Шекспир был не прав: «Ромео и Джульетта» – не самая печальная повесть. Вы бы знали, как нашего героя мучила совесть Noize MC «Певец и актриса»
Понедельник, первый урок. Полкласса лежало на партах, бессмысленно пытаясь проснуться. Мат не лежал, он пялил в телефон. Он сдавался. //WhatsApp | Егор [09:24] Привет. Ты в школе? Физичка вещала что-то про механическую статику, про «условия равновесия механических систем под действием приложенных к ним сил и моментов», и Мат бы ее послушал даже, но Герка не выходил на связь второй день и голова не воспринимала информацию вообще. Наконец, звонок. Потом еще урок, еще. Тишина в телефоне. Длинная перемена. Выйти покурить. Встретить парней, поздороваться. Сашка с Михой облепили Колю как-то так, что Мат остался немного в стороне. – Ну что, колись, было? – Саня обнял Коляна за шею. Тот довольно смеялся. Миха улыбался, глядя на них, чуть прищурившись. – Нет, можешь не говорить, и так всё ясно по тому, как ржешь. Коля закивал с довольной рожей кота, обожравшегося вискаса, торопливо затягиваясь сигаретой. – Клянусь, парни, это был лучший день рождения в моей жизни. Вернее, ночь. Вернее, ночь после. До Мата, наконец, дошло. – Бля, у тебя был ДР, Коль. Прости меня, я забыл... И, не думайте, не с Аней затусил, мне пришлось мать на хату везти, ее отпускали на выхи... – Лан, проехали, не оправдывайся, норм всё. – Коля улыбнулся. – Мама в порядке? – Да, да, ей лучше даже. Спасибо. – Мат кивнул, немного расслабился, что вроде пронесло, и перехватил Сашкин взгляд, внимательный и острый. Знал он этот взгляд, означающий: «я с тобой позже поговорю». Докурили, попиздели еще и разошлись учиться дальше. Ждать пришлось недолго, Саня вытянул его со следующего урока, едва тот начался. – Привет. – Здоровались. – Ну и че надо тогда? – Ничего мне сказать не хочешь? – А должен? – У тебя под левым ухом смачный засосище. И скажешь, не ебался все выходные? Матвей ощетинился. – Какого. хуя. тебя. это. колышет? Сашка напирал дальше. – Такого, что ты проебал день рождения Коляна. – А ты мог бы мне написать в личку, если такой внимательный. – Хуя мне писать, если ты строчишь, что торчишь на хате всю субботу? – Да че ты доебался? – Да потому что так не делают, Мэт! – А, мы же скинуться должны были на подарок. Тебе бабки нужны? В этом дело? Сколько я должен, говори, прям сейчас переведу. – Да иди ты нахер. Саня свалил, а Матвей отгрёб к подоконнику, снова залип в телефон, потом только вернулся в класс. //WhatsApp | Егор [11:48] У тебя всё в порядке?***
В понедельник Егор в школе так и не появился, во вторник тоже. Телефон по-прежнему молчал. А Вотсап утверждал, что того даже в сети не было. Матвею начало казаться, что он персонаж Паланика. И сейчас люди на улице начнут спрашивать его, знает ли он, кто такой Егор Иванов. (*) Судя по тому, что он херовато спал последние несколько дней, это было не так уж и невероятно. Выдумал себе тайного друга. Тайного любовника. Поехал кукухой Матвейка, ничего удивительного, плохая наследственность, все дела. Но все-таки Иванов объявился в среду. Выскочил из-за угла, когда Мат топал с физры, внаглую утащил под лестницу возле лыжной базы. Поймал лицо в руки, зацеловал так сладко, что мигом вымел все сомнения о собственной иллюзорности. – Герк... – Мат обнял крепко, зарылся пальцами в гречишные волосы, прижался всем телом. – Что такое? – Я потерял тебя. – Я расстался с Миланой. Теперь весь твой. – Прям весь? Егор широко улыбнулся и снова прилип губами к губам. Надолго. Нагло вылизал весь рот изнутри. – Абсолютно. Матвей улыбался, как дурак, даже злиться не хотелось, простил всё моментально и сразу. И лишь отчаянно пытался