***
…Кас, завернутый в простыню на полу бункера…***
Дин обнаружил, что больше не идет. Он стоял на месте, глядя на корень перед собой и не видя его. Он встряхнул головой, перешагнул через корень и направился дальше, уверенно ставя одну ногу впереди другой. «Сэм определенно теряет вес», — думал он, пробираясь по тропе меж темных деревьев. Сэм заметно похудел только за последнюю пару недель. Даже забавно, потому что он постоянно пытался кормить Дина, но ни тот ни другой толком не ели. (Дин просто забывал. Ему надо было проверять, как там Кас. Надо было посылать молитвы, пробовать вызывать демонов. И много чего надо было прочитать. Об ангелах, душах, о загробной жизни. Исследований было много. Полно дел. Дин был сильно занят.) Он знал, что Сэм пытался готовить на них обоих, но при каждой попытке поесть Дин обнаруживал, что аппетит пропадает уже через несколько глотков, а потом ему обычно приходила в голову мысль о чем-то, что может понадобится Касу, или идея, как улучшить могилу, или казалось, что пора повторить какую-нибудь из песен Каса, чтобы не забыть слова… и обычно Дин отходил от стола. Сэм почему-то всегда полагал, что и ему нужно отойти вслед за Дином. Так что ни тот ни другой нормально не ел. Дин тоже, конечно, терял вес. Он уже затягивал ремень на пару дырок туже. Только в случае Дина это не имело значения, а вот здоровье Сэма страдать не должно было. «Сэм слишком волнуется, — думал Дин, шагая вперед. — Вот в чем проблема. Сэм просто не понимает: он не верит, что Кас вернется. Он едва ли намекает на это, но очевидно, о чем он думает. Забавно, что у него такая внутренняя блокировка в этом вопросе. Очевидно же, что Кас вернется. Если он вернется сегодня, — подумал Дин, бросив взгляд на вершину холма, — попрошу его взглянуть на Сэма. Может, Кас его подлечит. Или хотя бы отправит поспать. Присмотрит за ним». «Как делал со мной, бывало… Как пытался делать, во всяком случае. Даже когда у меня была метка…» Обычно от воспоминания об этом Дин снова останавливался, но к счастью в поле зрения появилась верхушка клена, и он понял, что уже подошел к могиле. «Может, он там сейчас. Может, как раз выбирается. Может быть, ему нужна помощь…» Дин ускорил шаг и выскочил на пологий участок почти бегом. Он всегда спешил, когда подходил к могиле. На всякий случай. Но могила была нетронута. За ночь с дерева нападало еще листьев, и могила была покрыта тонким слоем красно-желтой листвы. Дин остановился в нескольких шагах и стоял, глядя на нее и восстанавливая дыхание. Он не волновался. Он вовсе не волновался. У него всегда в этот момент немного падало сердце, но, наверное, просто потому, что он пытался отдышаться. Может быть, небольшое разочарование присутствовало, но ничего страшного в этом не было, потому что Кас определенно собирался вернуться. Совершенно точно, сто процентов, определенно. Касу просто нужно было время. Но лучше было убедиться как следует. Дин опустился на четвереньки в мокрую от росы траву и начал сгребать с могилы листья. Чтобы все проверить. На всякий случай. Он переделал кое-что за последнюю пару недель. Он постепенно улучшал могилу. Например, поперек могилы у изголовья теперь лежало несколько планок — их Дин проверит через минуту. Но самым главным добавлением была бечевка, тянувшаяся из-под рыхлой земли. Дин убрал все листья в сторону и наклонился носом почти к самой земле, чтобы рассмотреть конец бечевки в сером предрассветном свете. Поверх бечевки лежало несколько веточек, а на самом конце — маленький камушек. Дин осмотрел веточки и камушек. Все их он положил туда сам. Получилось вот как: на второй день после похорон Дину пришло в голову, что и с глубины трех футов Касу будет сложновато выбраться. (Что, если