Нефрит, облачённый в Солнце

      — Тебя что-то беспокоит? — Лань Ванцзи сел на край тахты, тронул пальцами скулу Вэй Усяня.       — Мгм… — пространно отозвался тот, сдвигая рукав до локтя. На руке виднелся едва заметный шрам.       — Разве… разве он не исчез ещё тогда? — с запинкой спросил Лань Ванцзи.       — Мгм… — опять сказал Вэй Усянь, — исчез. А теперь проявился снова. Нет, не волнуйся, я его не ощущаю, — тут же добавил он, заметив, как изменилось лицо Ханьгуан-цзюня. — Просто… немного странно.       — Странно? — повторил Лань Ванцзи, кладя пальцы на шрам и ведя по нему. Шрам был шероховатый и казался чуть горячее остальной кожи.       — Я думал, что шрамы от добровольного пожертвования должны исчезать полностью, когда месть свершается, — объяснил Вэй Усянь. — Никогда не слышал, чтобы они исчезали и появлялись снова.       Теперь уже Лань Ванцзи сказал: «Мгм». Он отыскал и прочёл всё, что нашлось о ритуале, и мог с уверенностью сказать, что ничего подобного ему не встречалось: пропадающие и появляющиеся вновь шрамы.       — Месть свершилась… не полностью? — неуверенно предположил Лань Ванцзи.       — Хм… Быть может, это из-за того, что, если разобраться, к смерти Цзинь Гуанъяо я практически непричастен? — предположил Вэй Усянь. — Его смерть можно считать едва ли не самоубийством. Может, Мо Сюаньюй остался этим не удовлетворён?       Лань Ванцзи нахмурился. Вэй Усянь между тем призадумался и решил, что предположение неверно: смерти родственников Мо Сюаньюя «засчитались», хотя ни одного из них он не убил своими руками.       — Я… спрошу у брата, — медленно проговорил Лань Ванцзи.       — Не стоит, — тут же возразил Вэй Усянь. — Не береди старые раны. Ты ведь знаешь, как он был опечален его смертью. Кажется, он только-только начал приходить в себя, не стоит ему напоминать о прошлом.       — Мгм, — отозвался Лань Ванцзи, слегка поморщившись. Если уж начистоту, то и ему не хотелось об этом вспоминать. Он взял Вэй Усяня за плечи и прикоснулся губами к его кадыку, перечёркнутому тонкой полоской шрама.       — Лань Чжань… что ты делаешь! — засмеялся Вэй Усянь, запрокидывая голову. — Посреди бела дня, ай бесстыдник!       Лань Ванцзи удовлетворился несколькими поцелуями и сел ровно. Вэй Усянь, раскрасневшийся, потёр шею:       — Хороший способ сменить тему.       — Мгм? — оживился Лань Ванцзи.       — Это был сарказм… Шрам меня не беспокоит, — сказал Вэй Усянь и потёр уже руку. — Может, это всего лишь… побочный эффект.       — Побочный… эффект? — медленно переспросил Лань Ванцзи.       — Да. Вот, к примеру, наслаждаешься вином, а наутро тебе — бац! похмелье. Или когда применил сильный талисман, а тебе — бац! духовные силы истощились.       — А с этим шрамом «бац!» — что? — уточнил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь засмеялся:       — Какая разница?       — Пока он не причиняет тебе вреда — никакой, — согласно кивнул Лань Ванцзи.       Шрам действительно никакого вреда или даже беспокойства Вэй Усяню не причинял. Лань Ванцзи придирчиво проверял его каждый день, но шрам не влиял ни на духовные силы, ни на физическое состояние Вэй Усяня. Пожалуй, проклятой меткой считать его было ошибочно.       — Побочный эффект? — пробормотал Лань Ванцзи себе под нос, но приглядывать вполглаза за Вэй Усянем продолжал, чтобы заметить малейшие изменения в его состоянии и принять меры: у Вэй Усяня была скверная привычка скрывать истинное положение дел, если с ним случалось что-то плохое. Он или отшучивался, или отмалчивался, не желая никого беспокоить, предпочитая справляться с проблемами самостоятельно. Так всегда было, и Лань Ванцзи сомневался, что Вэй Усянь переменился с тех пор.       