***
Ужин немного задержал их, но к девяти вечера они уже въехали в Калифорнию. Дин увел Импалу с основного шоссе на дорогу поменьше. Эта дорога вела на северо-запад, почти прямо к горе Шаста, которая находилась на самом северном краю Калифорнии. Начало дороги огибало горный хребет Сьерра-Невада и проходило прямо вдоль древнего геологического разделения между равнинами Невады справа и гигантскими заснеженными калифорнийскими горами Сьерра слева. Они ездили по этой дороге много раз: Дин знал, что они еще не скоро минуют самые высокие горы и доедут до более низких северных перевалов. Ехать придется допоздна. Скоро Дин снова начал зевать. Сэм посмотрел на него. — Эй, если ты устал, может, поспишь еще? Сзади? Нам не помешают еще подсказки из снов. Может, ориша или еще кто тебя навестит. — И скажет что-нибудь загадочное вроде «Они должны развернуть колеса над водопадом», — предположил Дин. — Или «Они должны станцевать мамбу на ветру». Нет уж, спасибо. — Сэм посмеялся. Но, поразмыслив, Дин решил, что, может, брат и прав. — Ладно, — сказал он и свернул в пустой карман у дороги. — Так и быть, попробую. Хотя, честно говоря, уж лучше бы ориша и дальше навещали Маркоса. Он им все равно больше нравится. Я лучше Эша еще раз увижу. — Может, он тебе нарисует что-нибудь про двух охотников, — предположил Сэм, пока Дин пересаживался назад. — Да, — согласился Дин. — Еще один урок картографии мне не помешает. Сэм засмеялся снова и пожелал ему спокойной ночи. Дин расправил одеяло и забрался под него, сунул под голову толстовку и накрыл глаза темной футболкой. Но на этот раз он никак не мог устроиться. Две ночи подряд в машине проводить всегда было тяжело, как ни пытайся спать. И даже если мир от этого зависел, оказалось, что заснуть по команде не так-то просто. Дин поймал себя на том, что боялся повторения сна про склад, — о чем он не говорил Сэму. Каждый раз, стоило ему закрыть глаза, он снова видел Каса. Висящего на кресте. Лежащего у него на руках… Пытающегося передать ему тюльпаны… Дин не мог заснуть. Поворочавшись какое-то время, он попробовал другую позу и оказался на спине, поставив ноги на сиденье и опустив колени на спинку. Правая рука была неловко поджата и лежала у него на груди. Сначала пальцы оказались на кобуре у него на плече (где он проверил наличие пистолета). Но мгновение спустя его рука легла поверх нагрудного кармана. Где было перо. Дин погладил кончик перышка. «Твое перо у меня, Кас, — подумал он, оставив руку на кармане. — Твое перо у меня, и я буду его беречь». Эта мысль его немного успокоила. Картина с крестом поблекла перед мысленным взором, и вместо этого Дин мысленно сосредоточился на пере. На пере Каса и на его крыльях. «Надо представить, как Кас укутывает меня крыльями», — подумал Дин. Он вообразил это мягкое ощущение и чувство защищенности, которое испытывал, когда Кас укутывал его от воздействия метки. «Надо представить крылья Каса…» Дорога наконец начала его убаюкивать, как предыдущей ночью. Ощущение пера Каса под пальцами… бледные отблески редких фонарей на трассе, пробивающиеся через темную футболку на глазах… рев двигателя, шум шин… Опять появилось потустороннее ощущение, что время откатилось назад. Может быть, все это происходило год назад. Может быть, Кас был еще жив… они просто ехали на охоту, Кас был еще жив, он прилетит к ним, когда они доберутся до места. Они услышат знакомые хлопки крыльев, и он появится. Кас прилетит уже вот-вот. Прилетит, и Дин наконец услышит эти тихие хлопки по воздуху, по которым так скучал… Кас прилетит. Хлопки.***
