В огонь

Кас. Кас. Кас. Как это вообще было возможно? Мог ли это и впрямь быть он? От потрясения Дин чувствовал головокружение. Он стоял на коленях на каменной рампе, онемев от шока, пока дракон вылизывал его лицо. У него затряслись руки, когда происходившее стало доходить до его сознания: «Кас. Кас. Кас». Но — могло ли это быть ошибкой? Мог ли Дин вообразить себе кивок? Может, они с Сэмом себя обманывали? Ведь это просто не могло быть правдой! Это никак не мог быть Кас. Это же был дракон. Дракон, слегка увлекшийся вылизыванием лица Дина вместо того, чтобы зажарить его живьем, — что, конечно, было немного странно, — но… это наверняка была какая-то ошибка. Какое-то недопонимание. Это не мог быть Кастиэль. Не мог же? Дина охватила дрожь, перешедшая в настоящую тряску. Дыхание выходило неровными всхлипами. Он понимал, что по щекам текут слезы, но не мог ничего с этим поделать, как не мог совладать ни с дыханием, ни с руками. А дракон все продолжал слизывать слезы с его щек. Как ни странно, ощущение бархатистого языка постепенно начало успокаивать Дина. В этом присутствовал определенный элемент абсурда («Меня лижет дракон, — все думал Дин. — Меня лижет дракон»), но в то же время было и что-то обнадеживающее в том, как нежно обращался с ним этот огромный зверь. Размерами они соотносились как кошка и мышь (язык дракона был широким, как банное полотенце), но при этом дракон облизывал Дина очень бережно. Да еще и чередовал половины его лица, то вылизывая большим языком левую щеку Дина, то наклоняя голову, чтобы достать до правой. Дин чувствовал на лице и в волосах теплое дыхание с отчетливым ароматом дыма, почти как от костра — кедрового или елового. «Он огнедышащий, — вспомнил Дин. (Он все думал о «нем» как о драконе: трудно было осмыслить тот факт, что это Кастиэль.) — Он огнедышащий. Мог бы убить меня в момент, если бы захотел». Но дракон ничего агрессивного не предпринимал, а только продолжал вылизывать Дину лицо. Со временем он перешел ко лбу и начал мыть Дину волосы протяжными мазками языка. Потом вытянул шею и наклонил голову, легко толкнув Дина вбок, чтобы вылизать его шею сзади. «Кас так делал… — вспомнил Дин. — Кас однажды так делал с моей шеей». Дракон начал рычать низким рокочущим звуком, как заведенный мотор. Он что, разозлился? Собирался напасть? Стоп. Этот звук, напоминавший мотор, был Дину уже знаком. Пока Дин стоял на четвереньках на камне, согнувшись под атакой языка, к нему вернулось воспоминание: он слышал этот звук во сне. Именно такой звук был в том сне про гору, где Дину снилось, будто он проснулся в Импале. И с этой мыслью к нему вдруг пришла уверенность, что в его сне был этот самый дракон. Именно он был темной тенью за окнами Импалы. Это он рычал, как лев; ему принадлежал смертоносный коготь, который Дин заметил за стеклом. Каким-то образом дракон навещал Дина во снах. А значит… он же, наверное, оставил все эти знаки, намекавшие на «два влево». Два булыжника, прикаченные в гору с явным усилием. Целый выжженный лес, за исключением аккуратно обойденной пары деревьев. Дин был уверен, что, если осмотреть крылья дракона, там окажется два пробела — там, где раньше были два длинных черных пера с золотыми окончаниями, воткнутые в землю на горе, чтобы Дин уж наверняка заметил. Два пера. Два тюльпана… Дракон на время оставил Дина в покое и повернул голову к Сэму, который стоял в нескольких ярдах в стороне. Дракон обнюхал Сэма, похоже, стремясь убедиться, что у того не осталось ожогов. Сэм едва сдерживал слезы, но сумел тихо произнести: — Кас?.. Это ты? Дракон кивнул снова, и Сэм неуверенно погладил его по носу. Похожий на урчание рокочущий звук (теперь продолжавшийся непрерывно) немного усилился и усилился еще, когда черная голова повернулась обратно к Дину. Минуточку. Этот рокочущий звук не был «похожим на урчание». Он и был урчанием. Дракон мурлыкал. Он мурлыкал в том сне за дверью Импалы, пока ждал, когда Дин проснется. И мурлыкал теперь. Дин кое-как вскарабкался на ноги. Дракон (Кас, Кас…) шумно обнюхивал его руки, обследуя их по очереди — вероятно, тоже на предмет ожогов или ран. Руки Дина сами собой поднялись к длинному черному носу. Дракон (Кас…) замер, когда Дин прикоснулся к нему. Его широкие крылья дрогнули. Внимательные сапфировые глаза наблюдали за Дином. Дин погладил дракона по морде. Ощущение было, будто гладишь морду гигантской лошади, только в перьях. Удлиненные кости черепа были чрезвычайно крепкими, но кожа — очень мягкой и покрытой слоем коротких