Вэй Усянь следил за шрамом даже пристальнее самого Лань Ванцзи, хотя и делал вид, что не обращает на него внимания, если Лань Ванцзи об этом спрашивал.       — Шрам? Совсем про него забыл… — весело отзывался он на любой вопрос. — Нет, нисколько не беспокоит.       Шрам иногда «оживал», и Вэй Усянь не мог этого не заметить. Под кожей будто царапались невидимые иголочки. Болезненно это не было, скорее неприятно. Вэй Усянь тёр руку, гадая с чем это может быть связано. У него хватило сообразительности связать эти вспышки с его собственными передвижениями: шрам оживал, когда Вэй Усянь заходил далеко в Облачные Глубины. С восточной стороны были горы, непролазный лес, всегда стояли туманы. Делать там Вэй Усяню было нечего, он ограничивался Кроличьим лесом, но иногда, задумавшись, забредал дальше, чем планировал. И вот тогда-то шрам «ожил».       — А может, в Облачных Глубинах скрыт какой-то артефакт? — пробормотал Вэй Усянь, пережимая руку. — Мои раны и прежде реагировали на Иньское железо и ему подобные штуки.       Прежде чем лезть в непролазные дебри, Вэй Усянь несколько раз проверил свои предположения, и шрам всегда «оживал» на одном и том же месте: у тропы, ведущей к востоку. Он оглянулся по сторонам, убедился, что никто ему не помешает, и шагнул в лес, но не успел пройти и дюжины шагов, как споткнулся о барьер, расставленный, кажется, не только посреди тропы, но и вообще посреди всего леса.       — Ага, — сказал Вэй Усянь довольно, водя ладонью по барьеру, чтобы отыскать слабое место, — так у вас тут действительно что-то припрятано! Сколько же ещё секретных мест в Облачных Глубинах!       Барьер был первоклассный, ставил его заклинатель с высоким уровнем духовных сил. В тот раз у Вэй Усяня не получилось его разрушить, он вернулся к нему через несколько дней, проведя их в медитации, чтобы накопить достаточно духовных сил, и вызвав этой прилежностью некоторые подозрения у Лань Ванцзи. Вэй Усянь обычно всеми правдами и неправдами избегал серьёзных медитативных практик, наплевательски относясь к состоянию Золотого Ядра. Столь внезапный интерес к уровню собственных духовных сил был в самом деле куда как подозрителен!       — Барьеры и существуют, чтобы их разрушать, — пробормотал Вэй Усянь.       Барьер сдался не сразу, он оказался ещё и многослойным. «Надо же, какие предосторожности», — подумалось Вэй Усяню. Он ещё никогда не видел барьеров, в которых было бы больше трёх уровней, а в этом насчитал десять и сбился. Когда он разрушил последний, силы у него порядком истощились. Вэй Усянь выдохнул, смахнул пот со лба и сел прямо на землю, чтобы перевести дух.       — Ну и задали вы мне задачку! — пропыхтел он. — Барьер с дюжиной уровней… Что вы там прячете? Живого дракона?       Он поднялся, отряхнул одежду и пошёл дальше, но через несколько шагов опять натолкнулся на барьер.       — Да вы издеваетесь! — поразился Вэй Усянь, водя ладонями по невидимой стене.       Этот барьер был несколько иного характера, чем предыдущий. «Напускает иллюзии?» — понял Вэй Усянь. С ним тоже пришлось повозиться. Уровней у него было всего пять, но иллюзорные барьеры снимались иначе, чем заградительные, и на это пришлось потратить почти все оставшиеся духовные силы. «Если там на самом деле дракон, — подумал Вэй Усянь вяло, — то я даже убежать не смогу, так вымотался!»       