он будет слишком слаб? Что, если он не полностью восстановится?) Так что Дин раскопал яму над правой рукой Каса — достаточную, чтобы привязать конец бечевки к его указательному пальцу. Если Кас пошевелит рукой хоть чуть-чуть (скажем, если проснется, но будет слишком слаб, чтобы выбраться), бечевка сдвинется. Веточки свалятся с нее, свободный конец вытянется из-под камушка, и может быть, бечевка даже исчезнет под землей. И Дин, проверявший могилу каждое утро, сразу поймет, что Кас проснулся и нужно ему помочь. Но бечевка не пошевелилась. Веточки были ровно там же, где лежали все это время. Дин приподнял камушек, чтобы проверить, и осторожно положил его на место. Дальше Дин проверил планки. Планки были относительно недавним добавлением. Получилось так, что на третий день после похорон — после того, как Дин добавил бечевку, — ему пришло в голову, что Кас, может быть, не сможет даже пошевелить рукой. Что, если рана на запястье не заживет? Что, если повреждены сухожилия пальцев, так что он не может шевелить пальцем? К тому же была уже осень: что, если Кас замерзнет? Что если земля уплотнится от дождя и бечевка застрянет? Что, если земля вообще превратится в лед? Дин начал всерьез тревожиться обо всем этом, и позднее в тот день Сэм застал его в подвале за поиском, где бы сохранить оболочку Каса. Дин решил, что лучше всего будет эксгумировать оболочку и принести обратно в бункер, но Сэм в конце концов сумел убедить его, что у них не было достаточно сухого и прохладного места, где можно было бы сохранить оболочку так, чтобы не пропах весь бункер. Так что Дин выбрал очевидное решение и начал изучать морозильные камеры. Но Сэм заметил, что, даже если они установят такую камеру, бедняга Кас замерзнет в ней, как только проснется! Это было справедливое замечание. Поэтому на четвертый день Дин начал набрасывать план каменного мавзолея на вершине холма, внутри которого Кас мог бы оставаться в комфорте и сухости, пока не проснется. Но Сэм сумел убедить брата, что быстро они мавзолей не построят. Может быть, не построят до самой весны. К тому времени Дином завладела целая новая серия ночных кошмаров о том, как Кас задыхается под землей, так что дальше Дин придумал похоронить рядом с ним кислородный баллон на всякий случай. Но Сэм отговорил его и от этого, заметив, что, во-первых, баллон проржавеет, а во-вторых, если Касу хватит энергии вернуть к жизни оболочку, то уж точно ему хватит сил раскопать несколько футов земли. Но Дин никак не мог перестать волноваться, так что в конце концов на пятый день после похорон раскопал могилу над головой Каса и его правой рукой достаточно, чтобы образовалась впадина. Идея была сделать там воздушную яму, чтобы Кас мог тут же пробить землю, если попытается поднять голову или руку. Планки были самым последним добавлением. Дин установил их на шестой день. (Сэм, который к этому времени уже, похоже, сдался, даже помог их донести.) Две легкие дощечки, которые легко было сдвинуть, но они защищали землю от дождя. Благодаря им дождь не будет скапливаться в яме. (Ведь что, если Кас проснется, когда дождь, и над ним будет вода, и он захлебнется?) Кроме того, при наличии планок дождь не уплотнит землю. «Может быть, стоит соорудить навес, — думал Дин, сметая листья с планок. — Навес над могилой. Сэм, наверное, не будет против». Дин приподнял одну планку и заглянул под нее. Земля на дне углубления была мягкой и рыхлой. Она выглядела нетронутой. Дин положил планку на место. «Конечно, все это перестраховка», — думал Дин. Он был уверен, что Кас вернется с достаточным запасом могущества и все эти меры предосторожности ему не потребуются. Но лучше было перестраховаться. — Что, не пора еще, приятель? — пробормотал