***
Резко остановившись перед белой калиткой забора, Вячеслав спрыгнул на землю. Он не надеялся, что фонарь над входом в дом будет всё ещё гореть, будто бы ожидая смотрителя лодочной станции. В голову тут же закрались вопросы о том, где сейчас Дедов. Не теряя времени даром, парень зашёл на участок и оставил около порога велосипед, прислонив его к фасадной стене. Немного постояв на пороге, прислушиваясь к голосам в доме, Вячеслав отворил входную дверь. На кухне ярко горела лампа, а за круглым столом сидел Дедов и его сослуживец — бородатый мужчина с кепкой на макушке. Они о чём-то весело переговаривались, время от времени осушая небольшие стопки. Дед опрокинул ещё одну и крепко зажмурился, скривившись лицом, а затем резво повёл плечами, будто бы взбодрившись. Его друг с удовольствием налил добавки, через весь стол протягивая новую рюмку. — Дед, я вернулся. Не сидите допоздна, — прислонившись к дверному косяку, произнёс Вячеслав, вздохнув, и с топотом быстро поднялся по лестнице. Комната наверху встретила его душной тишиной и полумраком. Вячеслав прошёлся до окна-иллюминатора и потянул ручку, впуская в помещение ночной воздух. Стрекотание сразу же заполонило этаж. Парень устало опустился на кровать у стены. За целый день накопилось множество мыслей, которые именно сейчас мощным потоком вырвались наружу. Всё время Вячеслав старательно отвлекал себя от этого, но именно теперь они навалились на него сплошным течением, противиться которому у него не выходило. Он продолжал тонуть. Он продолжал тонуть в этой лжи всё больше и больше. Одна тянулась за другой, выстраиваясь в цепочку. Вот он, Вячеслав, смотритель лодочной станции. А теперь кто? Спасатель? Газетчик? Житель правого берега, которым он являлся только на летний период? Вряд ли. Раньше Вячеслав даже бы и не подумал о том, что может вот так нагло и легко врать, приписывать чужие заслуги себе. Внутри боролись противоречивые чувства. С одной стороны, он винил себя за то, что сам давал повод задуматься о его работе спасателя. В голове тут же проявлялся момент, как беловолосый мгновенно среагировал на недомогание Елизаветы Григорьевны, и вспоминались слова Миши на помосте: «Действительно навыки спасателя». Тогда в горле будто ком стоял, и кроме бездумных слов: «Ну да, а как иначе?» Вячеслав даже выдавить ничего не смог. Кусочки яблока словно резко стали горькими, точно всё это время он ел червивый плод. С другой стороны, что он мог поделать? Сидеть сложа руки, позволяя старушке заходиться кашлем? Тогда он бы противоречил сам себе, утверждая ранее, что жизнь человека бесценна и любой должен помочь, пусть даже это не его профессия. — Твою мать, — сдавленно прошипел Вячеслав, падая головой в подушки. В довершение ко всему, они не нашли больше зацепок насчёт истории о ссоре двух берегов. Неужели на этом их поиски подойдут к концу? Появившись, эта история тут же закончилась, не оставляя ни малейших доказательств на продолжение и шанс помирить людей, относившихся всё это время так предвзято друг к другу. Получается, что и это было всё зря. Беловолосый прикрыл глаза, пытаясь утихомирить хаотичные мысли, от которых уже раскалывалась голова. Будучи усталым и сонным, парень сейчас мог сравнить все воспоминания со стаей мотылей, которые разлетались при каждой попытке удержать хотя бы одного. Стрекотание сверчков на улице с каждым разом будто бы становилось всё громче, агрессивно резало по ушам и ещё больше раздражало. Ворочаясь с боку на бок, парень всё-таки поднялся с кровати, а после с хлопком закрыл иллюминатор. В комнату вернулась духота, стискивая легкие. Но зато воцарившаяся тишина позволила Вячеславу провалиться в недолгую липкую дрёму.***