Импала немного накренилась. «Мы снова на заправке», — подумал Дин сонно. Сэм остановил машину под яркими лампами возле бензоколонки. На этот раз под очень яркими лампами: казалось, снаружи было светло как днем — настолько свет пробивался через футболку на глазах Дина. Двигатель шумел: Сэм почему-то еще не заглушил. «Должно быть, ждем в очереди», — подумал Дин в полусне. Хотя… двигатель звучал немного странно. «Надо было и Импалу перебрать, а не только Континентал», — подумал Дин, прислушиваясь и постепенно просыпаясь. На холостом ходу так неровно движок звучать не должен был. Шум странным образом то становился громче, то затихал. Дин нахмурился, пытаясь понять, что с двигателем. Свечи? Какое-то рассогласование? Может, карбюратор? «Надо проверить, — решил он. — Как только высплюсь немного. Проверю завтра же». Но заснуть снова он не мог: огни заправки слишком мешали. Светло было как днем. — Можешь выехать из-под этих ламп, Сэмми? Я спать не могу, — пожаловался Дин, и как только он заговорил, неровный шум двигателя усилился. Почти как если бы двигатель переместился из-под капота машины ближе, как будто он был прямо за дверью. Похоже было на урчание огромного кота. И потом последовал совершенно неожиданный звук — нехороший звук. Резкий громкий скрежет металла прямо над головой Дина. От выброса адреналина Дин моментально взбодрился. Что-то было прямо снаружи. Что-то пыталось прорваться через дверь, в каких-то дюймах от его головы. Следуя немалому опыту, Дин подавил порыв немедленно дернуться, пока ситуация не прояснилась. «Лежи тихо, лежи тихо, — приказал он себе, незаметно убрав руку под одеяло к кобуре. — Может, оно меня еще не заметило…» — Сэм? — прошептал он, нащупывая пистолет. Сэм не ответил. И пистолета не было. Пистолет исчез! И… кобура тоже каким-то образом исчезла. Вся кобура исчезла! Что за черт?! — СЭМ! — прошипел Дин так громко, как осмелился, и в этот момент в воздухе совсем рядом раздался леденящий душу пронзительный птичий крик. Урчание, вроде бы исходившее от двигателя, тут же сменилось низким рыком, который за секунды усилился до оглушительного львиного рева. Затем снова раздался крик, на этот раз с другого направления. От этих звуков у Дина едва не остановилось сердце. Львиный рев был страшен (от него сотряслась вся машина), но птичий крик был еще более жутким: от него у Дина кровь стыла в жилах. Крик предвещал недоброе, и каждая клеточка в теле Дина это чувствовала: это был какой-то хищник, а Дин был жертвой. И похоже, существо, издававшее эти звуки, попытавшееся было прорваться через дверь, теперь кружило вокруг машины, так как крики доносились с разных сторон. Дин сжался под одеялом, пытаясь не привлекать внимания и в то же время отчаянно ища на себе хоть какое-то оружие. Пистолета определенно не было… и его ножей не было. Ни запасного ангельского клинка, который он держал в куртке, ни охотничьего ножа на ремне, ни маленького кинжала, пристегнутого к голени, — все исчезло! Двигаясь так незаметно, как только было возможно, Дин сунул одну руку под сиденье, нащупывая обрез, который всегда там лежал. Но и его не было. Как Дин теперь понял, и Сэма не было. Сэм не просто сидел тихо — он исчез совсем. Яркие огни заправки вдруг потускнели. Перегорели? Но нет: они странно мерцали, как будто их что-то загораживало. То же существо, что кружило вокруг машины. Мощный порыв ветра снаружи налетел на Импалу, как торнадо. Вся машина резко качнулась на амортизаторах. Вокруг нее закружила песчаная буря, и у Дина по спине побежали мурашки. Происходило что-то серьезное, и он понимал, что находится в очень плохом положении. Воздух сотряс еще один оглушительный крик, за которым тут же последовал львиный рев — на этот раз такой громкий, что он отдался у Дина в костях, и у него едва не застучали зубы. Он наконец сбросил с себя одеяло и попытался выглянуть (прятаться больше смысла не было), но сквозь песчаную бурю ему были видны только промельки чего-то огромного и черного, кружащего вокруг машины. Он уловил сквозь заднее стекло крупный серебристый коготь длиною как минимум в три фута, который тут же снова скрылся в вихре пыли. В окно стучал песок и листья. Дин согнулся на заднем сиденье на коленях, с колотящимся сердцем, ожидая, когда эти массивные когти сорвут с машины крышу, как крышку с консервной банки. Но звуки утихли. Песчаная буря постепенно унялась, пыль и листья осели на землю, и снаружи проглянули деревья. Деревья, качавшиеся