One Angel, one Demon...

      Потуги даются Рафаилу непросто. Он старается держаться, знает прекрасно, как всё происходит и случается. Дышит глубоко и часто между схватками, когда ребёнок уже прокладывает себе путь вперёд. Идёт тяжело и медленно, и Рафаил в глубине души чувствует тот самый страх, что он не справится. Что что-то пойдёт не так.       Он стонет протяжно, откидываясь на подушки после очередной потуги. Длинные каштановые волосы бурыми змеями разметались по ней; липнут к взмокшей от напряжения шее и лбу. Родовые муки длятся как-то уж излишне долго, и Рафаила это действительно пугает. — Марбас... — он на выдохе зовёт мужа, прежде чем снова напрягается в потуге. Тот выглядит мрачным и сосредоточенным и смотрит сурово. — Ребёнок крупнее, чем мы думали, — лёгкая вина на мгновение мелькает в багряно-алых глазах, когда демон бросает быстрый взгляд на искажённое мукой лицо. — Ты не сможешь родить самостоятельно.       Рафаил сжимает до побеления костяшек простыни и снова протяжно стонет, когда боль догоняет его. Лёгкая тень обеспокоенности пробегает по лицу Марбаса, и Рафаил смотрит на него мутноватым взглядом. — Делай, что считаешь нужным... — он дышит тяжело и прерывисто. — Я доверяю тебе.       Демон вздрагивает и скрипит зубами. Со странной неуверенностью смотрит на живот супруга. Промедление может быть чревато. Не столько для Рафаила, сколько для их дитя, ведь то может банально задохнуться, застряв в родовых путях. Жертвовать жизнью собственного ребёнка Марбас не хотел, как и причинять лишнюю боль Рафаилу...       Два идиота!       Он скрипит зубами в бессильной злости на самого себя. Видел же, что живот архангела был большим, делал же постоянные обследования... Мог ведь, в конце концов, догадаться, что во время родов могут возникнуть осложнения, но...       Откровенно говоря, Марбас был уверен, что их тела всегда в полной мере подстраиваются под потребности и размеры младенцев. И родовые пути не становятся исключением. Да, им, конечно, приходится проходить сквозь муки рождения как смертным, но Марбас был искренне уверен, что никаких осложнений у них во время родов быть не должно.       Его собственный муж сейчас доказывал обратное.       Марбас скрипит зубами и пытается унять предательскую дрожь в руках. Ему нужно крепко держать инструменты, иначе он навредит и супругу, и ребёнку. А этого демон себе никогда бы не простил.       Он режет по живому, но Рафаил терпит. Уставший и измождённый, он тем не менее терпит, дышит шумно лишь и стонет глухо. Ангельская кровь заливает руки демона, и Марбасу это могло бы польстить в любой другой ситуации, кроме происходящей.       Ему практически в прямом смысле приходится экстренно и очень не профессионально вскрыть чужое чрево, чтобы успеть спасти ребёнка, что не может самостоятельно покинуть его.       Окровавленный младенец не сразу оглашает криком о своём приходе. Марбасу нужно позаботиться о нём, но и оставить своего ангела со вскрытым животом он тоже не может. — Я буду в порядке, — Рафаил будто чувствует чужие сомнения. Говорит тихо, из последних сил. — Позаботься о нашем ребёнке. — Мальчик, — Марбас не может скрыть горечь в своём голосе. — Это мальчик, — Рафаил в ответ улыбается слабо, и его синие глаза на мгновение вспыхивают. — Как ты и предполагал, — он устало откидывается на подушки и говорит тихо. Чувствует слабость во всём теле и бесконечную усталость. Но из последних сил наблюдает за суетящимся супругом, удерживая собственное сознание.       А после — улыбается с безграничным теплом и нежностью, когда Марбас осторожно опускает в его руки маленький тёплый сонный комочек. Рафаил прижимает аккуратно своё дитя к себе, прежде чем наконец-то отпустить себя, поддавшись усталости и обессиленности под умелыми действиями мужа, исцеляющего его раны. — Люблю вас, — шепчет тихо, едва слышно, но достаточно громко для того, чтобы Марбас услышал.       Строгое и виноватое выражение его лица смягчается, и демон смотрит на провалившегося в забытие архангела. Нежность и любовь всполохами вспыхивают в багряно-алых глазах, и Марбас тихо хмыкает себе под нос, аккуратно обрабатывая чужие раны: — И я вас.