Громкий крик петуха огласил о начале нового дня. Вячеслав и не думал, что соседи решат когда-нибудь завести такой чудесный самостоятельный будильник. Немного поворчав в голове, мечтая о курином бульоне, он поднялся с постели, распахивая окно настежь и впуская утреннюю прохладу. По сравнению с ночью дышать стало намного легче и приятней, и это не могло не радовать. Парень огляделся в поисках часов, пробегая глазами по комнате. Те мерно тикали на своей дальней полке и показывали пять утра. До начала рабочей смены на пляже оставалось ещё четыре часа свободного времени, и было необходимо чем-то себя занять. Тратить их на сон категорически не хотелось: хоть кровать и манила своей теплотой и уютом, но это только больше отталкивало. Сейчас Вячеслав меньше всего хотел вернуться к тому сонному бреду на фоне едва успокоившихся мыслей. Переодевшись, парень спустился на первый этаж, осторожно шагая и останавливаясь на каждой ступеньке. Снизу слышалось громкое сопение со стороны кухни. Пройдя в крохотную комнату, Вячеслав тут же увидел спящего деда. Формально, половина его тела сидела, удобно примостившись на табурете, а другая лежала на столешнице в окружении нескольких опустошённых рюмок. Вячеслав поднял один из стаканов и понюхал остатки жидкости, тут же скривившись — водка. Когда дед Василий пил эту гадость, то ситуация была куда серьёзнее, тем более в таких количествах. Одну за другой парень убирал бутылки с пола в мусорное ведро, а стопки в раковину, где лежала ещё пара тарелок. «Нужно помыть здесь всё перед уходом на смену», — мысленно сделал себе заметку Вячеслав. Лохматая голова на столе всхрапнула, заставив выходящего из кухни парня вздрогнуть от неожиданности. Входная дверь не была закрыта на засов: видимо, как только дед отрубился, пьяный сосед решил свалить под шумок к себе. «Ну, хотя бы дверь закрыл, и на том спасибо», — промелькнуло в голове у Вячеслава, он усмехнулся. Выйдя на освещённое утренним солнцем крыльцо и не обнаружив ничего подозрительного, парень было хотел вернуться в дом, но остановился. Его внимание привлёк альбом Елизаветы Григорьевны, оставленный в корзине жёлтого дедовского велосипеда у крыльца после недавней прогулки. Изначально Миша хотел его забрать, но, видимо, когда прощались, забыл напомнить об этом Славе. Немного помедлив, словно над чем-то раздумывая, парень всё же подхватил фотоальбом и вместе с ним зашёл в дом, захлопнув дверь на засов. Плед из гостиной перекочевал на плечи и спину спящего на кухне деда, когда Вячеслав быстро поднимался по лестнице к себе с крайне ценным памятным артефактом. Придвинув стул поближе к столу, парень ещё раз внимательно осмотрел обложку: красная корочка в простеньком переплёте с картонной вставкой и надписью «Фотоальбом», выполненной печатными буквами синей пастой. Скорее всего, его подписывала молодая Елизавета Григорьевна. Следом зашуршали страницы с мелькавшими на них фотографиями уже знакомых Вячеславу людей: тружеников того времени и жителей посёлка. Самой последней фотографией, завершающей слайд-шоу из фотокарточек, была портретная, чёрно-белая, с изображением девушки в шляпе с двумя косичками. — А вот это что за девушка? — поинтересовался Миша у Елизаветы Григорьевны, когда та открыла фотоальбом на последней заполненной странице. — Что, совсем не признали? — пожилая женщина лукаво стрельнула глазками, а затем её озорная улыбка превратилась в нежную и немного печальную. — Да уж, времени много прошло. Не щадит нас оно. Когда-то у меня были такие косы, можете себе представить? Румяная была. Не то, что теперь. По таким словам нетрудно было догадаться, что героиней фотографии была сама Елизавета Григорьевна. Уже немолодое, испещрённое морщинами лицо смотрело на версию себя в прошлом, когда оно было гладким, веснушчатым и мягко улыбалось. Вячеслав тоже невольно улыбнулся при виде последней фотографии. А дальше простирались желтовато-коричневые поля свободы без единого пятнышка или символа, которым предстояло заполниться. Поискав в ящиках прикроватной тумбочки, Вячеслав с трудом, но обнаружил страницу одной