взять себя в руки. Не такая простая задача, учитывая сбившееся, как после кросса, дыхание и мгновенный, каменный стояк в штанах. Щеки пылали. Оглушительно зазвенел звонок. Было похуй. Он хотел остаться здесь, с ним, или вообще в любом другом месте планеты и Вселенной. Но чтобы был рядом. И улыбался, и целовал, и трогал. И вообще вот это всё. – А ты рассказал о нас кому-нибудь? – Да кому? Я вообще за эти дни успел убедить себя, что ты мне привиделся, что я шизанулся. Что вполне возможно, учитывая, что мать в психушке. – Почему? – Потому что ты пропал со всех радаров. – Нет, что с мамой твоей? – Ну. У неё шизофрения, двинулась на теме религии. – И как она себя чувствует? Лечение помогает? – Я ебу? Я с ней не общаюсь. Нахуй надо. – В смысле? Из-за болезни? – Конечно! Я ненавижу психов, вот реально. Выглядят, как адекватные, а творят хуйню. Жутко. Изолировать их надо и не показывать нормальным людям. Джокера смотрел? Ну пиздец же. Егор качнул головой и потянулся снова ближе. И нежно-нежно, совсем невинно на контрасте с предыдущим поцелуем коснулся губ. – Беги на урок. – Я с тобой хочу побыть. – Беги. Я тоже пойду. У меня контроша по алгебре. – Он отступил, развернулся и торопливо взбежал по лестнице наверх. Матвей вытер губы о рукав, улыбаясь вслед удаляющейся спине. Любуясь, как задорно прыгает непослушный локон на макушке в такт шагам.***
После уроков летел на крыльях. Прибрался на хате, куда парни чет так и не приходили пока, подмел полы и даже вымыл их потом, охуевая от количества грязи. Пыль протер с полок и телевизора. Запустил стирку. Уроки сделал, не все, но вообще прогресс же. У него внезапно было столько энергии, столько теплой, продуктивной силы внутри. После жрал растворимое картофельное пюре из баночки, закусывал сырой сосиской и казался себе самым счастливым человеком в мире, придумывая, что сейчас напишет ему. Не мог выбрать между «ты приедешь сегодня?» и «хочу, чтобы ты приехал сегодня». Член, блять, уже стоял, как деревянный при этом, просто от одной мысли, что будет, когда приедет. Но так ничего и не отправил, решив сначала изучить матчасть, залез в Гугл просвещаться. //WhatsApp | Егор [Егор 19:24] Ты знаешь, я понял, что поторопились мы. Проблема во мне. Извини. Я не должен был этому всему позволить случиться. Матвей тупо смотрел на это сообщение и не верил в то, что читал. Может, Милана нашла телефон? Вполне же возможно? Да и кто расстаётся вот так, по вотсапу? Это по-мужски, что ли? По-взрослому? Он нажал кнопку вызова. Трубку взяли быстро, как будто телефон держали в руках. – Зачем ты звонишь? – Знакомый голос прозвучал потеряно и тихо, но сейчас утешения в этом было мало. – Дурак потому что. Бывай. Мат сбросил вызов и швырнул мобильник в дальний угол. А потом позорно скулил весь оставшийся вечер. В голосину, блять. Ближе к ночи позвонил Сашка, Мат не взял трубку. //WhatsApp | Саня [Саня 23:06] Мне дома надо старый шкаф подвинуть, маман чет переклинило голову. Сможешь завтра подойти помочь? [23:08] После уроков? [Саня 23:08] Ну [23:08] ОК***
В четверг Петровна тоже попросила остаться после уроков. Остался, хули, написав Сашке, чтоб ждал. Стоял гадал, по какой из ста причин будут мозги выносить, пока тёрся возле учительской. Наконец, она пришла, проплыла к длинному столу, Мат топал за ней. Потом пристроился на свободный стул. Она тоже села, посмотрела на него своим педагогическим взглядом. Вот как ни крути, у всех училок есть этот взгляд, вроде тёплый, внимательный, но сука оценивающий. – Так, скажи мне, Матвей, ты ведь играешь на гитаре, да? – Нет. – Но я же помню, ты прошлой зимой играл и даже пел что-то смешное на Новый год. Всем