ТОГДА
Прожив с меткой Каина почти год, Дин понимал, что теряет контроль. Он полагал, тот месяц, когда он был настоящим демоном, окажется наихудшим. Думал, после того, как его «раздемонили», носить метку будет посильно. Но он ошибался. Влияние метки росло не мгновенно, но он знал, что постепенно она захватила его. Он чувствовал ее, чувствовал, как она пронизывает самое его нутро темными тонкими нитями. Как она проникает все дальше, иногда так незаметно, что он едва это осознавал. Медленно, неуловимо… но неуклонно. Пока не стало казаться, что гнилость пронизывает его все мысли, воспоминания, сны. Чувство было такое, словно его душа постепенно разлагалась. Словно сердцу было душно. Но ведь именно на это он и надеялся, не так ли? Однако Дин оказался не готов к тому, насколько потерянным, отщепившимся будет чувствовать себя по мере того, как в нем увядают более деликатные эмоции и человеческие привязанности. (И тот хрупкий цветочек в темноте… совсем ли он погиб?) Дин чувствовал, как это происходит. Он боролся всем естеством, но не мог этот процесс остановить. С течением месяцев он начал просыпаться ночами взмокший от пота, с паникой от кошмаров, в которых он не просто тонул, но растворялся в океане вязкого черного масла. Сны разворачивались в замедленном темпе: темная жижа медленно поглощала его. Иногда Дин погружался в нее и, когда он пытался кричать, его рот заполнялся маслом; иногда ему удавалось оставаться на плаву у поверхности, и он отчаянно греб, с ужасом видя, как растворяются его руки. Иногда его смывало с ближайшего берега неумолимым течением. Как бы он ни старался плыть, течение легко уносило его все дальше, пока у него не заканчивались силы и он не оказывался в бескрайнем черном море. Рядом в ночи двигались огромные тени, скользившие сквозь вязь, задевая его за ноги. Дин звал на помощь, кричал что-то людям на отдалявшемся берегу. (Это Сэм был там вдали? Это был Кас?) Но они никогда не слышали его, и он понимал, что это бесполезно. Сны всегда заканчивались пробуждением в панике, и Дин обнаруживал себя вцепившимся в подушку. Даже по пробуждении ему порой еще казалось, что он изо всех сил плывет против течения, отчаянно противясь необоримым приливам гнева и ярости. Проснувшись, он только и мог что лежать, сжимая подушку, чувствуя, как колотится сердце, и переживая предчувствие чего-то страшного и неотвратимого. Настала ночь, когда Дин сломался. Когда он прошептал вслух: «Кастиэль? Кас, мне нужна твоя помощь…» Дин прервал фразу на полуслове и зарылся лицом в подушку, зажмурившись. Кас не мог ему помочь. Дин должен был справиться с этим сам. Он вжался в подушку, стараясь дышать. И с чего бы Кас захотел помогать? При этой мысли в памяти Дина всплыл тот странный эпизод в больнице в Айдахо. Непонятно, почему он вспомнился Дину в этот момент: это произошло больше года назад, когда Кас был еще человеком, еще до того, как Дин принял метку. С тех пор случилось столько всего, что воспоминание казалось очень отдаленным. Иногда сложно было даже представить себе, что Кас в какой-то момент был человеком. Та ночь в госпитале в конечном итоге ничего не значила, так ведь? Лишь короткий пятиминутный разговор, который Кас больше не упоминал и, скорее всего, не помнил. Это было неважно. И все же их дружба изменилась после. Что-то остыло, Дин это понимал. И не только из-за метки. Кас и сам просто… отдалился. Отправился в одиночное путешествие собирать армии ангелов, укатил куда-то надолго на своем старом Континентале. Он даже звонить стал Сэму, а не Дину, когда вообще звонил. (Дин не упоминал об этом, но заметил.) Конечно, Кас отказался от своей армии вместо того, чтобы убить Дина, когда Ханна потребовала от него выбора. Но это было явно потому, что он не хотел быть убийцей. Очевидно дело было не в Дине. Конечно, временами они общались. Нечасто. Например, Кас позвонил Дину с просьбой помочь с Клэр. Но тогда важно было помочь Клэр, так? Дело было не в Дине. Кас, должно быть, находился на грани отчаяния. (Хоть и странно, что в тот момент он обратился к Дину, а не к Сэму, как обычно…) Дин вздохнул, уткнувшись лицом в подушку. Даже сейчас он помнил голос Клэр, говорившей ему: «Присматривай за ним, ладно? Ему порядочно досталось». — Прости, Клэр, — пробормотал Дин в подушку. Подумал он при этом: «Прости, Кас. Прости меня. Мне жаль. Правда». Но вслух он этого не произнес. И Кас не ответил на его краткую оборванную молитву.***