мягких черных перышек, напоминавших по фактуре бархат. Дин завороженно проследил руками профиль дракона до широкого лба (дракон при этом сидел абсолютно неподвижно) и обнаружил, что там перья становились длиннее, переходя в пушистую гриву длиной примерно в фут, которая продолжалась на шею дракона. Дин собирался исследовать перья дальше, но вместо этого отвлекся на глаза. Он стоял прямо рядом с большим глазом дракона и смотрел в него, а дракон смотрел на Дина. Глаз был неожиданно красивым: великолепного сапфирово-голубого цвета с прожилками серебра и индиго. В вертикальных, как у кошки, зрачках, несмотря на их необычный вид, читалось дружелюбное выражение. Сапфировый глаз прищурился на Дина, голова чуть наклонилась к нему, и это был настолько знакомый жест (хоть и на незнакомом лице), что Дин невольно приблизился, обхватил лоб дракона в подобие объятия и спрятал лицо в мягких перьях. — Кас, — произнес он наконец. — Кас… Кас. — Раньше выговорить это имя было почти невозможно, а теперь Дин не мог остановиться: — Кас, Кас, Кас… Урчание дракона достигло такой громкости, что вибрировала его голова. — Дин! — позвал Сэм. — Отпусти его ухо! — Дин открыл глаза и обнаружил, что пучок перьев длиной в три фута, за который он уцепился, был на самом деле ухом дракона. Дракон тем временем замер, положив длинный подбородок на рампу, чуть наклонив голову к Дину и позволяя ему трепать себя за ухо. Он прикрыл глаз, защищая его от пряжки ремня Дина, и все это время урчал. Дин заставил себя выпустить дракона и в этот момент заметил красные пятна сбоку темной головы. — Я ударил тебя ножом… — произнес Дин потрясенно. Его вдруг захлестнул ужас, и он отшатнулся, подняв руки. Дракон встревоженно моргнул и поднял голову, широко раскрыв глаза. — Я ударил тебя ножом — о боже — я ударил тебя ножом… — пробормотал Дин, пятясь. Он нашел Каса и тут же снова попытался его убить. Дин почувствовал приступ тошноты и отступил еще дальше. Да какое право он имел прикасаться к этому великолепному существу, к этому чудесному ангелу, после того, что сделал?! Дракон издал встревоженный стон, и Сэм воскликнул: — Дин, Дин, он в порядке, посмотри, у него больше не идет кровь, все уже зажило! Но Дин мог думать только: «Я снова сделал ему больно, я снова сделал ему больно…» Вокруг него вдруг снова возник склад, та жуткая кровавая сцена. «Я снова сделал ему больно…» Сверху нависла тень. Дин поднял глаза и увидел, что оба огромных крыла поднялись и выдвинулись вперед. Сэм отступил в сторону, и крылья изогнулись вокруг Дина, как большой навес. «Он укутывает меня», — подумал Дин. Под тенью крыльев дракон наклонился вперед и снова лизнул Дина в лоб. Это прикосновение, конечно, не «вылечило» Дина, но какое-то облегчение принесло: образ склада померк, паника и тошнотворное чувство вины немного отпустили. Дракон снова сложил крылья. Сэм подошел ближе и положил руку Дину на плечо. — Дин, ты в порядке? Дин неуверенно кивнул, безуспешно пытаясь скрыть смятение. — Да, я просто… не могу поверить… не могу поверить, что я сделал… я… снова ударил его ножом… я… — Ты думал, он собирался убить меня! — напомнил Сэм. — Он же огнедышащий дракон, в конце концов! Ты же не знал, что это Кас! Я бы сделал то же самое — если бы не был занят тем, чтобы не потерять сознание. Кас, — Сэм повернулся к дракону, — почему ж ты ничего не сказал? Перепугал нас до полусмерти! На морде дракона появилось отчетливо досадливое выражение, и темные уши с хохолками поникли в знак сожаления. Дракон издал тихий бормочущий рык. — Я не понимаю, — сказал Сэм. — Ты не можешь говорить? Дракон покачал головой и смиренно вздохнул. Он вынес вперед крыло и погладил Сэма по голове мелкими перышками на сгибе крыла. Глаза Сэма тут же закрылись, голова поникла, колени подогнулись. Он бы так и упал лицом на камень, если бы дракон не подсунул под него крыло и не поймал его ловко на ложе из перьев. Дракон слегка встряхнул крылом, и Сэм мягко соскользнул на землю. Дин смотрел на это в замешательстве. Неужели все это происходило взаправду? Он снова с удивлением посмотрел на дракона: это и правда Кас? Или все это какая-то ловушка? Второе крыло зашевелилось по направлению к Дину, но Дин только и мог, что завороженно смотреть на перья. На сгибе крыла виднелся небольшой пучок перьев, у которых были не только золотые кончики, но и золотые стержни. Они приблизились и коснулись лба Дина. Дин тут же почувствовал ужасную сонливость. Последним, что он видел, была пара глядевших на него блестящих глаз.

