***
Непредвиденной ложкой дёгтя в плане Джеймса собрать всю кампанию друзей под одной крышей стало полное неведенье Мак касательно данной затеи. Нет, ещё в Хогвартс-экспрессе они снова поднимали тему совместного времяпровождения части каникул, но это было так расплывчато, что девочка не сделала на поездке к друзьям большого акцента. К тому же Грейс Оулдридж, вновь встречавшая её с поезда, гордо объявила, что до конца июля Лондон племяннице будет только сниться. — Я выцыганила у брата разрешение на выезд, — женщина гордо потрясла кипой бумаг, когда они добрались до квартиры тётушки на улице Денмарк. — Тот даже Линду смог уломать! — У нас будет типа «волшебного отпуска»? — догадалась Майя. — Да, займёмся ликвидацией магловской безграмотности в одной из самых шикарных стран мира, — глаза тётушки горели от предвкушения. Мак в такие моменты ей искренне восхищалась. Линда Оулдридж была по природе домоседкой и, если бы не работа и постоянные командировки, вряд ли бы куда-нибудь выезжала за пределы города. Отец хоть и жил на две страны, но искренне кайфовал, когда оказывался в новом месте. Свой выходной он мог с лёгкостью потратить на пешую прогулку по улицам города, изучению местных достопримечательностей или экзотической кухни, если таковая предусматривалась. Майя помнила, как ещё в детстве, когда мама безвылазно торчала в суде, а Алексис — в летней школе, у папы выдался выходной. Он взял младшую дочь за руку и отвёз в Чайна-таун, где они бродили вдвоём до самого вечера и даже опоздали к ужину. До сих пор нос щекотали восточные специи от воспоминаний того дня. И рябило в глазах от ярко-красных горящих фонариков, прикреплённых к гирляндам между домами. Грейс же в своих спонтанных поездках переплёвывала старшего брата на годы вперёд. Она словно физически не могла находиться на одном месте больше полугода, и даже родной Лондон не являлся для неё исключением. Хотя бы со временем для Мак открылась одна загадка: откуда у тётушки брались деньги на подобную роскошь. Несомненно, волшебная палочка делала жизнь среди маглов куда проще. Но в этот раз Грейси переплюнула сама себя, до последнего скрывая конечный пункт их поездки. Только в аэропорте девочке открылось, что они летят в… — Рим? — ошарашенно прочитала Майя на светящемся табло. — Который итальянский? — А ты знаешь какие-нибудь другие? — иронично поинтересовалась тётя, перепроверяя билеты. — И нет, в Рим мы только прилетаем. А жить будем в Болонье, центре магического сообщества Италии. — Я думала, маги стремятся оказаться от обычных людей как можно дальше, — заметила девочка. — И ты предлагаешь нам перебраться в пещеры? Для маскировки можно использовать разные методы, — нравоучительно, явно передразнивая невестку, сказала Грейс. — Это не обязательно места в глуши, вроде Хогвартса или Хогсмида. Прямо в центре Лондона есть Косой переулок, куда может попасть только волшебник. Или отдельные дома, которые скрыты от посторонних глаз. В Америке фантазия у людей вообще работает на ином уровне: в пентхаусах или высотках часто достраивают «лишние» этажи с квартирами исключительно для магов, а путешествуют все на лифтах. Просто в панель вмонтировано несколько чар и пара лишних кнопок. А вот Амстердам мне вообще не нравится: я готова спускаться под землю в случае метро или путешествия в Гринготтс, но оставаться там жить!.. — Серьёзно? Они как гномы из «Волшебника Оз»? — Ага, — Грейс передёрнуло от воспоминаний. — Света нет, благ цивилизации кот наплакал. Зато, какие гордые, мол, самая надёжная система безопасности. То-то я этих товарищей за вампиров приняла сначала, такая у них шикарная безопасность. — Тебе бы магловеденье для наших преподавать, — восхитилась Майя. — Интернациональная маскировка была бы им гарантирована. — Самый бесполезный предмет, — заметила Грейс. — Говорю по себе. Когда ещё училась, постоянно бегала к Колину, чтобы мои сочинения можно было оценить хотя бы на «удовлетворительно». Так он вместо помощи, ржал в голос со всех тех