газеты, что в начале лета утащил из своей рубки. Вооружившись ножницами, парень ловко вырезал кричащие заголовки и особо интересные колонки того времени — о хлебных заготовках. Сопровождаемая жёлтой фотографией передовица пустела на глазах. Вскоре и фотокарточка с тремя мужчинами, вооружёнными косами, и девушкой со снопами отправилась на страницу фотоальбома. Было непривычно видеть печатный текст помимо одних фотографий, но, тем не менее, он отлично вписывался. Тут тебе и гордое название «Труд кормит!», и фотографии, и колонки об актуальных зерновых культурах. Вячеслав, довольный своей работой, критично осматривал страницу издалека, иногда прищуриваясь, чтобы рассмотреть особо мелкие детали. «Надо будет показать это Мише. Он, вроде бы, в этом духе планировал распорядиться свободным местом?» — захлопывая красную корочку, подумал парень. На первом этаже что-то грохнуло, послышался звон посуды и возня. Вячеслав поспешил спуститься на кухню, дабы удостовериться, что всё в целости и сохранности. — Дед? — вопросительно уставился беловолосый, когда застал мужчину пожилого возраста, пока тот чуть ли не захлёбывался рассолом. Оторвавшись от увесистой банки, он помолодел, казалось, лет на двадцать. Настолько его морщины на лбу разгладились от наслаждения данным напитком. — А, это ты, Славка, — кивнул дед, водрузив стеклянную тару в центр кухонного стола. — Что-то похмелье замучило, — неловко, со смешком прокряхтел Дедов, поднимая упавший с плеч плед. — Спасибо, что пледом укрыл, и всё такое. — Без проблем, дед, отдыхай. До смены оставалось всего ничего. Вячеслав затянул хвост осветлённых волос потуже, спускаясь по лестнице в очередной раз. Под подмышкой он нёс красную корочку фотоальбома.***
Днём предстояла невыносимая духота. Ни облачка на небе, и ты один на один под палящим солнцем. Вячеславу приходилось сидеть на пляже со свистком и отслеживать катающихся на его катамаранах. Он наблюдал, как две девушки рассекали воздух на красном судне, весело о чём-то переговариваясь, одновременно с этим крутя педали. А на середине реки, где Вячеславу с его зрением было трудно разглядеть, болтался синий катамаран, и два человека, словно пара шевелящихся точек, сидели на своих местах. Даже несмотря на то, что водоём находился в пяти шагах, приходилось держать себя в руках, прежде чем ринуться с головой в воду, расталкивая окружающих. Денис сидел неподалёку на песке, не сводя глаз с лягушатника. Малышня снова неистово бесновалась и плескалась в отведённой им зоне. Нередко оттуда раздавались протяжные визги и вопли, от чего Денис тут же подрывался приструнить нарушителей порядка. Когда старший спасатель в очередной раз поднялся, Вячеслав неожиданно ощутил на себе чей-то пристальный взгляд. Парень покрутил головой, пытаясь понять, обмануло его шестое чувство или нет. Визуальный контакт так и не был обнаружен вплоть до возвращения Дениса с одним из детей. Маленький и светлый, как одуванчик, ребёнок уселся между старшим спасателем и работником рубки, опустив голову. — Что он опять учудил? — спросил Вячеслав, разглядывая мальца возраста не больше шести лет. Этот мальчик устраивал переполох чаще всех и по совместительству приходился старшему спасателю родственником. Денису Семёнову, априори ответственному и прилежному, такой мальчуган изрядно портил нервы и заставлял краснеть каждый раз. Однако Вячеслав сразу приметил, что внешность у них действительно схожа — одни только взъерошенные волосы, как после удара током, чего стоят. — Да вот, представляешь, снова чуть девчушку не потопил. Уцепился ей в плечи и не отлипает. А та давай визжать. Совсем техники безопасности ведь не понимает! И в кого у меня брат такой? — недовольный Денис прожигал взглядом светлую макушку, которая тут же всхлипнула. — Тебя как звать, чудо в перьях? — наклонился к маленькому дебоширу смотритель пристани. — Рома! — тут же поднял