* * *
Первой жертвой ярости нашего отца стал Тенко: мужчина остервенело накинулся на бедного мальчика, под крики ужаса родных, и начал на него орать. Брат с ужасом смотрел в его глаза и не мог вымолвить и слова: раньше Котару кричал, шлепал нас (меня так, вообще, любил тяжелее приложить за непослушание и взрослые взгляды на жизнь) и наказывал лишением обеда, но все проходило в более… мягкой форме, что ли? Тяжелая рука разрезала воздух и в мгновение ока откинула тощую фигурку мальчишки на пол. С его глаз брызнули горькие слезы, а щека запылала алым огнем. Тенко сжался, не в силах пошевелиться и лишь бегал глазами по помещению, в поисках поддержки, но все так же стояли на своих местах. Кроме меня. Когда Шимура Котару замахнулся вновь, ноги сами по себе понесли меня на защиту любимого брата. Широкая ладонь отца ударила прям по правой щеке, заставляя тело опасно накрениться в сторону, но не упасть. Холодный, гневный взгляд моих глаз столкнулся с его озверевшими черными, словно начиная немую баталию. Одной рукой я быстро нащупала мягкие волосы Тенко и ласково погладила. Мальчишка продолжал дрожать, но заметно успокоился. Правильно. Вот так. Твоя сестренка всегда будет с тобой. — В моем доме нет места героям! — взвыл Котару, надвигаясь на крохотную меня с новой силой. –Это НЕ ваша бабушка! Это НИКТО! Перед самым ударом по голове, мне удалось развернуться в сторону Тенко-отото и улыбнуться самой ласковой улыбкой. Ведь он все еще боялся, а слезы капали на пол не переставая, рот был открыт в немом крике и сгорбленная спина выдавала его состояние с головой, хоть он и сжал с силой кулачки. А после моя голова тяжело вписалась в деревянный пол с разворота. Перед глазами заплясали темные мушки, набиваясь в пары ярким искрам. Лоб отдался вспышкой боли, как и нос с левым плечом, но я стоически терпела, лишь прикусив губу до крови. Подняться самой мне не дали, почти* * *
На задний двор вышла та, из-за кого пошел обратный отсчёт. И на циферблате отнюдь не часы, а количество людей под фамилией «Шимура». Около испуганного ребенка уже лежала окровавленная тушка собаки. В глазах от такого вида появились слезы, ведь Мон-чан мне нравился на уровне брата. Хана, изображая из себя невинный цветочек, начала тихо извиняться перед Тенко, даже не обращая внимания на его состояние. Мои пальцы до боли впились в деревянную раму окна. Сейчас. Вот-вот он… Когда девочка в милом платьице с ужасом на лице хотела кинуться в дом, маленькие ручки Тенко вцепились в ее платье. Она даже дернуться толком не успела, как тело рассыпалось на множество частей и осело на землю кровавой кашей. От одного этого вида меня стошнило прямо под ноги вонючей жижей. Дыхание сперло, а мышцы предплечья свело нервной дрожью, что протянулась до самых кончиков пальцев. Казалось, что, от вида выходящих на звуки шума Нао и ее родителей, можно сойти с ума. Ломанные линии повреждений дошли прямо до их босых ног, начиная забираться по коже наверх. Мама кинулась на помощь сыну, вытянув руки навстречу, чтобы обнять, утешить, защитить и подарить мнимую надежду на лучшее. Тенко потянулся к ней на встречу с диким взглядом. Но женщина распалась мясным фаршем куда раньше, чем успела осознать свою смерть и уж тем более помочь ребенку. Две другие свежие кучи лежали чуть позади. От блика линз сломанных очков меня ослепило, но это не мешало полностью почувствовать всю гамму запахов: от пыли на чердаке, до металлической крови и дерьма. А еще присутствовал запах гниющей древесины. Глаза невольно опустились вниз и я содрогнулась в ужасе, когда оконная рама стала стремительно исчезать, оставляя за собой лишь воняющую кашицу и повторные рвотные позывы. В спешке отнятые руки не дали значимого результата: эффект перешел на стены дома и пол, словно не требовалось даже гребаного касания пальцами рук. Мне уже стало абсолютно до лампочки то, что внизу источает нервный крик мой отец. Сознание заполнилось диким ужасом перед собственной силой и тошнотворным запахом гнили, казалось, даже воздуха. Держащие крышу балки разъело и те начали падать прямо вниз, где стояла моя застывшая фигура. Стена напротив же покрылась трещинами и стала разрушаться, подгоняемая причудой моего любимого брата. Тело, мгновенно было похоронено под цельными или сгнившими кусками дерева, отозвалось многократными взрывами боли перед тем, как мир вокруг погрузился во тьму. А я думала, что и моя и Их смерть, пройдет легче.