Пришла еще одна ночь, еще один жуткий сон про океан черного масла, в котором Дин растворялся заживо. На этот раз его затянуло в глубину, хотя он отчаянно пытался выплыть. Масло окружило его, густое и вязкое, облепило его ноги, утягивая вниз. Дин сопротивлялся изо всех сил, но масло сомкнулось над его головой, и кругом была чернота — чернота — Дин боролся за вздох, отчаянно боролся… Потом он почувствовал кольцо тепла на ребрах. Его окружила лента голубого света. Ощущение удушья мгновенно прошло, и Дин обнаружил, что воспарил над океаном масла, чистый и невредимый. Он поднялся в небо. Он был жив. Какое-то время он парил в воздухе, чувствуя лишь облегчение от отсрочки своей участи. Ужасный черный океан был все еще под ним, и Дин знал, что океан скоро поглотит его снова, но пока что хрупкое кольцо света удерживало его на высоте. И было странное, но приятное ощущение, как будто он был укутан во что-то мягкое, словно в невидимое легкое одеяло. Дин проснулся. В этот раз он не чувствовал паники, не метался в постели — вместо этого он делал медленные, долгие, глубокие вдохи, даже пораженный тем, что дышать так легко. Он лежал на боку, как обычно держась за подушку, но что-то было иначе: мягкое давление на его ребрах не исчезло и по-прежнему было это слабое неуловимое ощущение, будто он укутан во что-то мягкое. За спиной тоже было тепло. Дин в замешательстве пошевелил рукой. Его пальцы нащупали рукав плаща. Картина сложилась постепенно. Дина сбоку обнимала рука. Другая рука была у него под головой. Кто-то лежал у него за спиной, обнимая его. И этот «кто-то» был в плаще. Это был Кас, конечно. Дину не нужно было включать свет, чтобы убедиться. Это был Кас, это не мог быть никто иной. Кас как-то успел прибыть в бункер, в спальню Дина, посреди ночи и теперь обнимал его сзади, лежа на кровати прямо в одежде. Обхватив Дина в заботливое объятие и сомкнув руки у него на сердце. Дин чувствовал кольцо защиты, которое создал вокруг него Кас, — и чувствовал, как метка уже воспротивилась этому. Это была лишь временная передышка, Дин понимал. Но все равно передышка. Он чувствовал медленное дыхание Каса на своей шее. Кас, должно быть, не спал. Благодать у него была заимствованная (даже уже вторая), но, насколько мог судить Дин, спать Касу было не нужно. Значит, он не спал. Но Кас ничего не сказал. «Он, наверное, думает, что я сплю, — решил Дин. — Надо дать ему понять, что я проснулся. Надо поблагодарить его, сказать, что я в порядке и он может идти». «И, наверное, надо объяснить ему, что это переходит черту. Сказать, чтобы больше так не делал». Но Дин лежал тихо в успокаивающем объятии. Раз в пару минут он думал снова: «Надо сказать ему, чтобы ушел». Но Дин так и не заговорил, и Кас не пошевелился. В конце концов Дин уснул, утомленный. Он уже многие месяцы не спал так крепко. И ему не снилось снов.***
Дин проснулся, когда уже давно рассвело. Странно было чувствовать себя настолько отдохнувшим: такой бодрости он не ощущал уже давно. Он пошевелил рукой и нащупал руку Каса. Кас все еще был рядом. Кас почувствовал его прикосновение и отстранился, вынув одну руку из руки Дина, вторую — из-под его шеи. Дин обернулся к нему, уже заготовив речь на тему «нельзя так больше делать», но, пока он смотрел, как Кас сел и поднялся с кровати, слова умерли у него на губах. Кас отряхнул руку и расправил складки плаща. Он выглядел уставшим — что для ангела было невероятно. И все же он выглядел уставшим. И серьезным, даже печальным. Их глаза встретились на долю секунды. «Не может же он до сих пор испытывать ко мне чувств…» — подумалось Дину. Кас моргнул и отвел глаза, приглаживая рукой растрепанные волосы. — Прости меня, — сказал он более хрипло, чем обычно. — Тебе нужно было отдохнуть. — Он бросил на Дина еще один быстрый взгляд, но теперь его лицо покрыла маска: он выглядел совершенно спокойным, даже отрешенным. Дин не мог больше прочитать ничего в его глазах. — Могу я вернуться? — спросил Кастиэль. Это казалось странно формальной просьбой. Прежде чем Дин сообразил, что ответить, Кас добавил тоном дипломата, предлагающего компромисс в международном соглашении: — Только для этого. Чтобы унять твои кошмары. Ничего больше. Это поможет защитить твою душу чуть дольше. «Возвращайся каждую ночь, — хотел сказать Дин. — Ты нужен мне каждую ночь». Но теперь, когда не было объятия Каса, метка ожила, и Дин не смог заговорить. Но он сумел кивнуть. Кас кратко кивнул в ответ, повернулся и вышел из комнаты. Прошло еще десять минут, прежде чем Дин набрался смелости выйти сам. Он тихо прошел по коридору, внутренне готовясь к встрече с Касом в кухне или библиотеке. Он обдумывал возможность предложить Касу кофе; может, даже поговорить немного. Но кухня была пуста. Как и библиотека. Дин прошел в гараж и нашел там одиноко стоящую в своем загоне Импалу. Место рядом, как всегда, пустовало. Он вышел на улицу и огляделся: проезд тоже был пустынным. Каса уже не было. Когда полчаса спустя проснулся Сэм, он даже не понял, что Кас навещал их. Дин ему не сказал.***
