэтому Кальперния эти слова произнесла даже с излишней гордостью. Хотя гордость была и не беспричинной, ибо быть в учениках у самого древнего тевинтерского магистра (и плевать, что он выглядит как ходячий кусок лириума) захотят многие.  — Оно и видно, — Безумец же от её заявления только едва слышно хмыкнул. — Так, значит, он объяснил вам подобное пренебрежение целым пластом магической науки по работе без посоха?  — Да. Потому что то время, которое понадобится на изучение этих ненужных знаний, можно потратить на более полезные навыки работы с посохом и амулетами.  — «Ненужных», значит. А если посох будет утерян?  — Не будет! — уверенно произнесла Кальперния. В погоне за доказательством правоты Старшего она как-то и забыла, что несколько минут назад проиграла как раз потому, что потеряла посох. Спорить и дальше у Безумца желания не было. Ведь ему прекрасно известна её позиция, точнее позиция её учителя, которую она и переняла. Сетий всегда считал, что те средства, которые придётся потратить, чтобы найти наставников или книги для обучения колдовству руками, лучше потратить на улучшение чар посоха или покупку более сильных амулетов. В своё время хромой маг так и не сумел переубедить своего великовозрастного ученика в ошибочности, по его мнению, такого убеждения. «Опять продолжает надеяться только на артефакты. Уверен, если отобрать у него эльфийский шар, он проиграет сразу же», — подумал про себя мужчина, а вслух только хмыкнул. Говорить о слабостях врага, когда рядом стоит его приспешница, было бы очень глупо. Их разговор был на недолгое время прерван. За тем, как мужчина направился к своему плащу, чтобы, видимо, присесть и отдохнуть, Кальперния наблюдала молча, но не без интереса. Теперь она увидела лично, насколько сильно он хромал. Это выглядело как-то странно даже. Изначально по описанию агентов она приняла его за дряхлого старика, у которого проблемы с ногами начались в силу возраста. Но сейчас, имея возможность взглянуть на него без капюшона, со странной долей радости девушка поняла, что очень сильно ошиблась. Какой хоть старик? Да ему и полвека-то ещё нет! Он слишком молод для такой ужасной хромоты. А значит, она сделала вывод, это последствия каких-то серьёзных травм, которые и поныне не дают ему ходить без боли. Потому что Кальпернией не осталось незамеченным секундное появление гримасы измученности на его лице, когда из-за нетвёрдой поверхности — песка — один из его шагов получился слишком неаккуратным. После подобных выводов не проникнуться обычной человеческой жалостью было невозможно. Но вместе с тем Кальперния отметила, что этого мага есть и за что уважать. Ведь порой люди и с более лёгкими травмами теряют смысл жизни. А он даже руки не опустил. Сумел выжить в этом мире, не прощающем слабость. Это же объясняет, почему его не сломила даже метка. Однозначно, он привык жить с постоянной болью и научился её перебарывать. И уже здесь всплывают вопросы, а что движет этим человеком? Не одолела ли в своё время его отчаявшийся разум какая-то безумная идея? Но всё же Кальперния отмахнулась от этих вопросов. Чтобы ими задаваться, нужно для начала лучше узнать этого удивительного человека. Поэтому она решила пока остановиться на том, что его выдержкой всё-таки можно даже восхищаться. Ну, кто бы мог подумать, что такой слабый, больной на вид человек, который из-за своей белой кожи больше похож на восставшего мертвеца или вурдалака (неизвестно, что ещё хуже), будет настолько силён духом… И теперь магичка как-то даже опечалилась подобными выводами, желая ошибиться в такой поспешной оценке собеседника. Ведь у неё задание заинтересовать его, привлечь на их сторону. Но как этого добиться, как подобраться к такому магистру? Она не знала. Неужели Самсон оказался прав, и существует лишь одно, чем она бы смогла заинтересовать древнего мага?..  — Нападите на меня. Из мыслей, которые, очевидно, ушли в ненужную для нынешнего момента сторону, девушку вытянули слова Безумца. Но сами его слова были столь неожиданными, что Кальперния лишь удивлённо уставилась на мужчину, который теперь сидел на траве, но это не мешало его белым глазам серьёзно изучать её.  — Я признаю, что повёл себя не по правилам честного боя. Но теперь вы при посохе, а я открыт для удара. Так что нападайте. Хочу посмотреть на то, как вы распорядились временем вместо изучения «ненужных» знаний. Кальперния вновь замялась. Конечно, магесса могла поддаться собственной гордости и убедить себя в том, что медлила она, потому что не хотела зазря ранить этого самоуверенного мага. Но на самом деле девушка боялась предоставленной возможности. И хотя у неё не было даже домыслов, но нутром она чувствовала, что не может быть всё так просто. На то он и магистр. Но противиться магистр не стала, а уж тем более озвучивать свои сомнения в слух. Сейчас она даже поддалась былой злости и желанию впечатать чем-нибудь да посильнее в эту самодовольную белую физиономию. И с этими мыслями Кальперния обхватила посох и начала призывать одно желаемое заклинание из школы стихии. Ощущение чего-то странного неестественного пришло к женщине тогда, когда она подогнала свою энергию к посоху. Её руку стало странно покалывать. Обычно такого не бывает, поэтому она не стала пренебрегать мерами безопасности, и прежде, чем продолжить, глянула на собеседника. Однако он продолжал ждать от неё действий как ни в чём не бывало. Даже бровью не повёл, когда она остановилась. Девушка нахмурилась, бросила на него подозрительный взгляд, но всё же решила продолжить. Магистры не отступают. В дальнейшем новых казусов не возникло вплоть до последнего этапа. Когда энергия из-за Завесы была собрана, преобразована, осталось лишь перенаправить её на посох и придать ей образ желаемого заклинания. Однако за считанные мгновения до атаки, когда в посох наконец-то проникла магия, неожиданно между рукой девушки и орудием образовалась яркая вспышка электричества, раздался характерный для этой стихии треск. И Кальперния вскрикнула от боли. Она выронила посох из рук. Но ей было не до него. Магичка оскалилась, плохо сдерживая скулёж боли, и схватилась за пострадавшую руку. Она ощущала сильнейший жар от произошедшего удара, но при этом и ужасный холод, её пальцы даже покрылись инеем. Так действует смешанная магия двух стихий. Терпеть пришлось бы долго. Поэтому девчонка постаралась облегчить своё положение, тут же воздействуя магией лечения. С помощью неё заживление руки происходило быстрее. Нужно было закончить начатое. Но прикоснуться сейчас к посоху, с которого блокатор, наверное, не был снят до сих пор, девушка не осмелилась. А атаковать без него она и не думал. Не стала магесса ещё больше позориться, зная прекрасно, что всё равно у неё ничего не выйдет. Однако пока она была занята собой, магичка вновь была атакована: маленький шарик льда влетел ей прямо в лоб. Это было не столь больно и уж тем более не смертельно, но шишка теперь наверняка появится. Айкнув и потирая ушибленный лоб, Кальперния уже обиженно глянула на собеседника. Вот же змей! Он изначально всё так и планировал! Безумец сейчас смотрел на неё точь-в-точь как самый строгий наставник, которому лишь хорошее настроение помешало выпороть, а лучше — высечь своего бестолкового, но уже возомнившего себя властителем мира ученика, чтобы тот всю следующую неделю и сидеть, и лежать не мог спокойно. И подобное сравнение девушке, ой, как не понравилось.  — Маг, рассчитывающий только на сторонние катализаторы, столь же смешон, как и мечник, не владеющий навыками рукопашного боя. За ближайшие несколько минут вы уже дважды гипотетически умерли. Мне даже не пришлось принимать особых усилий, чтобы обезоружить вас. Чем не контраргумент для вашего заблуждения? Правда, похожий проведённый опыт в своё время Сетия так и не смог переубедить. Но, надеюсь, ваша молодость позволит более гибко воспринимать другие, вероятно, более верные позиции в данном вопросе. Кальперния нахмурилась. Всё-таки чтобы поверить в неправоту своего идола ей понадобится время. Однако уже сейчас она понимала, что Безумец делает это не только лишь из собственной забавы, а буквально на примерах доступно объясняет свою точку зрения. Возможно, и правда, верную… Но тут взгляд девушки упал на свой посох, и она вспомнила о том, что стало для неё самой настоящей неожиданностью. А именно создание магом, так называемого, блокатора.  — Как вы это сделали? Это же способности храмовников!  — Способности храмовников укрепляют реальность, не давая магам её изменять. Маги повторить подобное действительно не могут. Но это не значит, что у нас нет своих способов блокировать магическую энергию. К примеру, с помощью энтропии это происходит путём воздействия на тело заклинателя и его собственную ауру изнутри. А если использовать школу духа, то влияние происходит через Тень, и блокатор ставится уже на посох. Вы бы знали это, если бы учились ещё хоть чему-то, кроме жонглирования посохом. Так же бы знали, что в Тени от вашей силы разит хуже, чем от скунса. Поэтому я почти что оскорблён тем, что вы всерьёз надеялись подойти ко мне незамеченной, не научившись хоть сколько-то маскировать свою магию.  — Старший… мне об этом не говорил, — пристыженно Кальперния всё же была вынуждена признать неполноценность своих знаний.  — Не удивительно. Сетий всегда был практиком, а не теоретиком да и ещё в общем слишком нетерпеливым в вопросах магии. Однако полученное магическое образование нашего времени вполне позволяло ему не углубляться в магические науки и дальше. А у вас даже базовые знания отсутствуют полностью. Если не возьметесь за ум в ближайшее время, то станете как южные отступники: с опытом, с практическими знаниями, но и с огромным риском стать одержимой из-за неумения работать с Тенью.  — На словах-то все умны. Может, хотя бы для начала поточнее объясните, что у вас считалось «базовым образованием»?! — сложив руки на груди, несколько обиженно буркнула Кальперния. Потому что этот магистр отчитывал её с таким голосом, как будто всю жизнь вокруг неё крутились и нужные книги, и наставники, а она только нос воротила. Так вот нет, не было такого. Всю жизнь она была вынуждена сама искать хоть какие-то знания. А когда всё-таки судьба привела к ней Старшего и он взял её в ученицы, то решил её обучать сразу с практики, объясняя это тем, что при нынешних событиях у них просто нет времени на сухие теоретические заумности.  — Вы правы, я не знаю ваших нынешних образовательных стандартов. Да и не будет сейчас командир организации с такими непомерными амбициями тратить время на изучение огромных томов престарелых фанатиков науки. Однако есть решение. Могу сейчас прочитать лекцию по магическим основам, которые должен знать каждый маг. Если проявите усидчивость и умение слушать, то, возможно, даже успею рассказать о том самом заклинании маскировки. Вам останется в дальнейшем лишь отточить полученные знания на практике и вскоре уже сможете скрывать некоторую часть собственной ауры. Не так много, конечно, но это уже хоть какое-то соблюдение правил хорошего тона моего мира. Если бы Кальперния не поддерживала всю ту же официальность, то от удивления она сейчас точно плюхнулась бы на землю. Настолько предложение собеседника было неожиданным. Да где это видано, что бы магистр сам предлагал свои услуги да ещё задаром?! Переизбытком альтруизма маги никогда не славились. Либо он над ней издевается, врёт или всё, что угодно, либо он действительно глупец, каким его и считает Старший, либо она перестала понимать тевинтерскую интеллигенцию.  — Да, ну? Вы хотите научить меня, командира венатори, скрываться от вашего восприятия? В жизни не поверю, — всё-таки склоняясь именно к первому варианту, скептически фыркнула магесса с некоторой долей обиды. Она-то ведь почти поверила, что он и правда может её научить… Однако в ответ на эти слова мужчина усмехнулся.  — Ваша уверенность в собственных силах забавна, но всё-таки беспочвенна. Чтобы научиться полностью скрывать следы своей энергии от сильных магов, а уж тем более сомниари, вам придётся усердно учиться следующие несколько лет. И это если только под моим наставничеством. Если по книгам, то увеличивайте этот срок как минимум вдвое. Теперь он ждал от неё ответа на своё предложение. Но Кальперния непозволительно долго медлила. Магичка не знала, что ответить. Разумеется, ей хотелось получить новые знания, возможно, даже принять правду этого мага и исправить свои заблуждения, чтобы не повторить позорную беспомощность при потере посоха. Однако насчёт его альтруизма у неё до сих пор было серьёзное неверие. Да и гордость не давала признать, что кто-то другой может рассказать ей то, что не знал Старший. Ведь в её понимании, её идол знал всё…  — Что ж, видимо, ваше молчание можно принять за отказ. Жаль. Поскольку, поверьте мне на слово, убеждённость в собственном всезнайстве очень опасна. Однажды жизнь мне уже преподала слишком болезненный урок.  — И что произошло? — почти неосознанно вырвался этот вопрос. Ведь девушка услышала в последних словах до этого абсолютно спокойного мужчины слишком много… боли.  — То, что, я надеюсь, не произойдёт с вами. Понимая всё-таки глупость своего вопроса, магесса каких-то таких слов и ожидала. Конечно же, он сойдёт с ответа. Однако от этого её интерес не угас. Ей захотелось узнать то, что случилось с его ногами, как-то связанно с тем самым «болезненным уроком»? За тем, как мужчина поднялся, а потом взял плащ и начал стряхивать с него природный мусор, наблюдала Кальперния с некоторым волнением. Ведь, раз она не проявила заинтересованность, их встреча подошла к концу, и он собирается уйти. И девушка не знала, как поступить. С одной стороны, лишний раз разговаривать с магистром ей не хотелось, так что скатертью ему дорожка. Но, с другой, она вновь вспомнила о своём задании. Пусть разговор их прошёл даже почти беспроблемно, и в принципе, его можно продолжить, когда она нагонит беглеца в следующий раз. Однако к девушке подкрались сомнения: а будет ли этот «следующий раз»? Ведь девчонка должна была его заинтересовать, возможно, впечатлить, а в итоге она только дважды опозорилась, а потом и вообще отвергла его предложение, буквально, милость, тем самым оскорбив его самолюбие. Захочет ли магистр в следующий раз встречаться с такой бездарной, как он, наверное, теперь думал, магичкой? Кальперния была в этом не уверена. Наблюдая за тем, как мужчина с собранными вещами молча удалялся от берега, магесса уже нервничала. Ведь сейчас он отойдёт, вновь обернётся волком и убежит… И вся её миссия с треском провалится. А ведь Старший возлагал на неё такие надежды, даже доверие… А ещё она понимала, что вместе с магом исчезнет и шанс узнать что-то новое, хоть насколько-то приблизиться к великим магам древности. Она же всю жизнь жадно хваталась за любую возможность к саморазвитию, смертельно рисковала, когда залезала в личную библиотеку своего бывшего хозяина, чтобы хоть одним глазком взглянуть в его книги. А сейчас, когда знания перед ней чуть ли ни на ладони, она отказывается?! «Чем я вообще думала?!», — отчитала сама себя магистр. Нужно было торопиться, пока есть ещё шанс исправить ошибку. Нужно было сказать хоть что-то, хоть как-то переубедить мужчину. А что если она опоздала? А что если он не захочет её больше видеть?  — Нет, пожалуйста! Мне нужна твоя помощь! Я хочу учиться! Пожалуйста, только не уходи. В панике желая сделать хоть что-нибудь, Кальперния абсолютно не помнила своих слов, а когда очухалась, осознала, что стоит рядом с мужчиной и крепко держит того за руку… Какая же она оказалась приятной на ощупь, аристократически идеальной. К тяжёлой работе он, однозначно, не привык. Однако его руки оказались и излишне прохладными. Не мертвецки ледяными, конечно, но и без привычного человеческого тепла. Разобравшись с ощущениями, магичка несколько неуверенно подняла взгляд. Что же, её выходка весьма себе сработала. Маг точно не думал об уходе. Но теперь с нескрываемым удивлением посматривал то на неё саму, то на свою руку, так бесцеремонно схваченную. А вот полное осознание всего произошедшего и его последствий пришло к Кальпернии несколько позже и словно молнией поразило её. Она наконец осознала, сколько всего правил и манер нарушила за одно лишь мгновение. И пытаясь хоть сколько-то исправить положение, девушка только теперь отпускает его руку, резко делает пару шагов назад, чтобы вернуться на приличную для официальных разговоров дистанцию, а сама тут же вытягивается и начинает нервно поправлять весьма дешёвый (но как раз подходящий для того, чтобы слиться с толпой деревенщины) походный костюм и свои волосы, которые на этот раз были убраны в две простые косички. Да только она понимала, что все эти панические попытки исправиться уже бессмысленны. Ведь теперь она опозорилась уже по полной. Нельзя было так себя вести. Нельзя было переходить на «ты», так взбалмошно кричать, нарушать личное пространство, хватать собеседника. Магистрам такое поведение непозволительно. А она это сделала, так легко позволила маске слететь. Значит, она никакой не магистр, и это ему теперь прекрасно будет известно. Нужно было держать себя в руках! Как теперь мужчина поступит? Девушка не знала, но понимал, в его праве сделать всё, что угодно. Мог высокомерно фыркнуть, обозвать её «простолюдинкой» и уйти. Мог засмеяться, перейти к более обидным оскорблениям. Мог и ударить. Это не подвергается осуждению, поскольку она без разрешения схватила его. Но главное магесса понимала, что теперь точно шанс навсегда утерян. Никакой магистр не будет разговаривать с невысокородной выскочкой, тем более рабыней, которая сама и выдала свою ещё абсолютную неопытность в этой большой игре масок. Девушка сжала от досады пальцы в кулак. Заплакать сейчас она себе уж точно не позволит! Пусть её собеседник делает, что хочет — его право. Но она не потеряет остатки гордости! Ни перед одним магистром! Однако сейчас случилось воистину небывалое явление. Когда Кальперния вновь подняла взгляд, чтобы достойно, в лицо, встретить насмешки, она увидела на лице мужчины безобидную, лёгкую улыбку. Девушка ахнула. Нет, маг всё тот же, осанка и выправка всё те же идеально ровные, только в белых глазах отсутствовало ожидаемое высокомерное превосходство над собеседником. В них она увидела только… тёплое понимание.  — Я рад увидеть в вас такое стремление к знаниям, — всё так же спокойно, как и раньше, произнёс Безумец. — Правда, как вы уже и сами, наверное, догадались, у меня есть условия. Девушка кивнула, выразив желание его выслушать.  — Первое — после нашей лекции ужин вы оплатите за свой счёт. Очевидно, девушка опять не могла сохранять внутреннее спокойствие. От мага его уровня она ожидала самого нереального или возмутительного условия, но не такого… Всего лишь оплатить ужин? Он серьёзно?! Да она готова весь трактир выкупить вместе с хозяином, лишь бы только он её учил! А судя по его тону, он говорил серьёзно…  — Великим и ужасным тоже нужно пропитание, — видимо, её размышления были уж слишком очевидными, раз Безумец их увидел и даже засмеялся. От его несколько даже вольного, безобидного смеха самой девушке стало спокойнее. Она и себе позволила ответить лёгкой ухмылкой на его замечание про «великого и ужасного». Заодно Кальперния заметила маленькую деталь: у мужчины отсутствовал верхний клык во рту. Этот небольшой нюанс добавил ещё один вопрос к чудному человеку. Интересно, кто и за что выбил вроде бы сторонившемуся открытых конфликтов магу зуб?  — Второе, — вернулся к сути Безумец, но прежде, чем продолжить, неожиданно сократил между ними дистанцию опять до той неприличной близости. — Давай в дальнейшем обойдёмся без официоза? Помереться знанием манер мы ещё успеем и в другой раз, — храня на лице всю ту же улыбку, произнёс мужчина и даже игриво поддел пальцем носик собеседницы. И теперь Безумец, заранее уверенный в её положительном ответе, развернулся и снова направился на берег. Только ухмылка его была куда хищнее. «Что творится?!», — кричала уверенность девушки в собственной нелестной оценке тевинтерской знати. Нет, разумеется, она была обеими руками за предложение мужчины. Изменение этой встречи в сторону фривольности и, следовательно, более дружественной обстановки очень хорошо стыковалось с её заданием. Однако она не могла свыкнуться с его поведением, ведь магистры так себя не ведут! Она-то прекрасно это знала, лично и на себе испытывала всю их несоизмеримую высокомерность и себялюбие… Но тут, пока он не видит, девушка с лёгким смущением и улыбкой коснулась носа, по которому недавно так неожиданно прошёлся его палец. А ведь, подумать только, он самолично нарушил принятую в приличном обществе границу… как тогда, в Редклифе. Это сравнение тут же натолкнуло магессу на мысль о том, что при первой их встрече он не так уж и сильно её обманул. Девушка улыбнулась. Ей бы очень сильно хотелось, что бы тот, с кем она разговаривала до этого, был лишь маской более человечного и живого мага. А то, что его поведение не совпадает с её устоявшимся клеймом магистра… Ну и что? Он же из Древнего Тевинтера. Может быть, раньше в магистры брали не только тех, кто своим высокомерно задранным носом лишь потолки царапать умеет. Всё обдумав, Кальперния не просто не передумала, а, наоборот, с большим интересом отнеслась к предстоящей лекции, поэтому теперь она с плохо скрываемым энтузиазмом поспешила к мужчине.  — И всё же я бы крайне советовал не надеяться, что учителя разжуют тебе всю магическую науку. Ищи знания сама. Если и не в собственных экспедициях, то хотя бы в книгах. Ведь тот, кто знает только то, что знают другие — не знает ничего, — произнёс Безумец, когда заметил в глазах своей слушательницы искреннюю заинтересованность. Это ему нравилось. Если он действительно угадал и девушка в дальнейшем будет с тем же рвением добираться до знаний, то у неё есть все шансы не просто наверстать пропущенные годы, но и перегнать своих сверстников.  — Порой ты слишком зануден, — беззлобно хмыкнула магесса.  — Привыкай, — усмехнулся маг.

