Самый отстойный квест

Второй день общественных работ проходил ещё более занудно, чем первый. Дождь подразмочил проблему, но Хродольф научился Кричать вполсилы, и теперь запекал отдельные участки, чтобы можно было корчевать их, как пни. — Вот я думал, — распространялся Серо, мерно работая лопатой. — Драконий Культ, все дела, храмы эти… если драконы столько гадят, при каждом приличном храме должна была быть большая яма… — Фу, Телдрин… — А как ты думаешь, твои предки-атморцы удерживали население в страхе перед Драконами? Если тебя сожрут или испепелят — это ещё ладно. А вот если попросту замочат в нужнике, это обидно. И никакого Совнгарда. Хродольф подумал, что и правда, нравы в Совнгарде так себе, и кого попало туда не пустят. Его, например после победы над Алдуином не пустили — а он так хотел, ну… хоть кружечку эля, горло промочить! У Седобородых жмотов не напросишься, все какая-то снежноягодовка, от которой с души воротит и желудок выворачивает. — Слушай, вон та куча какая-то особенно большая. И из неё торчат костяные ноги. — Крылоящер что, сожрал драугра? Зачем дракону жрать драугра? — Может затем же, зачем ты при несварении расправился со всеми нашими запасами солёного риса? Абсорбент! Драугры сухие. Хорошо впитывают. — Может просто обкопаем и выкинем? Если он восстанет… я не хочу любоваться на атронаха из… Ну ты понял. — Обвяжем ему ноги веревкой и отволочём к дереву. А там посмотрим. Если честно, я всегда хотел попробовать поговорить с драугром. А то кроме «ыыыы» и «грааа» от них ничего не услышишь. А они же, ну, когда-то живые были!.. — Любопытство, Телдрин, убило альфика. Но они всё-таки и правда взяли верёвку, и драугр вытянулся из вязкой зловонной грязи со звонким звуком «чпок». Оттащили к дереву, вылили пару вёдер воды с щёлочью… — Телдрин, это не драугр. — Почему? — Посмотри, у него на башке не шлем, а маска. Кажется, это жрец Культа. — Может, жрица? Оно девочка или мальчик? Тонкий такой. — Под хвост посмотри. — Не буду я лапать дохлых жрецов! Я данмер, но колдовство — не некромантия! И не некрофилия! Мы уважаем мёртвых! — Ладно… но тощий знатно. Или это у него эта… как её там… анорексия? Говорят, от талморцев подцепить можно такую заразу… — Чем бы его в себя привести? Обычно портянка к носу помогает, да тут, увы, у всех уже нюх отшибло… Хродольф подумал, подумал, гаркнул «LOK-Vah-KooR» и для верности наподдал умертвию сапогом. В мозгах у того явно пояснело, потому что жрец сперва характерно задёргался, а потом и вовсе сел, озираясь… и стремительно обрастая тщедушненькой, но вполне живой плотью. — Нихера себе. Таки абсорбировал органику, — на удивление точно применил умные слова Хродольф. — Зато, походу, вот и пропавшая драконья душа. — Как твоё имя, Драконий Жрец? — Имя мне Регидрон, — сообщило странное создание и оглушительно чихнуло. — Какой сейчас год? — Паршивый, я бы даже сказал, на редкость дерьмовый, — ответил Хродольф. — Ты мне вот что скажи, Регидрон. Ты мужик или не мужик? Сисек вроде нету… Я баб не бью… хотя надо бы, здесь же рядом нет Дельфины? — Я не баба, — оскорбилось умертвие. — С чего вы взяли? — Ну ты такой тонкий, звонкий, соплёй перешибёшь — почти что и баба… Ладно. Тогда ещё вопрос. Я вот понять не могу, какого лешего вы поклонялись этим летающим злокрысам-переросткам? Магия, шмагия… нашли бы на них управу, если бы хотели. А вы давай народ разделять и властвовать. — На Атморе, — встрял Телдрин, — поклонялись всем животным. Или почти всем. Китам тоже. Белкам там. Хорькам… — Киты не дышут огнём тебе в харю! — Зато тоже могут разорваться с говном и ошметками! — FUS! — заорал мерзко и чуточку визгливо жрец, про которого уже почти успели забыть. Хродольф-то, познавший прелести гостеприимства Седобородых и радостные приветствия Скулдафна, выстоял, а вот Телдрин с громким «Сраный ты н’вах!» упал — к счастью, на уже подсушенные брикеты. — Так ты тоже Кричать умеешь! А ну-ка… — Хродольф, пиздец, я, конечно, знала, что ты у нас любишь повыть, но я не думала, что ты еще и визжишь, как испуганный никсад на тропе