Я тебя вижу

      — Элеонор, детка! — суетилась Гертруда, пока Арнольд принимал пальто подруги и вешал его на плечики, — почему ты не предупредил меня, Кимбо? Я бы приготовила фирменный малиновый пирог!       — Я очень рада видеть Вас, миссис Шотмен! — Хельга наклонилась, чтобы обнять бабушку.       «Это я настолько выросла или бабуля стала ещё меньше?» — промелькнуло в её голове, но девушка искренне улыбалась этой шустрой жизнерадостной старушке.       — Ах, что ты, милая! Называй меня Герти!       — Хех, молодёжь! И правильно, что не сказали! Эта малина точно в гроб меня вгонит! — Фил стянул очки и бросил их висеть на цепочке, откладывая в сторону газету, — можешь есть спокойно, милая, сегодня готовила Стелла.       Арнольд придвинул стул для Хельги и уселся рядом.       — А где родители?       — У них сегодня лекции допоздна, вернутся только на ночь, так что до тех пор можно шуметь! — дедушка недвусмысленно подмигнул внуку, вогнав его в краску, а Хельга только прыснула в кулачок.       Раздался звон — бабушка в спешке выронила несколько вилок и, охая, принялась собирать их и забрасывать в мойку.       — Герти! Я помогу! — Хельга вскочила, мигом вымыла, разложила приборы на столе у каждой тарелки и взяла прихватками сотейник с ароматной курятиной.       — Ох, дорогая… Не слишком я нынче расторопная…       — Ну что ты, бабушка? Отдохни! — Арнольд сочувственно положил руку на её плечо и улыбнулся.       Быстро управившись, Хельга вернулась на своё место, и все принялись за ужин.       — Береги её, внучек! Хорошая девочка.       — Конечно, бабуль! Я берегу!       Хельга с усилием постаралась сдержать подступившие слёзы и улыбнулась в ответ на объятия парня.       Фил взял жену за руку и поцеловал её в висок. Все замолчали и доели в тишине.       — Мы сами все уберём! — Арнольд собрал пустые тарелки, а Хельга уже нацепила передник и встала к раковине.       — Веселитесь, дети. Мы, пожалуй, пойдём в свою комнату. — Фил повёл Гертруду под руку вверх по лестнице, а она лишь улыбнулась и кивнула на прощание.       Оставшись наедине, подростки продолжали молчать некоторое время, лишь позвякивая посудой и журча проточной водой. Вдруг Арнольд хмыкнул и ухмыльнулся.       — Что такое?       — Помнишь, как мы так же остались мыть посуду, когда ты перепутала рестораны и выпустила тараканов, чтобы не платить? **       — О да! Я готова была сквозь землю провалиться! Едва сдержалась, чтоб не врезать Надин за то, что так долго выбирала, каких бы тараканов взять.       Они посмеялись, вытирая посуду и расставляя её по шкафчикам.       — Ты мне тогда понравилась. Я понял, что у тебя определённо есть совесть.       — Ох, да ладно! Моей совестью был ты, Арнольдо!       Хельга протянула ему последнюю сухую тарелку, он взял её и поднял к сушильному шкафу над её головой. Их лица оказались совсем рядом, и Арнольд ощутил жаркую волну, обрушившуюся от живота вниз и слившуюся с синевой таких близких и манящих глаз. Кажется, она тоже задержала дыхание и разомкнула губы, но он моргнул, спугнув этот момент и переключился:       — Я приготовлю горячий шоколад, и поднимемся в мою комнату, идёт?       Хельга постаралась сделать непринуждённый вид и кивнула. Она украдкой прикоснулась к горячим щекам, прогоняя из воображения это несостоявшееся НЕЧТО. Арнольд уже зажёг плиту под ковшиком с молоком и шарил по шкафам в поисках шоколада и зефира. Он ловко «колдовал» над напитком, и она не успела опомниться, как в руке её оказалась большая дымящаяся кружка, а сами они уже поднимались по лестнице. Когда зажёгся свет, на мгновение она ослепла, но парень подхватил её под руку и усадил на диван, тут же очутившись рядом.       — Сдали твои старики… — печально проговорила она и сделала маленький глоток.       Он вздохнул.       — Хотел бы я к их годам иметь такую же форму!       Её лицо просветлело:       — И то верно. Они у тебя такие счастливые! До сих пор ведь любят друг друга, это видно!       — А ты, Хельга?       Их взгляды встретились.       — Что — я?       — А ты счастлива?       Она смутилась этому вопросу. Счастлива ли она? Наверное, да. Скорее да, чем нет. Ну, а что? Её любимый, так горячо и так долго — вот он, рядом. Готовит ей шоколад, обнимает, смотрит в глаза и, кажется, влюблён. Дома обстановка к удивлению наладилась. В школе тоже, как ни странно, все хорошо. Больше нет причин злиться, драться, плакать за мусорными баками и заходиться вдохновенными речами о любви, пока не появится свистящее дыхание Брейни за спиной. Почему бы не быть счастливой? Но она не знала. Она ненавидела себя за то, что имея даже больше, чем она когда бы то ни было желала — она не может насладиться счастьем. Нет, она всем довольна. Она и сейчас безумно любит этого волосатика, и порой так сильно это чувствует, что боится сделать и шага навстречу, чтобы ненароком не съесть его от избытка эмоций.       — А почему ты спрашиваешь?       Он озадачился.       — Потому что мне важно это знать.       Он снова ощутил себя на «минном поле».       — Пожалуйста, скажи мне, о чём ты думаешь? — Арнольд поставил свою кружку на журнальный столик, она сделала то же самое.       Взяв её за подбородок, он заставил посмотреть себе в глаза. Часть комнаты, где стоял диван, находилась в тени, поэтому его зелёные глаза в этом освещении были глубокими и тёмными. Девушка видела в них вопрос и тревогу, а ещё — тот страх, который она замечала в них в детстве, когда обзывала его, толкала и забрасывала бумажными шариками. Непонимание, растерянность, чувство необъяснимой вины перед девчонкой, которая мучает его с детского сада. Воспоминания погнали «мурашки» по её телу и будто окатили кипятком. Она не вынесла этого, схватила его за воротник и с силой потянула на себя, горячо прильнув к его губам своими. От неожиданности он не удержался и рухнул на неё сверху, успев только подставить руки, чтобы не раздавить своим весом. Быстро сориентировавшись, он перехватил инициативу и стал жарко целовать её, с каждым толчком проникая языком в её рот и сплетая замком их пальцы. Он почувствовал, как она задрожала всем телом, а по его коже будто прошло электричество, выходя где-то на затылке и поднимая дыбом и без того непослушные волосы. Они разомкнули поцелуй, и Хельга тихо охнула, дыша глубоко и прерывисто. Арнольд медленно сел, не прерывая зрительный контакт и не размыкая их пальцев. Он смотрел, как вздымается её грудь от тяжёлого дыхания, как сбилась её чёлка, упав на левый глаз и скрыв его, как горят её щёки и как она облизывает губы и улыбается.       Он отпустил руки и убрал её волосы назад. Перехватив его ладонь, она поцеловала её и сказала:       — Я счастлива, Арнольд.       Он лучезарно улыбнулся и подал ей руку, помогая сесть.       — Если бы ты делала так чаще, я был бы ещё счастливее. — Арнольд смутился собственным словам и нервно подёргал себя за ворот футболки.       Хельга хохотнула и почувствовала себя гораздо более расслабленно.       — Кажется, у меня есть идея, как вызвать вдохновение для литературного конкурса.       Снова схватив свою кружку шоколада обеими руками, она с наслаждением сделала гигантский глоток и облизала с губ густую молочную пенку.       Арнольд тоже взял кружку, уселся по-турецки и после жадного глотка произнёс:       — Я очень внимательно слушаю, моя муза!