One Angel, one Demon...

      Каждая беременная женщина сходит с ума по-своему — это была аксиома, с которой сложно было поспорить. К сожалению или счастью, с таким же успехом как среди людей она действовала и на ангелов с демонами — каждый из них тоже сходил с ума по-своему. К своему неудовольствию, Марбас в полной мере прочувствовал это на своей шкуре.       Рафаил был ревнив. Не прям так уж сильно и заметно, и уж точно не до абсурда, но тем не менее он был ревнив. Пусть и всячески пытался это скрывать и отрицать, но Марбас был слишком проницателен, а ещё слишком хорошо знал своего извечного эфирного коллегу, чтобы точно видеть то, что тот так упорно пытался скрывать.       Да, несмотря на ангельскую природу, Рафаил был ревнив. И ревновал он, конечно, Марбаса, что не могло не льстить, разумеется. Не могло не льстить, а ещё было естественной причиной для испытания границ ангельского терпения Рафаила и вечных, как мир, шпилек в его сторону (демон Марбас, в конце концов, или кто?!).       Рафаил честно пытался игнорировать и делать вид, что не понимает, что происходит, но Марбас знал, что его реакции и удары по слабому, отнюдь не ангельскому месту всё-таки задевают архангела. Это было забавно, и демон искренне наслаждался происходящим, хоть и, конечно, старался палку не перегибать.       Ну, или делать это так, чтобы Рафаил не узнал — в конце концов, демон Марбас или кто?!       Так вот, да, Рафаил был ревнив. Но беременный Рафаил ещё и был мнителен.       Вообще, его беременность не то чтобы прям сложная в плане тех загонов, которые часто снисходят на беременных — Марбас искренне считал, что всё окажется в разы хуже. Ну то есть, Рафаил не доставал его странными желаниями и спонтанными капризами и, в принципе, даже вёл себя практически как обычно. За исключением одного маленького «но»...       Эмоциональное состояние беременного архангела было похоже на какие-то воистину адские американские горки!       Нет, бо́льшую часть времени Рафаил был спокоен и даже практически безмятежен. Но что-то за долю секунды могло переключиться в его голове, и он впадал в такое тотальное уныние, что все грешники пятого круга могли умереть вместе от зависти. Уныние это при этом сопровождалось радикальными крайностями по типу «я ничтожество и хреновый спутник по жизни» и «как ты только меня терпишь, Марбас, я же тебя совсем достал уже».       Последнее, кстати, было прямо в точку. Но Марбас стойко об этом молчал. Ну, потому что, во-первых, он уже давно привык, а во-вторых, «о, пернатый, успокойся, сейчас второй Потоп начнётся!».       Да-а, эмоциональные перепады Рафаила неизменно сопровождались большим количеством слёз (это, видимо, было фишкой беременных ангелов, не иначе), безжалостным самобичеванием и излишней драматичностью. А иногда и ещё — приливами беспричинной ревности, кажется, даже к фонарному столбу.       Марбасу, никогда не отличавшемуся терпением, приходилось выскребать эту добродетель по всем сусекам своей души (или того, что вместо неё было у демонов). — Рафаил, — Марбас зовёт спокойно, но глаз всё-таки предательски дёргается. Архангел его игнорирует, хохлясь и скрещивая руки на прибавившейся груди. — Рафаил, — демон зовёт ещё раз, и когда его снова игнорируют, страдальчески закатывает глаза.       О, уже хоть кто-нибудь, дай ему сил пережить оставшиеся месяцы! — Рафаил, это моя работа. Я губернатор четвёртой щели восьмого круга, я должен время от времени показываться в Аду и взаимодействовать с его жителями, — он старается говорить терпеливо и максимально спокойно, подавляя растущее раздражение, которое завтра абсолютно точно выльется на свежеприбывших грешников-конспирологов. — Что бы ты там себе ни напридумывал, у меня ни с кем ничего не было.       Рафаил стрельнул обиженным взглядом в демона напротив себя и поджал губы, отворачиваясь. — Я видел, как ты мило ворковал с мадам Лилит, — фыркнул он, а Марбаса передёрнуло уже от самой формулировки. — Конечно, — тяжело вздохнул, будто смиряясь с неизбежным, — она красива и привлекательна, ещё и демонесса — не то что я — раздражающий ангел, теперь вот ещё и круглый, как бочонок.       Марбас мысленно взвыл; Рафаил предостерегающе всхлипнул. Это была максимально идиотская ситуация, но беременность творила с Рафаилом воистину ужасные вещи. — Ну, до круглого бочонка тебе ещё далеко, — скептично окинув взглядом округляющуюся фигуру супруга, хмыкнул демон. — Кроме того, если бы меня тянуло на демонесс, — тут он всё-таки не удержался от ехидства в голосе, — хрен бы я терпел тебя все эти тысячелетия, а потом и вовсе женился на тебе. Да и... — приблизившись к не сопротивляющемуся архангелу, завершил свою мысль Марбас, заглядывая во влажные синие глаза: — Разве я похож на самоубийцу, чтобы претендовать на то, что принадлежит Архистратигу Михаил, а потом огрести за это по голове ещё и от тебя? — Рафаил посмотрел на него недоверчиво, но робкая улыбка, пробивающаяся на его губах, была красноречивей всех слов.       Логичные доводы разума по-прежнему действовали и не были чужды гиперчувствительному мнительному архангелу, и это, пожалуй, было единственным, что держало наплаву его супруга.       Впереди его ждало ещё долгих четыре месяца ожидания.