***

Голубые глаза смотрели на него. Смотрели с озабоченностью. — Я подумал, так будет проще пообщаться, — сказал Кас, сделав шаг назад, но пристально глядя на Дина. — Однако будьте готовы быстро отбыть, если потребуется. Я не уверен, что это безопасно. Дин моргнул, глядя вокруг. Рядом стоял Сэм, удивленный не меньше него. Братья оказались на пирсе у озера, и прямо перед ними стоял Кас. Кас в своем человеческом облике. В плаще, ботинках, синем галстуке. Кас. С человеческим лицом. В человеческом теле. В теле, которое Дин истерзал. В теле, которое скончалось у него на руках. В теле, которое он похоронил. — Господи Иисусе, это и правда ты! — выпалил Сэм и мгновение спустя сгреб Каса в объятие. Дин же стоял с открытым ртом, не в состоянии пошевелиться. Увидеть Каса-дракона было немыслимо, но увидеть Каса-человека было просто невозможно, и Дин никак не мог этого осознать. Кас смотрел на него через плечо Сэма, похлопывая Сэма по спине, и вид у него становился все более встревоженный. Когда Сэм наконец, всхлипывая, выпустил Каса, тот протянул руку и сжал плечо Дина. Прикосновение не ощущалось как реальное: оно было каким-то призрачным, аморфным. «Все это просто сон», — подумал Дин. Сэм окинул взглядом озеро. — Где мы? Что это за место? — Это мое озеро… — произнес Дин медленно. — Это сон. — Да, это сон, — подтвердил Кас. — Я позаимствовал декорации этого сна из сознания Дина. Это наскоро созданный сон, поэтому и выглядит немного неубедительно. Простите, у меня было мало времени: этот вариант показался мне самым быстрым. Послушайте, вы оба… Сосредоточиться на том, что он говорил, было тяжело: от этого низкого до боли знакомого голоса у Дина по спине бежали мурашки. Низкий голос… (как низкий рев, который был у Каса-дракона… Выходит, тембр голоса сохранялся у Каса независимо от обличья?) Любимый голос… Слышать его снова было невероятно. Кас смотрел на Дина, нахмурившись, и даже снова взял его за плечо, словно пытаясь привести в чувство. Он оставил там руку, продолжая: — Как бы сильно мне ни хотелось поговорить с вами — особенно с тобой, Дин, — рука Каса слегка напряглась, — у нас мало времени. Нам предстоит долгое путешествие, и мне нужно многое объяснить. Кстати, на самом деле я по-прежнему нахожусь в своем истинном обличье, а вы оба спите у моих ног. Я перенес вас в этот сон и позаимствовал ваши воспоминания о моем прежнем облике, об оболочке, чтобы иметь возможность с вами поговорить. — Ты жив! — произнес Дин. Кас сжал его плечо. — Да. И вернулся к своему истинному обличью, как вы заметили. Проблема в том, что в истинном обличье я не могу говорить по-английски. Английский — довольно грубый язык, и мой природный рот не в состоянии формировать нужные звуки. Поэтому мне изначально и пришлось занять человеческую оболочку — как ты можешь помнить, Дин. Я занял ее, чтобы поговорить с тобой. — Ты жив! — произнес Дин снова. Его мозг зациклился на одном этом факте. Ничто не имело значения, кроме одного: Кас был жив. Кас нахмурился и открыл рот для ответа, но Сэм вмешался: — Погоди, почему же тогда мы не оглохли? От твоего… твоего рева, или как это называется? Если это твое истинное обличье, значит, это был твой истинный голос? Разве он не должен был нас оглушить? Кас слегка улыбнулся ему. — При иных обстоятельствах так и было бы. Но вы выбрали верные координаты у огненных врат. Мы в другом измерении: на два измерения дальше земного, и здесь вы лучше защищены от эффектов небесного могущества. Здесь его концентрация очень низкая, и, как следствие, мои природные способности гораздо слабее. Поэтому я и не мог вылечить тебя мгновенно, Сэм, — добавил он извиняющимся тоном. — Ничего, — ответил Сэм, поморщившись. — Я крайне признателен за то, что ты вообще меня вылечил. Кас улыбнулся ему, затем посмотрел на Дина. Он так и держал руку у Дина на плече, и Дин медленно поднял ладонь и положил ее поверх руки Каса. Все казалось каким-то нереальным, и рука Каса была досадно нереальной на ощупь. — Ты и правда жив… — сказал Дин снова, пытаясь в это поверить. — Да, — подтвердил Кас, снова сжав его плечо. — В общем, как я говорил, могущества здесь не очень много. Я, например, не могу перемещаться между измерениями — хотя это все равно было бы слишком опасно, учитывая наше местоположение. — (Это замечание Дин не очень понял, но не стал выяснить детали: гораздо важнее казалось сосредоточиться