войны! — послышался голос Дельфины из-за спины. — Ты что, яйца себе лопатой случайно оттяпал? А потом она, прежде чем Телдрин успел загородить ей вид, увидела жреца. Замерло всё живое: лишь молча стояла Дельфина, и жрец тупо пялился на всех вокруг. — Честное слово, Довакин, — сказала Дельфина неуверенно, — если с твоим пассивной драконьей содомией я смирилась, то пристрастие к ролевым играм с костлявыми проститутками-кастратами тебе еще придется мне объяснить. — Заткнись, женщина! — заорал возмущенно жрец. — Я драконий жрец Регидрон из храма Анналунда, и ты попла… Меткий удар сапогом в висок временно лишил его сознания и речи. — Не женщина, а «госпожа Дельфина», это все в деревне знают. И да, Хродольф, сессии игр в жреца и мятежника надо прекращать вовремя и до прихода посторонних. Работы, что ли, мало у вас? — Ты все не так поняла… — А, по-моему, я уже все про тебя… — Нет, миледи Дельфина, — встрял Телдрин, — это действительно выкопанный нами драконий жрец. — О, — протянула она, — ну это-то все меняет. Через четверть часа они уже сидели в доме старосты, и жрец, пока еще не очнувшийся, сидел крепко привязанным к стулу на семь узлов с большим кляпом во рту. — Зачем ты тычешь ему огоньком в лицо? — возмутился Хродольф. — Это секретная пыточная практика Ордена, Довакин. Так положено по протоколу, — и Дельфина достала из маленькой дамской сумочки клещи, заточенную столовую ложку, банку с перцем и целый набор иголок. — Дешево, конечно, но сердито. — Теперь я понимаю, почему она настолько страшная. Да она же просто отбитая наголову, — зашептал Телдрин на ухо Хродольфу, но тот его отстранил. — Т-с-с-с. Скажи, ты в итоге что-нибудь нарыла после допросов местных? С чего вдруг они все выжили? Что здесь вообще произошло, в конце-то концов? Дельфина меланхолически разложила все инструменты, тщательно протерла пару заточек и маленькую пилу для костей, мечтательно улыбнулась. — Ну, предварительно картина выглядит как-то так. С пять дней назад над поселком появился окончательно заебавший и обожравший все окрестности дракон, и жители уже высыпали с вилами и луками сердечно его встречать. Но, — ткнула пальцем вверх Дельфина, — что-то пошло не так. Дракон летел очень низко, периодически припадая к земле, и вот уже жители натянули тетивы, зарядили пращи… — А получили залп с обратной стороны дракона, да такой, что полдеревни унесло потоком. Давай дальше уже. — Да, в итоге дракон полетел и обосрал всех, так сказать, с подливой. И вот здесь начинается самое интересное, Хродольф. Пока вы некрофилировали жреца… — Да не трахали мы его, скамп тебя раздери! — …я занялась полезным делом и немного посидела с образцами дерьма в местной алхимической лабораторией. Хродольф возмущенно засопел, лишенный потрясающих первооткрытий в области катализа драконьих экскрементов. — Как оказалось, это полезнейший ингредиент: редчайшее сочетание паралича, водного дыхания, образования оболочки и восстановления запаса сил позволило оказавшимся в фекальной массе пережить все эти три дня относительно безболезненно… хотя мозги лечить бедным дерьмоедам явно придется долго. — Так чего ж дракона-то разорвало, госпожа Дельфина? Не просто же так этот метан жахнул, — спросил Телдрин. — О. Ну если вкратце, то бедный дракон всего лишь неудачно бзднул, — совершенно спокойно ответила она. — Что значит, «неудачно бзднул»?! — скривился Хродольф. — Это как так пердеть надо было? — Ну, по словам старосты, бедный дракон очень долго вился над деревней в попытках как-то остановить свои, гм, излияния. Что из Криков он только не изрыгал — и время остановить пытался, и заморозить все вокруг, и сдуть все пробовал — все бесполезно, довьи кишки ничто не брало. Кто-то из жителей даже начал орать, чтобы дракон тысячелистника и кипрея нажрался, мол, помогает… но поздно. Она вздохнула, обвела всех взглядом и выдержала драматическую паузу. — Дракон был огненным. Забрался в лавку к алхимику, сожрал пару ящиков зелий магии разрушения. И в какой-то момент он очень неудачно пёрнул. Пламенем. Результат вы видите сами. В