нелепостей, что писали в брошюрах и говорила препод. Тут нужен либо реальный опыт, либо крутой профессор-маглорожденный, иначе получается умозрительная болтовня. Знать вроде как знаем, а на практике полный провал. — Попечительский Совет теперь, кстати, сделал магловеденье обязательным для всех, кто вырос в волшебных семьях, — поделилась Мак, вспоминая праздничный ужин перед отъездом на каникулы. — Как и для маглорожденных, предмет-адаптацию к жизни в магическом сообществе. Грейс фыркнула, демонстрируя, какого её мнение по поводу решений Попечительского Совета. — Звучит хорошо. На деле — посмотрим, — подытожила она, отдавая талоны на посадку пухлому работнику аэропорта. — Всё зависит от преподавателя. И лучше он будет бывшим маглом, чем учёным волшебником. В Болонью они прибыли уже поздно вечером, однако Грейс не была бы Грейс, если б позволила племяннице сразу завалиться спать. Поэтому, быстро смыв с себя усталость, они поспешили навстречу ночным огням города. На удивление, на улицах продолжала кипеть жизнь и после захода солнца. Молодые люди шумно переговаривались между собой, усевшись прямо на мостовой и поедая фаст-фуд, кто-то играл на гитаре, кто-то напевал рядом абсолютно другой мотив. Неподалёку группа размалёванных ребят разрисовывала старинный фасад дома с помощью аэрозольной краски и нехитрых трафаретов. Вдалеке башня Прендипарте мрачным силуэтом возвышалась над прижимистыми средневековыми домишками. Пока они бродили по улице Порта Равеньяна, набрели на целую очередь студентов в магистерских шапочках выпускников при входе в высокую башню. Как услужливо пояснила Грейси, у студентов Болонского университета существовала традиция — не подниматься на башню до тех пор, пока они не закончат учёбу. Пообещав, что они обязательно вернутся сюда днём, тётушка поволокла Мак дальше по галерее в понятном только ей одной направлении. К концу прогулки девочка уже устала удивляться, как Грейс удаётся не заблудиться в бесконечном лабиринте узких улочек, колон и каменных переулков. Однако главный сюрприз тётя приберегла напоследок. Спустя три дня, когда Майе казалось, что центр города был ей изучен вдоль и поперёк, Грейси решила вновь пройтись к площади перед Болонским Университетом. Все вопросы она стойко игнорировала, пока они не добрались до фонтана с Нептуном, где их поджидал невысокий старичок в красно-кирпичной мантии, в тон черепице на домах. — Синьора Грейс! — он раскинул руки, едва завидя тётушку, а она без прекословий прижалась к нему, словно, наконец встретилась со старым другом. — Вы по-прежнему великолепны даже в магловских обносках! Он звонко чмокнул женщину в щёку, не переставая улыбаться. Грейси расхохоталась. — Примите к сведенью, профессор Люченцио, магловские обноски мне идут больше самых изысканных мантий! — Чепуха, miа cara, — он с неудовольствием снова осмотрел лёгкий сарафан своей собеседницы. — Stupidità, вздор! Тут он, наконец, заметил Майю, наблюдавшую умилительную сцену встречи неподалёку. — Кто это прелестное создание? — старичок повернулся к тётушке. — Ах! Che felicità! Неужели?.. — Она моя племянница, профессор Люченцио, — перебила Грейс. — Mia nipote, если по-вашему. Младшая дочь Джонатана. Обратите внимание, тоже игнорирует нашу странную моду. Морщинистое лицо озарило такое счастье, словно ему представляли не тринадцатилетнюю девочку, а, по меньшей мере, королеву Англии. Без каких-либо предисловий он резво подскочил к Мак и сжал её в объятиях, повторяя своё: «Che felicità, Senorita Grace! Che felicità!». После пяти минут повторного представления и обмена любезностями Майе открылось, что добродушный старичок был никем иным, как деканом кафедры магии и волшебства в Болонском Университете. Который и заканчивала Грейс! Пока девочка переваривала эту информацию и пробовала не ругаться при старших вслух, тётя напросилась в гости, чему профессор Люченцио только обрадовался. Они вошли в старейший университет мира с центрального входа, миновали широкий холл, где на огромном