тогда очень понравилось. – Зачем тогда спрашиваете, если помните? – А зачем ты отвечаешь «нет», если умеешь? Мат лениво пожал плечами. Не говорить же, что затем и спрашивал, чтобы подловить. Ну еще надеялся, что пронесет. – Послушай, завтра в актовом зале будет концерт для старших параллелей – то есть для вас, десятые и одиннадцатые классы соберём – посвященный 8 марта. Вместо третьего урока. Мальчик, который должен был петь, заболел. Нам нужна замена. – Понял. Что петь? – Сейчас-сейчас, красивая такая песня. У меня записано, секунду. – Она порылась в своих тетрадях, нашла исписанный листочек в клеточку, – Стас Михайлов «Для тебя». Знаешь такую песню? Матвей искренне старался не заржать. Даже получилось. – Я не смогу, Надежда Петровна, ее петь. Не вытяну. – Как жаль. Может, попытаешься? – Нет. – А что ты можешь? Нужно на русском языке и романтичное, про любовь. И праздничное. Понимаешь? – Понимаю. Я подумаю. – Завтра с утра скажи, что приготовил. Если нет, так нет, будем без гитары.***
Сашка дожидался его на крыльце. – Норм всё? Че Петровна хотела? Мат усмехнулся, спускаясь по ступенькам. – Запрягла завтра Михайлова петь на каком-то ебучем школьном концерте. Саня расхохотался. – Чет я уже предвижу, какого Михайлова ты там им покажаешь. – Да не, у девчонок праздник, я что-нибудь приличное сыграю. Хули выебываться-то. Ну не Михайлова, конечно. Не знаю. Может, Сплина или Би-2... Подберу вечером. – Угу. Сплин и Би-2, очень празднично. – Ой, да пошел ты. – Мат несильно пихнул Сашку кулаком в плечо. Двинули в путь, было недалеко. Напряжение недавней ссоры опять чувствовалось, но оба делали вид, что всё в порядке. Дошли до Саниного дома, подвинули этот огромный шкаф еще, кажется, советских времен, то есть сделанный из настоящих досок, а не прессованных опилок, оттого пудовый просто, тяжеленный. Сашкина бабушка налила им борща, хлеба нарезала большими ломтями, на плите скворчала жареная картошка. Остывал, исходя белым паром, ароматный сладкий чай. Всё вроде было хорошо, так мило, так по-домашнему. Но Матвей проглотил от силы пару ложек супа и выпил полкружки чая. Больше не лезло. – Ты че не ешь? – Да не хочу. – Ты полдня не жрал и наверняка с утра не завтракал. Жуй давай. – Привет, мама. Пока лежала в психушке, ты так изменилась. – Мэт, блять. – Ну че? – Что происходит с тобой? – Сань. Отвали, пожалуйста. Я серьезно. Да, у меня проблемы. Нет, я не буду пиздеть о них с тобой. – Со мной не будешь. А с кем будешь? Матвей встал из-за стола, пошел обуваться-одеваться. Сашка догнал его. – Ладно, блять! Не хочешь — не буду спрашивать. Никаких вопросов. Ты сам решаешь эту хуйню. Так? – Так. – Окей. – Саня тоже стал одеваться. – На хату пошли. Там парни зависают, нас ждут.***
На хате привычно ебашили пиво. Пацаны что-то обсуждали, вообще пиздели без умолку, Мэт сидел рядом в наушниках, копался в телефоне, дрочил плейлист, прикидывая, что сможет завтра сыграть. – Мэт! – Коля затряс его за коленку. – Что? – Он поднял глаза, вытянул один наушник из уха, дернув за провод. – Вы с Аней общаетесь же еще? Матвей моргнул, не улавливая сути. Вообще, он не говорил, что в ссоре. Вроде. Не помнил, и соображалось сейчас туго. – А что? – У нее классная туса дома, и там Олька. – Олька? – Ну да, которая мне нравится. – С которой вы трахнулись на твой день рождения? – Да нет же, другая! – А ты ебался с той, которая не нравится? – Матвей вот честно пытался въехать. Сидящий рядом Миха хмыкнул. – Не пытайся понять, Мэт. – Окей. – Он тоже хмыкнул без улыбки, снова на Колю посмотрел. – А откуда ты знаешь, что вечеринка там и Оля эта? – Я в инсте на Аню подписался. Она сторис выкладывает. И