Дин. Он наклонился и подобрал целлофановый пакет с телефоном, бутылкой и запиской. Пакет был покрыт влажными листьями, и Дин стряхнул их, сунул пакет в карман и встал, разминая спину. — Не торопишься, да, дружок? — спросил Дин, снова осматривая поляну. — Хорошо, что я не волнуюсь. На самом деле Дин вовсе не беспокоился, конечно. Он совсем не волновался. Вообще. Кас вернется, это было очевидно. Совершенно очевидно. Даже странно было, что Сэм этого не понимал. Просто на это требовалось время. Главное было проверять каждый день. И звать Каса. На случай, если нужно было его разбудить, где бы он ни был. Время помолиться. Складывающийся стул так и стоял рядом. Дин стряхнул с него листья, подтянул его на несколько футов в сторону (его тревожила мысль о том, чтобы ненароком сесть на Каса) и опустился на него. Восточный горизонт стал бледно-желтым, и в одном месте появилось особенно яркое золотистое сияние — вот-вот должно было взойти солнце. Дин стянул рюкзак себе на колени и обнял его для тепла. Стул был холодным, джинсы — влажными от росы, и Дин начал дрожать на прохладном воздухе, но терпеливо сидел. Он пока не начинал молиться Касу: он ждал рассвета. В одной из книг, что он читал, — о способах связи с ангелами — говорилось, что на рассвете и закате молиться лучше всего. Как оказалось, именно поэтому в древнейших монастырях молебны были в это время дня. Так что Дин всегда ждал рассвета, прежде чем начать молитву. Он прождал несколько долгих тихих минут, и наконец над горизонтом показался краешек солнца. Сначала лишь маленькая огненная искра, потом она разрослась с удивительной скоростью в ослепительно яркую дугу, и стал виден весь верхний край солнца. — Кастиэль? — позвал Дин, щурясь на свет. — Кас? Кастиэль? Это я, Дин. Ты меня слушаешь? Слышишь меня в этот раз? Кастиэль? Он замолчал, слушая. Он всегда делал паузу в этом месте молитвы. Пытаясь услышать звуки крыльев. На всякий случай. Но услышал он только ветерок в деревьях. — Кас, ты уж точно не торопишься, ты знаешь? — произнес Дин. — Слушай, Кас. Я знаю, что ты меня слышишь. Ты слышал Клэр всю дорогу и не отвечал ей… я знаю, что ты и меня всегда слышал, хоть и не всегда отвечал. Такой уж ты засранец, хе… — Дин попытался усмехнуться. — Слушай, я не против, — продолжил он, вдруг заволновавшись, что вышло слишком нахально. — Я знаю, что иногда ты просто не можешь ответить, потому что занят или… что бы там ни было. Это ничего, правда, честное словно, но, Кас, я начинаю думать, не возникла ли у тебя какая-то загвоздка… В воображении Дина тут же возник образ окровавленного разбитого лица Каса. Это случалось довольно часто: перед ним вспыхивали воспоминания, полные крови и боли, слепящие своей фотографической четкостью. Как будто все это происходило снова. Кас, лежащий на спине в библиотеке, едва в состоянии схватить Дина за руку, давясь кровью…***
Кас, висящий на кресте на складе. Кас, пытающийся коснуться щеки Дина… Его падающая рука… тускнеющий взгляд… «…мой… друг…»***
Дин с силой прикусил щеку изнутри. Боль отвлекла его, и мысленный образ лица Каса потускнел. Дин сделал несколько вдохов. — Прости, Кас, — произнес он. — Отвлекся. Уловку с прикусыванием щеки он изобрел, вспомнив, как поступал Сэм. Однажды на прошлой неделе, когда Дин согнулся на четвереньках в ванной, прижавшись лбом к двери изо всех сил (он был буквально ослеплен сценой со склада вдруг возникшей в его воображении), он вспомнил, как Сэм стискивал руку, когда пытался избавиться от галлюцинаций Люцифера. Дин придумал закусывать щеку. (Если делать это изнутри, может быть, Сэм не заметит.) Сработало вполне неплохо. Даже отлично сработало. Хотя, ощупывая щеку языком, Дин чувствовал, что на ее внутренней стороне от частых прикусываний уже образовалась какая-то кровоточащая язва. Но, может быть, так даже лучше? Так было больнее. Это было не то же самое, что у Сэма с рукой, конечно. Совсем не то же самое. Потому что, в отличие от проблемы Сэма с Люцифером, это были не галлюцинации. Эти образы Каса были воспоминаниями. Воспоминаниями о том, что произошло на самом деле. Что Дин сделал с Касом на самом деле… Это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО СЛУЧИЛОСЬ…***