каменном панно пестрило около сотни гербов. Грейси вполголоса разъяснила, что это знаки семей учащихся и профессоров. Вообще глухие стены из красного кирпича, высокие стрельчатые окна, бесконечные колонны и украшенные лавром капители до ужаса напоминали родной Хогвартс. Просто построенный на юге и на сотню лет попозже. Хотя что значат сто лет для мировой истории? Её рассуждения позабавили профессора Люченцио. — Однако, синьора Грейс, не дали вы мне привлечь в стены моего факультета молодую кровь, — он погрозил хихикающей женщине пальцем. — Опять всё достанется профессору Бальтазару и его личной библиотеке!.. — Кстати, синьор Бальтазар сегодня здесь? — тётушка внезапно переменила настроение, став серьёзной. — Мне надо бы проконсультироваться по поводу одного дела… — Куда наш старый сыч денется из своей башни, — махнул рукой профессор Люченцио. — Можете прямо сейчас направится к нему, mia cara, а я покажу вашей племяннице кафедру. — Погодите, то есть волшебники учатся среди обычных людей? — не поспевала за мыслью взрослых Майя. — Прямо на глазах у всех? — Ну, территориально, действительно среди маглов… Они завернули за угол и уткнулись в огромный гобелен, расшитый золотыми нитями. На кирпично-красном фоне около пруда сидела молодая дева с распущенными волосами, гладя улёгшегося у её ног единорога. Майя думала, что за два года в Хогвартсе привыкла уже ко всему, но когда волшебный конь поднял голову и моргнул, невольно вздрогнула. Грустные чёрные глаза поочерёдно одарили каждого участника их небольшой процессии проницательным взглядом и, наконец, задержались на профессоре Люченцио. — Dum docemus, discimus, — проговорил он. Единорог чисто по-человечески кивнул и вновь улёгся на колени к девушке. Старик одёрнул гобелен и с обыденным выражением лица прошёл через каменную арку в другой, более светлый коридор. Майя и Грейс не отставали. Первое, что бросалось в глаза — изменившаяся каменная кладка. На смену глухому серо-красному кирпичу пришёл белый нешлифованный мрамор. Окна сделались более округлыми и широкими, галереи — просторными, хотя людей здесь встречалось значительно меньше, чем в главном здании. Подняв случайно взгляд на потолок, Мак испытала эффект дежавю: массивные колонны подпирали кучерявые облака на фоне ярко-голубого неба. — Весь город и так в крытых галереях, — сказал профессор Люченцио, заметив интерес девочки. — Да и наши студенты редко когда выходят за пределы кампуса. — Потому что имеют хороший вкус в одежде, — иронично вставила Грейси. — К слову чары небесного потолка были изобретены именно у нас, на факультете экспериментальной магии, — старичка оказалось не так легко смутить. — Которым заведует ваш покорный слуга. Между прочим, синьора Майя, старейший факультет нашей кафедры. — Ого, — только и смогла выдавить девочка, поражённая внутренним убранством тайной части университета. — Скажите пожалуйста, а на каком факультете училась Грейси? — На историческом, — ответила сама за себя тётя. — Скучновато, не правда ли? Мак только пожала плечами, мол, не мне судить, и снова обратилась к провожатому. — У вас ведь учатся студенты со всей Европы? — Ещё бы, — профессор Люченцио прямо сиял от гордости. — Всех, кто окончил любую из десяти общепризнанных волшебных школ, мы с радостью ждём в наших стенах. Остальным придётся сдавать письменный и практический экзамен. — Остальным? — не поняла Майя. Старичок растеряно взглянул на Грейс. Та снова принялась объяснять. — Видишь ли, дорогая, так исторически сложилось, что всего на мир существуют десять магических школ, чьё образование признано всем мировым сообществом. Есть, конечно, аналог частной практики или вроде того, только всё равно предпочтение работодателя всегда отдаётся тому, кто с аттестатом Хогвартса или Ильверморни. Здесь, в Италии более распространено домашнее обучение до семнадцати лет внутри огромной семьи. — И достаточно неплохое, хочу заметить, — вовремя вставил профессор Люченцио. — Семья Петрокки, например, уже