глаза на Вячеслава мальчуган. — А я Слава, будем знакомы, — работник рубки даже протянул руку мальчику для рукопожатия, а тот в ответ с очень важным видом протянул свою ладонь. Поначалу робкий и приструнённый Рома сидел тихо, но потом, воспользовавшись расположением сидящих рядом старшего спасателя и смотрителя рубки, которые уже совсем забыли о том, что он является балагуром, начал привлекать внимание других детей, сидящих в лягушатнике. Малец то кричал им что-то, то махал руками, вскакивал и подпрыгивал, лишь бы про него вспомнили и заметили. Денис вновь попытался его осадить чтением нотаций. А Вячеслав хоть ненадолго, но отвлёкся от продолжающего нагнетать чувства, что за ним наблюдают. Прошло около пяти минут, прежде чем на двух работников и мальчугана упала тень. Вячеслав от неожиданности вздрогнул и поднял карие глаза — загорелая светловолосая девушка переминалась с ноги на ногу и неловко улыбалась. — П…привет, — мягко начала она, — я наблюдала за тобой со стороны и всё не решалась подойти… Значит, Вячеславу всё-таки не привиделось, за ним и вправду следили. Но он совсем не ожидал, что это окажется та самая девушка, которая прижималась к нему во время буйства того пьяного мужика на прошлой неделе. — Привет. С тобой всё хорошо? — спросил работник рубки, всё также снизу вверх смотря на светловолосую, как ни в чём не бывало. Та замялась ещё больше и, кажется, покраснела. — Да, всё хорошо. Я хотела поблагодарить… — Эй! Привет! Это же ты та девушка, чей приятель на прошлой неделе тут дебоширил, да? Сколько ему там дали по срокам, не знаешь? Как сама? Ты что-то хотела? — резко в разговор встрял Денис, бесцеремонно заваливая гостью вопросами, из-за чего та стушевалась ещё сильнее, перебитая старшим спасателем. — Со мной всё хорошо. С моим другом тоже всё замечательно, он уже дома, — девушка даже не посмотрела на Дениса и продолжила начатый разговор, обращённый к Вячеславу. — В общем, я хотела поблагодарить тебя за то, что помог мне! И хотела бы пригласить… — Как? Уже дома? — разочарованным тоном произнёс Денис, вновь не давший девушке произнести и слова. — Очень жаль, ему бы посидеть подольше в обезьяннике да подумать, прежде чем нарушать личные границы и общественный порядок, — при этих словах он цокнул языком, а маленький Рома, притихший рядом, кивнул, подтвердив слова брата. Девушка фыркнула, разозлённо стиснув зубы. — Да, уже дома. Вячеслав, мы можем отойти на минуту… Вячеслав громко засвистел в свисток, висящий у него на шее, и поднялся с песка, отряхивая шорты. Красный катамаран уже подплывал к пристани, а значит, самое время парню возвращаться к работе. Последние слова девушки тоже потонули в протяжном свисте, так и не достигнув ушей адресата. — Прости, мне пора работать, — наспех бросил беловолосый, устремляясь к пристани. Две девушки, которым Вячеслав любезно подал руки, продолжали весело щебетать, как это было ранее на воде. Они были похожи на пташек. Их голоса были настолько звонки и певучи, мешаясь, сливаясь друг с другом, что работник рубки с трудом мог разобрать хоть слово. Светловолосая девушка увязалась за Вячеславом к пристани около рубки, а это значит, что с ней ему придётся разбираться лично. Конечно, на пляже был Денис, который нарочито не давал и слова девушке вставить, но сейчас, кроме двух посетительниц, больше никто не мог помешать. Как только Вячеслав заметил движение светловолосой навстречу к нему, парень парировал: — Ну что, девушки, как вам поездка? — он натянуто улыбнулся. Две подружки тут же подскочили и начали в красках описывать своё короткое, но такое чудесное, по их мнению, путешествие. Как у них захватывало дух, как они впервые управляли катамараном, какая прекрасная погода и всё в этом духе. Светловолосая девушка стояла позади и пыталась привлечь внимание Вячеслава, но постепенно её брови ползли всё ниже и ниже, а задумка заполучить взгляд работника рубки проваливалась. Как только две посетительницы наговорились о своих впечатлениях, они быстрым шагом вышли, оставив парня в рубке наедине с девушкой. Он вздохнул, оперевшись рукой о столешницу, и едва ли с интересом произнес: — Так, я слушаю. Что ты хотела? — светловолосая, стоявшая у стены с поникшим видом, вдруг оживилась. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что ты мне помог в тот раз. И хотела пригласить съездить в город вместе… — на последних словах она скромно потупила взгляд. Вячеславу на какую-то долю секунды стало вновь её жалко, ведь до этого он считал девушку чересчур приставучей и избегал её компании не лучшим образом вместо того, чтобы выслушать сразу. — Прости, но я вряд ли смогу. У меня нет толком выходных, да и работаю я с утра до вечера, — покачал головой Вячеслав. — Было приятно с тобой поговорить… Как твоё имя? — Света. — Было приятно поговорить с тобой, Света. У меня ещё полно работы, я пойду, — беловолосый вышел из рубки и на пороге столкнулся с Денисом. Спасатель выглядел крайне запыхавшимся и взмокшим, будто он бежал кросс. Погода была очень знойной, и не мудрено, что можно так вспотеть. Старший спасатель выжидающе посмотрел на Вячеслава, словно хотел услышать что-то конкретное, но вслух не произносил. Это из-за Светы? Или случилось что-то серьёзное, из-за чего Денис так взволнован? Вячеслав пожал плечами. — Что-то произошло? Если дело в той светловолосой, то она хотела познакомиться и предложить погулять. Я ей отказал, потому что у меня много смен. — А… Хорошо, понял, — Денис выпрямился и заметно расслабился, почесав в затылке, — а то я уже хотел бежать к тебе и помогать от неё избавиться. — Ты серьёзно бежал сюда только из-за этого? — Вячеслав хохотнул, удивляясь добросердечности спасателя, на что тот лишь виновато улыбнулся.***
В этот раз из-за жары отдыхающие быстро разошлись. Дети ещё канючили, что хотят поплескаться в речной воде, но родители упорно тащили их за руки, грозя солнечным ударом. Ближе к шести часам вечера на пляже никого не осталось, и изнурённые работники слонялись по песку, убирая оставленный кем-то мусор. Катюха устало присела на ступеньку, ведущую из рубки, и стала жадно пить воду из бутылки. Даже у неё уже не хватало сил на какие-либо колкости. Вячеслав, сжимая пакет с мусором в одной руке, вытер пот со лба и выдохнул, оглядывая побережье, которое ещё совсем недавно было переполнено людьми настолько, что яблоку было негде упасть. Денис подошёл к воде, проводя ладонью сквозь мелкий поток. — Днём была совсем как парное молоко. Как только с уборкой было покончено, все работники распрощались. Их смена закончилась раньше. Но, несмотря на это, усталость легла тяжёлым грузом на Вячеслава, пока тот шёл к дому с синей крышей. В руке был всё тот же красный фотоальбом, из которого торчали уголки газетных статей — парню удалось во время перерыва заглянуть в рубку и захватить все оставшиеся газеты. В первую очередь он хотел показать их Мише, а затем они бы вместе отобрали самые лучшие статьи, чтобы украсить ими пустые страницы фотоальбома.***
Жёлтый дедушкин велосипед вновь нёсся по ухабам навстречу большим доскам и левому берегу. Они условились встретиться на помосте, так что Вячеслав направил своего коня по уже отточенному маршруту. Минув заросли кустарника, парень легко спустился по каменной гряде и очутился около ступеней из прутьев. Миши на помосте не оказалось, а это значит, что он пришёл первым. Присев на последнюю ступеньку, Вячеслав разложил газетные вырезки в произвольном порядке, мельком пробежав по каждой глазами. Солнце всё ещё продолжало нещадно палить, а уж о ветре тем более не было никакого намека. Птицы щебетали в вышине, что невзначай напомнило о тех двух утренних девушках. Река тихо журчала где-то под ногами, плескаясь около песчаного берега. Такая успокаивающая тишина была совершенно