на ветру. Никакой заправки за окном не было. Ее не было с самого начала, как не было и ярких ламп. Светло было просто потому, что стоял день, как бы невероятно это ни было. Должно было быть темно, но почему-то снова был день. Импала стояла посреди рощи, днем, и больше вокруг ничего не было. Только деревья. Дин сел как следует, в недоумении осматриваясь. — Сэм? — позвал он, уже зная, что Сэма рядом нет. Как бы он и Импала ни очутились тут, Сэм вместе с ними сюда не попал. Он снова проверил наличие оружия и ничего не нашел. Снаружи теперь было тихо, так что Дин осторожно приоткрыл дверь и выглянул. Но увидел он только деревья. Обстановка была мирной и спокойной. Дин медленно выбрался из машины и огляделся. Перед Импалой тянулась тропа, и позади машины тропа продолжалась. Импала каким-то образом оказалась прямо посреди тропы. Дин осмотрел окрестности, моргая в мягком янтарном свете (который, казалось, исходил не от солнца — солнца видно не было, — а скорее отовсюду сразу, как если бы земля светилась). Наконец Дин посмотрел наверх, где заметил большие витки песка, еще носимые в небе, как огромные ленты. Выглядело это знакомо: ленты песка в воздухе, как какое-то причудливое полярное сияние… «Я уже это видел», — подумал он. И тут наконец понял. Он находился на горе. На горе, где был попугайчик. На горе из сна. — Я сплю, — произнес Дин вслух. Он видел сон, и во сне Импала стояла прямо на той тропе, по который Дин поднимался уже несколько раз в предыдущих снах. Он даже заметил при более внимательном изучении окрестностей, что находится прямо там, где впервые увидел попугайчика, когда тот пробирался к нему. — Сэм? — снова позвал Дин, хотя был уверен, что Сэма там не будет. И попугайчика не будет: он исчез давным-давно. «Но я буду искать его все равно, — уже знал Дин. — Я должен поискать. На всякий случай». В этой мысли была своеобразная логика, которая во сне казалась убедительной: он находился в сне про попугайчика, поэтому попугайчика надо было искать. А что еще оставалось делать? Дин захлопнул дверь Импалы и отправился было по тропе, но потом остановился, оглянулся на дверь и выругался. Он совсем позабыл про отвратительный скрежет, но точно: на двери было две нехороших вертикальных царапины. — Черт… — проворчал Дин. Не то чтобы это было важно (это была лишь Импала из сна), но все равно было обидно. Даже Импалу из сна надо было поддерживать в лучшем виде. Дин наклонился, чтобы осмотреть царапины. Это были две длинные глубокие вертикальные царапины более чем в фут длиной. Они прорезали краску и вошли в металл. Существо, которое их оставило, едва не прорвалось через дверь. Дин прикусил губу. Это сделал… коготь? Тот огромный серебристый коготь? Такой коготь мог бы разорвать и его, если бы проник на несколько дюймов глубже. Дин огляделся с некоторой опаской, но в поле зрения никого не было. Он еще немного над этим поразмыслил. Потом обошел Импалу, все проверил, но не заметил ничего, кроме этих двух царапин на левой двери. В остальном машина не пострадала. Ничего не оставалось, кроме как возобновить безнадежный поиск потерянного попугайчика (который к этому моменту наверняка уже давно был мертв). Так что Дин начал подниматься по тропе в гору, как обычно. Вскоре он заметил, что пейзаж вокруг стал другим. Похоже, гигантское существо, поцарапавшее дверь Импалы, тоже прошлось по этой тропе. Кругом все было не так, как помнил Дин; царило опустошение. Сначала Дин добрался до плато, на котором раньше была роща. Но теперь от рощи по обеим сторонам тропы почти ничего не осталось: все было сожжено до тла. Осталось одно поле почерневшей сажи, еще дымившейся. Единственными уцелевшими деревьями были два молодых побега слева от тропы. Несколько минут спустя Дин добрался до лужайки, где теперь откуда-то появились два больших булыжника, лежавших рядом с тропой. Дин нахмурился и осторожно обошел большие камни. Может, они скатились сюда во время оползня? Но нет. Когда он обошел камни, он обнаружил на земле две