После этого Кастиэль временами возвращался. Всегда посреди ночи. Всегда когда Дину было хуже всего, когда он чувствовал, как метка разъедает его настолько, что он не переживет ночь. Откуда-то Кастиэль знал, в какие ночи это бывало, — Дин так и не понял, звонил ли ему Сэм (и знал ли вообще Сэм) или Кас как-то иначе чувствовал, когда для Дина наступал совсем край. Дин никогда не замечал его прибытия. Но потом просыпался в ночи и снова ощущал вокруг себя руки Каса и его теплое дыхание на своей шее. Дин лежал в темноте, в объятии Каса, думая о том о сем. Больше ничего не происходило. Кас всегда был в одежде, всегда поверх одеяла. «Только для этого. Чтобы унять твои кошмары. Ничего больше». Он был верен своему слову и ранним утром всегда вставал и уходил. Обычно еще до того, как Дин до конца просыпался. В один из его последних визитов Дин проснулся посреди ночи от этого знакомого чувства окутывавшей его защиты. Кас был рядом. Обнимал Дина руками. Дин лежал какое-то время, ощущая его легкое дыхание на шее сзади. Кас пребывал в состоянии, которое Дин для себя называл «ангельским аналогом сна» — он лежал неподвижно, его дыхание замедлилось настолько, что стало почти медитативным. Таким медленным, что, казалось, выходило у Каса по привычке, а не по необходимости. — Мне страшно, — прошептал Дин, сам того не ожидая. Просто вдруг вышло — очень тихо, едва слышно. — Мне так страшно, Кас… Кас не пошевелился. Он ничего не сказал. «Ну что ж, — подумал Дин. — Может, он и спит. Он не услышал. Ну и ладно». Но потом Кас произнес тихо, рядом с самым ухом Дина: — Я знаю. — После паузы он добавил: — Ты не один. Дин почувствовал легкое прикосновение к шее. Как будто Кас ткнулся туда носом. Может быть, это и «переходило черту», но чувства такого не было. Вместо этого Дину стало спокойнее, и он уснул. И снова к рассвету Каса уже не было. Неделю спустя погибла Чарли, а еще несколько дней спустя произошла стычка в библиотеке, и после Дин знал: он никогда больше не почувствует этого тихого объятия ночью. И этого успокаивающего прикосновения к шее, которое кто разберет, что вообще значило. Наверное, ничего не значило.***
ТЕПЕРЬ
В определенном смысле Дин даже испытал облегчение, узнав, что Тьма таки пожирает мироздание. Облегчение оттого, что теперь у него появилась еще одна тема для размышлений. Он словно вновь обрел почву под ногами — как будто до этого скользил по ледяной горе к обрыву, а теперь наконец нашел, за что уцепиться. Или как будто он неконтролируемо падал, а теперь вдруг раскрылся маленький парашют. Лишь маленький. Дин падал все равно, он это понимал. Просто не так стремительно. После новости о Тьме найти Кастиэля стало еще важнее, чем раньше. Дин осознавал, что искал Каса в основном по личным причинам (Кас должен был где-то находиться, Дин должен был его найти, должен был извиниться, должен был вымолить его прощение, должен был как-то снова завоевать его расположение…) Но теперь им еще и нужна была помощь Каса. Всему миру нужна была помощь Каса. Всему миру и другим сферам бытия. Так что наряду с исследованиями Дин придерживался графика молитв по семь раз в день, ежедневно рассказывая Касу новости о Тьме. — Вчера мы выяснили еще кое-что, Кас, — начал он утром несколько дней спустя, во время рассветной молитвы на холме, наливая в кружку кофе из термоса. У Дина было даже две кружки: когда в октябре похолодало, он начал каждый день брать с собой термос горячего кофе и две кружки. Он наполнил и вторую кружку, поставил термос на раскладной стул и повернулся к восходящему солнцу, держа по кружке горячего кофе в каждой руке. Одна была для Дина, вторая — для Каса. Дин уже знал, что Кас не будет ждать его у могилы (он явно где-то застрял), но казалось невежливым пить утренний кофе, не предложив и Касу, и это было лучшим решением. (Обычно Дин в итоге выливал вторую кружку на могилу. Что, конечно, вероятно, было пустым расходом продукта — Кас вряд ли почувствовал бы, где бы он ни находился, — но все равно казалось, что так Дин хотя бы предлагал.) Дин отхлебнул из своей кружки и одновременно с этим вылил немного кофе из второй на могилу. Он продолжил: — Я думаю, что и тут, на Земле, эти сферы Тьмы точно есть. Вчера появились небольшие цунами, и Сэм считает, это указывает на то, что у дна океана местами могла исчезнуть вода. И еще произошли обвалы в паре шахт, и нефтяная установка в Северном Ледовитом океане внезапно ушла под воду, а в Черном море падает уровень воды. Так что… мы с Сэмом начинаем беспокоиться. Дин сделал еще глоток и вылил еще немного кофе на могилу. — От ангелов так ничего и не слышно, — продолжил он. — У Кроули забот полон рот, так что и он помочь не может. Мы опробуем все, что приходит в голову, но… — Дин вздохнул. — Честно говоря, в голову нам приходит немного. Мы собираемся съездить еще раз к той песочнице, попробовать вызвать Ханну. С другими охотниками тоже пообщались, но… — Он прикусил губу, щурясь на восходящее солнце. — Черт, Кас, никто не знает, что делать… Мы рассказываем охотникам, что знаем о Тьме… про свою роль во всем этом говорим туманно, конечно… Но, в общем, теперь этой темой занимается еще несколько человек: все пробуют какие-то заклинания, связываются с какими-то духами. Кто знает, может что-то из этого и выйдет, но… Кас, если у тебя есть идеи, тебе серьезно нужно спуститься сюда. Я знаю, что ты где-то застрял — очевидно, — но нам и правда нужен совет. Сэму и мне — мы наполовину занимаемся этими пограничными богами, чтобы разыскать тебя, и наполовину Тьмой. Я уж надеюсь, мы скоро найдем этого Энтони и убедим его рассказать нам, где ты. — Дин сделал еще глоток кофе и вылил еще немного Касу. — Скоро сообщу тебе больше, ладно? Поговорю с тобой еще раз в обед. Ну все, приятель, — закончил Дин. — Ухожу в офлайн. Вот остаток кофе. — Дин вылил содержимое кружки на могилу, допил залпом свой кофе и пошел вниз по холму. Прибыв в бункер, он обнаружил Сэма за компьютером. Оказалось, что Сэм начал посылать Касу собственные молитвы по утрам, но с Дином он на холм больше не ходил, предпочитая вместо этого начинать исследования пораньше. Этим утром, как знал Дин, Сэм планировал продолжить нудное изучение «пограничных божеств» из длинного списка в Википедии. Они уже днями занимались этим, читая про одного бога за другим. Дин прошел почти по всему длинному списку азиатских божеств, а Сэм тем временем работал над языческими богами с других континентов. Они оба искали имена в справочниках бункера, надеясь найти указания на древнего бога, или того, что мог соединять сферы бытия, или на какую-то связь с именем «Энтони». И пока — ничего. — Как идут божки? — крикнул Дин из кухни, споласкивая кружки. — С римскими уже закончил? — Почти… — откликнулся Сэм. Голос у него был безрадостный. — Ничего. Просмотрел Януса, Меркурия, Портуна. Никаких сведений об их древности, никаких упоминаний имени Энтони. И медиумы, которым я вчера звонил, считают, что это не они. И, Дин… — Сэм замялся. — С утра от НАСА свежие новости. Иди посмотри. Это звучало не обнадеживающе. — Что, мы лишились еще одной планеты? — спросил Дин, поставив кружки сушиться. Он прошел в библиотеку, вытирая руки полотенцем, и застал Сэма, глядящим в новости на экране лэптопа. — Нет, — ответил Сэм. — Или пока нет, во всяком случае. Но оказывается, что с астероидного пояса между Марсом и Юпитером пропал целый кластер астероидов. НАСА не отслеживает их ежедневно, так что они только сейчас обнаружили, что не хватает такого значительного количества. И еще смотри на это… — Сэм развернул лэптоп к Дину. Дин прочитал: НАСА: СОЛНЦЕ «ЧИСТОЕ» ПОЛНОЕ ОТСУТСТВИЕ ПЯТЕН — ВПЕРВЫЕ СОЛНЕЧНАЯ АКТИВНОСТЬ ПАДАЕТ — Так, это еще что значит? — вопросил Дин, вглядываясь в новостную статью. — Разве там еще недавно не было кучи пятен? — Ага. А теперь они просто исчезли. Больше пятен нет вообще. — Может, это хорошо? Сэм пожал плечами. — Твои догадки не хуже моих. Только вот… последняя фраза немного тревожная. Дин прищурился на заголовок «СОЛНЕЧНАЯ АКТИВНОСТЬ ПАДАЕТ». — Гм… — произнес он. — Солнечная активность… поправь, если я неправ, но благодаря ей жива Земля, разве нет? — Угу, — сказал Сэм. — По сути, только это и позволяет Земле не превратиться в безжизненный ледяной шарик, как Плутон. — Он поморщился и добавил: — Каким был Плутон. — Сэм захлопнул крышку лэптопа и сказал с натужным оптимизмом: — Но солнечная активность снизилась лишь на долю процента. Даже на долю доли. Может, это вообще ничего не значит: она всегда немного варьируется… может, просто совпадение… — Он умолк. — Ну что ж, — произнес Дин несколько мгновений спустя. — Давай… э… давай ты тогда продолжай работать над пограничными божками, наверное… а… — Он задумался на мгновение и медленно добавил: — Я, наверное, пойду просмотрю записи Каса. Сэм обернулся и наградил его пристальным взглядом. Он на самом деле уже просмотрел некоторые заметки Каса и сам, но Дин до этого момента упорно отказывался к ним притрагиваться. Нынче он проводил на чердаке Каса довольно много времени — он взял в привычку ежедневно бывать там по часу в обед и упражняться в игре на гитаре, — но просматривал всегда только записи песен. (И черное перо он так и не вернул. Днем он хранил его в нагрудном кармане, а на ночь выкладывал на тумбу у кровати, а вот на чердаке оставить каждый раз забывал. Стало казаться, что не так уж страшно подержать его пока у себя.) Но может быть, время пришло. Если уж даже Солнце попало под раздачу, пусть и предположительно, надо было исследовать все пути. Чем братья и так уже занимались, но… даже возможные зацепки нужно было изучить. — Я могу, гм… — начал Дин, чувствуя неловкость. Хотя он по-прежнему не мог полноценно об этом думать, он понимал, что вел себя немного… ненормально. Может, даже и не немного. И Сэма это беспокоило. Дин прочистил горло. — Я могу взглянуть на его записи. — Он неловко пожал плечами. Сэм изучал его еще несколько секунд. В конце концов он кивнул. К облегчению Дина, он не пустился ни в какие увещевания, а только сказал: — Я уже просмотрел пару блокнотов, помнишь? Те, что в центре стола. Но самые последние записи я не изучал — ту стопку бумаг. Я собирался взяться за нее после обеда, но если ты хочешь… — Я сделаю, — отозвался Дин. — Без проблем. — Скорее всего, там ничего нет, — сказал Сэм угрюмо. — В других блокнотах ничего особо ценного не было — в основном заметки о том, насколько паршивые книги у хранителей знаний. Думаю, если бы он нашел что-то стоящее, он бы мне сам сказал. — Нельзя терять веру, Сэм, — ответил Дин. Это уже стало его стандартным ответом.***