«Это не ты, Дин… Пожалуйста…» «Пожалуйста, остановись…» Кас на кресте, с поникшей головой…***
Дин зажмурился и снова прикусил щеку. На этот раз потребовалось больше времени. Укусить пришлось сильнее. До вкуса крови. В конце концов образ померк. — В общем, Кас, я тебе кое-что принес, — сказал Дин, открыв глаза. Он расстегнул рюкзак и вынул зеленый мусорный пакет. — На этот раз я принес тебе рюкзак. Он будет у изголовья могилы, когда ты очнешься, в этом мусорном мешке. Я сообразил, что герметичный пакетик слишком маленький, и его заносит листьями, и я подумал, ты можешь его не увидеть. Так что вместо этого вот тебе большой рюкзак, который ты заметишь уж точно. В рюкзаке — когда найдешь его, открой… — (Дин начал копаться в рюкзаке, комментируя) — …сверху фонарик. — Дин проверил фонарик, включив и выключив его. — На случай, если ты очнешься ночью и тебе придется спускаться в темноте, а телефон недостаточно яркий. В нем новые батарейки. Я буду его проверять. Под ним телефон — как обычно. Заряженный. Я буду менять его каждый день, как делал до сих пор. (Дин купил Касу второй телефон и менял их каждое утро. Один заряжался в бункере, пока другой лежал тут, у могилы.) Дин продолжил, говоря в пустоту и перебирая вещи в рюкзаке: — Потом, две бутылки воды — я подумал, лучше две, чем одна, потому что я не уверен, как сильно тебе захочется пить. Черт, я просто умирал от жажды, когда ты меня вернул! И кое-какой перекус, который не портится. Смотри, я купил тебе свиные шкварки. — (Говоря это, Дин достал пакетики с едой, повертев их в воздухе перед отсутствующим собеседником.) — Я помню, они тебе понравились. И еще тут брецели и сушеная говядина. Все это долго пролежит. Я завернул их в три слоя, чтобы не нашли животные, но буду проверять каждый день. Так, подо всем этим лежит свитер и пуховый жилет, шерстяные носки, варежки и шарф. Я знаю, что тебе нравится плащ, но ночами уже холодно, и, если ты вернешься среди ночи, я подумал: ну кто знает, может, тебе и понадобится. В общем, все это тут свернуто на дне. И последнее — это важно, Кас, — вот ключ от бункера. Я прикрепил его изнутри рюкзака, чтобы он не потерялся. Я понимаю, что оставлять тут ключ рискованно, но я хочу быть спокоен, что ты попадешь внутрь, даже если мы с Сэмом где-то на охоте. — И, вот… еще одно. — Дин достал из рюкзака еще одну вещь. — Я тебе кое-что смастерил. Дин потратил большую часть вчерашнего дня, работая над поделкой. Это была пара деревянных крыльев, закрепленных на палке. Он засунул все остальное обратно в рюкзак, застегнул рюкзак и положил его внутрь зеленого пакета, и несколько секунд сидел, глядя на деревянные крылья. — Сделал тебе надгробие, — сказал Дин. Он повертел крылышки в руке. — Просто из фанеры. Вырезал лобзиком в мастерской в бункере. И вчера нарисовал перья. Просто фломастером, но выглядит вроде неплохо, как думаешь? Крылья были шириной примерно в фут, и палка, к которой они крепились, — длиной около восемнадцати дюймов. Когда Дин работал над ними в мастерской, казалось, что они приличного размера, но теперь, когда он держал их над могилой под солнцем, под большим деревом, крылышки стали выглядеть маленькими. И они были немного кривобокими, заметил Дин. И перья выглядели