широких колеи. Камни сюда прикатили. Может быть, даже затолкали вверх по склону, отчего в земле остались гигантские траншеи. Что за невиданная сила это сделала? И зачем? Оба булыжника пострадали: они были покрыты глубокими царапинами, похожими на те, что остались на Импале, но гораздо более многочисленными. Дин попытался осмотреть их ближе, но почему-то они сливались и танцевали у него перед глазами, и местами их заслоняли темные пятна. От всего этого у Дина началась головная боль. Все, что он мог разобрать, это что они тоже были похожи на следы когтей. Дин двинулся дальше и скоро набрел на новые участки сожженного леса, от которого лишь там и сям оставались отдельные деревья. Что бы ни вызвало подобное разрушение, похоже, оно двигалось в одном направлении: справа от тропы все было уничтожено, а редкие выжившие деревца оставались слева. И снова: почему? Когда Дин добрался до плато на вершине горы, он уже морально приготовился увидеть пепелище и там. И особенно он боялся найти обожженные кости попугайчика или новые вырванные радужные перья. Но на вершине было пусто. Там тоже были колеи от камней, как и возле Импалы. И были следы когтей. И два сожженных умирающих дерева, чьи толстые черные стволы торчали слева от плато, а верхушки неестественно блестели в золотистом свете. Поначалу Дин не обратил на них внимания, а только ходил вокруг, разыскивая разноцветные перья (их он не нашел — теперь он не мог найти даже следов бабочек). Но походив кругами и расстроившись из-за отсутствия радужных перьев, он взглянул на почерневшие деревья и заметил, что они каким-то образом истончились. Дин нахмурился. Что это за деревья, которые с одного ракурса выглядели толстыми, а с другого тонкими? И что это за деревья, у которых верхушки отливали металлом? Он подкрался ближе и тут понял, что это были вовсе не деревья. Это были перья. Два огромных черных пера, больше восьми футов в длину. Дин вспомнил, как несколько раз находил здесь черные перья и заключил, что они могут принадлежать хищнику, который похитил бедного попугайчика. Но эти перья были еще больше. Огромные. Два массивных пера, каждое выше головы, блестяще-черные. Оба были воткнуты стержнями прямо в каменистую землю с какой-то невиданной силой, так что держались очень прочно. Кроме них на каменистом плато не осталось ничего. Оба пера были окаймлены сияющей желтой каймой, которую изначально и заметил Дин. Он осторожно подошел к перьям. Птица, оставившая их, явно была необъятных размеров. Птица, способная уничтожить лес? Прикатить в гору булыжники? Оставить следы когтей в граните? На что еще она была способна? В этот момент воздух пронзил отдаленный крик. Дин оторвал глаза от гигантских перьев и посмотрел в небо. Это был тот же крик, что он слышал ранее из Импалы, звук с высоты, несший с собой леденящий душу ужас. Теперь он раздался совсем вдали, но Дин все равно поежился, как если бы кто-то поскреб ногтями по доске. Было в этом звуке что-то недвусмысленно угрожающее, и Дин вдруг почувствовал, настолько не защищен он был тут, на холме. Он зашел за перья для прикрытия, все глядя на горизонт в сторону источника звука. Гряды покатых гор тянулись вдаль, пропадая в тумане, как волны огромного моря. Дин осмотрелся, вглядываясь в самую даль, и далеко-далеко впереди заметил какое-то движение. Он прищурился, пытаясь разглядеть детали. Судить о расстоянии было трудно: горизонт в этой местности казался невероятно далеким, как если бы Земля была не круглой, а плоской, и бесконечно уходила вдаль горными грядами. Но вдали что-то двигалось в небе. Какая-то темная тень. Похоже было на большой черный парус. Это должно было быть поистине огромное существо, раз его было видно с такого расстояния. Дин прикрыл глаза рукой, прищурившись в подсвеченное небо. Темная тень, казалось, приближалась: теперь Дин видел, что вокруг нее сновали цветные пятна, как если бы безрассудные воробьи нападали на громадного орла. Потом он увидел вспышку ослепительного белого огня, и один из мелких