Поработав еще немного над пограничными божками и наскоро позавтракав (целым куском тоста в кои-то веки), Дин отправился на чердак к Касу. Было даже странно идти туда с какой-то иной целью, нежели для игры на гитаре. Обычно Дин поднимался только на полуденную молитву, чтобы поработать над песнями Каса (к "I'll Fly Away" он больше не притрагивался, но разучивал несколько других и уже вполне продвинулся в "Rocky Mountain High", "Man of Constant Sorrow" и даже в "Puff The Magic Dragon"). Но до полудня было еще далеко: была середина утра, и широкие лучи солнца косо падали на пол сквозь восточные окна. Это была непривычная картина. Дин остановился на верхней ступеньке и пригляделся к солнечным лучам: не стали ли они бледнее? Не изменились ли как-то? Но солнечный свет выглядел таким же, как всегда. Может быть, им с Сэмом не о чем было волноваться? Может быть, «чистое солнце» было просто совпадением? «Как будто что-то в нашей жизни когда-то оказывалось совпадением…» — подумал Дин. Он тяжело вздохнул, отвернулся и пошел в уголок Каса. Он похлопал по гитаре в знак приветствия и провел пальцем по струнам, дабы проверить, что она настроена. Звучание было неплохим. Не убирая руку с гитары, Дин взглянул на другой конец стола, где лежали книги. Было на удивление тяжело стряхнуть с себя это чувство, что чтение записей Каса означало: Кас может не вернуться, чтобы рассказать Дину об этом сам. — Давай, Дин, — пробормотал он про себя наконец, — за работу, за работу! Он похлопал по карману для уверенности и наконец сделал два шага к другому краю стола, где взял в руки стопку бумаг Каса. Посмотрев на часы, Дин понял, что почти настало время утренней молитвы — той, что полагалась через три часа после рассвета. Поразмыслив, он сбросил ботинки, прошел к раскладушке Каса и осторожно на нее сел. Он выждал немного, свыкаясь с мыслью о том, что планировал сделать, а затем занес на раскладушку ноги и лег, как уже делал однажды. Он лежал прямо там, где когда-то лежал Кас, положив голову на его подушку. Дин закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, и сжимая в руках листы бумаги, произнес: — Кастиэль, Кастиэль, Кастиэль. Это Дин тебе молится. Кас… — Дин открыл глаза и посмотрел на записи. — Я сегодня просмотрю твои остальные заметки. Я даже лежу на твоей раскладушке… надеюсь, ты не против. Я… наверное, я пытаюсь понять, что было у тебя на уме. — Дин вздохнул. — Слушай, по правде говоря, немного странно читать твои записи, вместо того, чтобы услышать все это от тебя лично. Помоги мне, ладно? Если у тебя есть какие-то зацепки, помоги мне их найти? Мне правда не помешает твоя помощь, приятель. Где бы ты ни был. Дин сделал паузу и осмотрелся, слушая. Он всегда невольно прислушивался, не раздастся ли звук крыльев. Конечно, его никогда не было. Дин поймал себя на том, что даже дыхание затаил. Он встряхнул головой, раздражившись на себя: ведь он прекрасно знал, что Кас где-то застрял. Если бы Кас мог прилететь, он бы уже давно это сделал. Кас очевидно где-то застрял. В Чистилище или в Раю, очевидно. — Ладно, приятель, — сказал Дин наконец. — Я знаю, что ты не можешь быть здесь сейчас. Так что я просто прочитаю. Но ты мне потом объяснишь все подробности, хорошо? Когда мы в следующий раз увидимся, ты мне все сам перескажешь. Дин подвинулся повыше на раскладушке, сложил подушку под головой и начал читать.***
Записей Кас сделал довольно много. По большей части он резюмировал книги, которые читал, делал заметки о других книгах, которые нужно было найти, или об идеях, которые стоило проработать глубже. Временами попадались более полные абзацы, похожие на заметки в дневнике. Вначале Дин пролистал множество страниц, содержавших краткое изложение не менее пятнадцати огромных фолиантов, которые Кас прочитал — фолиантов, которые были стопкой сложены на столе, как заметил Дин. Большую их часть Кас емко отверг. («Полный вздор». «Иерархия ангелов совершенно неверная. Откуда люди черпают эти теории?») Редкие книги он хвалил («На удивление хорошее резюме ранней истории Рая»), но ничего полезного, похоже, не нашел. И потом Дин дошел до страницы, где было написано: Удалить метку Каина было слишком просто. Метка была слишком слаба. Это была одна из более длинных записей Каса, походивших на дневниковые. Дин сел на раскладушке, опершись спиной на сложенную подушку и подтянув колени вверх, чтобы можно было положить бумаги на ноги и изучить запись пристальнее.***