противоположна шуму и гвалду, что звучал во время дневной смены на пляже. Вячеслав вздохнул и откинулся чуть назад, упираясь спиной в идущую выше ступеньку, меланхолично смотря на просторы, что раскинулись перед его глазами. Резкая темнота заставила его вздрогнуть, от чего по коже пробежал табун мурашек. Чьи-то прохладные ладони легли парню на глаза, отделяя от целого мира. Вячеслав попытался сохранить самообладание и ощупал рукой чужие пальцы. Он мог бы не делать этого, ведь всё и так было очевидным. — Миша? — с поддельным удивлением спросил Вячеслав, и руки тут же спали с его глаз. — И как же ты догадался? — улыбнулся Миша, присаживаясь рядом на ступеньку. — Что мы будем делать сегодня? — спросил русый парень, оглядывая разложенные статьи. — Смотри! Я думаю, тебе понравится. Ты говорил, что хочешь сделать с пустыми страницами что-то подобное и… — замялся Вячеслав, протягивая Мише красную корочку фотоальбома. Дождавшись, пока тот откроет нужную страницу, смотритель рубки пояснил: — Я нашёл дома одну старую газету и попытался вырезать оттуда материал, фотографии разные. — Ого! Это выглядит очень круто. Что-то такое я и имел в виду, но дома у меня должен быть где-то фотоаппарат. Мы можем сделать свои фотоснимки и вклеить сюда, помимо газетных передовиц. Около получаса они разбирали каждую газету, пытаясь согласовать, где что уже вырезано и как будет размещено на пустом пространстве. Мише не нравились многие идеи Вячеслава, на что тот, в свою очередь, злился. В очередной раз он стиснул зубы, пытаясь взять себя в руки и предложить свой вариант размещения заголовка, но его отвлекло шуршание. — Миш, если ты пытаешься меня напугать, то перестань сейчас же. Я понимаю, что тебе не нравится и всё такое, но… Загорелый парень дотронулся до плеча Вячеслава, чтобы тот, наконец, обернулся, и приложил палец к губам. — Это был не я, — прошептал он, тихо крадясь к шевелящейся траве. Миша раздвинул зелень и удивлённо уставился на что-то, невидимое глазу Вячеслава. — Ну, что там? — Ёж. Беловолосый поднялся со ступеней и заглянул через плечо Миши. В траве действительно сидел серый ёж. Его маленький чёрный носик-пуговка подрагивал. А когда Вячеслав протянул к его иголкам руку, то ёжик тут же свернулся в защитный клубочек. — Блин… — Вот бы сейчас молока из дома ему налить в плошку какую-нибудь. А если уйдём — он ведь убежит. Идея в голову Вячеслава пришла сама собой. Он без всяких раздумий стянул с себя белую футболку и, накрыв ей свои ладони, аккуратно поднял колючий клубочек над землёй. Миша рядом дёрнулся от неожиданности: — Ты чего?! — На улице всё равно жарко, а так мы сможем быстро отнести его к тебе домой, и ты нальёшь ему молока. Миша резко отвернулся, молча кивая, и опустил голову. Вячеслав смог заметить лишь его покрасневшие маленькие уши. «Уже успел опять загореть что ли?» — пронеслось у смотрителя рубки в голове. Аккуратный домик с выкрашенным в красный цвет деревом постепенно приближался. Сразу же в глаза бросались небольшие окошки, обрамлённые белыми узорчатыми наличниками, и такой же бордово-белый забор. В углу участка разросся большой виноград, превращая забор в своеобразную живую изгородь. Второй этаж и чёрная покатая крыша сверху чем-то напоминали Вячеславу о своём участке. Когда они остановились перед домом, ёж в футболке недовольно зафыркал. Он уже не боялся мальчиков и с интересом оглядывался по сторонам да принюхивался, пока его несли всё это время. Честно признаться, Вячеслав пожалел о своей новаторской идее, как только парни прошли мимо первого дома ещё в самом начале пути от помоста. В повседневной жизни он никогда на людях не светил голым телом, да и, впрочем, не собирался этого делать. На пляже Вячеслав был постоянно в майках и футболках, не снимал их. А сейчас возникло такое чувство, будто на него все глазеют и осуждают. Миша так и не обернулся, шагая впереди весь путь. Он