воробушков упал. — Нет… — прошептал Дин, так как он уже принял сторону. Он болел за маленьких воробушков. Раненый воробей спустился по неровной спирали, оставляя за собой хвост дыма, а черное парусообразное существо набрало скорость. Оно было еще очень далеко, но явно приближалось. Оставшиеся воробушки не успевали за ним и потихоньку отставали. Один воробей побольше, может быть, размером с ворону, старался изо всех сил, но черный орел и его обогнал. Орел парил в небе, как воздушный змей, заходя в широкий поворот, и Дин сообразил, что он направлялся к горе. Его траектория выглядела просчитанной. Как если бы… Орел набрал скорость еще. Как если бы… Как если бы он увидел Дина. Он ускорился еще. Он летел прямо к Дину. Вдали послышался львиный рев, и Дин развернулся и побежал.***
— Дин! Проснись! Дин очнулся с криком «Осторожно, Сэмми, оно летит!» Он чуть не заехал Сэму по голове. Сэм оказался прямо поверх него; Дин сообразил, что брат наклонился в открытую дверь машины и тряс его за плечо. Сэм был прямо на виду! Эта тварь заметит и его! — Пригнись, Сэм! — крикнул Дин, резко сев и дернув Сэма за руку. — Дин, проснись, — увещевал его Сэм, упираясь. Дин уже сидел на сиденье, запутавшись ногами в одеяле и вися у Сэма на руке. Он выглянул наружу, в замешательстве оттого, что там вдруг стало темно. Потом нащупал кобуру: она снова была на месте вместе с пистолетом. Быстрая проверка куртки и ноги показала, что и ножи вернулись. Он проверил обрез под передним сиденьем и с облегчением выдохнул, обнаружив его там, — но Сэм вынул обрез у него из рук. — Успокойся, Дин, остынь, — велел Сэм, убрав обрез из зоны досягаемости. — Это был сон. Тебе приснился сон. Видимо, на этот раз кошмар. Ты в порядке? Дин наконец понял, что больше они не на горе. «Это был лишь сон», — подумал он, оглядываясь. Снаружи снова стояла ночь. Они теперь были посреди лесистых холмов и направлялись в горы; Сэм притормозил на боковой дороге. В нескольких ярдах было основное шоссе, где время от времени гремели, проносясь мимо, фуры, с горящими в ночи фарами. — Все хорошо? — спросил Сэм, опуская обрез. — Да, — ответил Дин. Он проверил перо в кармане. — Да. Просто… странный сон. — Он натянул ботинки, выбрался из машины и осмотрел дверь. Царапин на двери Импалы не было. Это был просто сон. — Ты уверен, что в порядке? — переспросил Сэм, пристально наблюдая за ним. — Да… все нормально, — уверил его Дин. — Я сяду за руль. Поспи теперь ты. — Дин… — Я ни за что больше не засну, честно, — сказал Дин. — Я поведу. Сэм прищурился. — Тебе… Кас снился? Дин покачал головой. — Просто сон. И без каких бы то ни было карт. Эша не видел, как и ориша. — «Только огромные горы, и воробьев, и какого-то тираннозавра, который чуть не оторвал дверь машины. Катал булыжники и выжигал лес. И оставлял перья в земле, как копья. Как предупреждение». — Просто сон, — повторил он. — Расскажу тебе позже, а пока поехали, ладно? Сэм сдался и пустил Дина за руль. Ехать им оставалось совсем недолго, но Дину очень хотелось почувствовать в руках руль, оставить позади еще несколько миль… побольше расстояния между ними и этим громадным черным зверем в небе. Выезжая на шоссе, Дин коснулся перышка в кармане. Черное… и те огромные перья были черными. Такого же цвета, как маленькое перышко из крылышка Каса. Может ли быть… Возможно ли, что… Но нет. Перья на самом деле были не одного цвета. Те большие были черно-желтыми, у них было это блестящее желтое окаймление на кончиках, а не просто черный цвет, как у Каса. И уж точно они не были разноцветными. Просто ли это был сон или что-то еще — может, какой-то знак, — в одном Дин был уверен: что бы это ни был за черный зверь, направлявшийся к нему издалека, ничего доброго он не нес.***
Уже за полночь они наконец добрались до постелей в обшарпанном мотеле в маленьком калифорнийском городке Сьюзанвилл. И Дин, и Сэм, ложились спать с ожиданием того, что принесут им сны. Но больше им той ночью ничего не снилось. Во сне они видели только черноту.