непохоже. Дин сделал вдох, еще немного повертев крылышки в руке. — Прости, что не получилось лучше, — сказал он, подняв глаза к безмолвному солнцу. — Я уже в процессе сообразил, что не знаю, как рисовать крылья. Или перья. Не знаю, где суставы… или… какой формы крылья у ангелов на самом деле. Я ведь видел только тени твоих однажды… но… в общем, вот. Он наклонился и воткнул палочку с крыльями в изголовье могилы. Выглядело не очень. Выглядело как поделка третьеклассника. Даже второклассника. — Паршиво вышло, — признался Дин. — Но Сэм все переживает, что твоя могила никак не помечена. Даже цветы эти чертовы сюда притащил на прошлой неделе — ты видел? — Дин фыркнул, вспоминая. Сэм в тот день тащился позади Дина и, оказалось, по пути собирал на лугу дикие цветы, после чего со смущенным, но очень решительным видом настоял на том, чтобы оставить их на могиле Каса. — Сказал, тебе нравятся цветы, — вспомнил Дин, — я уж не знаю, как он это заключил. Он не понимает, что ты скоро вернешься. Но я решил, он успокоится, если сделать какое-то надгробие, так что я подумал об этом, и мне пришло в голову: может, крылья? Я понимаю, что они убогие. Я сделаю тебе что-нибудь получше, Кас, обещаю. Дин снова посмотрел на деревянные крылышки и поднял глаза в небо. — Я просто, знаешь, подумал, что не имеет смысла делать что-то постоянное. Это же просто временно, так? Просто чтоб Сэм был доволен. По-моему, он хочет надгробный камень… но я пытался объяснить ему, что нет смысла в каменном надгробии, когда это всего на пару недель. Он говорит: а что ж ты тогда рисуешь план каменного мавзолея? Но мавзолей — это же только на всякий случай, он же на самом деле не нужен, это просто идея на случай, если тебе понадобится укрытие в день, когда ты вернешься. Надгробие — это другое, так? — Дин вздохнул. — Знаешь, Кас… Сэм так и не понимает — до сих пор. Насчет тебя. Что ты вернешься. Жду не дождусь увидеть его лицо, когда ты появишься… На губах Дина появилась улыбка: он представил себе, как это будет, когда Кас наконец вернется. Это была его любимая тема для размышлений: Кас появится в дверях бункера наверху лестницы. Может быть, немного грязный, немного усталый. Может, весь его новый плащ из JC Penney будет заляпан грязью. Но сам Кас будет в порядке: цел и невредим. Без ссадин на лице. Без пореза на горле. Его запястья будут в порядке, нога будет в порядке — он будет выглядеть как старина Кастиэль. В одной руке у него, может быть, будет бутылка воды, в другой — ключ от бункера, и он будет выглядеть как новенький, и просто войдет в дверь, и посмотрит на них сверху, и скажет: «Здравствуй, Дин. Здравствуй, Сэм». Кас, наверное, даже будет вести себя так, словно ничего и не произошло, — зная его-то. Хотя Сэм — зная Сэма — наверняка отреагирует чересчур бурно: у него упадет челюсть, и он воскликнет «Кас!» — и помчится вверх по лестнице, как неуклюжий слон, чтобы обнять Каса этим своим удушающим объятием. Сэм будет улыбаться во весь рот. И потом Кас посмотрит на Дина, и скажет… «Дин, пожалуйста…»***
«Остановись… пожалуйста…» Его попытка коснуться лица Дина… Спадающая вниз рука… тускнеющий взгляд…***
Дин снова почувствовал вкус крови: он фактически разгрызал щеку изнутри. На этот раз не помогало. Его руки были стиснуты в кулаки, пальцы болезненно впивались в ладони. Он свернулся вокруг рюкзака. — Прости, Кас, — пробормотал он себе под нос, зажмурившись. — Прости меня. Прости. Прости, прости, прости… На этот раз потребовалось ужасно много времени на то, чтобы вернуться в норму. Ему пришлось начать бить себя кулаком в ногу, прежде чем он смог вырваться из этого кошмара. Но в конце концов образ померк. Дин сидел еще какое-то время. Он дышал тяжело. Чувство было