на теме «Кас жив».) Кас продолжил: — Я не могу творить здесь и обычные чудеса. По причине недостатка могущества даже этот сон не очень стабилен и не кажется реальным. Но и у этого измерения есть свои преимущества: вы можете безопасно слышать мой истинный голос. Хотя, конечно, языка моего вы все равно не понимаете. И можете узреть мое истинное обличье, не ослепнув при этом. — Определенно плюс, — кивнул Сэм. — Это замечательно. — Он, похоже, уже пришел в себя и свыкся с образом и Каса-дракона, и Каса-человека из сна, но Дин был в состоянии сосредотачиваться только на одном факте за раз. — Ты жив, — произнес он, цепляясь за этот факт. Тут уже Сэм и Кас обменялись встревоженными взглядами. Кас снова сжал плечо Дина и ответил: — Я в порядке, Дин. Я в порядке. — Обращаясь главным образом к Сэму, он продолжил: — Я должен предупредить вас: голоса стражей могут вам повредить. Стражи запасали могущество миллионами лет, они гораздо сильнее нас. Я, кстати, говорил с ними на высшем енохианском наречии, когда только прилетел, — умолял их отпустить вас, но… — Он замялся, глядя на горизонт над озером. — Наверное, это и к лучшему, что вы не поняли их ответов. — Ты можешь урчать, — сказал Дин. Он все еще отставал от разговора шага на три. — Урчать? — переспросил Сэм Каса, широко заулыбавшись. — Так вот что это было? Кас немного засмущался и наконец убрал руку с плеча Дина. — Да. Ангелы издают, гм… звук, чем-то напоминающий кошачье урчание. Это, гм… выходит само собой. Когда мы… — он бросил застенчивый взгляд на Дина, — …счастливы. В общем, чтобы поговорить с вами по-настоящему, мне пришлось перенести вас сюда, в сон. Но я волнуюсь, что стражи могут засечь эту нашу коммуникацию. Рано или поздно они нас услышат — сны ведь можно подслушивать, как вы знаете — и они могут нас найти. Поэтому возможно, придется прервать этот сон и перенести вас в другое место. — Погоди, стражи? — переспросил Сэм. — Ты имеешь в виду стражей Короны? Так эти слонопотамы — они и есть? Кас кратко кивнул. — Можно, наверное, и так их назвать. Они были здесь с начала времен. Их зовут Гог и Магог: они одни из старейших ангелов — очень древние, очень большие и очень могущественные. Охраняют корону с рассвета времен: их оставили в одиночестве ее оберегать, и они не помнят ничего кроме того, что должны ее охранять. Они уже практически безумны: совершенно однозадачные существа. И никак их с пути не свернуть. Они попытаются уничтожить всякого, кто сюда явится. Особенно людей… — Ты дракон! — прервал Дин. — Ну, на самом деле я по-прежнему ангел, — возразил Кас. — Просто ангелы на самом деле выглядят так. — Блин, ты дракон! — выпалил Дин. Кас слегка наклонил голову. — Ты пойми, люди называли ангелов всевозможными именами. Дракон — одно из них, но не совсем точное. Есть и другие имена. — Грифон? — встрял Сэм с энтузиазмом. Кас посмотрел на него с удивлением. — Да, в том числе. Грифон — это устаревшее название ангела. Но ни тот ни другой термин на самом деле не передает суть… Это был какой-то абсурд: Кас и Сэм как ни в чем не бывало болтали о фольклоре и терминологии, когда главным событием было то, что КАСТИЭЛЬ ЖИВ. — Блин, ты жив, и ты дракон! — выдал Дин, снова прервав Каса. Тот, похоже, не возражал. Его рот чуть скривился, сдерживая улыбку. — Хорошо, Дин. Да. — Ты никогда не упоминал, что ты, блин, дракон! Это, видно, застало Каса врасплох: он недоуменно моргнул. — Я… думал, вы знаете, — сказал он. — Разве вы не знали? Я думал, это очевидно. — Очевидно? — переспросил Дин. — Откуда это было очевидно? — Ну знаешь… — ответил Кас, разведя руками. — Я же говорил вам, что мое истинное обличье очень крупное. Вы знали, что у меня есть крылья. Знали, что ангелы пользуются особым видом огня в качестве оружия друг против друга. И что другое наше оружие — это коготь, ангельский клинок. Мы же вырезаем их из собственных когтей. — Он в замешательстве посмотрел на братьев. — Разве не очевидно было, каково мое истинное обличье? Повисла пауза. — Не очевидно, — заверил его Сэм. — Это было… не очевидно. Вид у Каса стал еще более растерянный. — А вы что себе представляли? — Как вышло, что ты жив?! — выпалил Дин. — Почему ориша не знали, что ты здесь? — О… Ориша не могут сюда попасть, — ответил Кас. — Это единственное место, где они искать не в состоянии. Они вам не сказали? Сэм и Дин уставились на него. И Дин начал вспоминать: «Мы не можем посещать Корону, — сказал Ошосси. — Мы поискали везде, где могли. Мы не нашли вашего друга. Искали и не нашли. Мы поискали везде, где могли». Сэм сказал: — Но Элегуа же искал в Раю. Или… стоп. — Сэм задумался. — Он сказал, что искал «в пределах Рая». — А… — кивнул Кас. — Все ясно. Мы как раз прямо за его пределами. — Мы за пределами Рая? — переспросил Дин. — Сразу за пределами, да, — подтвердил Кас. — Мы, ангелы, называли эти места «внешними землями». Хотя топологически это отдельная сфера. Обычно мы не можем сюда путешествовать — переход слишком опасен для жизни. — Знаешь, что, Дин? — сказал Сэм. — Наверняка ведь ориша показалось, что они объяснили все очень четко. Они же сказали, что не могут посещать Корону, а потом сказали, что искали везде, где могли — в том числе в пределах Рая. И еще, наверное, потом гадали, отчего эти двое не поняли, что им только что указали на местонахождение Каса. — Гребаные ориша! — огрызнулся Дин в порыве ярости. На мгновение ему показалось, будто ориша буквально украли у него Кастиэля. Дин был так уверен, что Кас еще где-то жив, и именно ориша убедили его в обратном. Но при воспоминании о том, как Элегуа и Ошосси ступили в огненные врата, Дин прикусил язык. — Они сделали, что могли, — признал он, помолчав. Сэм тихо усмехнулся и повернулся к Касу. — Но как ты выжил? Ведь… ты же… умер, да? Ты умер? Кас взглянул на Дина и на секунду задержался взглядом на его глазах. Дин почувствовал мурашки под его взглядом, когда понял, что Кас, должно быть, вспоминает произошедшее на складе. Значит, Кас помнил… Кас знал. И сейчас он что-то скажет. Дин уронил взгляд на землю и закрыл глаза. Прошло несколько секунд, но Кас не сказал ничего. Но даже с закрытыми глазами Дин чувствовал на себе давление его взгляда. «Я должен на него посмотреть», — подумал он. Он страшился того, что увидит: боль, страх? Обвинение? Недоверие? Ярость? Может быть, даже ненависть? Но когда Дин наконец заставил себя поднять взгляд к лицу Каса, выражение в глазах Каса было совершенно иным. Ласковым и теплым — и обеспокоенным. Спустя долгие мгновения, во время которых Дин чувствовал себя беспомощно приколотым к месту под взглядом Каса, так что не мог даже дышать, Кас повернулся к Сэму. — Судя по всему, именно сюда попадают ангелы после смерти, — сказал он. Сэм дипломатично проигнорировал весь эпизод. — Но в легендах говорится, что ангелов разрывает на частицы, когда они попадают сюда, — ответил он только. — Это правда, — согласился Кас. — Так и есть. И меня разорвало. После смерти ангелов распыляет на частицы. Но оказывается, Рай автоматически притягивает эти частицы, как магнит. В каком-то смысле это возвращение домой. Все частицы оказываются тут, у границ Рая. Мы всегда что-то подобное подозревали — мы знали, что благодать погибшего ангела разлетается на частицы, которые дрейфуют в сторону Рая. Но никто из нас не знал, что и сущность ангела попадает сюда и все это здесь воссоединяется. Благодать какое-то время летает сама по себе, но в конечном итоге ее частицы встречаются с сущностью ангела, собираются вокруг нее и… — Тут Кас посмотрел на руки и сделал жест, изображающий скученность, как будто лепил снежок. — Сливаются с ней. «Бабочки, — подумал Дин. — Белые бабочки. Это были частички благодати». — Благодать также несет в себе память умирающего ангела и некоторые из его способностей, — пояснил Кас. — И, конечно, в ней содержится некоторый заряд могущества. Поэтому, когда благодать воссоединяется с сущностью, ангел возрождается. — Кас все смотрел на руки, потерявшись в мыслях. Потом добавил: — Я, наверное, удивлен не меньше вас тем, что оказался здесь. — Он медленно поднял глаза за озеро. Потом повернулся обратно к Сэму. — Хотя ангел возрождается в гораздо более малой и слабой форме. Практически в виде эмбриона. На то, чтобы запасти достаточно могущества для роста и отращивания новых перьев требуется время. Мое истинное обличье — мое, гм… как вы выразились, драконье обличье — гораздо меньше, чем раньше. Несколько месяцев назад я был совсем маленьким. Меньше домашней кошки. Я едва мог ползать. — Кас неуверенно посмотрел на Дина. — Мне кажется, ты… частично наблюдал этот процесс? Я мало что помню, но мне запомнилось, как я смотрел вверх и видел твое лицо. — Кас умолк, изучая взглядом лицо Дина. Потом добавил увереннее: — Я точно знаю, что ты меня