Барьер истаял, иллюзии рассеялись, и Вэй Усянь с удивлением обнаружил, что лес вовсе не дремучий, что гор в этой части нет вообще, что туман напоминает всего лишь дымок, а не дымовую завесу… Деревья росли редко, перемежались с кустарником и цветочными кустами, походило на лабиринт.       — Ещё и лабиринт? — всплеснул руками Вэй Усянь и, порывшись за пазухой, достал компас зла. На всякий случай: колотье под кожей подсказывало, что он уже близко к… тому, что бы там ни было спрятано. Стрелка компаса вильнула и замерла. Вэй Усянь постучал по компасу пальцем, но тот отказался работать. Вэй Усянь закатил глаза, хорошенько встряхнул компас:       — Когда надо, нипочём не дождёшься помощи… Что за бесполезную штуку я изобрёл!.. Ладно, это обнадёживает: значит, дракона там нет и никаких высокоуровневых существ тоже. Надеюсь, со мной не произойдёт то же, что с любопытным осьминогом, попавшим в кувшин!       Он спрятал компас и зашёл в лабиринт. Через пару минут ему показалось, что впереди мелькнула фигура в белом.       — Ханьгуан-цзюнь? — удивился Вэй Усянь, но, приглядевшись, убедился, что ошибся. — Цзэу-цзюнь? Что он здесь делает? Или это тоже иллюзии?       Белая фигура пару раз мелькнула в лабиринте и пропала, но Вэй Усянь уверился, что это был Лань Сичэнь. Он различил его профиль и сверкнувшую белой искрой Лебин. Вэй Усянь оживился и ускорил шаг, не надеясь, впрочем, догнать его: кажется, Лань Сичэнь хорошо знал этот лабиринт, иначе бы не смог двигаться так быстро. У Вэй Усяня заняло не меньше получаса, чтобы пройти лабиринт. Он не торопился, понимая, что поспешность ни к чему хорошему не приведёт: поспешит, ошибётся и заблудится. Лань Сичэнь ведь никуда не денется: если он вздумает возвращаться, то они непременно столкнутся в лабиринте.       Когда Вэй Усянь вышел из лабиринта, то удивлённо выгнул брови. У небольшого пруда с водопадом был павильон, немного напоминавший Цзинши. На его стенах и окнах были талисманы — защита от злых духов, иллюзорные… Ветерок донёс отзвук голоса Лань Сичэня, но Вэй Усянь не разобрал слов и решил подойти ближе, чтобы взглянуть. Он уже понял, что спрятан в этом месте был не артефакт, а какое-то живое существо, тварь или животное, а может, и человек, потому что никто в здравом уме не станет разговаривать с неживыми предметами. А Цзэу-цзюнь, несмотря на меланхолию, был определённо в своём уме.       — Не торопись, — расслышал Вэй Усянь. — Обожжёшь язык. Подуй. Вот так. Знаю, что не вкусно…       — Вкусно, — возразил чей-то приглушённый, как из бочки звучавший голос.       Услышав его, Вэй Усянь почувствовал, что кожа покрылась мурашками. Он ринулся в павильон, рывком раздвинул двери и замер на пороге, широко раскрытыми глазами глядя на тех, кто был внутри.       Лань Сичэнь сидел на краю узкой тахты, держа в руках дымящуюся миску и ложку (ложка выскользнула из пальцев и упала на пол, когда он увидел Вэй Усяня). В постели сидела маленькая, щуплая фигурка, показавшаяся Вэй Усяню нелепой и скособоченной, но это было лишь оттого, что у неё не было левой руки. Левый рукав пусто свисал, перетянутый тесьмой. У фигурки было исхудалое лицо и блестящие тёмные глаза, похожие на глаза испуганного зверька, слишком большие для такого лица. Полустёртая киноварная метка различалась на лбу…       — Цзинь Гуанъяо… — выдохнул Вэй Усянь.       