охуенно у нее, реально. Олечка чуть ли не в прозрачном платье. Пошлите туда, а? – Так идите. Я адрес скажу. – Ну как мы одни попремся к Ане домой, мы даже не знакомы почти. И нас не приглашал никто. – Ну у нас с Аней чет всё непросто сейчас, сложный период. – Не хотел он добавлять внятности, путался в версиях своей жизни и боялся завраться. – Ну вот как раз пообщаетесь, может? Или ты не хочешь с ней мириться? – Мэт, ты можешь просто привести нас и уйти потом, если не захочешь оставаться. – Миха, как всегда, добавлял здравого смысла во всё происходящее, а Коля – эмоциональности. – Ну пожалуйста, Мэт! Ты забыл про мой день рождения, так что теперь должен мне. Пришлось соглашаться. Молчащий до этого Сашка переспросил у него вполголоса. – Точно нормально всё, если пойдем? Матвей кивнул.***
Дверь им открыла какая-то незнакомая девушка, впустила, даже не спросила ничего. Они разулись, добавляя обуви в и так огромную беспорядочную кучу. Народу было как-то слишком, слишком много, несмотря на то, что большая на вид квартира позволяла их всех более-менее вместить. Матвей оглянулся на парней, те вливались, а он собрался уходить, уже развернулся даже, думая о том, что мог бы и не появляться здесь вовсе, справились бы сами. Зачем вообще ботинки снял, надо было еще от дверей съебывать. Кто-то легонько прошелся пальцами по его плечу. – Матвей... Он обернулся на Анин голос. Взглянул в лицо, глаза были грустными, но губы улыбались. – Привет, Ань. Извини пожалуйста, что мы тогда так ушли... Она молчала, опустила взгляд, чуть кивнула и снова посмотрела на него, сглотнула. – Тебе Егор нравится, да? – Что? – Ты использовал меня, да? – Ань, ты что несешь? – Думаешь, я дурочка? – Успокойся, пожалуйста. Ты что-то не так поняла и... – Я всё так поняла. Говорю же, не дурочка. На глазках снова выступили слезы, но она опять улыбнулась. – Если тебе нужен Егор, он на лоджии. Тебя ждет. Иди. Наслаждайся. – И она подтолкнула его в сторону дальней комнаты. От услышанного имени так банально перехватило дыхание. Наверное, ему нужно было пойти на выход, как и хотел, но он попёр в указанном направлении, как будто за ниточку потянули. Увидит сейчас? Серьезно? И что скажет? Что он ему скажет, если они «поторопились»? Да нихуя. Просто увидеть бы. Сука. А дальше случилась какая-то мыльная опера, градус драматизма зашкалил впизду. На захламленной лоджии стояли Милана и Егор, спиной к нему, но этот затылок Мат узнал бы из тысячи. Она обнимала его за талию, он её – за плечи, влёгкую затягивался сигаретой второй рукой. Терся щекой о крашеную макушку, потом целовал в губы. Так близко, просто за стеклом. Как на экране. Как будто специально для него шоу разыгрывали. Матвей развернулся на сто восемьдесят и пошел прочь. Как-то слишком жестко воткнулся в зазевавшегося Миху на выходе, оттолкнул его от двери, подбирая обувку. – Хуя творишь, Мэт? – Отъебись! – Да ты заебал. Совсем опидорасился? И он ударил его, отпихнул к стене. Кто-то рванул за локоть, Мат отмахнулся не глядя, дернул дверь и почти свалился по лестнице. Сзади рявкнул Сашка. Он не оглянулся. Не помня себя пробежал пару пролетов вниз в одних носках. Вылетел на улицу. Вдохнул холодного воздуха. Ветер резанул по щекам. Глаза защипало. Сердце насмерть билось в ребра. Ботинки упали в снег. Растущее рядом дерево встретило удар со вселенским, философским спокойствием.***