много столетий славится сильными магами и прекрасными политиками. Большая часть наших министров — из их семьи. — Ага, зажравшиеся выскочки, — не разделяла его любви Грейси. — Училась я с одним из их семейки. Заносчивый, высокомерный болтун, который не мог без ошибки заклинание левитации выполнить, но постоянно повторял: «Петрокки — то, Петрокки — это». Словно по рождению уже мог занять все высшие посты. — Не горячись, mia cara, — профессор Люченцио по-отечески похлопал её по спине. — Тогда было непростое для вашей страны время… Да. Конечно, ты подобные высказывания воспринимала в штыки. И не одна. О! Обратите внимание, синьора Майя, эта статуя самого… Под конец дня у Майи отваливалось всё: и ноги от постоянной ходьбы, и язык — от вопросов и разговоров. Они прошлись по всей кафедре волшебства, посетили башню заведующего кафедрой истории — того самого профессора Бальтазара, с кем так порывалась увидеться Грейс. В ходе экскурсии Мак усвоила, что на магическом направлении Болонского университета существовало пять специальностей: всемирной волшебной истории, экспериментальной магии, ратной магии (аналога курсов авроров при поступлении на службу в Министерство Магии), волшебных ремёсел, а так же астрологии и прорицания. Правда, последние два не пользовались большой популярностью среди молодёжи и существовали больше на былой славе, чем благодаря запросам абитуры. К загадочным волшебным ремёслам относилось, как изготовление мётел или волшебных палочек, так и изобретение технических новинок для сообщества магов. Проблема, как посетовал профессор Люченцио, заключалась в том, что секреты создания палочек передавались внутри нескольких семей по всему миру, и рынок не требовал новых лиц, а все открытия молодые люди успешнее делали в рамках какого-нибудь бизнеса, чем на студенческой скамье. С наукой предсказания дела обстояли ещё сложнее. — Очень проблематично обучать столь тонкому искусству человека без природного дара, — отмечал старичок, бодро поднимаясь по винтовой лестнице на смотровую площадку одной из башен. — Всё-таки, прорицательские задатки либо есть, либо нет. А если второе, то пусть маг прочитает тонну книг и скупит самые мощные зачарованные карты — дело не выгорит. Встретить хорошего провидца сейчас… Да что, сейчас, всегда!.. большая редкость. Они поднимались на высоту сравнимую с хогвартской Астрономической башней, где, во времена междоусобных войн, Синьория Магов решала судьбу города, спускались в подвалы, где до сих пор сохранились входы в систему катакомб, ведущую за пределы Болоньи. — Трансгрессию изобрели только в шестнадцатом веке, — дополнял магические познания девочки профессор Люченцио. — Каминную сеть можно было легко перекрыть, а пускать чары по движущейся в воздухе мишени умели с детства… Эти туннели существуют с одиннадцатого века и являлись последним оплотом магов. — Ими когда-нибудь пользовались? — полюбопытствовала Майя, наблюдая, как мрачный широкий коридор за решетчатой дверью поглощает тьма. Старичок нахмурил лоб, раздумывая. — Дай Бефана памяти, только в середине двенадцатого века, — спустя некоторое время сказал он, когда загадочные коридоры остались позади. — Когда Фридрих Барбаросса вторгся в Италию и осадил город. Дальше нас (в смысле, магическую часть населения) не трогали, а после распространения Международного статута о секретности история, если цитировать профессора Бальтазара, разделилась на «до» и «после». Огромный закрытый зимний сад с экзотическими растениями окончательно покорил Мак. Во многом из-за того, что под каждого хищника флоры был выделен свой террариум из зачарованного стекла. В подобном виде наблюдать за агрессивной зеленью ей нравилось гораздо больше. — Я бы хотела приехать сюда учиться, — сообщила девочка тёте, когда они уже поздно вечером сидели в ресторанчике напротив гостиницы и уплетали вкуснющую лазанью. Грейси пожала плечами. — Учи язык, и всё в твоих руках. Профессор Люченцио — сын эмигрантов из Америки, но кроме него никто из