Удалить метку Каина было слишком просто. Метка была слишком слаба. Слишком просто удалена: обычной ведьмой? Это нелепость. Замок, скрепляющий Творение, сдерживающий Тьму, должен был быть создан крепким, способным выдержать куда более мощную атаку. Даже самые сильные ведьмы с природным даром — куда слабее ангелов. Я испытывал на себе и сильнейший гнев Ровены, и гнев архангелов — и Ровена просто не чета им. Райские предания гласят, что замок не под силу даже архангелу. Ведь его не смог удалить сам Люцифер — он смог лишь передать его другому. Люцифер расщепил меня на субатомные частицы одним щелчком, но не мог удалить метку? А Ровена смогла удалить ее простым заклинанием, которое вызвало у меня лишь кратковременное недомогание? Что-то не так. И метка была СЛИШКОМ СЛАБОЙ. Не обратила Дина во зло настолько, насколько должна была. Действовала медленно. Дин силен, но он лишь человек: метка должна была развратить его душу гораздо быстрее. Я не смог бы укутать его во снах, как делал: ведь я лишь серафим, не архангел — и ослабший серафим. Это первое проклятие, с зари Творения. Оно должно было быть сильнее. Должно было легко превозмочь мою силу, должно было и меня затянуть в черноту. Ему должно было стать гораздо хуже гораздо быстрее. Даже когда Дин был демоном, он не был по-настоящему порочным демоном. Демон, носящий метку, должен был бушевать по Земле, должен был навести ужас на все человечество. Но каким-то образом Дин большую часть года ограничивал влияние метки до отдельных аспектов своей жизни.***
Дин перечитал эту часть два раза, потом поднял глаза и уставился на дерево за окном Каса. Он размышлял, едва видя перед собой оголенные ветви. Тот причудливый период, когда он был демоном… думать о нем было тяжело даже сейчас: воспоминания были подобны галлюцинациям. Но Дин помнил большую часть. Присутствовал пьянящий прилив силы, да; и столь приятное отсутствие каких бы то ни было угрызений совести. Он знал, даже тогда, что мог бы навести ужас на континент, совращая души направо и налево. Он чувствовал вкус этой силы, ее потенциал. Но вместо этого он тратил время на… — Караоке, — пробормотал Дин про себя, глядя на деревья. Бездарное караоке. И девушку обидел. Он спал с кем ни попадя, он был грубияном и обидел девушку. Он якшался с Кроули. Они напивались. Был тот инцидент с тройняшками. И они играли в настольный футбол. — Настольный футбол, — проворчал Дин. — Настольный футбол и караоке. Вдруг прояснилось что-то, что давно не давало Дину покоя: «Я был кретином, но я не был воплощением зла. Почему метка не превратила меня в воплощение зла? Эта жуткая паукообразная тварь за час сотворила со мной куда худшее, чем метка Каина за целый год». — Ты прав, Кас, — пробормотал он. — Ты прав. Он наконец вернулся к записям Каса:***
Заключение: метка Каина со временем ослабла. Существенно ослабла. Ее не должно было столь легко взломать. Опасно вверять все Творение одному легкосводимому проклятию, которое слабеет со временем. Почему столь важная роль была вверена слабому замку? Замку, который ослабнет до такой степени, что его сможет удалить обыкновенная ведьма? Это плохой способ удерживать тьму. [Эту фразу Кас подчеркнул.] Хотел ли Бог, чтобы метку удалили? [«Хотел» было подчеркнутое еще отчетливее.] Гипотеза: Метка была лишь временной заглушкой. Временным средством. Не должна была прослужить так долго. Тогда что произошло? Одна версия у меня есть. Может быть, конечно, меня подводят воспоминания. Я не поверялся в этом Сэму, так как не до конца верю собственным воспоминаниям о столь далеком прошлом и не смог найти подтверждения этому ни в одном тексте. (После Наоми я себе не верю.) Правда в том, что мои воспоминания о заре Творения немного туманны. Но вот что, как мне кажется, я могу вспомнить: (1) Когда пошел слух, что Люцифер получил метку, ангелы думали, что это лишь ненадолго. На месяц, не больше. Мне вспоминается, как один из братьев поведал мне, что Люцифер и сам говорил, будто это «временно». (2) Был также слух, будто Люцифер говорил, что Бог отправился к Короне Рая, откуда вскоре вернется и тогда удалит метку. Не припомню, кто рассказал мне эту историю. Оба этих рассказа — вернее, слуха — ненадежное основание для гипотезы. Более того, я никогда не обсуждал этого с другими ангелами. Нам издавна не велено было обсуждать ничего из того, что говорил Люцифер. В гарнизоне нас учили относиться ко всему, что сказал Люцифер (даже к воспоминаниям о слухах о том, что он мог сказать) как к неизбежной лжи. Но теперь я не могу не думать… что, если в этих старых рассказах была доля правды? Что, если Люцифер говорил правду? Видел ли кто-нибудь Бога после этого? Точная дата Его исчезновения неизвестна. Мог ли это быть последний раз, когда Его видели? Тогда, когда Он отправился узреть Корону? Что, если Люцифер не должен был носить метку так долго? Что, если метка была временной мерой? Что, если Бог планировал создать более крепкий замок? Вечный замок? Что, если Он поручил Люциферу временный замок (метку) и велел хранить его кратковременно, пока Бог не создаст другой, а затем отправился взглянуть на Корону Рая в поисках вдохновения? Что случилось, когда Бог отбыл к Короне? Что-то пошло не так?***
