След

Сегодня всё не ладится. Пока мы были на приёме у врача, один из недовольных клиентов клиники поднял шум. При виде выходящих из кабинета нас с Майко он совершенно рассвирепел. Некстати упомянул Бюро, и я показал ему удостоверение в надежде, что это остудит его пыл. Но это не помогло. Майко дотронулась до моего локтя сзади как раз вовремя, чтобы я не выдал в ответ на тираду мужчины об "изменившейся стране" какую-нибудь грубость и глупость. Мы молча ушли, провожаемые взглядами людей в очереди. Сочувственными, любопытными, пристальными... чужими. Майко обняла мою опущенную руку, прильнула к ней, и мы пошли так рядом — шаг в шаг. Обычно я избегаю нежностей на людях, но сейчас не отнимаю руки. Это не её каприз — она это делает для меня, она знает, что я не могу долго злиться, когда чувствую её рядом. И меня медленно отпускает — шаг за шагом. Никакие слова в таких случаях не работают, но её тепло, сковывающее мои движения — да. Всегда — да. Драгоценный мой предохранитель. Я осторожно высвобождаю руку и, вопреки обыкновению, кладу ладонь на её дальнее от меня плечо. Она с готовностью прижимается ко мне теснее — и я сбиваюсь с шага, чуть не спотыкаюсь. Дыхание тоже сбивается. Её близость всегда так... двойственно на меня действует. Всё время забываю об этом, забываю, почему обычно держу себя с ней на улице так сухо. Сейчас бы домой — выдохнуть, нырнуть с головой в её объятия, утопить в мягкости её рук всю свою уязвлённую гордость... Усилием воли, с лёгким сожалением выныриваю из этих сладких, вязких мыслей-желаний. Для радости и утешения есть вечер. А сейчас мне пора в Бюро. Садимся в наёмную машину с автопилотом вместе — я провожу её. Она приникает головой к моему плечу, но меня снова уносит мыслями в то, от чего невозможно до конца избавиться, с чем я сталкиваюсь каждый день — на работе, на улице, в любом учреждении. Сейчас я приду в офис, и наши исполнители снова будут препираться со мной по мелочам. Даже дружелюбного, демократичного Арату они слушаются охотнее. А если мы поедем по своему делу или по сигналу ухудшения фона и задержим там кого-то, даже пустякового нарушителя — я снова увижу в его взгляде удивление и недоверие. Преступники, потенциальные преступники, просто беспорядочные люди, которых носит в их страстях, как щепку в море — все они смотрят на меня свысока, хотя я держу себя в руках, а мой оттенок безукоризнен. Но оттенок моих глаз, выдающий чужака, для них куда важнее. Я вынужден быть лучше их всех — но я никогда не стану им равен здесь, на этой скудной, перенаселённой земле. Не знаю, как ещё с этим бороться. Всё же это лучше, чем дом, который может рухнуть на тебя в любой момент. Но, Бог мой, как же тяжело иногда это выносить. Если бы не Майко — кто знает, как быстро потемнел бы мой психопаспорт под этим давлением. И как быстро я оказался бы там, куда сам отправляю оступившихся.