такое, что он выжат, словно пробежал стометровку на время. — В общем… Кас, — произнес он. — Прости, я… я отвлекся. Я… э… положу рюкзак… там, где ты его увидишь. Хорошо? Его сосредоточенность нарушил пыхтящий звук. Дин знал, что это. «Закончу говорить с Касом позже», — подумал он, переключившись на рюкзак. К тому времени, как на поляне появился запыхавшийся Сэм, Дин уже аккуратно завернул рюкзак в зеленый пакет от дождя и надписывал его большими буквами «КАС» при помощи того же фломастера, которым рисовал перья на деревянных крыльях. — Дин?.. — позвал Сэм. Он бросился прямо к брату и остановился в нескольких шагах, хватая ртом воздух. — Все в порядке? Дин бросил на Сэма быстрый взгляд, потом даже невольно посмотрел снова. Сэм выглядел паршиво. Он до сих пор был в той же футболке, в которой спал, его волосы были нелепо взъерошены — похоже было, что он только продрал глаза. Носки он забыл. На нем даже куртки не было. — Чувак, — сказал Дин, — ты хоть душ принял? — Проспал будильник, — ответил Сэм. Он все не мог отдышаться. — Только проснулся. Тебя не было. Прости, я… — Он посмотрел на нетронутую могилу, на мгновение задержавшись взглядом на деревянных крыльях. Потом бросил встревоженный взгляд на Дина. — Ты, э… в порядке? — Ты бы душ принял, — ответил Дин с упреком, поставив рюкзак у изножья могилы. — Прояви уважение. Господи…***
Когда они вернулись в бункер, Сэм усадил Дина с чашкой кофе и приготовил яичницу на завтрак. В последнее время Сэм отчего-то взял за правило готовить сытные завтраки. Оладьи, яйца, бекон и прочее. Это было странно, право же, потому что обычно Сэм такую еду не ел. Раньше такое ел в основном Дин. Тогда, когда еще бывал голоден по утрам. Дин потягивал кофе, рассеянно глядя, как Сэм выкладывает на тарелку яичницу, бекон и тост. Сэм выглядел уставшим и немало встревоженным. В конце концов Дин сказал: — Ты не волнуйся, что Кас пока не вернулся. Ему просто нужно время. Сэм бросил на брата задумчивый взгляд. Но все, что он сказал, поставив перед Дином тарелку, это: «Ешь». Сэм отвернулся к плите, чтобы положить завтрак себе, но Дин практически слышал его невысказанное замечание: «Прошло две недели, Дин». Дин поковырялся вилкой в яичнице. Становилось сложновато игнорировать тот факт, что две недели — и правда немного долго. Дин не волновался, вовсе нет, но становилось очевидно, что Кас не торопился возвращаться. Почему он еще не вернулся? Что он делал? Куда попал? В чем была заминка? Возникла ли какая-то проблема? Что еще Дин мог сделать? «Все, что я могу, это все для него подготовить», — подумал Дин, положив вилку. Он поднял голову и посмотрел на выход в коридор. В коридор, который вел к лестнице… к лестнице на чердак. Где ночевал Кас. «Стоит ли приготовить для него что-нибудь там? Что-то, что ему нужно? Надо проверить». Дин отправился к лестнице. Он остановился на долгое время, поставив одну ногу на ступеньку, держась рукой за перила и глядя наверх. Странно было размышлять о том, чтобы подняться туда. Дин вообще-то никогда не был в комнате Каса. Ни разу с тех пор, как Кас сюда переехал. Большую часть времени, конечно, Дин был болен, и это было хорошей отговоркой, чтобы не ходить, но… правда заключалась и в том, что ему не хотелось идти. Он не хотел вторгаться к Касу. Он хотел, чтобы Кас чувствовал, что у него есть свое место. Чтобы Кас знал, что его больше не выгонят. Чтобы он знал, что Дин не против его присутствия. После того случая. Не две недели назад, и не во время стычки в библиотеке. Был и другой инцидент, более деликатный. И более старый — случившийся не две недели и не два месяца, а два года назад. Даже Сэм о нем не знал. Никто не знал. И, Дин был уверен, Кас избегал его общества с тех пор.