нёс в руках фотоальбом и мечтал о том моменте, когда они найдут фотоаппарат и будут фотографировать каждый камушек, а затем заполнят фотокарточками вместе с газетами пустое пространство страниц. Минуя небольшую веранду рядом с крыльцом, Миша отворил глухую дверь. Внутри дом оказался намного уютней, чем снаружи. На полу лежал мягкий палас, стоял тёмный сервант, прозрачное трюмо с хрустальной посудой, старый диван около окна и жёлтый торшер. На полках спускались листьями вниз растения, названия которых Вячеслав не знал. — Идём сюда! — крикнул Миша из следующей комнаты, что оказалась кухней. Деревянные рамы окон растянулись во всю ширину комнаты, а пол и стены были покрыты досками, из-за чего создавалась слегка мрачноватая атмосфера. Пока Вячеслав оглядывался, Миша что-то долго искал в шкафчике под плитой и достал оттуда белую глубокую тарелку. В следующий миг она наполнилась парным молоком и была поставлена на пол. Вячеслав медленно присел на корточки, опуская ладони как можно ниже, чтобы ёж смог встать и дойти до миски. Довольное создание быстро сообразило, что к чему, и уже вовсю наслаждалось молоком. — Надо бы ему коробку найти, да и ты не можешь вечно полуголым расхаживать, — произнёс Миша, оглядывая кухню, и усмехнулся. Вскоре они поднялись по узкой лестнице, расположенной впритык к стене, на второй этаж. Ёж, сытый и довольный, клубочком свернулся в ладонях Вячеслава, накрытых белой футболкой. Комната Миши казалась крошечной по сравнению с чердачными просторами под самой крышей у беловолосого гостя. Всё сплошь и рядом было занято книгами. Тома разной ширины и цвета мостились на полках над односпальной кроватью, выстраивались на полу под окном, на столешнице рабочего стола, под стулом. — Погоди минуту, присядь пока. Миша стал ворошить свой шкаф. Он вытянул оттуда увесистую коробку, доверху наполненную какими-то скрученными свёртками и справочниками. Один из ватманов, свёрнутых в трубочку, успел выпасть и развернулся прямо на полу. Вячеслав увидел, как по доскам расстилается звёздное небо с отмеченными на нём созвездиями и планетами в масштабе. — Это же целая галактика! Ты сам это сделал?! — воскликнул беловолосый, чем потревожил ежа. Вид же у Миши был крайне сконфуженный, прямо противоположный живому интересу и любопытству Вячеслава. Хозяин комнаты тут же быстрыми движениями скрутил звёздное небо обратно, а затем вывалил всё оставшееся содержимое коробки на пол. Видимо, эта карта была чем-то личным для Миши, ибо тот даже ничего не произнёс в ответ. Иначе он бы не выглядел, как загнанный в угол, верно? — Вот, теперь это его новый дом, — довольный своим вкладом, Миша любовался на серые колючки в картонной коробке, которые то и дело фыркали. Ёж явно принял белую футболку за своё новое убежище. — Может, подберём что-нибудь мне? — неловко поинтересовался Вячеслав, оставленный без верхней одежды и уже порядком продрогший. — А! Точно! — опомнился русоволосый, тут же вновь возвращаясь к шкафу. Вячеслав прошёлся вдоль комнаты, пробежал пальцами по поверхности стола, задумчиво притрагиваясь к царапинам. — Миш, ты говорил, что у тебя есть сестра. Где она сейчас? Лето ведь. — Она пока что у бабушки сидит. Родители вечно ссорятся, вот и отправляем её туда, подальше от брани. Она иногда там и ночует, — тихо донеслось из-за скрипучей дверцы. — А чего это? — Отец постоянно пьёт, а мы с мамой с ним всё справиться никак не можем. Она допоздна на работе, а тот в хламину с самого утра. Они на развод подать давно хотели, да всё никак. То сойдутся, то разойдутся. Сестра на моих плечах остаётся, достаёт до кучи. А мне тоже пожить хочется, — цокнул языком парень, достав, наконец, чёрную футболку с изображением какого-то созвездия. Внизу красовалась мелкая белая подпись «Cassiopeia». В футболке Миши парень чуть не утонул, но это было лучше, чем ничего. Вячеслав неожиданно для себя набрёл на