***

Несмотря на сомнения Кальперния в дальнейшем нисколько не пожалела, что согласилась на эту странную любезность со стороны такого же странного мага. Он оказался хорошим лектором. Не то, что бы ей было, с кем сравнивать, всё-таки в Кругах она никогда не обучалась. Старший, как правильно отметил Безумец, был именно практиком. А Эрастенес, её последний господин, с удовольствием бы её избил книгами, если бы такой способ помог «вбить» в неё знания: настолько этот магистр не хотел отвлекаться от своих исследований на девочку-подростка, у которой выявился лишний (для рабов) магический дар. И… лучше бы она вообще не вспоминала об этом полоумном учёном. Потому что происходящее сейчас вообще несравнимо с её первыми и единственными уроками по теории. Сколько они уже просидели на берегу озера? Часов пять? Кальперния и не считала, для неё время пролетело незаметно. Настолько ей было интересно слушать своего временного учителя. Он полностью выполнил обещание, вдоволь нагрузил пытливый девичий ум новыми знаниями. Теперь впереди у неё часы самостоятельной практики, чтобы полностью освоить услышанное. А этим она обязательно займётся, не позволит полученным знаниям пропасть. Поскольку даже осознанный призыв виспа, когда магия используется с полным пониманием происходящих в Тени процессов, а не просто инстинктивно, заучив необходимые манипуляции наизусть, привёл девушку в полный восторг. То-то ещё будет! Ведь если она продолжит и дальше так разбирать каждое заклинание, то очень скоро, весьма вероятно, сможет без помощи посоха-катализатора призвать что-то стоящее, а не какой-то позорный пшик. Да, в отличие от Старшего, она признала, что в первую очередь маг должен быть опасен именно без посоха. Хотя как тут не признать? После такой-то эффектной демонстрации — лоб до сих пор побаливал. Подумать только — один урок, и перед глазами уже столько возможностей для дальнейшей самореализации! Никакое «любезное одолжение» Эрастенеса не сравнится с этим! Впрочем, на удачность лекции повлияли не только старания «студента», но и заинтересованность самого лектора. Безумец рассказывал даже с излишним азартом, в лекцию он увлёкся с головой. Кальперния хоть этого и не понимала. Ведь навряд ли ему выдавали лицензию педагога, а просто так раздавать свои знания, даже такие примитивные, магистры, как известно, не любят, а уж тем более не получают от этого удовольствия. Однако она смотрела в его глаза, которые несмотря на нездоровый цвет горели самой живой энергией, с улыбкой. Старший не ошибся в том, что Безумец до фанатизма учёного любит темы, связанные с магией и эльфами (точнее будет сказать — эльфийской историей, поскольку сами эльфы и, что удивительно, даже эльфийки ему абсолютно не интересны). Да, и возможно, ему просто необходимо было выговориться. В конце концов в мире, который за любые разговоры о магии с удовольствием тебя усмирит, пришельцу из прошлого, из самого древнего Тевинтера, будет особенно тяжело. Да, впрочем, Кальперния готова была принять любые причины, лишь бы продолжать видеть то искреннее дружелюбие в его глазах. Единственным до сегодняшнего момента, кто не смотрел на неё с презрением, был Корифей. Поэтому на неё такой жест внимания со стороны хромого мага влиял особенно сильно. Ха! Подавись Эрастенес и прочие ему маги! Её талант признавали сами древние магистры, великие сомниари! Так что пусть весь Магистериум слюни от зависти пускает!.. Примерно как раз такие мысли ребяческой радости она себе сейчас и позволила… Однако не всё так красочно происходило за эти часы. Точнее магесса узнала, что мужчина крайне ревностно относился к потере интереса у своего слушателя. Нет, разумеется, она не скучала, просто порой невольно уходила в собственные раздумья от полученной информации. И он сразу же это замечал. А так же выяснилось, что маг, имеющий терпеливость исследователя да и общую терпимость, очень уж нетерпим к ошибкам, совершаемыми учеником. Именно поэтому руки девушки, когда у неё не получалось повторить простейшие для него, но пока трудные для неё манипуляции с процессами Тени, успели получить уже несколько хлёстких ударов от его трости. Но Кальперния не обижалась. Во-первых, вопреки впечатлениям магистр действовал, кажется, почти даже неосознанно. Во-вторых, бывшая рабыня знала, что такое боль, так что его удары почти даже нельзя было назвать болезненными, да и в тот раз, когда он очевидно переборщил, Безумец тут же поспешил извиниться перед ней. Так что эти его наказания точно не были умышленным стремлением к жестокости. Да и знала девушка: ученик очень часто становится продолжением своего учителя. А значит, если мужчину с детства воспитывали и учили исключительно методом кнута, то в будущем он хоть и частично, но всё равно переймёт такой способ обучения. И с этим уже ничего не поделаешь. И вот так незаметно пролетело время. Кажется, Кальперния не успела и опомниться, а он уже замолчал. Разумеется, ей бы хотелось потянуть время, ещё вот так посидеть за полезным делом. Увы, ей пришлось признать, что они устали: и он, и она — а значит, действительно пора заканчивать. Тем более ей необходимо было исполнить свою часть их уговора. Когда они шли по берегу обратно в деревню, их разговор сохранил всю ту же неофициальность. Это уже была беседа двух тевинтерцев о своей единой, но уже такой разной родине. Опять больше говорил именно Безумец, всё-таки она о древней Империи знает меньше, чем он — о нынешнем Тевинтере. Однако тому это было абсолютно не в тяжесть.  — Даже не верится, что ты до сих пор не сбежал от меня. Я же из венатори, — однажды произнесла магесса.  — Ну, а почему бы не уделить хорошему собеседнику всё своё внимание? В конце концов очереди из других добровольцев не наблюдается, — усмехнулся носитель метки и для наглядности своих слов окинул взглядом пустынный берег озера. Тогда девушка лишь также улыбнулась в ответ, но прекрасно понимала его чувства. Всё-таки у магички тоже редко получалось с кем-то поговорить, а после того, как её возлюбленный и единственный друг был продан другому господину, а потом погиб… исчез, только лишь книги и остались её окружением. И поныне не многое изменилось. Казалось бы, сейчас у неё была отличная возможность затронуть в разговоре насущные проблемы. Но этот змей постоянно умело сходил с любой неудобной ему темы. И она так и не смогла понять, почему он не принимает их сторону и, вроде бы, правильную правду своего сородича. Неужели он не понимает, чем дольше он будет геройствовать в гордом одиночестве, тем больше шанс, что Инквизиция его схватит? А это ужасно, поскольку девушка была уверена, что к древнему тевинтерцу этот ненавистный придаток Церкви милосерден уж точно не будет. Но отвечать на её вопросы и слушать доводы он на отрез отказывался. Поэтому сегодня Кальперния настаивать больше не стала, смиренно признав правоту своих аналитиков в том, что простым разговором дело не решится. Если, и вправду, за прошлый месяц Инквизиция слишком многое ему внушила, то вернуть на путь истинный гордого и упрямого тевинтерца будет очень тяжело. Когда же они наконец-то добрались до деревни, их разговор стал ещё более нейтральным. Их появление осталось практически незамеченным. Видимо, к виду чудного мужчины за эти несколько дней местные жители уже привыкли, да и наверняка порой на пристани швартовались личности и почуднее. Её уж тем более приняли за свою. Ведь одеждой Кальперния ничуть не выдавала своё высокое положение в другом государстве, а её телосложение и заветренное лицо и так всегда выдавали в ней простолюдинку. Поэтому им сейчас меньше всего хотелось бы вызвать лишние подозрения разговорами о магии или Тевинтере. Деревенщина — народ, конечно, занятой, рабочий, но сплетни здесь расходятся чуть ли не быстрее, чем на орлейских балах. И вот остаток этой их неожиданной встречи прошёл на первом этаже местного постоялого двора. Кальперния не скупилась на выполнение своей части уговора. Монеты с собой у неё были, да обмен ей всё равно казался неравноценным, ужин был почти чистой формальностью. Ведь в Тевинтере за одну похожую лекцию какой-нибудь магистр содрал бы в разы больше. А ещё девушку поразило отсутствие избирательности в еде у этого мага. На предложенный ужин он ни разу и носом не повёл, хотя даже она заметила, что хозяин таверны, очевидно, экономит на своих гостях, разбавляя даже молоко, которого, казалось бы, в избытке. От этого Кальперния невольно усмехнулась, подумав, что поварам в доме такого неприхотливого господина жилось бы очень даже неплохо.  — Знаешь, со слов «магистр решил посетить таверну на отшибе» обычно начинаются только анекдоты, — не удержавшись, хихикнула магесса, а заодно её повеселила неожиданная мысль о том, что ей точно никто в жизни не поверит, что она так просто сидела и ужинала рядом с «тем самым». Ведь к древним тевинтерским магистрам и их истории можно относится по-разному, верить в любую версию или теорию, но все единогласно признают, что они — легенды.  — Когда неделями проводишь в эльфийских руинах где-нибудь на окраинах Viridis, — это название диких джунглей на северной границе изведанных земель, а так же это слово порой применялось среди учёных Империи в качестве сленга, обозначающего любые очень далёкие земли на краю изученного Тедаса или короче — «задница мира», — то вынужден выживать на одних только запасах сухарей и воде. Такой рацион, как правило, отбивает желание привередничать у любого. Кальперния только покачала головой. Девчонка не понимала этого учёного фанатизма, что у Эрастенеса, что и у Безумца, и, наверное, не поймёт никогда. Да, только исследователи действительно находят, узнают и создают что-то новое. Но она лучше смирится с вторичностью знаний и будет получать их из книг, чем осмелится сама участвовать в какой-то экспедиции. В тот момент в таверну незаметно, по крайней мере так думал он сам, пробрался местный мальчик лет восьми и тут же осмотрелся. Он поглядывал на столы, только-только покинутые посетителями, очевидно, в поисках каких-нибудь вкусностей, к которым богачи, сошедшие с очередного торгового корабля, даже не притронулись. Это он пытался делать как можно быстрее, пока подавальщицы или сам хозяин таверны его не заметили и не погнали прочь. Впрочем, Кальперния бы и не обратила на него никакого внимания, но тут её собеседник неожиданно подозвал проныру жестом. Ребёнок подчинился и тут же без какого-либо страха помчался к ним. Значит, сделала вывод девушка, они знакомы.  — Держи. Раздели с братьями, — произнёс мужчина и передал ему собранный тряпичный кулёк. Когда мальчик из любопытства размотал подарок и увидел там разнообразные сладости, магесса даже усмехнулась. Настолько забавным детским искренним восторгом вспыхнули глаза ребёнка.  — Дядь, а ты сам-то никому не расскажешь? А то мамка ведь говорила, шоб до ужина пряников ни-ни, — вдруг серьёзно спросил мальчик, сощурив глаза.  — Не расскажу, — заверил его Безумец. — Иначе мне от неё тоже попадёт, — он потрепал по волосам мальца и хитро подмигнул ему. Мальчик эти слова принял и так же просиял заговорческой, ехидной улыбкой. И теперь, поблагодарив, умчался незаметно от родительницы делить «добычу».  — Кто это был? — не сдержавшись, спросила Кальперния. Она уже даже и не знала, какое мнение составлять об этом маге, если он продолжает вновь и вновь её шокировать своим необъяснимым, по её мнению, поведением. За сегодня она насчитала в этом мужчине уже столько неестественности, что невольно задумаешься: а не лжёт ли он просто? Но положительно ответить на этот вопрос, магесса тоже не могла найти причин. Ведь она просто не видела никакого смысла в настолько долгом спектакле.  — Сын одной вдовы из деревни, в чьём доме я ночую за небольшую плату. Теперь Кальперния поняла, о чём шептались за их спинами, когда они шли по деревне. Разумеется, в скучном на события поселении появление в доме вдовы чужого мужчины тут же станет лакомым кусочком для местных вестоплётов.  — Не понимаю, почему ты не снял комнату здесь, в таверне? Меньше бы внимания привлёк.  — Чем больше местные обсуждают «нас», тем меньше у них остаётся времени на то, чтобы обсуждать лично меня. А так же известно, что дети плохо умеют врать, поэтому если они ко мне спокойно подходят, то, значит, не такой уж я и страшный. Да и деревенские торговаться абсолютно не умеют, — совсем обыденно объяснял мужчина, — в отличие от этого, — только напоследок с отвращением фыркнул он и исподлобья гляну на стоящего за барной стойкой хозяина таверны. Судя по всему разговор о комнате между ними уже был, и названная цена явно не понравилась магу. «Но и хитрый же этот змей!», — усмехнулась девушка, снова напомнив себе, что она всё-таки с настоящим магистром разговаривает, а они интриганы ещё те. Но как вдруг спокойствие здешней обстановки нарушилось. Безумец, глянув ей за спину, как-то недобро нахмурился. Кальперния сразу поняла, что он что-то нехорошее увидел.  — За тобой была слежка? От неожиданности его строгого холодного тона девушка почти растерялась, но всё же успела взять себя в руки и тут же поспешила вспомнить весь свой путь до деревни. Но ничего подозрительного она не упомнила.  — Не должно. Я была осторожна, — тогда отрицательно покачала она головой.  — Ясно. Значит, это за мной.  — Кто? — из-за любопытства магичка уже собиралась инстинктивно обернуться, чтобы самолично увидеть причину беспокойства собеседника.  — Оборачиваться категорически не советую, — но Безумец её остановил. — Не нужно ему заранее знать, что он обнаружен. Кальперния с ним, разумеется, согласилась и, уняв своё любопытство и нервозность, вновь села расслабленно. Мужчина сделал тоже самое.  — А с чего ты взял, что он шпион? — но узнать подробности она, конечно же, хотела.  — Зашёл недавно. Трактирщик с недоверием косится на него, оценивает — не местный и здесь никогда не появлялся. За спиной не тул, а колчан, значит, передвигался на коне, но при этом на одежде и сапогах много затёртой сырой грязи, в ремнях даже застряли опавшие еловые иглы — зачем-то ходит по размытым после ливней лесным тропам, когда на коне по тракту получилось бы и чище, и быстрее. Сидит скованно, дёргано, на вопросы подавальщицы реагирует резко, нервно. Видимо, хочет сделать вид, что в бегах. Однако почему-то в этом случае он не выбрал дальний стол в углу, откуда как раз открывается вид на весь зал и все выходы. Да и для того, кто, как бы, нервничает, он почти не оглядывается по сторонам, не выискивает опасность, а смотрит только прямо — на нас, — озвучил Безумец результаты своих наблюдений. — Тем более, мне кажется, я уже его встречал. Один из опытнейших агентов Канцлера Инквизиции. Последние слова мужчина озвучил с ухмылкой. Ведь теперь он был точно уверен, что это как раз один из тех агентов, которых их отряд во время марш-броска до Бреши вытащил из завала в эльфийском храме. «Спас себе на голову», — подумал в тот день Безумец, и, о, Думат, как же он был прав.  — Видимо, не такой уж «опытнейший», раз даже ты его обнаружил, — хмыкнула Кальперния. Её «даже ты», на самом деле, не было оскорблением. Ведь Старший не упоминал о наличии каких-либо чудес шпионской внимательности у своего сородича. Поэтому она посчитала, что в обнаружении агента Инквизиции виноват в первую очередь именно последний, а Безумцу всего лишь бросились в глаза его ошибки.  — И всё же его навыки следопыта намного лучше актёрских. До нынешнего момента я так ни разу его и не обнаружил, хотя и подозревал о слежке. Видимо, твоё появление вынудило его к действиям, из-за чего он и совершил ошибку.  — Моё? Но мы же ничего секретного не обсуждали, — удивилась девушка.  — Наверняка его заинтересовал сам факт, что я встречаюсь с командиром организации, против которой однажды уже выступил. Настолько заинтересовал, что он рискнул даже своей задачей и незаметностью, лишь бы услышать хоть часть нашего разговора.  — И что будем делать? Если он передаст свои наблюдения Инквизиции, они обвинят тебя в сговоре с нами. На самом деле, с одной стороны, Кальпернии нравилось такое развитие событий, и она готова была даже посодействовать. Ведь если Инквизиция будет считать его не беглецом, а лжецом, изначально агентом венатори, то милости от неё ему уже не дождаться, и это вынудит его принять предложение от её организации. Но, с другой стороны, девушка очень сильно и небезосновательно сомневалась. Всё-таки даже такое, казалось бы, безвыходное положение, вполне возможно, всё равно не заставит его принять правду Старшего, он продолжит упрямиться. Зато значительно возрастёт риск того, что церковные выскочки, оскорблённые из-за, как бы, обмана, могут снова взяться за него всерьёз, даже захотят убить из мести… или ещё что-нибудь. Кто знает, что этим фанатикам лжебога ещё в голову взбредёт. Так что Кальперния про себя однозначно решила, что такой исход ей не нужен. Уж лучше пусть выскочки продолжают заниматься, чем угодно, портить планы Старшего, но про беглеца пока не вспоминают. А она тем временем постарается достучаться до этой непробиваемой тевинтерской натуры.  — Ты — ничего. А мне бы хотелось с ним поговорить. Безумец произнёс это таким невинныи тоном, что Кальперния невольно возмутилась, поверив, что его «поговорить» имело самое прямое значение. Однако когда она вскинула гневный взгляд на него, то резко замерла. Вроде бы и выглядел он сейчас также безобидно, но холодок страха женщина всё равно почувствовала. Ведь слишком уж спокойный взгляд у мужчины до… хладнокровия. Поэтому магесса больше не сомневалась в том, что магистр сделает всё необходимое для того, чтобы этот «хвост» больше ничего не рассказал своим хозяевам. Более того желание воскликнуть о том, что венатори тоже бы не отказались от допроса агента Инквизиции, полностью испарилось. Не-е-е. Если рабская жизнь её чему-то и научила, так это тому, что в моменты, когда магистры в таком настроении, лучше всего от них держаться подальше. Даже если в глазах Безумца и не было нечеловечной кровожадности безумных малефикаров, это не значит, что его аура не стала враждебно холодной. Видимо, уверенность агента в том, что его цель не заметит и простит ему такую халатную неосторожность, стала для магистра личным оскорблением.  — Ты сейчас уйдёшь или остаёшься на ночь в деревне? — тем временем всё так же спокойно спросил Безумец.  — Ты меня выгоняешь? — удивилась его вопросу Кальперния, даже на секунду испугалась, подумав, что она сделала что-то не так, оскорбила.  — Нет, но небо со стороны озера уже заносит тучами, — Безумец указал взглядом на окно, откуда как раз открывался вид на пристань, озеро и огромную недружелюбно чёрную тучу на горизонте. Очевидно, если она сюда дойдёт, то ливень не закончится до утра. — Если отбудешь сейчас, то успеешь вернуться на вашу местную базу. Если остаёшься на ночь здесь, то, значит, побыстрее надо уходить уже мне, чтобы успеть найти укрытие до начала дождя. Девушка тяжело вздохнула. Как бы ей не хотелось заканчивать эту их весьма приятную встречу. Но оставаться и тянуть время ещё женщина не видела смысла. Не поторопится — туча нагонит её в пути. А если останется — уйдёт уже он. У неё нет ни одной причины доверять ему, а у него — так тем более. В одной деревне с командиром венатори на ночь он точно не останется. Так что Кальперния не стала поддаваться злорадным мыслям и выгонять в дождь собаку на улицу (получается, сейчас это буквально) и решила поспешить сама. Её сборы были быстрыми. Поэтому совсем скоро магичка уже поспешила к конюшне, где днём и пристроила на отдых своего коня на радость местному конюху, который от одного лишь лицезрения чистокровного представителя тевинтерской породы чуть в обморок не шлёпнулся. «Оказывается, ферелденцы не только в своих шавках, а и в конях разбираются», — тогда с ухмылкой подумала она. Безумец увязался следом. Его желание её проводить было Кальпернии приятно, хотя она и подозревала, что он делает это исключительно для того, чтобы самостоятельно удостовериться в её уходе. Однако всё это время он стоял несколько поодаль от неё. Не сразу магесса поняла, в чём дело. Но стоило её коню однажды тряхнуть головой и нетерпеливо переступить копытами, и мимо девушки не прошло незамеченным то, как отчётливо вздрогнул мужчина и даже сделал неосознанный шаг отступления. «Надо же «великий и ужасный» боится лошадей!», — для Кальпернии это открытие стало чем-то даже поразительным, а потом уже вызвало нестерпимое желание хохотать. Ведь, как можно бояться одно из самых необходимых животных для их цивилизации, она не понимала. Но всё-таки оскорблять своими издёвками и смехом девушка магистра не стала.  — Vitae benefaria! — взобравшись на коня, Кальперния уважительно попрощалась с магом.  — Manaveris dracona, — Безумец ответил ей тем же, правда, забывшись, произнёс «долгой жизни драконам», что фактически тоже является уважительным прощанием только в его мире.  — Ты разве веришь в Древних Богов? — удивилась Кальперния, ведь Старший упоминал, что Безумца в его время подозревали в неверии.  — Не верю. Но в моём мире эту фразу часто говорили на прощание, — отрицательно покачал головой он. — В своих же ругательствах ты поминаешь вашего Создателя, но это не значит, что ты в него веришь.  — Конечно! Я верю лишь в одного бога.  — Сетия… — понимая, кивнул Безумец с тяжёлым вздохом. Всё-таки до сих пор было непросто ему осознавать то, во что превратило безумие некогда великого религиозного деятеля.  — Старшего! — гордо поправила его магичка. «И почему Думат всё это допустил?», — искренне не понимал мужчина. Хоть он с Богами (или кто они там на самом деле) сошёлся во мнении: он не желал их услышать, они — с ним заговорить. Но другие-то их слышали, значит, эти необъяснимые сущности реальны. Но почему молчат теперь, когда их главный последователь, насмехаясь над ними же, создал дракона по их подобию? Где же та хвалённая «кара Думата по души неверных», которой Синод так долго запугивал Безумца? Неожиданный лай дворовых собак вернул в реальность их обоих и заставил обернуться. Они только и видели, как окольными путями вдоль деревни промчался конь, распугав мирных жителей и нервируя псов, и уже совсем скоро оказался за пределами поселения. Всадника они узнали сразу. Видимо, так спеша с донесением, агент растерял последнюю нужду в незаметности.  — Уверен, что догонишь? — спросила тогда Кальперния, высматривая вдали быстро исчезающего всадника. Маг не ответил, только лишь кивнул. Девушка спорить не стала, посчитав, что в его возрасте остатки хвастовства и безбашенности лихой молодости уже должны были отмереть, и он способен правильно рассчитать свои силы.  — Однако мне бы не помешала верёвка. Буду благодарен, если отдашь, — произнёс Безумец, указав на верёвку, которую девушка хранила на своём седле из соображений предусмотрительности. Всё-таки много чего может случиться в дороге. Но сейчас она жадничать не стала и выполнила его просьбу.

***

Следопыт мчался вдоль Имперского тракта, но по лесным незаметным дорогам. Коня он не гнал из соображений безопасности, всё-таки из-за частых дождей большинство дорог превратилось в грязевое месиво, да и в безумной спешке не видел смысла, потому что его никто не преследовал. По этому случаю он бы вообще предпочёл пустить коня шагом, но нужно было торопиться, потому что важно было передать донесение, а важнее запросить на задание другого агента. Мужчина понимал, что из-за своих спешки и любопытства он совершил ошибку, и цель его обнаружила, а значит, на слежку надо посылать новое лицо. Странный фырк его животины заставил следопыта встрепенуться и тут же с высоты седла окинуть взглядом округу. Конь у него не из пугливых, а значит, сейчас он почувствовал уже реальную опасность. Когда начали раздаваться шелест кустов и треск веток, валявшихся на земле, мужчина, не раздумывая, вскинул лук. Если «что-то» так шумит, то, значит, оно большое и бежит именно за ним, раз пожертвовало осторожностью в угоду скорости. Когда же вдали его меткий взгляд уже приметил силуэт врага, и он был волчьим, агент не стал испытывать судьбу и тут же развернул коня в сторону тракта, на котором он с большой вероятностью наткнётся на помощь. Если волчьей стае чем-то приглянулся он или его упитанный конь, то в одиночку в глуши выстоять против хищников очень сложно. Однако в его случае просто «волчья голодная стая» — это ещё самый лучший вариант. Но лучнику что-то в него слабо верилось. Обычно волки в такой благоприятный на пищу период года так нагло себя не ведут. Зато он