За гранью миров

Его руки осторожно прижимают её к себе, и Семь поднимает глаза, внимательно рассматривает такое знакомое мужское лицо. Ей спокойно и уютно в этих теплых объятиях, а взгляд его серых глаз заставляет чувствовать себя особенной. Она кладет голову ему грудь и вздыхает запах, запах моря и снега, навевающий множество воспоминаний. «Я давно хотел тебе сказать… Я люблю тебя, Джоди». В ее груди разливается приятное тепло, и Ваня улыбается, приподнимается на носках своих туфель и целует его мягкие губы. — Я тоже люблю тебя, Райан. Он отстраняется, как-то грустно усмехаясь, и отворачивается. — Слишком поздно, — в его голосе слышится сожаление. — Ты выбрала смерть, Джоди. Райан поворачивает свое серое лицо к ней, и она едва сдерживается, чтобы не закричать. Его плоть разлагается и куски кожи свисают лохмотьями, белые глаза смотрят без каких-либо эмоций, вокруг кружатся мухи. Только губы улыбаются в беззубой улыбке: — Встретимся на другой стороне. *** Ваня проснулась, тяжело дыша, и первые несколько минут не понимала, где она находится. Шофёр такси окинул ее раздраженным взглядом и припарковался около ближайшего здания. — Мы приехали, мисс. Поблагодарив водителя, Семь вылезла из машины, все еще не придя в себя после этого сна. Столько вопросов вертелись у нее в голове на которые никто в этом мире не сможет дать ответы. Выжил ли Райан после того, как реактор взорвался? Если да, то где он? Скучает ли? Все еще любит? Примет такой, какая она сейчас? Ваня в растерянности закусывает губу. Это так странно, чувствовать что-то к человеку, которого ни разу не встречал… в этой жизни. Сотни воспоминаний, приятных и не очень, и все — связаны с ним. Семь не помнила, чтобы какой-либо человек вызывал у нее такие чувства. Леонард? Смешно даже было подумать об этом. В лучшие свои времена он вызывал только лёгкую симпатию, а теперь — лишь жалость и отвращение. Но Райан — Райан был другим. Раньше она была близка с ним, и он знал о ней намного больше, чем ее семья сейчас. Его имя заставляло ее сердце то биться чаще, то болезненно замирать в груди. Это было так необычно для Семи, и очень волнующе. Ваня мотнула головой, отгоняя эти новые и немного пугающие мысли. Сейчас не время и не место для этого. Поискав глазами, она нашла свой автобус, на счастье, почти полностью пустой. На миг Семь задумалась о том, что она делает — едет в совершенно чужой город, а затем и мир, имея при себе лишь автобусный билет и свою кредитку — (удивительно, что она вообще ее взяла с собой на концерт). Это так отличалось от всего, что она делала раньше. Вся ее жизнь имела чёткий распорядок с самого раннего детства, и любые отклонения от графика моментально дезориентировали ее. А теперь максимум, что у нее есть- это нечеткий план, и Ваня не имела не малейшего понятия, как она будет приводить его в действие. Но теперь это, к ее собственному удивлению, мало волновало Семь. Да, она уже определенно не тот человек, который пришёл в академию узнать новости об Эллисон. Это было всего несколько часов назад, но Ване казалось что прошла целая вечность, ведь за эти часы она получила больше, чем за всю жизнь — обрела брата, настоящего брата, который любил ее такой, какой она была, вспомнила свое предназначение, свою цель в жизни, и наконец поняла, кто она такая. Теперь ее судьба только в ее руках. Ваня села на заднее сидение и закрыла глаза. Автобус медленно тронулся, и вскоре она заснула, жутко уставшая после такого длинного дня. Ее сны были размытые и нечеткие, но в них она была счастлива. *** Схватка пролетела перед Пятеркой одним мгновением. Миг — и в зал врываются вооружённые солдаты. Вспышка света — и он уже в гуще сражения, раз за разом он отнимает чьи-то жизни. Перед глазами была красная пелена, глаза заливала