Дальше шел набор странных диаграмм: сетки пересекающихся линий с гнездами кружков там и сям и стрелки, нарисованные между кружками. Внизу Кас подписал: «Я рисую по информации от левиафанов, но снова боюсь, что память подводит меня. Кроме того, полагаю, многие из этих врат закрыты». Дин некоторое время в замешательстве рассматривал диаграммы, потом перевернул страницу и обнаружил следующее:***
Стоит предпринять путешествие к Короне Рая и расследовать все самому. Я чувствую, что должен все исправить. Смотреть на Корону напрямую опасно — может быть, даже невозможно. Но если память об этих древних сказаниях не подводит меня, путешествие к Короне может разрешить загадку метки: ответить на вопрос о том, почему она столь ослабла, и, может быть, подсказать что-то о том, как создать для Тьмы более прочный замок. Путешествие должен предпринять я. Это моя вина и моя ответственность. Я подготовлюсь к нему и отбуду один. Может быть, сначала можно завершить еще одну охоту с Сэмом и Дином. На прощание. Но я возьму свой автомобиль и по окончании охоты скажу им о своих планах и отбуду. Может быть, это бесполезно, но лучшего плана у меня нет. Время не ждет. Нужно по крайней мере попытаться.***
К этому времени Дин сидел на раскладушке вертикально, склонившись над записями. — Кас, это поэтому ты поехал на своей машине? — прошептал он, проводя пальцами по чернилам на странице. Кас настоял на том, чтобы взять в Огайо собственный автомобиль. (Позднее Сэм договорился с приятелем-охотником из Огайо о том, чтобы тот отогнал Континентал на безопасную стоянку. Они так и не забрали машину: Дин все ждал, когда вернется Кас, планируя поехать за ней вместе с ним.) Дин медленно произнес: — Это… это в Огайо была последняя охота? Кас… Дин на мгновение запнулся: он чувствовал себя так, словно парашют оторвался, и падение ускорялось… черный океан внизу снова грозил поглотить Дина. Он с усилием поборол в себе это чувство, стиснув зубы. Он открыл глаза и обнаружил, что сидит на раскладушке, сжимая одной рукой бумаги Каса… а другой его подушку. И воспоминание, воскрешенное этим, — о том, как он просыпался, сжимая подушку, и что Кас тогда делал, — было уж слишком болезненным. Кас называл это словом «укутывал», вспомнил Дин, вжимаясь лицом в подушку Каса. Казалось, даже теперь от нее исходил легкий аромат Каса — аромат, который Дин даже не подозревал, что знал. Похоже было на аромат вереска… очень слабый, едва уловимый… аромат ветра и дождя, и диких цветов на солнце… Он вдохнул снова, зарывшись носом в подушку. «Укутывал, — подумал Дин снова. — В заметках он упоминал, что "укутывал" меня во сне… что бы это ни значило. И при этом он думал, что даже не сможет мне помочь… он думал, его тоже засосет в этот кошмар. Но все равно пытался». Дин невольно нащупал перышко в кармане, и как только он коснулся пера пальцами, его тут же посетила мысль о птенце-попугайчике. О его пушистой головке, о том, как он сонно закрывал глазки. О том, как он расправлял короткие радужные крылышки. Попугайчик не снился Дину уже неделями. Дин вскарабкался на ноги, расправил подушку и отошел от раскладушки. — Корона Рая, — бормотал он, шагая туда-сюда возле стола и пытаясь сосредоточиться. — Корона Рая. Кас, что еще за Корона Рая? Кас? Кас, конечно, не ответил. Дин походил кругами еще несколько минут, от окна к гитаре и обратно, плотно сложив на груди руки. В конце концов он заставил себя сесть. На этот раз он выбрал стул рядом с гитарой — стул, на котором обычно упражнялся в игре. Казалось, это было самое безопасное место, так что он остался там, чтобы дочитать записи Каса. Читая, он водил рукой по бумаге. (Другая его рука то и дело норовила прикоснуться к гитаре, погладить пальцами ее покрытую царапинами полировку, и временами перемещалась к нагрудному карману, чтобы потрогать край перышка.) Дин и сам не вполне осознавал свои действия. Он читал еще несколько минут, но на следующих десяти страницах ничего полезного не оказалось. Хотя стало ясно, что Кас не оставил идею путешествия к «Короне Рая». Упоминания о ней встречались и на последующих страницах, как встречалось и еще несколько странных диаграмм. Может быть, это была лишь очередная обреченная на неудачу попытка отыскать Бога. Может быть, Кас напал на ложный след. Или, может быть, на верный?***
Полуденную молитву пришлось отложить. Дин торопливо извинился перед Касом. — Я спою тебе песню позже, Кас, — пообещал он, спеша вниз. — Я должен показать это Сэму! Эти находки про Корону. Интересная идея, Кас! Он быстрым шагом прошел в библиотеку и застал Сэма, глядящим на него с лучезарной улыбкой. — Дин! — воскликнул Сэм возбужденно. — Нашел! Дин замедлил шаг. — Что? Сэм триумфально хлопнул по столу. — ПОСЛЕДНИЙ гребаный бог в списке, веришь ли! Самое последнее имя! Элегуа! Вот, послушай… — Он зачитал из справочника на столе: — «Элегуа — это ориша перекрестков и…» — Кто? — Ориша. Это языческие африканские боги, — пояснил Сэм. Он начал сначала: — Я нашел о них книгу. Тут написано: «Элегуа — это ориша перекрестков и связи между мирами. Он — самый