преподавателей не говорит по-английски, — тут она внезапно подалась вперёд. — И на какой факультет ты бы хотела? — Его. Тётушка пришла в восторг от столь прямого и честного ответа. — Старый лис, — хохотнула она только. — Всегда знал, как расположить к себе и заразить любимым делом. Эти три с половиной недели вдали от дома не прошли бесследно касательно изначальных планов поездки. Помимо посещения университета, Грейс отвела её в волшебный квартал, состоящий из продуманной сети чердаков центральных улиц, и даже познакомила со своими друзьями, параллельно работая переводчиком. К прискорбию Майи, английский только на бумагах считался международным языком, а волшебники придерживались консервативных взглядов и меняли привычки очень редко. Тут до сих пор в моде считался французский, подобно романам двухсотлетней давности, о каком прогрессе могла идти речь? За две недели Болонья им наскучила, они расплатились за отель и отправились в мини-путешествие по северной Италии. На три дня выбрались в Венецию, затем, остановились в Падуе, а после уделили время древней Вероне. Помня об открытии прошлого года, что Шекспир не всегда писал только вымысел, Майя докопалась до тёти и на эту тему. — Шекпир никогда не посещал Италию, — фыркнула Грейси. — Всё, что касается Англии — на здоровье, экзотические страны и действие в них уже чистая фантазия гения. Последней их остановкой до отбытия на родину стал Милан. Вот тут старшая мисс Оулдридж решила оторваться по полной: она прошлась по всем волшебным и обычным бутикам, громко раскритиковав и там, и там современную моду за отсутствие шарма и индивидуальности. Однако в одном из скромных и чистеньких магазинов мантий затолкала упирающуюся племянницу в примерочную, выделив ей целую кипу одежды. Как при рассмотрении вблизи оказалось не абы какой, а парадной. Майя старательно отгородила себя от рюшей, бантиков и экзотичных вариантов с камнями или перьями, отдав предпочтение двум скромным мантиям с тугим корсетом и разрезом на рукавах. — Серовато, в духе Линды, но для третьего курса сойдёт, — прокомментировала Грейс, отсчитывая деньги. — Вот через пару лет приоритеты поменяются, и мы оторвёмся по полной!.. В Лондон они прилетели тридцать первого июля поздно вечером, ещё из-за проливного дождя и сильных порывов ветра долго не могли сесть. По сравнению с солнечной и жизнерадостной Италией родные края показались Мак серыми и мрачными. Особенно размыто-светящаяся столица, подпирающая мрачное небо небоскрёбами и шпилями церквей.***
Деметрия Девон Миллер не зря слыла умнейшей ученицей своего курса, хотя дело заключалось далеко не в отметках. Нет, её успеваемость была на протяжении двух лет безупречной, но девочка никогда не лезла вон из кожи, чтобы знать всё и обо всём. У неё существовали свои конкретные интересы и цели, которым она привыкла отдавать всю себя, без оглядки на школьную программу. Сейчас её любовь стремительно завоевали магловские книги, в частности незыблемая классическая английская литература. Знала ли Майя Оулдридж, что их разговорами, она открыла настоящий ящик Пандоры? Скорее всего, смутно догадывалась, но не придавала этому значения. Только присылала для глотающей романы подруги всё новые экземпляры из домашней библиотеки и удивлялась скорости чтения. Юная мисс Миллер не прекращала восторгаться лёгким слогом Диккенсона в «Рождественской песне» и «Приключениях Оливера Твиста», вместе с братьями и сёстрами Певенси бродила по тайным тропам Нарнии, выучила от корки до корки «Остров сокровищ». Стоит отдать Мак должное, она рассудила справедливо, решив давать подруге именно детские книги и дозированно, чтобы её приход к литературе обычных людей прошёл плавно. Но в этой истории присутствовало и другое обстоятельство, о котором юная гриффиндока не имела ни малейшего понятия, однако её «система» совиной библиотеки позволила грамотно его обогнуть. Трёхэтажный особняк неподалёку от Бристоля стоял на отвесной скале и никогда не знал не званных гостей. Как и