оберегал. «Попугайчик — это был ты», — подумал Дин. К этому времени он совершенно лишился способности говорить и мог только смотреть в лицо Каса. Кас снова взглянул на него, и на этот раз, по крайней мере, Дин оказался в состоянии выдержать его взгляд. На этот раз Дин почувствовал, что вот-вот провалится в эти ненаглядные глаза и затеряется в них навсегда. И будет счастлив. Он не осознавал, как долго они смотрели друг на друга, пока Сэм деликатно не нарушил тишину словами: — Дин видел маленького попугайчика. Чары рассеялись. Кас повернулся к Сэму. Сэм нервно замялся, похоже, и сам смутившись оттого, что заговорил, но все же продолжил: — В одном из своих странных снов он видел на горе попугайчика. Но он говорил, что у попугайчика были, гм… — Сэм прочистил горло и бросил взгляд на Дина, — радужные крылья. — А, — кивнул Кас, — мое детское оперение. Первый слой перьев птенца всегда отличается от взрослой расцветки. На этот раз мое первое оперение выросло разноцветным. — Он вздохнул. — Габриэль не перестает дразнить меня за это … — Габриэль? — переспросил Сэм. Кас улыбнулся ему. — Я не единственный переродившийся ангел. Здесь есть и многие другие. Они разбросаны кто где, но я нашел некоторых старых товарищей. Он весьма серьезно и пристально посмотрел на Дина. — Я думал о том, не ты ли немного повлиял на цвет моего первого оперения. На детское оперение может влиять тот, кто заботится об ангеле. Ведь те твои сны были по большей части правдивы. Это была астральная проекция с твоей стороны — с элементами путешествия во сне, которые ты пропускал через собственное восприятие. Ты мог оказать влияние на какие-то вещи. — Кас нахмурился, глядя на Дина. — Может быть, ты почему-то представлял меня в радужных цветах, и это повлияло на цвет моего оперения? Хотя не очень понятно, с чего тебе представлять меня… радугой? Дин почувствовал, как зарделся. Сэм явно подавлял кашель — или смешок. — О, — сказал Сэм. — Может быть, действительно. Но что могла означать радуга?.. — Он бросил на Дина многозначительный взгляд, и Дину снова пришлось опустить глаза. Сэм указал на плащ Каса. — А потом что, твое следующее оперение получилось такого же цвета, как одежда? Это как вышло? Кастиэль усмехнулся, взглянув на привычный плащ. — Наоборот, Сэм. Такая расцветка была у меня всегда. Я выбрал эту одежду в тон ей. Сэм удивленно раскрыл глаза. — Серьезно? Кас немного засмущался, но сказал: — Когда я искал человеческую оболочку, меня привлек Джимми… по многим причинам, но в том числе и потому, что его цветовая гамма была мне близка. Я имею в виду цвет волос и глаз. И потом я выбрал одежду под цвет своего оперения. По правде говоря, занимая оболочку, часто чувствуешь… — Он замялся, глядя на свое человеческое тело, разглаживая одной рукой складки плаща, а другой поправляя синий галстук. — Чувствуешь себя не в своей тарелке. Для ангела оказаться на Земле и в новом теле — это… стресс. И спокойнее, когда смотришь на себя и видишь ту же расцветку, к которой привык. Поэтому большинство ангелов стараются по возможности придерживаться своей расцветки. Это помогает свыкнуться с оболочкой. У меня всегда было белое брюхо, черные лапы и коричневый цвет на плечах… И черные перья были всегда, и синеватый воротничок на шее — с тех пор, как я был птенцом. — Кас подцепил пальцем отворот плаща, глядя на него. — Как только я увидел этот плащ в шкафу у Джимми, как только я его надел, я почувствовал себя в своей стихии. Хотя со временем я, гм… — он взглянул на Дина, — вполне свыкся со своим человеческим телом. Даже привязался к нему. И снова Дин мог думать только о том, что стало с этим телом. Какое оно было истерзанное, окровавленное, переломанное. И где оно было… похороненное на холме… без сомнения, уже разложившееся до неузнаваемости. Искалеченное. Изуродованное. Дином. — Дин? — позвал голос Каса. Дин поднял глаза и обнаружил, что на него смотрят и Сэм, и Кас. Сэм спросил: — Дин, ты в порядке? — Гм… да, да, я… — голос Дина запнулся. Кас внимательно присмотрелся к нему, потом сказал Сэму: — Сэм, ты не возражаешь, если я тебя разбужу, а сам останусь во сне еще на минутку с Дином… — Да-да, конечно, — уже кивал Сэм. — Оставайтесь сколько нужно. Не вопрос. — Он поспешно добавил: — И, Кас! Здорово снова тебя видеть. Просто шикарно! Кас кротко улыбнулся ему. Потом он коснулся лба Сэма двумя пальцами, и Сэм тут же исчез из сна.