воздухе на мгновение повисло грустное молчание, и Телдрин еще раз посмотрел на застрявший в дымоходе драконий череп, на собственные изгаженные сапоги, на стройные брикеты, кирпичи и пласты на улице. — В плохих книжках от такого на Массер улетают, — вздохнул патрон. — Дракон на пердильной тяге, — поддакнул сам Серо, и они все снова траурно замолкли. Жрец, судя по всему, постепенно начал приходить в себя и теперь осоловело озирался в поисках маски. Без нее он, юноша с точеным лицом в обрамлении длинных волос, еще больше походил на лучшего работника борделя за месяц. Кляп во рту его не красил. — Итак, господа, из всех вопросов без ответов у нас остался лишь один: что в желудке дракона делал живой и целехонький женожрец Драконьего, блять, Культа? Но ничего, — Дельфина злорадно улыбнулась и взяла в руки клещи, — мы это быстро узнаем. Регидрон заерзал, замычал и попытался вытолкнуть кляп, но Клинки умели стращать и угнетать уж слишком хорошо. (Вот поэтому их всех и перерезали) — Здравствуй, мой дорогой друг, — сказала Дельфина и сунула магический светляк ему в лицо. — Как известно, есть два стула: один с пиками точеными, — и она показала рукой на весь свой обширный инструментарий, — а другой с хуями дроч… с писчей бумагой и чистосердечным признанием. Так что-либо ты прямо сейчас корябаешь, кто ты таков, откуда, почему без яиц и что делал в драконьем желудке, либо я тебя вторично кастрирую. Выбирай. Она отошла, и жрец начал бешено что-то написывать, ведь для полного антуража Дельфине лишь кожаного корсета и плетки-девятихвостки не хватало. Хродольф перегнулся, нахмурился и протянул: — Слушайте, а он, походу, только на драконьем нормально башлять грамотой умеет. — Не беда, — отмахнулась престарелая фетишистка, — Эсберн меня довьему алфавиту научил, да и паре слов тоже. Только ты это, узник, не на драконьем пиши, а с тамриэлика транслитом, а то отпизжу так, что мало не покажется. Жрец бешено закивал. Видимо, знал, что такое пытки. Телдрин мог воочию наблюдать по перекошенному лицу патрона, как в нем буйно расцветают новые комплексы. — Эх, как же давно я скучала по нашему семейному доброму хобби. И не водила никого на ноготочки, — нежно протянула Дельфина, демонстративно почистив свои ногти портняжной иглой. Наконец-то, спустя две лучины, жрец дописал свою эпопею, и вот уже даже Дельфина перестала сопоставлять буковки с карманным самодельным словариком. — Хммм, ну, вроде бы, он даже и не врет, и не пытается что-то зашифровать. — Что пишет-то, не томи уже, страшная ты женщина? — спросил Телдрин. — За «страшную» могу и метлой ёбнуть. Пишет, что звать его Регидрон, был он жрецом храма Анналунд, выполнял пятилетку по жертвенному мясу быстрее всех, и что в юности произошел с ним несчастный случай. Как-то раз он с одним из «милых соратников», кхм, предавался любовным утехам. Его партнер несколько неудачно чихнул прямо во время минета… — Ой, бля, да что ж за день физиологического хоррора… — …и откусил ему половину члена, а остаток с яйцами потом пришлось ампутировать, ведь неудачливый отсосник в тот день наелся перегнившей селедки. Так наш бедный пленник и остался женоликим кастратом. Впрочем, простату ему не удалили, и Регидрон быстро продвинулся по карьерной лестнице, став главой храма, но потом началась Драконья война, и он умер. Упав ночью с каменной лестницы, пока шел отлить. — Достойная истинного героя Культа смерть. — Да, кхм, в самом деле. Он мирно спал в саркофаге все эти годы, но потом наш дракон, судя по всему, решил похрустеть драуграми на перекус, — добавила Дельфина. — Мне кажется, он просто пытался найти хороший абсорбент, — ответил Хродольф с ноткой гордости и превосходства. — Возможно, возможно. Так или иначе, дракон Обосраал — да, он пишет, что его зовут именно так — разрушил весь храм, сожрал самого Регидрона и улетел. Дальше он ничего не помнит. В итоге мы с вами имеем грустную историю неудачного минета, дракона-фекалоида и жреца древнего опасного культа без определенного места жительства. Даже и не знаю, что с ним делать теперь — разве что бордель искать? Да и почему он вообще выглядит не как засохшая мумия, а как гей на передержке? Жрец недовольно-испуганно замычал и задергался, но никто не обращал на него ни малейшего внимания. — Замочить его в сортире, и дело с концом, даже сортир искать не надо, — твердо ответил Хродольф. — Этот педик ради восстановления своего сияющего облика, скотина такая, душу мою драконью и украл. На косметические, блять, процедуры. — Душу украл, говоришь? То есть, оно и Кричать умеет, и души драконьи хавать? — вдруг как-то задумчиво протянула Дельфина. — Скажи, жрец, а ты бухаешь? Может, ящериц под хвост любишь пользовать, бегать от ответственности, территорию метишь на полную луну? Регидрон яростно замотал головой. К чему это клонила эта страшная женщина.? — О, ну раз ты у нас такой хороший мальчик, то у меня даже найдется один пустынный, но очень живописный храм. И работенка у меня для тебя есть, и еду мы предоставим, да и нашему деду ты хорошую компанию составишь — дело-то отличное! Жрец яростно закивал, светясь от радости. Дурак, какой же дурак — не понимает, на что подписывается. Хродольф, впрочем, пронзив идею, воссиял от счастья, лучезарно улыбаясь — Телдрин еще не видел патрона таким радостным. — Ой, Дельфина, — протянул Довакин, — ну мы с Серо тогда пойдем, удачи вам, совет вам да любовь, значится, я же тебе теперь и не нужен, да? Вот оно, как хорошо получилось… — Сто-я-я-ять! Хродольф несчастно застыл в проеме двери. — Нужен или не нужен, мне решать, а мы так не договаривались, — отчеканила Дельфина, сложив руки крест-накрест. — А кто остатки бардака убирать будет? Да тут работы еще на неделю! Будете теперь втроем трудиться, ишь ты тут, отлынивать собрался. Я еще подумаю потом, отпускать ли тебя бухать и по пустошам шляться потом, чтобы снова два года без единой весточки сидеть. А вот то, что Регидрон не пьёт, не дурачится и уважает старших — так бери пример уже, в конце-то концов! — Твою ж бретонскую мать, Дельфина, по что ж ты такая сука-то, а? — А вот нехер было, Хродольф, пиздить мои помидоры, ссать по углам в моей таверне и трахать по пьяни столб в общем зале. А теперь, долбодятлы, марш за работу — солнце еще не село! И они еще долго под жалобные стенания и причитания жреца, которому всё-таки разрешили снять кляп, убирали эти сраные тринадцать тонн драконьего дерьма, которые потом поделили на брикеты и оптом распродали в Коллегию Винтерхолда, в Синод, Фаренгару на опыты и даже Туллию, в качестве приятного наполнения для новых имперских катапульт. Но через два долгих дня великие муки подошли к концу: Дельфина получила бочонок Сурили, кучу денег со ставок и нового рекрута, Хродольф и Телдрин — причитающиеся им восемьсот септимов и незабываемые впечатления, а переименованный Сраконий Мост — новый указатель и огромный приток туристов. Перед развилкой на Вайтран и Маркарт они разделились. Дельфина потрепала жреца по голове, и тот даже заулыбался — они определенно спелись на тему применения пыток и любви к обретению могущества через рабство. Дельфина обернулась в сторону Довакина в последний раз. — Спасибо тебе, Хродольф. И вам, мутсэра Серо. Спасибо за то, что откликнулись и помогли. Бочонок Сурили — тоже ваш: за тот эль. Телдрин впервые подумал, насколько, наверное, этой женщине одиноко. — Навестите нас хоть раз — вам двоим проход в Храм Небесной Гавани всегда будет открыт. Удачи вам, господа, и не забывайте эти деньки! — Ну, — кинул ей на прощание Хродольф, — такой дерьмовый контракт уж точно не забудешь. Береги этого вот… и себя тоже береги, Дельф. Она помахала им на прощание рукой, развернулась и постепенно растворилась в лучах закатного солнца. — Посмотри, Телд. Драконий Жрец нашёл себе новую ма… нового угнетателя и господина, страшнее прежнего. Тревожно мне за мир теперь. Как бы Исграмор не вернулся. Тени удлиняются… выпить бы. …Они с патроном постояли немного на свежем степном ветру, под свист ветра и шепот трав, да и ушли на восток. Их ждал длинный путь домой — через все бани, которые они смогут отыскать по пути.