старый из ориша, один из тех немногих, что никогда не были людьми. Он был первым духом, узревшим Творение после Бога. Говорят, Элегуа был свидетелем рождения Смерти». И зацени еще вот что: «Недавно синкретизировался со святым Антонием». Дин подскочил к столу со стороны Сэма, зажав бумаги Каса в руке. — Что значит «синкретизировался»? — Это типа слияние старого бога с современным святым, — пояснил Сэм. — Похоже, многие древние языческие боги недавно взяли себе имена католических святых. Так проще получать новых последователей. По сути, это означает, что Элегуа просто взял себе имя Антония, чтобы заполучить себе его поклонников. Дин уставился на запись про Элегуа. Они его нашли. Они его нашли. Нашли пограничного бога, который скажет им, где Кас! Старейшего пограничного бога из всех! Расшифровывать диаграммы Каса, относившиеся к Короне Рая, будет куда проще, если они найдут самого Каса. — Так откуда этот Элегуа? — спросил Дин с энтузиазмом, пододвигая стул. — Как с ним пообщаться? Сэм поморщился. — Тут есть проблемы. Этот парень — большая шишка, Дин. Может оказаться непросто. — Стой, разве он не просто языческий бог? — спросил Дин. — Что в нем такого? Мы уже имели дело с языческими богами. Да, они мнят о себе невесть что, сволочи те еще, но… — Африканский языческий бог, Дин, — сказал Сэм, наградив Дина суровым взглядом. — Африканский, понимаешь — из той Африки, где зародилось человечество. Кроули не шутил, когда сказал про каменный век — это рассвет времен. Все серьезно. Элегуа — один из немногих богов, появившихся еще в те времена, когда мы бегали с луками и стрелами в набедренных повязках. — Сэм откинулся на спинку стула и добавил: — Знаешь, как во многих культурах каждой силе природы сопутствует свой бог? Богиня океана, бог огня, богиня плодородия, и так далее? — Да, но это обычно для политеизма, — заметил Дин. — У греков же тоже так было — всякие там Персефона, Посейдон… И у римлян. — Да, у греков, у римлян, у скандинавов. Но я к тому, что Элегуа с его братьями — это, как выясняется, их прототипы. Появившиеся задолго до римских, греческих и скандинавских богов. В этих книгах… — Сэм похлопал по стопке книг сбоку от себя, — говорится, по сути, что это были первые боги, которым поклонялось человечество. То есть главный Бог уже был, конечно, но человечество о нем еще не узнало, и эти ориша были следующие после него. И Элегуа был среди них самым первым. Чем больше я читаю, тем больше мне кажется, что первыми тремя созданиями были Бог, Элегуа и Смерть — в такой последовательности. И, Дин… — Сэм вздохнул. — Со Смертью иметь дело было весьма непросто. А от Бога вообще ни слуху ни духу. Так что с Элегуа, наверное, будет тяжело. — Ну ладно, попытаться-то хоть можно. Хотя бы спросить? Как с ним связаться? Сэм сжал губы и выпустил запас воздуха. — Это тоже не так-то просто. Старейшим ориша нынче поклоняются только в Африке и еще немного в Южной Америке и на Карибских островах. И… проблема тут в том… — …что все это не в США, — закончил Дин, понурив плечи. Эта проблема была у них уже давно. С тех пор, как они засветились в ФБР, они не могли свободно путешествовать за пределы страны. Сэм кивнул. — Быть в нелетном списке определенно нам не помогает. Беджи в фотошопе слепить — это одно, но подделать государственный паспорт так, чтобы прокатило на границе — это совсем другое дело. Дин провел рукой по записям Каса. — Нам надо найти способ связаться с этим Элегуа, Сэм, — сказал он, выпрямившись на стуле. — Нам надо найти Каса и еще кое-что… — Он поднял бумаги. — У Каса оказалась целая теория. Он тебе пока не говорил, потому что сам не был уверен, но… думаю, что-то в его записях есть. Он там верно подметил насчет метки Каина. Что ее не должна была быть в состоянии взломать обычная ведьма — ее даже Люцифер взломать не мог. Метка не должна была быть такой слабой. Кас считает, она ослабла со временем. Сэм задумался над этим и медленно кивнул. — В этом… есть… определенная логика, — согласился он. — Я и сам размышлял о том, откуда у Ровены такое могущество. — Ну, короче говоря, Кас там вспомнил кое-какие старые ангельские предания, в которых не был уверен, но тем не менее он прорабатывал эту гипотезу, и, по-моему, что-то в ней есть. Так что… — Дин сделал паузу, размышляя. — Давай по порядку. Сначала надо найти кого-то, кто может связываться с ориша. Потом поговорим с Элегуа. Он поможет нам найти Каса. Вернем Каса. — Тут Дин на секунду замолк, сбившись с мысли оттого, как просто это прозвучало. Как близко они, казалось, подошли к долгожданной желанной цели: вернуть Каса. Это казалось выполнимо. Это казалось возможно. Это случится. — И потом, — продолжил Дин, воодушевившись, — Кас расскажет нам, где Корона Рая, и мы отправимся посмотреть на нее все вместе и выясним, что произошло с меткой Каина. — Погоди, — сказал Сэм. — Что еще за Корона Рая? Дин пролистал листы в стопке. Дойдя до страницы с загадочными диаграммами, он ответил: — Понятия не имею.