Разобравшись с деревом, он вернулся на хату, понимая, что находиться после этой хуйни там не сможет, поэтому кое-как собрал свои вещи, гитару взял и попер на квартиру к бате с Леной. Устроил им очередной неприятный сюрприз. Ночью сел реально готовить песню – выбор вдруг стал очевиден. А спать всё равно не мог, трясло жестко. Разучивал только припев и первый куплет, как-то не верилось, что ему дадут доиграть до второго или даже до третьего. Несмотря на то, что песню он выбрал, прямо как и просила Петровна, русскую и лиричную, про любовь, про актрису, почти что как у Меладзе.***
Утром костяшки на правой припухли, пальцы сгибались-разгибались через боль. Кожи как будто бы не осталось. Наверное, дубасить шершавую кору было так себе идеей. Наверное, надо было пойти в травмпункт. Наверное. Он кое-как замотал руку эластичным бинтом, купленным в ближайшей аптеке, закинулся обезболом, купленным там же, и попёр в школу, перекинув гитару в мягком чехле через плечо. Попёр, правда, сразу к третьему уроку, сразу на сцену, с корабля на бал, почти буквально. Постоял за импровизированной кулиской пару условно дебильных выступлений, а потом наступил его черед. Вышел со стулом и гитарой. Деревянные ножки глухо стукнули о пол, он сел, поправил допотопный микрофон на штативе. – Я спою песню, которая называется «Певец и актриса». И посвящаю её всем тем, кто искренне любит, несмотря ни на что. Тем, кто остаётся рядом, как бы сложно ни было. Тем, кто не мечется, сделав выбор. С 8 марта. Дежурно улыбнулся в зал и начал играть простенький проигрыш. Он не переживал, что облажается, особых вокальных данных мелодия не требовала. Примитивный бой, три аккорда. Слова – сплошной речитатив, которому нужна только хорошая артикуляция, а у него с этим никогда не было проблем. Уж попиздеть он всегда был горазд. – Вместо взгляда в глаза только звуки голоса. Часовые пояса, взлётные полосы. Друг к другу тянутся сердца, как два разных полюса. Даже сиамским близнецам легче быть порознь. Кто-то в зале узнал песню, тихо свистнул, кто-то начал тихонько хлопать в такт. Кто-то засмеялся, прикинув, что сейчас будет. – Вместо взгляда в глаза только звуки голоса. Часовые пояса, взлётные полосы. Друг к другу тянутся сердца, как два разных полюса. Даже сиамским близнецам... Двойной припев, контрастно безобидный, закончился. Он стал играть жестче и глуше, ускорив гитарный бой. Куплет. Понеслась. – И пока он на гастролях строил из себя рок-героя, Его жена снималась в главной роли в фильме, где её трое пороли. Она стонала страстно, глотала, имитировала оргазмы, А он в это время тряс на сцене шевелюрой грязной. И пока ей между дублями поправляли на сиськах грим, Она просила, чтоб ей дали сотовый, и ворковала с ним. И как бы злые языки эту пару не поносили, Это была невиданной силы любовь, это было красиво! – Они говорили друг другу удивительно нежные вещи. Казалось, нет на планете более любящих мужчины и женщины. Он посвящал ей песни, стихами писал эсэмэски, Слова разделяя точками вместо пробелов, чтоб больше влезло. И мобила с отключенным звуком в сумочке глухо жужжала, Пока абонент на съёмочной площадке давала жару, Послушно выполняя все задания режиссёра Бориса. Да, это был прекрасный союз — певец и актриса. (**) И снова припев, снова повтор. И Геркины глаза в самом конце зала, он не садился, стоял там возле стены. Народ подпевал, хлопал. Матвей офигевал, не ожидал такой тёплой реакции. А ещё больше он не ожидал, что ему не вырубят микрофон, дадут допеть и Петровна не огреет его же гитарой по шее. Обидно стало, что не выучил остальные куплеты. В тему было бы, там дальше как раз про измену. Он закончил под жиденькие, но дружные аплодисменты. Неловко поклонился и свалил со сцены за кулисы, где ожидаемо наткнулся на классуху. – В понедельник приходи в школу с отцом, Матвей. – Ласково сказала она, и ему осталось только кивнуть, оставив при себе замечание, что понедельник выходной.