мысли о том, как хорошо комната может рассказать о человеке. Миша любил читать. Миша увлекался звёздами. Миша мечтал стать звездочётом, пока остальные грезили о космонавтах. Комната же Вячеслава в посёлке ничегошеньки не могла о нём самом поведать. Золотой якорь являлся заслугой деда ещё при службе, а глобус стоял на полке с таких древних времён, что казалось, будто этот шар Земли находился там вечность. Конечно, Вячеслав, прежде всего, являлся городским жителем. И у Миши, и в посёлке он был всего лишь гостем. — А это что такое? — Вячеслав указал на узкую золотистую бумажку, поблёскивающую на вершине стопки книг. — Серьёзно? Лотерейный билет? Это же обман сплошной! — удивился парень, повертев листок в руках, но Миша со злостью в глазах резко выхватил его, чуть не порвав. — Да, я балуюсь лотерейными билетами. Удача может быть на моей стороне. — Балуешься? Да у тебя же весь стол забит ими! — прежде Вячеслав бы не заметил, но сейчас, приглядевшись, увидел, что на полках с книгами, между книг действительно виднелись золотистые уголки бумажек. — Это же элементарный развод! Так тебе никогда ничего не выиграть! Ты больше денег на покупку потратишь. — Да, и что?! Зато в один прекрасный день я получу денежный приз и уеду, наконец, отсюда! Внизу хлопнула входная дверь. — Миш, чего ты так раскричался? Я с работы пораньше вернулась. Хочешь, блинчиков сделаю? — донёсся спокойный голос женщины. Мишина злость тут же улетучилась, и парень бросился из комнаты на лестницу. Вячеслав неловко последовал за ним. Стоя перед ступеньками на втором этаже, оба парня смотрели сверху вниз на вошедшую женщину. В тёмном костюме и собранными русыми волосами в пучок она выглядела очень по-деловому и строго. Её удивленный взгляд сначала изучал Мишу, а затем Вячеслава. — Миш, у нас гости? — спокойно спросила женщина. — Мам, это Слава, познакомься! — Миша чуть ли не бегом спустился по лестнице, и Вячеславу ничего не оставалось, как последовать за ним. — Может, хотите блинчиков? Я как раз хотела напечь. Устраиваясь на кухне поближе к столу, Вячеслав смог разглядеть Мишину маму поближе. В домашнем розовом фартуке она смотрелась намного мягче и приятнее, а аккуратные черты лица только добавляли ей изящества, что совсем отличалось от той строгости и официальности ранее. Миша крутился вокруг холодильника как уж на сковородке, доставая нужные ингредиенты, но, в конечном счёте, надоел даже своей матери. Та отправила его за посудой в соседнюю комнату и уже со спокойной душой начала замешивать жидкое тесто. Мишина мама выглядела спокойной и расслабленной даже тогда, когда узнала о еже в доме. — Знаешь, — начала она, обращаясь к Вячеславу, который вновь увлёкся своими мыслями, — Миша рассказывал мне о тебе. Он сказал, что познакомился с каким-то мальчиком с правого берега, который работает спасателем. Хорошая профессия. С Ваней они постоянно в неприятности какие-то влипают. А тут он и улыбаться чаще стал, — на этой ноте женщина сама улыбнулась, продолжая активно помешивать венчиком в миске. Миша вошёл к концу разговора с картонной коробкой в руках. — Миша! Ну я же просила за тарелками сходить, а не к столу своего ежа тащить. Унеси его отсюда. — Сейчас я их принесу, — заворчал Миша, вынося коробку обратно. Зачем он вообще её притаскивал? На плите приятно зашипело тесто, и в комнате вкусно запахло блинами. На тарелках скоро образовалась небольшая стопка пышных солнышек, отчего аппетит только прибавился. Миша радостно уплетал за обе щеки, его мама улыбалась, а Вячеслав только и успевал, что выхватить блин раньше Миши. На кухне, которая некогда была тёмной и мрачной, будто бы взошло солнце. Может, дело было в горячем чае или ароматных блинах, но отчего-то на душе стало так тепло и радостно. Вячеслав впервые за долгое время почувствовал себя частью небольшой, но очень дружной семьи, и с этим чувством не хотелось расставаться.