очень хорошо знает одного мага, кто любит злоупотреблять оборотничеством. Мужчина хотел себя успокоить тем, что против него-то он выстоит. Агент уже видел этого волка. Громадная зверюга, матёрая! Но ведь он один, а значит, опытнейшему лучнику хватит одной стрелы, чтобы прибить этого демона… И всё же подобные мысли не дали ему должного успокоения. Когда лохматая серая опасность мелькнула совсем рядом, он выстрелил. Но не попал. Волк его как будто спровоцировал специально, а сам тут же скрылся в кустах. Лучника посетили смутные подозрения о том, что зверь его просто проверил на меткость, и это ему совсем не нравилось. Ведь с таким умным зверьём ему ещё не приходилось сталкиваться в бою. Да-да, это человек в звериной шкуре! Но попробуй об этом не забывать, когда перед тобой огромная псина, которая наверняка с лёгкостью руку откусить сможет! Доверившись верному коню и окончательно отпустив поводья, агент выстрелил во второй раз. Случилось неожиданное: волк исчез из поля его видимости и слуха. И следующие несколько метров они проскакали в полной тишине. Неужели сразил наповал? Хотелось бы, но мужчина не поддавался иллюзии победы, прекрасно понимая, что в лучшем случае этот выстрел мог только ранить изворотливого противника. Однако и последствий ранения он не услышал. Волк не издал ни вой, ни рык, ни даже писк от боли. Так что, скорей всего, зверь просто отбежал в сторону, чтобы совершить какой-то манёвр. Ведь в теле зверя разум человеческого уровня непредсказуемости. А значит, от него можно ожидать, чего угодно, но только не обычного волчьего поведения. Это понимал всадник, но не понимал его конь. Животное, поддаваясь инстинкту самосохранения, неслось галопом, спасая и себя, и своего наездника. У коня-то вообще не было тактики борьбы с врагом. Он знал одно: чем быстрее несётся, тем больше шанс, что он унесёт отсюда свои копыта. Выискивать в ближайших кустах противника он тоже не видел особого смысла. Ведь волки, чтобы не быть загрызенными в ответ или насаженными на рога, предпочитают нападать со спины. А значит, единственный манёвр, который требовался от коня, это вовремя уйти с траектории подлого прыжка и не позволить себя повалить. Поэтому какого же было его удивление, когда после нескольких десятков метров, вновь зашуршали кусты не позади них, а спереди. А в определённый момент прямо ему в лоб оттуда выскочил волк. Из-за того, что сам мужчина рассматривал вероятность такого манёвра, он был готов и сразу же выпустил следующую стрелу. Вот здесь бы его и ждала победа. Ведь если бы зверь вцепился в шею коня или нацелился на всадника, то увернуться от стрелы бы уже не успел. Однако волк вновь перехитрил его. Он лишь оцарапал когтями конскую морду, а сам вновь отошёл в сторону. Для конца погони даже таких ранений оказалось достаточно. Ведь жеребец, растерявшийся от такой неожиданной лобовой атаки и почувствовавший сильную боль и кровь на морде (кажется, волчьи когти выцарапали ему глаз), тут же впал в панику и задёргался в нервных судорогах. Следопыт это заметил слишком поздно, не успел схватиться за поводья и в один момент вылетел из седла. Точно не знал шпион, от чего ему было больнее: от падения или же досады. Ведь свалился с коня и почти уже проиграл, когда до тракта оставалось каких-то жалких полкилометра. Но сдаваться он не намерен. Поэтому мужчина, хоть сколько-то придя в себя после удара и осознав, что выронил лук, тут же достал кинжал. Это и спасло, как он думал, его от смерти, которая в образе волка уже мчалась к нему. Увидев оружие, зверь замедлился и вскоре совсем остановился. Конечно, до последнего хочется верить, что выход из положения найдётся. Ему тоже хотелось. Да только какой выход? Его коня уже не было поблизости, сбежал дурень обратно в лес. Там на запах его крови придут уже настоящие хищники. А самому бежать мужчина даже не видел смысла. Его догонят сразу. Выжидать чего-то тоже бессмысленно — никто не придёт на помощь. Остаётся только биться с противником за свою жизнь. Но как? Как сражаться с тем, у кого клыки острые, реакция молниеносная, а разум человеческий? Какое-то время они оба, находясь в нескольких метрах друг от друга, не шевелились. Мужчина боялся двинуться, спровоцировать или совершить фатальную ошибку одним неверным шагом. Он ждал от зверя прыжка, надеялся проявить чудеса изворотливости и пронзить его запасным оружием. Однако противник не спешил с прыжком. Лохматый наглец прекрасно заметил в рукаве следопыта небольшой ножичек и сразу догадался об его подлой роли в планируемом манёвре. Так они могли простоять ещё долго, выясняя кто из них менее терпелив. Однако неожиданный грохот на границе человеческого слуха любезно дал понять, что гроза всё-таки не обойдёт этот берег озера стороной. Это вынудило зверя, который планировал закончить дело до начала ливня, действовать. Неожиданное приближение врага, который хищником подкрадывался к жертве, лишь зловеще скалясь, всё-таки застало мужчину врасплох. Ведь прыгать и подставлять под удар грудь и брюхо зверь не собирался, а по-другому нанести удар получится маловероятно. У него же не длинный меч, а всего лишь кинжал. Когда волк подкрался совсем близко, всё решилось. Хищник больше ждать не стал и, рыкнув, тут же перешёл на бег. Но вместо ожидаемого прыжка или нападения в лобовую в самый последний момент он отпрыгнул в сторону. А к тому времени, когда человек закончил, казалось, слишком медленный, по сравнению со скоростью зверя, замах кинжалом, враг уже обошёл жертву и в следующем рывке вцепился в незащищённую ногу, прокусив её. От неожиданности мужчина потерял равновесие и упал. Однако голову от боли он не потерял, продолжал держать кинжал и уже готов был нанести отчаянный удар. Только вот лохматый монстр вновь был быстрее. Не раздумывая, он тут же мёртвой хваткой схватился за куртку агента, приподнял и впечатал последнего головой прямо в ствол ближайшего дерева. Всё прошло очень даже удачно. Чтобы убить таким способом, сил явно не хватит, а вот заставить потерять сознание — вполне. Теперь, конечно же, довольный своей победой волк слизал с морды кровь, встряхнул головой, прогоняя лишний адреналин от погони, и теперь, не тратя больше времени, прихватил бессознательную жертву за одежду и поволок в сторону озера. Очнувшись спустя какое-то время, агент Инквизиции сразу осознал своё поражение и такую же безвыходную ситуацию, в которой оказался. Да и тяжело тут не осознать! Отобрали всё оружие, связали, но не для того, чтобы он не сбежал, а скорее, чтобы вскоре бескровно убить. Ведь очухался мужчина сидящим наверху остова старого моста, прямо над водой, а второй конец верёвки был привязан к ветхой каменной плите, которую от падения в воду отделял лишь совсем небольшой толчок. Тут уже очевидно, что «хорошего стражника» его мучитель отыгрывать не собирался и предлагать жизнь в обмен на информацию — тоже. У него один путь — и это вниз. Именно поэтому на стоящего рядом мага, которого он, в принципе, и ожидал увидеть, мужчина взглянул лишь с ненавистью. Только странная, неестественная слабость, опутавшая его тело сильнее любых верёвок, помешала ему плюнуть в эту малефикарскую рожу. Шпион не собирался ничего говорить. Ведь маг в таких полевых условиях полностью ломающие человека пытки устроить не сможет, а облегчённой версией пыток, он был уверен, его не сломить. Только ошибочно было полагать, что этот магистр стерилен в своих поступках и побрезгует лично запачкать руки. О, нет. Крови он абсолютно не боялся. Впрочем, и на угрозы и лишние слова Безумец размениваться не стал. Как только основание трости мага надавило ему на ногу, точно в место сильного укуса, и он почувствовал боль, мужчина встрепенулся, до скрежета зубов оскалился, взвыл, но ничего не произнёс ни слова, ни крика. На своего мучителя он смотреть не собирался, отвернулся. Да тот и не настаивал. Абсолютно молча он лишь надавил своим весом на орудие пыток, и трость с чавкающим звуком прошла через прокусанную рану прямо в бедро. Это было ужасно. Лучше бы это был нож. Нож-то острый, тонкий, много тканей не заденет. А вот такая вот тупая палка, ворвавшись вовнутрь, изворотила слишком многое. Мужчина