***

Дин даже придумал за последние десять минут определенный план. План заключался в следующем: если ему доведется на минутку остаться с Касом наедине, он упадет на колени и будет вымаливать у Каса прощение. (Конечно, Кас сказал «я прощаю тебя» еще на складе, но это не считалось, правда же? К тому времени бедняга был уже в отчаянии и бреду.) Дин должен был попросить прощения как следует, поэтому он станет умолять, он будет пресмыкаться — и, если Кас не сможет его простить, это будет совершенно понятно и Дин просто… примет это. А если Кас вдруг простит его, Дин вцепится в него обеими руками и больше не опустит никогда. Таков был план. Но когда они наконец остались одни, Дин вдруг оказался не в состоянии произнести вообще ничего — он не мог даже пошевелиться. И снова не мог встретиться взглядом с Касом. Он уставился на свои ноги, пытаясь унять колотящееся сердце. «Я убил его. Я пытал и убил его…» Что можно было сказать после такого? Как можно было вообще начать дружбу заново? Как можно было ее починить? Дин уловил боковым зрением какое-то движение, и взглянув на озеро, увидел, что оно начало меняться. Озеро поблекло, постепенно превратившись в декорации вершины горы. Стали видны даже два больших темных пера с блестящими золотыми кончиками. — Почему мы здесь? — отважился спросить Дин, слегка встревоженный переменой. — Не знаю, — ответил Кас. Дин поднял взгляд на него и увидел, что Кас смотрит на Дина неуверенно уголком глаза. — Это не я меняю сон, а ты, — сказал Кас. Он взглянул на перья и добавил с сомнением в голосе: — Может быть… ты ассоциируешь меня с этой обстановкой? «Он тоже нервничает», — подумал Дин. — Так… как ты тут?.. — спросил Дин. Слова выходили тугим хрипом. «Я убил его. Я убил его. Как он может меня простить?» Образ вершины горы тоже стал рассеиваться, и декорации сна сменились снова. — Дин… — начал говорить Кас, но потом он сам исчез из виду, а у ног Дина появилась лужа крови и разломанные деревянные поддоны. Столбы вокруг. Высокий потолок. Склад. Дин был один; он был на складе… стоял в луже крови. Он медленно поднял глаза к кресту перед собой, уже зная, что увидит… — Дин! — позвал Кас резко, и Дин почувствовал прикосновение к своей щеке. Склад исчез, и Дин обнаружил прямо перед собой Кастиэля: он стоял в шаге от Дина, обняв ладонью его щеку. Кас каким-то образом вернул сон обратно к озеру. Дину отчаянно хотелось схватить его и прижать к себе, но он был уверен, что у него нет на это права, — и еще он сильно сомневался, что Касу это понравится. Вместо этого он прижал ладонь к руке Каса и положил другую руку на его запястье. На большее он не осмелился. — Мне так жаль, — сказал Кас. — Мне так ужасно жаль… Дин опешил. Касу жаль? — Не тебе надо извиняться, — пробормотал он. — Мне так жаль, — повторил Кас, не выпуская щеку Дина. — Ты был в такой агонии, а я не мог связаться с тобой, чтобы сказать, что я в порядке… Это было невыразимо досадно! С тех самых пор, как я очнулся и начал осознавать, кто я и где, я все пытался посылать тебе какие-то сигналы. Но… — рука Каса немного напряглась, сжав щеку Дина, — оказывается, сообщить что-либо отсюда на Землю очень трудно. Как я говорил, в этом измерении меньше могущества. Я все пытался, но так и не смог пробиться к тебе. — Он начал поглаживать щеку Дина, проводя большим пальцем по грубой щетине. Кончики его пальцев легко задевали за ухо. Это напомнило Дину последнее прикосновение Каса — самое последнее прикосновение… к щеке… на складе… И снова кошмар со складом начал неотвратимо возникать вокруг. — Дин, смотри на меня! — приказал Кас резко, положив другую руку Дину на плечо. — Сосредоточься на мне. Смотри на меня, Дин, смотри на меня! — Дин заставил себя посмотреть Касу в глаза, сделав глоток воздуха. Он вцепился в руку Каса и сосредоточился на ощущении его пальца на своей щеке. Он, не мигая, смотрел в глаза Каса — в них опять появилось теплое выражение. Вокруг снова стало видно озеро. — Я пытался пробиться к тебе, — продолжил Кас. — Я не оставлял попыток! Но у меня самого это никак не получалось. К счастью, ты начал пробиваться ко мне. Полагаю, это случалось, когда ты засыпал с моим пером? Глаза Дина расширились. Он поднес руку к нагрудному карману… к перу Каса. Кас отступил назад и уронил руки вниз, глядя с легкой улыбкой, как Дин вынимает из кармана перышко. Почему-то во сне перо было целиком золотым, а не черным, как обычно. Кас тихо усмехнулся, увидев его. — Интересно… — заметил он еле слышно. — Не знаю уж, ты это или я… Золотой цвет привел Дина в замешательство, но это явно была какая-то сновиденческая реинкарнация пера из крылышка. Дин посмотрел на Каса, держа перо в пальцах. — Это перо помогло мне связаться с тобой? — переспросил он. — То есть настоящее перо, черное? Кас кивнул. — Полагаю, да. Перо из крылышка обладает немалой силой и может взывать напрямую к своему хозяину. Особенно в сочетании с