Лицо Лань Сичэня переменилось, на нём появилось сильнейшее волнение. Вэй Усянь ни единого движения не сделал, он был слишком ошеломлён, даже чтобы хоть что-то сказать. Цзинь Гуанъяо жив? Но разве он не погиб под развалинами храма?       — Эргэ, — пролепетал Цзинь Гуанъяо, ухватил Лань Сичэня за край рукава. В его голосе был страх.       Вэй Усянь опомнился от потрясения, присмотрелся. Да, это точно Цзинь Гуанъяо… или то, что от него осталось. Он выглядел жалким и беспомощным, напоминал потерявшегося ребёнка, который хватается за любого взрослого в поисках защиты… Лань Сичэнь беспокойно похлопал его по руке:       — Всё хорошо, всё хорошо, А-Яо.       — Я его боюсь… — прошептал Цзинь Гуанъяо, широко раскрытыми глазами глядя на Вэй Усяня. — Кто этот человек? Почему я его так боюсь?       — Он… не знает, кто я такой? — потрясённо спросил Вэй Усянь.       — Молодой господин Вэй… младший брат… — начал Лань Сичэнь.       За спиной Вэй Усяня скрипнули доски пола. Он развернулся и увидел Ханьгуан-цзюня. Вероятно, тот проследил за Вэй Усянем, сочтя его недавнее поведение странным. Он никогда не видел ещё Лань Ванцзи в такой ярости. Секунда — и Бичэнь был обнажён. Цзинь Гуанъяо издал жалобный писк и закрыл голову рукой. Лань Сичэнь быстро поднялся, заслоняя его собой. Вэй Усянь крепко ухватил Лань Ванцзи за запястье, пережал его, сколько было сил.       — Ванцзи… — нервно сказал Лань Сичэнь.       — Лань Чжань, успокойся, — попросил Вэй Усянь. — Вложи меч в ножны. Это не то, что ты думаешь. Я полагаю.       — Ты… — обрушил Лань Ванцзи на него яростный взгляд, потом точно такой же на Лань Сичэня. — Брат!.. Отойди. Отойди. А ты отпусти меня.       — Нет, — сказал Лань Сичэнь, побледнев. — Ванцзи.       — Лань Чжань, Лань Чжань, — затараторил Вэй Усянь, пережимая запястье мужчины и второй рукой. — Не пори горячку. Давай выслушаем Сюнчжана… Ай-ай, Лань Чжань, что ж ты такой сильный…       Вэй Усяню пришлось всем телом повиснуть на нём, но меча Лань Ванцзи так и не опустил.       — Он… Брат, ты укрываешь его… этого… — ледяным тоном сказал Лань Ванцзи.       — Ванцзи, я думал, ты меня поймёшь, — печально улыбнулся Цзэу-цзюнь.       — Пойму? Что я должен понять?!       Лань Ванцзи перекосился лицом. Перед глазами встала та сцена в храме Гуаньинь: струна, вонзившаяся в горло Вэй Усяня, и тонкая струйка крови, стекающая по кадыку.       — Он… — задыхаясь, сказал Лань Ванцзи, — он… все эти шестнадцать лет… по его вине… Вэй Ин… я…       — Успокойся, Лань Чжань, — совсем встревожился Вэй Усянь. — У тебя удар случится… Пойдём, пойдём, выйдем наружу, подышим свежим воздухом. У тебя лицо побагровело…       Он кое-как увлёк Лань Ванцзи за собой из павильона на террасу. Лань Сичэнь тоже вышел и встал в дверях, ясно давая понять всем своим видом, что пойдёт на крайние меры, если придётся.       — Ванцзи, — сказал он с болью.       Вэй Усянь, продолжая удерживать Лань Ванцзи, воскликнул:       — Но как ему удалось выжить?       — Я не знаю, — покачал головой Лань Сичэнь. — Я… я случайно нашёл его… неподалёку от развалин… и он…       — Он ничего не помнит?       — Он узнал меня, но… Это уже не тот Цзинь Гуанъяо, каким он был прежде.       — Он притворяется. У него это всегда отлично получалось, — припечатал Лань Ванцзи. — Он притворяется. Снова хочет ввести тебя в заблуждение, брат.       — Ванцзи…       — И ты ему веришь? Ты ему снова поверишь?!       — Ванцзи, в последний момент он всё же спас меня, — напомнил Лань Сичэнь и прикрыл глаза, вспоминая.       — Давай умрём вместе, эргэ, — экзальтированно воскликнул Цзинь Гуанъяо, вцепившись оставшейся рукой в плечо Лань Сичэня.       Цзэу-цзюнь медленно кивнул, соглашаясь. Эта идея не казалась ему такой уж плохой. По лицу Цзинь Гуанъяо пошла судорога, и он с силой толкнул Лань Сичэня в грудь. Храм обрушился.       Лань Ванцзи шумно дышал носом, тело его содрогалось конвульсиями. Меч он сжимал так, что пальцы хрустели.       — Ванцзи… Молодой господин Вэй…       Вэй Усянь, встретив полный мольбы взгляд Лань Сичэня, поднял три пальца к небу:       — Это не моя тайна, не мне её открывать. Но вы уверены, Цзэу-цзюнь…       Он оборвал себя на полуслове, покачал головой. Мотивы Лань Сичэня ему были хорошо понятны. Он поступил бы так, даже если бы и знал, что Цзинь Гуанъяо притворяется. Быть может, Вэй Усянь сам бы поступил точно так же, будь он на его месте.       — Мы уходим, — сказал Вэй Усянь, дёргая Лань Ванцзи за руку. — В другой раз, если позволите, я приду вместе с вами, Сюнчжан. Мне любопытно услышать всю историю…       Лань Сичэнь едва заметно кивнул, не сводя глаз с Лань Ванцзи.       Тот вложил Бичэнь в ножны, взглянул на павильон прежним убийственным взглядом, будто мысленно стёр его с лица земли, но позволил себя увести.       — Будь помягче с братом, Лань Чжань, — выговорил ему по дороге Вэй Усянь. — Ему и так нелегко приходится.       — Он… он укрыл этого… злодея… в Облачных Глубинах! — сквозь зубы сказал Ханьгуан-цзюнь.       — Ты поступил точно так же, как ты можешь попрекать этим Цзэу-цзюня?       Лань Ванцзи резко остановился:       — Это не одно и то же.       — Да то же самое.       — Нет, это другое.       — Нисколько. Все считали, что я злодей, но ты всё равно меня укрыл.       — Ты… тебя всего лишь подставили. Это другое.       — Лань Чжань, вот упрямец…       — Он… он опять его обманет. Брат обожжётся на том же самом. Он… легковерный!       — Некоторые ожоги бывают даже желанны, — покачал Вэй Усянь головой и улыбнулся. — Лань Чжань, неужели ты не понимаешь, почему Сюнчжан это делает?       Лань Ванцзи сузил глаза:       — Почему?       — Хм… потому что этот человек ему дорог. Даже если он тысячу раз его предаст, для него всё равно останется место в его сердце. Не так просто, знаешь ли, разделить людей однозначно на друзей и врагов. К тому же он действительно его спас в последний момент… значит, и Цзэу-цзюнь ему дорог…       — Не хочу слушать! — раздражённо мотнул головой Лань Ванцзи. — Чтобы он и брат…       — Лань Чжань…       Ханьгуан-цзюнь заложил руку за спину, не давая Вэй Усяню взяться за неё, и пошёл прочь. Вэй Усянь вздохнул и поплёлся следом.       На самом деле он очень даже хорошо мог себе это представить — то, о чём даже слушать не хотел Лань Ванцзи.       Сердца людей непредсказуемы. Уж кто-кто, а они с Лань Ванцзи об этом не понаслышке знают! Влюбились же они друг в друга? Похоже, даже огонь и вода иногда могут ужиться.       — Ты что-то сказал? — полуобернулся Лань Ванцзи.       Вэй Усянь уже нагнал его и пошёл рядом.       — Так, мысли вслух, — с улыбкой ответил он. — Говорю: до чего же непредсказуемы мужчины из клана Лань!       — Мгм? — неопределённо отозвался Лань Ванцзи.       — Никогда не знаешь, чего от вас ждать…       — И этого не ждал?       — Ой… неподходящие кусты… совсем-совсем неподходящие… Лань Чжань!       С цветочных бутонов посыпались лепестки. Ветерок приглушил стоны…