взвыл сильнее, инстинктивно пытался дёрнуть ногой, чтобы избавиться от инородного объекта, но лишь усугублял ситуацию. Ведь любое напряжение мышц ноги, а не только её шевеление, приводили к ужасным болям. Если бы ему оставалось жить не несколько минут, то можно было и побеспокоиться, что после такого у него начнётся сильнейшее заражение. А мучитель продолжил просто молчать. Не злорадствовал, не насмехался. Кажется, это можно назвать прелюдией и последним проявлением извращённого милосердия, дающего агенту возможность ответить на вопросы добровольно и больше не мучаться. Но ответ мужчины, понятное дело, не изменился. Спустя какое-то время, когда крови стало слишком много, а страдания пленника уже не такими громкими, поскольку разум в безумной лихорадке глушил часть боли, Безумец неспешно вытащил трость, вызвав подобными неаккуратными манипуляциями у жертвы новый вскрик. В оставшейся ране после такого вмешательства сквозь сочившуюся кровь можно было разглядеть даже белизну кости. И теперь маг подсел совсем рядом с «собеседником». Окровавленную трость отложил в сторону, но достал кинжал. Очевидно, прелюдии закончились. Верхняя одежда пленника вскоре была подпорчена. И всё для того, чтобы оголить кожу на груди около сердца. А когда от точных действий мага на этом месте появился сильный порез, тогда-то лучник и вздрогнул. Но не от боли, а от страха. В его голову пришло окончательное осознание, что перед ним же малефикар! И это было в разы ужасней. Ведь если бы его волокли к какому-нибудь страшному устройству, например, к дыбе, он бы уже знал заранее, что будет дальше. А сейчас дальше лишь неизвестность. На что способны безжалостные малефикары, он не знал, но ведь не зря же их в Тедасе боятся даже сильнее, чем одержимых. Когда рука магистра оказалась на ране, мужчину передёрнуло, поскольку от мучителя повеяло магическим холодом. В дальнейшем действия мага были все непонятней и отвратней, но оттого и страшнее. Особо не спеша, он расковыривал свежую рану. Поддевал ногтями, иногда подрезал кинжалом. Это превратило царапину в очень глубокое ранение, с рваными краями и сочившейся отовсюду кровью. Своими действиями мучитель не давал ей начать сворачиваться. Опять же боль была адская, но пленник стойко держался, однако отвернуться он больше был не в силах, его до дрожи пугало лицо мага своим… равнодушием. Ведь проделывая всё это бесчеловечное зверство, Безумец был абсолютно спокоен и молчалив. Ни сомнений, ни отвращения от собственных действий. От вида крови он не кривился. Мучения жертвы не вызывали у него какого-либо удовольствия маньяка. Кровожадности или бездумного и безумного стремления к жестокости тоже не было. Он… он просто делал то, что должен. Без каких-либо эмоций. Ему нужно было вытянуть информацию из этого человека, а если для этого придётся прибегать к насилию, то… пусть так. Когда подготовление было закончено, порядком уже окровавленные пальцы мага глубоко и бесцеремонно вонзились в изуродованную рану. Острые, словно лезвие, ногти с безжалостной силой, игнорируя уже повреждённую плоть, вонзились в рёбра, оцарапали их. Пленник взвыл и забился в припадке от страха. Если бы не напущенное на него заклинание бессилия, агенту бы даже верёвки не помешали ползти. Да что уж там! Спасаясь бегством, он готов самолично сигануть в воду и утопиться. Но этого сделать не получилось. И он только с ужасом глазел на то, как его собственная, красная такая, тёплая кровь, стекая по пальцам мага, постепенно превращалась в тонкие красные магические линии. И уже в таком виде каким-то необъяснимым образом исчезала в руках мучителя. Это же магия крови! Магия, Создатель помилуй, крови!!! Однако не для похищения энергии нужен был этот ритуал, а чтобы вторгнуться бесцеремонно и насильно в чужое тело. Через его пальцы в сердце жертвы проникли и впились невидимые когти заклинателя. Произошло заражение чужеродной энергией, которую кровь начала быстро разносить уже по всему телу. Теперь достаточно будет одной прихоти — и любой естественный процесс организма будет нарушен и вызовет страшные муки. Очевидно, теперь вот и настало время для его вопросов. В дальнейшем о своём геройстве следопыту пришлось забыть. Такую боль, которую он ощутил, никакие гордость и вера в миссию их организации не помогут вытерпеть. Да как вообще можно терпеть, когда твоё собственное тело и даже разум становятся тебе чужими. Чувствуешь. Как что-то инородное и одновременно твоё начинает разгораться, плавить тебя изнутри до адских болей. Как каждая косточка будто ломается, крошится, а потом сращивается, и всё повторяется вновь. Кровь бешено шумит в ушах. Дыхание сбивается, начинается тяжёлый кашель. Тело будто собственные лёгкие начинает отторгать, того и глядишь, вылетят вместе с кровью. А потом начинаются секунды спасительного покоя. Маг вновь озвучит вопрос. Не хочешь повторения — лучше ответь. И шпион повторения не хотел. Третье такое наказание за неповиновение и попытку плюнуть оскорбление и слова посыла в долгое и далёкое вместо ответа убедило не препираться. А ещё через какое-то количество времени и мучений он растерял и всё желание врать и недоговаривать. Сломился окончательно. Ведь за ложь наказание было хуже: воздействие шло уже на голову. Агент лично проверил, что это ещё ужаснее. Теряешь уже не тело, а разум. Собственные мысли нанесут неописуемые страдания. А страхи, которые под воздействием мага оживают все и разом и ещё пуще искажаются, могут быстро решить здравомыслия любой рассудок. Поскольку, как противостоять боли от собственных мыслей, его никто не учил. Да и до сегодняшнего момента он считал себя единым с собственным разумом, который, в отличие от тела, отказать никогда не сможет… Но малефикар опять ломает устоявшиеся правила сопорати. Но как бы долго всё это ни длилось: для одного полчаса, для другого вечность — однажды на последний вопрос был дан ответ, и допрос закончился. Для Безумца, конечно, всё было удачно. Он получил все нужные ему сведения об Инквизиции. К примеру, теперь он мог быть уверен, что молодой маг из Редклифа всё-таки оказался замечен Канцлером, прошёл негласную проверку и уже допущен до некоторых её тайн — разносит секретные донесения. Магистра это устраивало. Ведь если этот юркий ферелденец собирается сдержать своё слово, то больше у Безумца не будет повода проводить подобные «разъяснительные беседы» с агентами. Поднимаясь на ноги, маг напоследок осмотрел уже почти полуживого следопыта. Но и поныне никаких лишних эмоций не проявилось на его лице. В его понимании, такая жестокость стоило того, учитывая сколь много теперь он знает о нынешних делах Инквизиции (вплоть даже до подробного описания дороги до Скайхолда). Магия, к которой он прибёг, давно доказала свою эффективность при допросах. В застенках тайной полиции Империи и Звёздного Синода она использовалась на протяжении веков. Единственный недостаток — допрашиваемые мучительно и долго, но в конечном итоге всё равно умирают, поскольку эта магия в прямом смысле ломает тело изнутри.  — Будь ты проклят, демон! Создатель… Он не позволит твоей душе найти покой. Никогда! — из последних сил, которые смог собрать, прошипел следопыт, сплёвывая кровь, а, может, уже и… лёгкие. Безумец только хмыкнул, но опять-таки промолчал. Если этот фанатик даже на смертном одре ищет справедливости у идола, который и про свою-то главную Жрицу не вспомнил, то говорить что-либо магистр смысла не видел. Ему ли не знать, что если подобные личности вбили что-то себе в голову, то выбить это оттуда можно, обычно, только с мозгами. Начинался дождь, а где-то уже совсем неподалёку сверкнула молния. Завершить дело мужчина успел вовремя, осталось только убрать «хвост». С этой целью он отошёл на устойчивую часть остова, а после приметил лёгкое стихийное заклинание землетрясения. Плите, на которой лежал пленник, этого толчка хватило, и она, сорвавшись с фундамента, полетела в озеро. Привязанный к ней человек направился следом. Но об этом никто не узнает. Ведь он не кричал. Лишь шептал какую-то молитву из Песни Света до тех пор, пока его не поглотили воды древнего озера. Не выживет. Никаких шансов всплыть…