ещё тысяча гектар равнины, огороженной по периметру высокой кирпичной стеной и живыми изгородями, отсылавшими к эпохе короля Георга II. Собственно, именно во времена этого славного короля из Ганноверской династии здесь и воцарилась (по-другому, никак не скажешь) семья Миллеров. И если для истории британского королевства данная фамилия не значила ровным счётом ничего, то для сообщества магов существовала тесная привязка господ Миллеров к прекрасным крылатым коням редчайших пород. И до сих пор их слава не померкла, что хоть и приносило стабильный доход и несметные богатства главе семьи, однако весьма его огорчало с точки зрения статуса. Ведь в «Справочнике чистокровных волшебников» о Миллерах не упомянули даже вскользь! При их заслугах, положении и родстве с самыми видными чистокровными семьями! И последние четыре поколения достославного семейства неустанно боролись с вопиющей несправедливостью. Терпели, когда Ликорис Блэк высокомерно заметил, что торгашам не место среди знати, торжествовали, стоило Кеннету Нотту проиграть Атрею Миллеру на скачках половину своего состояния, и продолжали поединок со всем аристократическим миром за место под солнцем. Даже их девиз — «No hay malos medios, hay malos jugadores», едва влезший на фасад перед парадным входом, говорил о решимости господ Миллеров. Знай историю семьи подруги Майя Оулдридж в таких подробностях, то она бы тысячу раз подумала о последствиях для Деметрии, если бы кто-то из родни застал её читающей магловскую литературу. Но Мак пребывала в блаженном неведении, а Деми не собиралась расписывать историю своего рода кому бы то ни было. Ей этого добра хватало и в стенах родного дома. Однако одним субботним утром девочка оказалась на волосок от краха. Накануне как раз пришла новая «порция» книг из Лондона, и Деметрия пропала окончательно. Ведь в связке, принесённой Ураганом, находился толстый том с загадочным названием «Записки о Шерлоке Холмсе». Невзирая на поздний час, мисс Миллер приступила к чтению и пропала, окончательно и бесповоротно. Гениальный сыщик, всегда докапывающийся до истины с помощью дедуктивного метода и обширных познаний в различных научных областях, полностью соответствовал идеалам родного факультета, поэтому был признан лучшим героем всей магловской литературы в целом. А Деметрия настолько увлеклась, что провела за книгой всю ночь, очнувшись лишь от душераздирающего вопля эльфийки Осби, причитающей на весь дом, что молодая госпожа не бережёт себя. Бедная девочка оцепенела, в панике смотря то на заливающуюся слезами слугу, то на компрометирующую литературу, разбросанную по всей комнате. Однако шаги на лестнице подействовали на неё отрезвляюще: не помня за собой подобной ловкости, Деметрия бросилась прятать книги: что-то накрыла пледом, что-то — швырнула под кровать. К приходу Ипполита Миллера в комнате не осталось видимого намёка на несоблюдение младшей сестрой негласных (а потому — очевидных) правил семьи. — Да замолчишь ты уже или нет? — холодно поинтересовался у домовика Пол. Осби подавилась рыданиями на полуслове, безукоризненно выполняя приказ молодого господина. Только громко шмыгнула носом напоследок. Но юноша уже про неё забыл и теперь сверлил испытывающим взглядом Деми. Та постаралась напустить на себя максимально беззаботный вид. Годы тренировок, то есть жизни в семье Миллер, не прошли даром: Полу очень быстро наскучило разглядывать непроницаемое лицо сестры. — Одевайся и спускайся к завтраку, — проговорил он, поворачиваясь на каблуках. — А, и не разбрасывай макулатуру по комнате. Он, на великое счастье Деметрии не вчитываясь в название, поднял с пола сборник сонетов Шекспира и положил на комод. Когда за старшим братом закрылась дверь, девочка, наконец, смогла выдохнуть и поблагодарить высшие силы за полное равнодушие Ипполита к её скромной персоне. Ничего, через пару недель она снова отправиться в Хогвартс, где её никто не сможет засечь, да и Майя обещала прихватить с собой ещё книжек. Только бы дотерпеть…