кровь… Они кричали, умирая, и их крики приносили ему наслаждение. Эти люди хотели причинить вред его семье, и они заслуживали смерть, самую жестокую, которую он мог им предоставить. Пять впал в то странное состояние, которое появлялось каждый раз, как он ввязывался в драку, и он не замечал ничего и никого за пределами битвы. Удар — человек падает, выстрел — корчится на полу. Перемещение. Выстрел. Удар. Выстрел. Еще один солдат мертв. Пять не думал, Пять действовал, делая то, что умел лучше всего на свете. Внезапно его внимание отвлекло синие свечение, и на несколько секунд он застыл с открытым ртом. Эта оплошность чуть не стоила ему жизни. Посреди зала, раскинув руки, стоял призрачный человек, смутно знакомый Пяти. Из его живота вылезли щупальца, которые схватывали и разрывали людей комиссии на части, раскидывали их вокруг себя как тряпичных кукол. — Бен, — Пять не мог поверить своим глазам. Как давно он не видел своего брата… За эти годы он практически не изменился — хоть теперь и выглядел старше своих семнадцати. Но Бен был мертв уже почти двенадцать лет, так что в этом не было ничего удивительного. Хотя кое-что было иначе теперь — он больше не боялся свою темную сторону и мог полностью контролировать её. Как только последний солдат был мертв, щупальца Хаоса заползли обратно под его толстовку, не причиняя ему никакого видимого дискомфорта. На его лице не было ни капли крови, и он широко улыбался. Пять посмотрел Бену за спину и увидел Клауса, протягивающего руки вперёд и выглядящего довольно усталым, но довольным. А рядом с ним Лютер удивленно переминался с ноги на ногу, и его взгляд был прикован к Шестому, который после победы над наемниками начал медленно исчезать и вскоре исчез, растворившись в воздухе. — Все еще не могу держать его долго, — Клаус пожал плечами и подошел к Пяти, аккуратно перешагивая через трупы. — А где Эллисон, Диего и Ваня? — спросил Лютер, наконец заметив отсутствие родственников. — Они…. Пять судорожно огляделся и выбежал в коридор. Нет, нет, они не могли далеко уйти… В его голове пронеслись ужасные мысли, сосредоточенные на Ване. Диего и Эллисон могут только испортить все, и ее хрупкое доверие будет окончательно разрушено. Она останется одна — наедине с силами, которые не может контролировать. Пять не мог допустить этого. Он уже бросил её однажды — совершил ужасную ошибку, которую теперь не может исправить. Ваня была одна слишком долго. В этот раз все должно быть по другому… Пять подумал, что все кончено, когда увидел Диего, склонившегося над бесчувственной Эллисон, чья голова откинулась к стене, делая хорошо видимыми следы крови у нее на горле и на одежде. Ваня не смогла сдержать себя и свои силы, и навредила Три. А он подвел своих сестер, не смог уберечь их. — Эллисон! — он услышал крик Лютера, бегущего за его спиной, и за несколько прыжков тот обогнал его и упал перед сестрой на колени. — Ваня… она… она… — Один сжимал руки в кулаки, не умея закончить из-за гнева и скорби. Она убила её, убила Эллисон… По его щекам потекли слезы, которые он даже и не пытался скрыть. Его не было рядом, и он не смог защитить её. В ее смерти была и его вина. — Посмотрите на это, — Диего был странно спокоен, слишком спокоен для человека, сидящего рядом с мёртвой сестрой. Он провел рукой по горлу Эллисон, и все они с удивлением уставились на тонкий, почти незаметный шрам. — Семь не убила, а вылечила ее? — голос Клауса звучал удивленно. (Пять даже и не заметил, как он подошёл). Диего молча кивнул, и все они продолжили смотреть на Эллисон, ни говоря ни слова. Любые комментарии в этом случае были бы лишними. — Нам нельзя оставаться здесь, — Пять прервал молчание, поднялся с колен и поправил пиджак, испачканный кровью. После недолгой паузы он добавил: — И найти ее.