молитвой… или, даже в большей степени, во сне. Но все равно проникнуть в это измерение очень трудно, и даже при помощи пера коммуникация выходила слабая. Но, по крайней мере, оно привлекло вас сюда. И ты посредством него сообщал мне могущество. Я бы иначе ни за что так быстро не вырос. Габриэлю это очень досаждает: я уже гораздо крупнее него, а он находится тут годами… — Погоди, что? — перебил Дин. — Я… что? — Сообщал мне могущество, — повторил Кас. — Ты придавал мне силы, каждый день. — Как? — Ты молился мне, — ответил Кас. Дин уставился на него. Кас добавил с улыбкой: — Сэм тоже молился. И Клэр. — На мгновение его взгляд стал рассеянным. — Она до сих пор молится. Думает, что я мертв, но молится все равно. Как делал ты. — Кас снова посмотрел прямо на Дина и сказал: — Но твои молитвы были самыми сильными. У тебя не только было перо, но еще и… Кас резко замолчал, дернув головой и со свистом втянув воздух. Он медленно развернулся, осматривая горизонт вокруг. — Проклятье… — проворчал он. — По-моему, то ли Гог, то ли Магог нас заметил. — Кас явно к чему-то прислушивался, вглядываясь в горизонт, потом тихо добавил: — К сожалению, они могут улавливать разные виды коммуникации. Гога разбудили твои сны: это он атаковал тебя во сне. Я планировал встретить вас и разработал целый план по коммуникации с вами, но Гог атаковал и мне пришлось оставить вас, чтобы отвлечь его. А потом, сегодня, проснулся Магог, когда ты молился мне, стоя на его спине. Не передать, как я встревожился, когда услышал твою молитву и понял, где ты, должно быть, стоишь. — Кас приподнял подбородок, как будто прислушивался к отдаленному шуму, слышному только ему. — Черт побери… Да, это они. Нам пора! — Он посмотрел на Дина. — А я еще даже не рассказал вам о Тьме и о том, что нам предстоит, но — надо убираться. Я попытаюсь поговорить с вами снова, позже. — Он начал поднимать два пальца ко лбу Дина. — Погоди, Кас, стой! — воскликнул Дин. Ему нужно было сказать так много — еще так много! — Кас… — Мы должны уходить! — прервал его Кас. — Но… ты меня слышал? Мои молитвы? — выпалил Дин. Он смог высказать по крайней мере этот вопрос. Сон уже снова преображался, тускнея вокруг Дина. Небо наверху засветилось странным янтарным светом, облака причудливо петляли над головой. Но Кас, Кас-человек, еще несколько секунд находился перед Дином. — Я слышал каждое слово, — ответил Кас. Он обнял лицо Дина ладонями и, наклонившись вперед, сказал с выражением: — Я слышал каждую песню. Каждую мысль. Я слышал тебя, всегда. Посмотри на мои перья, Дин. — И тогда Дин попытался его схватить — потянулся к Касу, чтобы заключить его в объятие, но его руки прошли прямо сквозь тело Каса. Кас стал полупрозрачным. Весь сон распадался, озеро улетучивалось. За Касом начали появляться крупные тени, протянувшиеся высоко вверх — одна слева, другая справа. Его крылья. Настоящие крылья, драконьи. Стал виден призрачный образ Сэма сбоку, и Дин понял, что просыпается. Но Кас все стоял перед ним: Кас из сна, в человеческом облике — даже когда позади него уже начало появляться обличье огромного дракона, как эффект от повторной экспозиции. Кас наклонился вперед — чтобы сказать еще что-то важное? Собирался ли он что-то прошептать? Или… Дин сделал еще одну безнадежную попытку ухватить его. Но было слишком поздно: его руки сомкнулись на пустом воздухе, сон рассеялся, и столь родное человеческое лицо растворилось в туман и исчезло. Нет, не исчезло. Не совсем. Сразу за ним было другое лицо: теперь оно приобрело четкость. Оно было гораздо крупнее, свирепее и покрыто черными перьями. У него были два уха с хохолками и впечатляющий набор зубов. И все же выражение его голубых глаз было таким же, как у Каса-человека. Такой же теплый внимательный взгляд. Те же глаза, в которые, казалось, можно было нырнуть с головой и пропасть навсегда. Дракон по-прежнему оставался чужеродным зверем. Размером с динозавра, двукрылый, четырехлапый, с клыками, когтями и огнем, он по-прежнему казался диким и опасным, и невероятно впечатляющим. Огромные блестящие глаза, взъерошенная иссиня-черная грива из перьев, необъятные отороченные золотом крылья, выдающиеся вверх… это определенно было одно из самых потрясающих (и устрашающих) зрелищ, что Дин когда-либо видел. Но в то же время он больше не выглядел чужим. Теперь, когда Дин смотрел ему в глаза, он узнавал Кастиэля. Дракон был похож на Каса. Это был Кас. Кас издал прискорбный рык, явно означавший «Мне жаль, но нам надо уходить». Вдалеке раздался крик — звук, от которого у Дина поднялись дыбом волосы. К ним уже спешили другие небесные драконы: Гог и Магог, обезумевшие ангелы, издревле охранявшие корону. Кас подхватил Сэма и Дина черными лапами, захлопал огромными крыльями и стремительно взмыл ввысь. Втроем Сэм, Дин и небесный дракон Кастиэль понеслись над верхушками деревьев к далекому горизонту, вновь преследуемые хранителями Короны.