The diary of one weird guy

06.10.1952       Дорогой дневник! Вот уже несколько дней слова Фрэнка не вылетают из головы. Всё это время я думал над тем, что он сказал мне тогда, и даже сейчас, когда стрелки будильника вот-вот покажут ровно три часа ночи, лежа в кровати, я не могу перестать прокручивать в голове тот разговор, и меня даже не волнует факт того, что утром я буду клевать носом на уроках. На своей кровати, находящейся у противоположной стены, спит Рэй, его мерное и спокойное дыхание заполняет пространство комнаты, как и тиканье будильника. Я бы так хотел, чтобы звуков стало больше и громче, чтобы мои собственные мысли и столь противный голос в голове, внушающий сомнения, перестали быть столь оглушающими. Страшно оставаться наедине со своими раздумьями. Смешалось всё: и опасения о будущем, о своём предназначении, упреки семьи, но громче и отчётливее всего звучали слова Айеро. Он сказал, что ответы я найду лишь в своём сердце. И я пытался понять, пытался найти, но ничего. Я не чувствую, чтобы оно давало мне какие-то ответы или направляло меня. Обычно во многих романах после слов похожих на те, что мне сказал Айеро, у главного героя приходит осознание и принятие себя. Что ж, в моём случае оба эти ощущения уже очень задерживаются. Голова начинает гудеть от постоянных попыток "слушать своё сердце" и попыток понять себя. Может, я делаю что-то не так? И не пропадает этот удручающий страх из-за неопределённости. Ведь каждый раз он приходит вновь и вновь, когда я начинаю думать о том, что может ждать меня впереди, вселяющий неприятное беспокойство, и сердце начинает биться чуть чаще, а в крови подскакивает уровень адреналина, будто я остался с голодным львом в клетке с глазу на глаз. Сейчас я стал понимать, какой мой самый главный страх. Может, это от того, что я действительно слишком много думаю? В моей голове постоянно проносится слишком много мыслей, они как бесчисленный рой пчёл. И вот опять, вместо того, чтобы видеть десятый сон, я вновь рассуждаю об этом, и вновь даёт знать о себе боязнь столь туманного будущего, словно острыми когтями скребя на душе. Может, мне просто нужно время. Ничего ведь не случается по щелчку пальцев, рано или поздно должны прийти и осознание, и принятие. По крайней мере, я очень надеюсь на это... 09.10.1952       Сжимая в руке лист бумаги, на котором красными чернилами было выведено число 87 в графе "итоговый балл", я стоял около дверей класса философии и ждал, когда Фрэнк получит все ответы на интересующие для него вопросы от преподавателя. Первые немногочисленные контрольные, пришедшие с октябрем под ручку, прошли для меня весьма спокойно, и я сдал их вполне успешно. Но это пока, ведь впереди ждали религиоведение и французский, а там недалеко и история Англии, и если с первыми двумя я мог хоть как-нибудь совладать, то с последним я просто молился на то, чтобы О'Дек не внёс что-нибудь фантастическое в контрольную, эдак из углубленного курса (а если брать во внимание его садистские наклонности, то он вполне мог так поступить). За остальные же предметы я как-то особо не переживал, ибо конспектировал всё, что только мог на уроках и прилежно выполнял все задания, поэтому сдать должен был.       Мимо проносились студенты, спешащие кто куда. Туда-сюда. Жизнь вокруг кипит полным ходом, а я, оперевшись спиной о стену, смотрел на то, как редкие лучи солнца пробираются сквозь три огромных окна стены напротив, и периодически поглядывал вокруг себя. Уже через минуту солнечный свет полностью исчез за тёмными тучами. Заметно похолодало, на улицу выйдя без пальто или хотя бы тёплого свитера, можно было запросто замёрзнуть. Часто идут дожди, но зато после них остаётся такой свежий и чистый воздух, не говоря уже о запахе. Дни выдались энергозатратными, боюсь представить, что будет дальше. Поскорее бы выходные, тогда бы я смог наконец-то отоспаться. Я прикрыл глаза, и голоса студентов, топот шагов, да и вообще любые звуки вокруг словно стали тише, будто меня перенесли в вакуумную клетку или что-то в этом роде, и стало как-то спокойнее. Я старался не думать ни о чём, зная к каким дебрям порой могут привести мои мысли. Вдруг из этого состояния меня вывела чья-то тёплая рука, что легла на моё плечо, и всё ещё приглушенное "Джи".       - Заснул что ли? — насмешливо произнёс темноволосый юноша. Моргнув раз, я взглянул на него, неловко улыбнувшись.       - Нет, просто ммм... — не зная, как объяснить толком, что я делал, ведь не сказать же: "Решил помедитировать прямо в коридоре", начал активно жестикулировать правой рукой в попытке донести без слов. Фрэнк лишь с озорными искринками в глазах и снисходительной полуулыбкой понятливо кивнул, проговорив:       - Ясно всё с тобой. — удивительно, как порой мы можем понять друг друга с полуслова или вообще без слов. Иногда мне всё же не верится, что я смог сблизиться с человеком, что ему интересно (ведь так?) со мной. Ведь до этого у меня не было ни друзей, ни близких знакомых или приятелей, и это для меня в новинку, но я действительно очень рад этому.       Мы шли по такому шумному сейчас коридору, обсуждая последний тест.       - Так, всё выпытал от учителя, что хотел? — улыбаясь тому, как долго Айеро досконально расспрашивал у мистера Рэдиссона, пожалуй, все вопросы из теста, коих было ни много ни мало целых пятьдесят, иронично спросил я. Он усмехнулся.       - Абсолютно всё. И между прочим, мы даже нашли оплошность мистера Рэдиссона при подсчёте баллов. Представляешь, вместо восьмидесяти он поставил мне семьдесят шесть баллов! — возмутился он, активно и эмоционально жестикулируя.       - Такое бывает. — пожал плечами я. — Может, он просто не заметил, у него ведь столько работ на проверке. — юноша чуть кивнул.       - Это так. Но в любом случае, порой очень полезно допытываться до учителей с распросами. — ехидно он усмехнулся, и я, в принципе, был согласен с его словами. — У нас сегодня ведь никаких контрольных?       - Нет, но зато уже завтра пишем религиоведение. — ответил я, несколько печально вздыхая. Хоть и преподавательница, мисс Грейс, не была такой же злой и противной как небезызвестный историк, всё равно она – достаточно строгая женщина, от чьего сурового, холодного взгляда становилось очень некомфортно, да и требовала от своего предмета по полной программе. Но она хотя бы не унижала учеников перед всем классом и была временами достаточно человечной.       Фрэнк же мучительно застонал. У него изначально не особо сложились отношения с самим предметом, от чего он и не поладил с преподшей. Как он мне сказал: "Я искренне не понимаю, зачем со школьных лет вдалбливать религию детям в голову. А если я атеист? Или адепт какого-нибудь культа?"*, и честно, от последнего его высказывания я ещё очень долго смеялся. Но в его словах была доля здравого смысла, я и сам порой задумывался об этом, но никогда к однозначному ответу не приходил. Тема религии и Бога, в принципе, одна из тех тем, на которую можно рассуждать хоть бесконечно долго, но никогда к одному ответу ты не прийти не сможешь. Но на религиоведении мы не обсуждали существование или отсутствие каких-то высших сил, нам просто, если можно так сказать, преподавали содержание библии, историю появления и распространения религий, всё, что касалось этого и так далее по списку. Это всё было в принципе интересно, но я бы уж точно не хотел бы изучать это всё углублённо или вообще связывать с этим свою жизнь.       Понимая, что подготовка именно к этому тесту выдастся мучительно долгой и скучной, я решил сделать это дело немного разнообразнее, чтобы на следующий день не забыть всё то, что так долго бы заучивал сегодня. Просто много раз так случалось, что монотонно заучиваемая информация выветривается из головы уже через несколько часов, а этого очень хотелось бы избежать, всё-таки мне, да и уверен, Фрэнку нужны хорошие результаты.       - Слушай, Фрэнк, — начал я, мимолётно взглянув на него, и, заметив заинтересованность в его глазах, продолжил: — может, мы могли бы вместе подготовиться к этому тесту? Если ты, конечно, не занят. — я вновь посмотрел на него и, как мне показалось, во взгляде Айеро отразилось радостное облегчение, если можно так сказать.       - Конечно, я вовсе не против. К тому же, вместе веселей, да и учится лучше. — проговорил он чуть возбуждённо, возможно, ликуя, что не придётся мучиться с этим предметом в одиночку. — Когда и где? — спросил он, а я, даже не раздумывая, ответил:       - Давай в библиотеке сразу после уроков. — он, не ответив, утвердительно кивнул в знак согласия, и мы направились дальше в большой зал на обед.       Я опять попытался сдерживать себя от всего мучного, жирного и солёного, то бишь от всего вредного, но искоса поглядывал на тарелки со всем этим. Я прекрасно понимал, что нельзя срываться ни в коем случае, по крайней мере, уж точно не сейчас, поэтому и отвёл взгляд в противоположную сторону. И каким-то образом это не прошло мимо внимания Айеро.       - Почему ты так мало ешь? — его вопрос прозвучал с нотками беспокойства, я немного опешил.       - В каком смысле? — спросил я, делая вид, что не понимаю, о чём он, но от его подозрительного взгляда внутри я непроизвольно напрягся.       - В прямом. — сказал он, продолжая смотреть на меня. — Что на завтраках, что на обедах. Про ужины я вообще молчу, ты либо их пропускаешь, либо ешь так же мало. — понимая, что смотрю на него слишком пристально, я отвёл взгляд, не понимая, почему его так волнует моё питание.       - Кхм, Фрэнк, мне, конечно, приятно, что ты заботишься обо мне, но поверь, я ем нормально. А про ужины, ты, между прочим, тоже их частенько пропускаешь, так что... — я попытался непринуждённо улыбнуться, но уверен на девяносто процентов, что получилась какая-то нервная, жалкая пародия улыбки. Продолжив есть, не глядя на собеседника, я кожей ощущал его взор, направленный на меня, и клянусь, он наверняка смотрел с недоверием, но вскоре уже тоже приступил к своей еде, так что я мог выдохнуть спокойно. Я действительно поражаюсь проницательности и вниманию к деталям у этого парня, либо же это я слишком очевиден, но больше всё-таки склоняюсь к первому варианту. Но с чего бы такое внимание к таким незначительным вещам? Это просто любопытство или...Нет, точно любопытство, иначе быть не может. Но даже так, конечно, немного приятно то, что ему не всё равно на мою персону, но я пока просто не готов поделиться ещё одним тараканом из моей головы. Нет, точно не сейчас.       Остальные уроки проходили очень медленно, словно тянущаяся резина. Сидя на последнем уроке, ёрзая на стуле и периодически поглядывая на стрелки часов, я всё ждал окончания занятия. Обычно биология проходила куда более интересно, но сегодня нашего преподавателя заменяла какая-то другая учительница, и видит Бог, ни один педагог во всём пансионе не читает лекцию настолько монотонно и скучно. Хотя, слово "читает" в данном случае вообще не подходит, ибо она бубнит слова себе под нос, из-за чего её плохо слышно, и конспект у меня выходит сумбурный и непонятный. Долго же придётся его разбирать. Звон колокола стал спасением для всех, сидевших в классе, от вот-вот нагрянувшего сна под бубнёж преподавательницы. Мы с Фрэнком вышли из класса почти последними, ибо не хотели сразу после завершения урока толпится у двери и пытаться протиснуться самыми первыми, как это делало большинство. У Фрэнка учебник и конспекты по религиоведению были с собой (как он мне объяснил, он забежал на одном из перерывов в общежитие и захватил их с собой, и мне, наверное, стоило поступить так же), мне же пришлось идти за ними в комнату, поэтому шёл уже на место встречи я один. Айеро хотел пойти со мной, но в итоге мы решили, что будет лучше, если он уже начнёт разбирать темы и, может, искать какую-нибудь дополнительную литературу.       Библиотека встретила привычной тишиной, только негромкое тиканье часов, висевших над проходом, нарушали её. В воздухе летали частички пыли, которые были так хорошо видны на свету, проникавшему в зал. Солнце всё-таки вышло из-за туч. Я, недолго думая, направился в читальный зал, который находился в паре метров от прохода, если повернуть направо, и сразу же заметил Фрэнка. Он склонился над своей тетрадью, что-то усердно читая, несколько чёрных локонов падали ему на глаза, но он будто бы не замечал этого. Я сел рядом с ним, и он поднял на меня свой взгляд.       - На какой теме остановился? — спросил я, кивком показывая на тетрадь, попутно доставая свою вместе с учебником.       - Мировые религии. — он вновь посмотрел на свои записи. — Хорошо, что их всего три, иначе бы я свихнулся. — я чуть улыбнулся от его слов.       - Не могу не согласиться. Но зато уже следующая тема – локальные, и их там немало. — юноша обречённо вздохнул и взглянул на меня, словно прося не напоминать об этом, от чего я издал едва слышимый смешок.       За два часа, проведённых за подготовкой мы нашли столько материала и выучили всё необходимое, параллельно переговариваясь шёпотом, Айеро даже как-то пытался шутить, чтобы разнообразить атмосферу, от чего я тихо посмеивался, прикрыв рот ладонью. Пару раз на нас шикали остальные студенты или даже мисс Цукенберг, иногда отвлекаясь от своей толстенной книги, что она читала за своим столом, чтобы понаблюдать за обстановкой вокруг. Мы сидели достаточно близко друг к другу, и я как-то сделал маленькое наблюдение для себя. Редкие солнечные лучи иногда падали на глаза Айеро, и оказалось, что в них есть едва заметные вкрапления цвета яшмы, это так хорошо заметно именно на свету. Интересно, почему я раньше этого не замечал? Это, конечно, так незначительно, но при этом так необычно и интересно. Я бы даже сказал, красиво. (как художник говорю) В общем, это время мы провели не только с пользой, но и с весельем, и я несколько раз про себя отметил, что не зря позвал Фрэнка с собой. У нас оставалось ещё две темы, и после мы могли быть свободны.       Кто-то решил открыть окно, что находилось в глубине читального зала, но прохладный ветер уже в следующую минуту полностью обволок всё пространство комнаты. Я побольше оттянул рукава свитера, ибо мои руки, что мёрзли в первую очередь, и без того всегда были холодными на ощупь, не хватало ещё, чтобы они совсем заледенели, но Фрэнк, сидевший лишь в рубашке (ибо пиджак он повесил на спинку стула), даже не шелохнулся.       - Тебе не холодно? — спросил я несколько обеспокоенно. Он же, отвлекшись от фолианта, который читал, взглянул на меня сначала непонятливо, но в следующую секунду словно сообразил, о чем я.       - Да нет. Мне абсолютно нормально. — беззаботно он пожал плечами, возвращаясь к чтению. Я же лишь успел подумать о том, что ему повезло не быть таким "мерзляком", как я, когда он же вновь обратился ко мне. — Слушай Джи, а что здесь написано? — он пододвинул фолиант ко мне, указывая пальцем на фразу, написанную явно чернилами и явно намного после печати самой книги. Это была латынь, что я с лёгкостью мог понять. Честно сказать, меня это даже немного позабавило, ибо фраза "лови момент" написана именно на странице с перечислением десяти заповедей библии.       - Carpe diem. Крылатое выражение. Можно перевести как "рви розы, пока не поздно", дословно же будет звучать как "лови мгновение". — ответил я шёпотом, всё ещё улыбаясь факту, что написана эта фраза именно здесь, и Фрэнк, кажется, тоже оценил иронию, и его лицо украсила озорная улыбка.       - Надо же. — тихо сказал он, поворачиваясь ко мне. — Знаешь, когда-нибудь я тоже выучу латынь. Чтобы мы могли вместе общаться на ней, и нас бы никто не понимал. — в его ореховых глазах с болотными вкраплениями вспыхнул этот озорной огонёк, что так свойственен ему, когда его посещают какие-либо идеи, или когда он возбужден. Я издал тихий смешок и кивнул ему в ответ.       Мы сидели ещё около сорока минут и наконец после множества раз повторений выучили всё, что от нас требовалось.       - Ну наконец-то! — выдохнул Фрэнк, откидываясь на спинку стула. На него недовольно обернулись двое студентов, сидевших за столом напротив, и один из них попросил быть потише возмущённым, но тихим голосом. Айеро извинился, и когда те двое отвернулись, закатил глаза. — Может пойдём? — наклонившись ко мне поближе, он прошептал, на что я легонько кивнул.       Выйдя из библиотеки, мы не спешили идти дальше, думая о том, пропустить ли нам сегодня ужин или нет.       - У меня остались две последние сигареты. — проговорил он, удостоверившись сначала, что никого рядом нет.       - Может, тогда на чердак? — спросил я, на что он наградил меня достаточно странным взглядом.       - Ты ведь точно не хочешь есть? — в его голосе проскакивали нотки подозрения, чему я очень удивился и даже немного возмутился.       - Фрэнк, ты серьёзно? — но он продолжал прожигать меня этим взглядом, от чего хотелось быстрее избавиться. С чего такая гиперопека? Раздражённо цокнув языком (что, наверное, не должен был делать), я сердито сказал: — Не хочу есть! Честно, я наелся на обеде.       Ещё несколько секунд он пристально смотрел на меня, и в тот момент я почувствовал себя нашкодившим ребёнком, оправдывающимся перед матерью. На самом деле, я бы не отказался сейчас от кусочка тыквенного пирога, который сегодня по расписанию подавали на ужин, но понимал, что при моих огромных щеках, никаких пирогов и уж тем более вечером мне не светит ещё долгое время. Однако почему-то появилось это маленькое чувство вины перед Фрэнком. Я хоть и доверяю ему многое, но это пока не могу. Это что-то слишком личное, что-то, возможно, кажущийся странным со стороны, что не каждый, даже близкий человек, поймёт. Да и к тому же, я был чересчур резок. Насколько бы больной эта тема для меня ни была, я не должен был быть таким грубым.       Видимо, поняв, что я больше ничего не скажу по этому поводу, Фрэнк выдохнул в примирительном жесте, и я неловко закусил губу, теребя край свитера.       - Прости за резкость. — смущённо пробурчал я, но в коридоре было достаточно тихо, чтобы он смог меня услышать.       - Всё нормально. — посмотрев на меня, он приподнял уголки губ, давая понять, что его это не задело, но в глазах промелькнуло на мгновение подобие грусти. Мне стало ещё больше стыдно из-за этого, и я машинально потянулся к руке юноши, беря его ладонь в свою. Не знаю, откуда взялась эта привычка, но всегда, когда я испытываю вину перед человеком, пытаюсь как-то дотронуться до него, выражая извинения таким способом. Странная особенность, которая была со мной всю мою сознательную жизнь. Его рука была тёплой, даже несмотря на то, что поверх тонкой классической рубашки на нём больше не было ничего надето (пиджак он так и не надел, держа его в руках), а в помещении было достаточно холодно. Он бросил на меня удивлённый взгляд, но буквально через секунду, по-доброму усмехнувшись, переплел свои пальцы с моими.       - Я правда не обижаюсь, Джи. — мягко проговорил он. — Ты меня тоже извини за то, что надавил. Может, пойдём уже?       Я произнёс тихое "Да", и мы двинулись по коридору, шагая к нашему излюбленному месту. Когда-нибудь я смогу ему рассказать о своих тараканах. Но только не сейчас... 12.10.1952       Французский и несчастное религиоведение, что мучили меня пару дней назад были сданы успешно. По крайней мере, я так предполагаю. Ближайшие пару дней можно спокойно отдыхать, ибо это время свободно от контрольных. Зато буквально в среду уже будет сразу и математика, и химия, и ненавистная история Англии. Но думаю, я успею подготовиться, а пока можно провести этот выходной, отвлекаясь от учёбы без угрызения совести. Тем не менее, выспаться, как я мечтал недавно, мне толком не удалось. Мой сосед подорвался ни свет ни заря, и от звуков его шагов я, собственно, и проснулся тоже. А время ведь было всего восемь тридцать утра! Ну и ладно, это ведь не так страшно. По крайней мере, я этой ночью, на удивление, спал спокойно, да и заснул почти сразу после того, как моя голова коснулась подушки, так что чувствовал себя вполне бодро. Далеко не худшее начало дня, что не может не радовать.       На завтраке я не видел Фрэнка, по всей видимости, он ещё спал. Либо же наоборот, уже давно проснулся и позавтракал, но в это верится с трудом, кто в конце концов будет вставать раньше восьми утра в воскресенье? Кое-как дожевав яичницу с овощами, я отправился в комнату. Думал взять дневник с карандашом и посидеть где-нибудь, возможно, даже на чердаке, ну или в музыкальном классе.       В холле было очень тихо, что уж слишком непривычно для помещения. Эхо шагов, издаваемых от каблуков моих потрепанных оксфордов, разносился вокруг. Капли дождя барабанили по стеклу окон свой особый ритм. Кап. Кап-кап. И по новой. Этот звук дарил легкое, едва ощутимое чувство спокойствия. Взгляд скользил от одной оконной рамы к другой, а в голове прокручивался разговор трёхдневной давности.       Сидя по-обыденному на чердаке, мы с Фрэнком курили последние сигареты и лениво переговаривались, наблюдая скорое наступление сумерек на дворе.       - Ты знаешь, твои слова о том, чтобы я следовал зову сердца, до сих пор не выходят из головы. — сказал я как бы между прочим. Он слегка приподнял уголки губ.       - И как, получается? — поинтересовался он, на что получил мой разочарованный вздох, выражающий отрицание. Тогда он продолжил: — Тебе не обязательно нужно судорожно пытаться найти ответы сейчас, знаешь. Искать себя – нормально так же, как и то, если ты и после выпуска продолжишь это. Жизнь – это вовсе не чётко распланированный список дел, каждое из которых тебе надо выполнить до определённого срока. Даже если после школы ты всё ещё будешь в поисках и раздумьях о том, с чем хочешь связать свою жизнь, то в этом нет ничего плохого. В конце концов, нам с тобой только семнадцать, ещё вся жизнь впереди! — закончив, он заглянул мне в глаза, и его взгляд был таким ободряющим, что мне на секунду стало так легко. Закралась мысль, что это действительно всего лишь начало моей истории, и мне не нужно так спешить. Вдруг просто захотелось дать всему идти своим чередом, не пытаясь ускорить свою жизнь, и даже тот мерзкий голос из головы не мог отогнать это чувство. И знаешь что? Я так и решил поступить.       Чёрт возьми, да как же Айеро это делает? Я никогда не получал столько понимания от человека, все его слова отдаются где-то там у меня глубоко внутри. Ни с одним человеком в моей жизни такого не было, даже с дорогой бабушкой, что скончалась, когда мне было всего десять. Что же он на самом деле из себя представляет? Иногда мне кажется, что он просто нереален или, как минимум, не от мира сего. Да, это, пожалуй, хорошее описание для данного загадочного юноши. Я уже многое о нём знаю, но что-то подсказывает, что это далеко не всё. А ещё меня пугает факт того, что моя голова почти круглосуточно занята мыслями о нём. Даже учёба находит там меньше места, чем он. Я, по всей видимости, слишком зациклен. Но это так необычно. Я имею в виду, что не имея толком друзей в прошлом, сейчас для меня это выглядит безумно, что человек может понять меня без слов, сказать что-нибудь такое, что точно оставит свой след в моём подсознании, нарушать вместе со мной правила и хамить учителям, готовиться к тестам вдвоём и шуметь в библиотеке, и многое, многое другое. Раньше ведь я только и мог мечтать о таком человеке, но был убеждён, что никто не захочет общаться с "неловким чудиком за последней партой". Но нашёлся один парень, коим оказался Фрэнк. Ясное дело, мы общаемся только полтора месяца, но недавно я понял, что, по сути, ближе него у меня никого нет (да я настолько одинок, и ты это и так понимаешь). Я бы так хотел называть его своим другом, но почти уверен, что он так не считает. Общается ли он со мной просто из-за скуки? Или может, потому что больше ни с кем толком не знаком? В это верится почему-то намного больше, чем в то, что ему просто интересно со мной и что он хочет дружить. Не хочу тешить себя ложными надеждами.       За своими раздумьями я и не заметил, как уже дошёл до своей комнаты. Рэя внутри не оказалось, видимо, ещё завтракает, ну или убежал по своим делам. Он, вроде бы, говорил, что собирался в город с несколькими знакомыми ребятами и спрашивал меня, поеду ли я. Но сегодня мне не хочется никуда выходить, поэтому ответ на его вопрос был отрицательным. Я забрал дневник с пеналом и решил посидеть в музыкальном классе. Ноги машинально несли меня по заученному маршруту, и я даже не задумывался о дороге, смотря в пол. И моя невнимательность сыграла мне боком, ибо проходя через западный холл на втором этаже, я врезался в чью-то спину, от чего чуть было не упал и я, и человек передо мной. Подняв глаза, я встретился с холодным и презрительным взором сразу трёх парней, направленный на меня. По спине пробежал холодок, когда пришло осознание, кто передо мной стоял. Курт Миллиган, один из лучших игроков школьной команды по регби, был тем, кого я почти сбил с ног, а рядом с ним стояли братья Роуз – Рой и Алан, известные благодаря школьному оркестру, с которым они иногда выступают на разных мероприятиях, устраиваемых пансионом. Короче говоря, это были так называемые "крутые парни", потешающиеся над такими, как я. Я уставился на них, не зная, что и сказать. Надо было извиниться, но под их оценивающие взгляды, будто они смотрели на какую-то букашку, я словно язык проглотил. Хотелось побыстрее убежать и спрятаться. Наверное, я просто трус.       - Ну, — пренебрежительно проговорил Курт. — я жду.       - Прошу прощения. — я сказал, вернее даже, выдавил из себя эти слова очень тихо чуть подрагивающим голосом. Этот тон в голосе, их вид в целом, всё это заставляет меня чувствовать себя слишком уязвимым, слишком слабым, слишком ничтожным. Будто я – никто. Миллиган надменно фыркнул, закатывая глаза, и мне стало очень некомфортно. Вдруг они могут что-то от меня потребовать? Знаешь, что-то по типу "этот противный неудачник посмел коснуться меня, так пусть платит." Это звучит абсурдно, но от таких людей, как эти можно было ожидать что угодно. Они возомнили себя королями школы и для них такие понятия, как уважение к другим, честность, добродушие чужды. В серьёз они воспринимают только таких, как они, а остальные ребята – это лишь грязь из-под ногтей, по их понятиям. Меня очень раздражает это, но умом я понимаю, что переходить таким людям дорогу – обеспечить себе издевательства и статус "козла отпущения", а ты уже знаешь, что у меня и без этого не самое лучшее положение.       - Да ладно тебе, Курт. — безэмоционально произнёс Рой.       - Да, — подхватил его брат. — это же одинокий, странный чудик, что с него взять?       Братья Роуз гаденько захихикали, а Миллиган самодовольно усмехнулся. Мне же ещё больше захотелось в этот момент провалиться сквозь землю. Уязвимый, слабый, ничтожный. Для них я и в правду никто. Я бы хотел что-нибудь ответить. Но, во-первых, я не знал, что именно, во-вторых, мне же было бы хуже, да и ещё...Хотя, кого я обманываю? Я просто испугался. Они могли бы щёлкнуть пальцем, и меня бы уже на следующий день избегала бы добрая половина пансиона, если не больше. И я не хотел этого. Но они правильно говорят. Я всего лишь трус. Всего лишь странный, одинокий чудик.       - Да что вы говорите?! — раздался знакомый голос со стороны, и я по началу не поверил своим ушам. Но нет, они не подвели меня, и в этом я убедился, когда Фрэнк вышел из-за угла, уверенно направляясь к нам и переводя взгляд то на меня, то на тройку. — А вы судите ведь только по общему, стадному мнению? Потому что я очень сомневаюсь, что вы лично знаете Уэя достаточно, чтобы так говорить о нём. — ошарашенный взгляд этих троих нужно было видеть! Но как бы мне не хотелось позлорадствовать, мои мысли были больше о том, чтобы сейчас не началась драка. За это, конечно, могли дать очень строгое наказание всем, но я боялся, что во всём обвинят Айеро, и даже мои бы слова не сыграли существенной роли. В конце концов, двое против троих. На нас уже смотрели все немногочисленные студенты, проходившие здесь, но случись что – они бы, разумеется, поддержали бы троицу. Никому ведь проблемы не нужны.       - А ты ещё кто? — напористо и с явным недовольством спросил Курт. Братья за его спиной зашептались, а затем Алан тихо, но слышимо проговорил:       - Это тот самый Айеро.       - Новенький, перешедший в этом году. — подхватил Рой.       - Вечно таскается с Уэем. — закончил первый. Фрэнк самоуверенно усмехнулся, не разрывая зрительного контакта с Миллиганом.       - Да, тот самый Айеро сейчас перед вами. Будем знакомы. — он поклонился в шутливой манере, и это бы меня развеселило, находясь мы при других обстоятельствах.       Курт снова пренебрежительно фыркнул, и в этот момент он напоминал мне какого-то коня. Напыщенного коня.       - Что ещё за клоун? — он противненько ухмыльнулся, как и братья, а лицо Фрэнка сделалось ещё более серьёзным. А мои опасения по поводу возможной драки всё возрастали и возрастали, перекрывая мне доступ воздуха в лёгкие. Лишь бы обошлось, Господи, пожалуйста. Фрэнк, не отвечай им. Фрэнк, давай мы сейчас просто уйдём. Я глядел на него, взглядом пытаясь выразить свои просьбы, но он ведь даже не смотрел в мою сторону. Чёрт!       - Ну, не знаю, как ты, но лично я вижу здесь только трёх клоунов. Вот они стоят. — он кивнул на них, и те сразу перестали усмехаться. Их вид выражал крайнюю враждебность, и мне хотелось взвыть от отчаяния. Фрэнк, ну за что?! Зачем?! (но не могу не отметить, что это всё же было очень круто)       Вокруг послышался шёпот людей. Интересно, насколько быстро начнут ходить слухи по коридорам пансиона, передаваясь от одного к другому. Уверен, уже к завтрашнему утру весь кампус будет говорить об этом, чего я лично бы очень, очень не хотел бы.       - Да как ты смеешь? — вид Айеро был крайне спокойным, в то время как Курт, клянусь, готов был взорваться от ярости. Фрэнк театрально зевнул, видимо, чтобы больше задеть Миллигана, но он не заметил, как тот замахнулся, что влепить ему пощёчину. Для меня вдруг всё стало происходить, как в замедленной съёмке, и я не понимал, что делаю, пока звонкий удар не привёл в чувство не только меня, но и всех присутствующих. Щека загорелась адским пламенем, удар у игрока как-никак был тяжёлым. Машинально моя рука потянулась к горящей и наверняка красной щеке. Я не видел Айеро – он находился у меня за спиной, но был уверен, он смотрел на меня самым ошарашенным взглядом на свете. Несмотря на боль, я, высоко задрав голову, взглянул не ожидавшего такого Миллигану прямо в глаза.       - Может, для тебя я и чудик, а Фрэнк лишь клоун, но сейчас всю свою жалкую натуру и скудоумие выставил всем напоказ именно ты, пустив в ход грубую силу. — я сам удивился, насколько твёрдо и уверенно прозвучали мои слова, да и вообще тому, что я их априори произнёс. Их это тоже, по всей видимости, поразило так, что у всех троих лица вытянулись в удивлении и шоке. На остальных же я не обратил внимания, но что-то подсказывает, что выражение их лиц соответствовало троицы.       Взяв Фрэнка за руку, я понёсся с ним подальше от того места, пока эти парни не решили ещё чего-нибудь учудить. Мы остановились только на третьем этаже, пробежав несколько поворотов, и множество ступеней. Тяжело дыша, пытались восстановить дыхание, и Айеро посмотрел на меня глазами по пять пенни.       - Ты... — всё ещё тяжело вздыхая и выдыхая, проговорил он. — Уэй, ты просто безумен и восхитителен одновременно! — он заливисто рассмеялся, и я не смог сдержать широкой улыбки.       - Ты преувеличиваешь. — смущённо сказал я и снова потянулся к щеке. Она всё ещё очень болела, хоть и не так, как было в первые секунды, но ощутимо. И всё ещё была горячей. Чёрт бы побрал Миллигана и его стальную хватку! Фрэнк заметил мой жест и в ту же минуту перестал смеяться, нахмурившись.       - Надо приложить что-нибудь холодное. — я покачал головой, но он не дал мне и слова вставить. — Не маши мне тут головой, тебе же больно!       - Всё в порядке, Фрэнк, я... — он не дал мне закончить, взяв меня за руку и направившись куда-то. — Куда ты идёшь?       - В туалет. Хоть умоем тебя холодной водой. — больше он ни слова не сказал, а я, собственно, и не задавал больше вопросов.       Подойдя к раковине и включив холодную воду, я как можно аккуратнее стал умывать лицо, задерживая прохладную ладонь на больной щеке. Фрэнк дал мне салфетки, чтобы вытереться.       - Спасибо тебе. — выбросив использованные салфетки в урну, проговорил я, поднимая глаза на Айеро. — За то, что заступился. Это было очень благородно. — тем не менее он виновато глядел на меня, покачав головой.       - Это я должен говорить спасибо тебе. — ответил он. — Если бы не ты, то удар так и достался бы мне по назначению. Ты храбро поступил, Джи. — смущённо улыбнувшись, я осознал, насколько тепло стало от его слов. Так хотелось бы верить в то, что он сказал, но противный внутренний голос, что всегда вселяет в меня неуверенность, сомнения и страхи, нашёптывал, что не настолько уж смелым был этот поступок. Но сейчас я не хочу его слушать. И не буду. Уж точно не сейчас, когда всё так хорошо.       - В любом случае, ты не оставил меня на растерзание этим стервятникам, и я очень благодарен тебе за это. — он добродушно и тепло улыбнулся мне.       - Не стоит, мы же друзья, в конце концов.       Друзья...До меня начал доходить смысл, сказанных им слов, и сердце в груди пропустило удар. Он считает меня другом? Он считает меня другом! На моём лице заиграла яркая улыбка, клянусь, так широко я ещё никогда не улыбался. Мы с Фрэнком. Мы друзья!