Я тебя вижу

      Зимой вид из окна не так радовал разнообразием. Белое небо затянуто тонкими нитями облаков, похожими на те разводы, что рисуют в своем танце молоко и кофе. Этот вид всю жизнь был тем, что помогало мечтать, планировать и принимать решения. Он питал ум и рассеивал сомнения, охлаждал негативные эмоции и неизменно приносил облегчение в разрешении каких бы то ни было проблем. В этих причудливых нитях снежных облаков Арнольд искал сейчас извилистый путь по «минному полю». Вчера за кружкой шоколада он осмелился спросить её. Он хотел узнать, как она начала писать стихи. Арнольда огорчал тот факт, что для него началом их отношений стал поцелуй в храме Зеленоглазых, но для неё все началось годами раньше. Его детская наивность или, откровенно говоря, твердолобость и глупость, — скрывали от него множество их общих моментов, которые на его нынешний ум — просто кричали о его влюблённости. Он несколько раз держал её на руках (в пещере фальшивомонетчиков, в домике Большого Пита), а она была на удивление лёгкая и щекотно дышала в его шею. Она заслонила его от кулаков Гарольда, а он застыл истуканом, заметив только её насмешки, а не страх за него. Они дважды вместе обедали в ресторане. И если в Сессиль он почти сразу влюбился, то с настоящей Хельгой он не придавал значения тому, какой милой она была. Её огромные синие глаза заставляли его почти потерять над собой контроль, но он мысленно давал себе пощёчины: «Эй! Это же Хельга Патаки! Не расслабляйся! Сейчас в тебя прилетит что-нибудь (не важно, вилка или насмешка)».       А ещё Хельга ему снилась. Арнольд не говорил никому, даже лучшему другу, насколько он был смущён в те утра после снов, когда уже наяву он находился с ней рядом. Он не говорил, как был разочарован, когда Ронда опровергла своё гадание*. Возможно, он и сам тогда этого не знал. Не знал, как сильно её не хватает, потому что Хельга всегда следовала за ним. Была рядом, была с ним заодно, какой бы безумной ни оказывалась его очередная затея. Рядом был Джеральд и Хельга. Смелая, боевая и сумасшедшая. Шотмен прикрыл глаза, и нити облаков заволокло густыми розовыми бликами.       — Эй, Арнольд! — он услышал ласковый женский голос.       Мягкая светлая прядь коснулась его лба, и он открыл глаза. Хельга склонилась над ним и улыбалась.       — Я рад, что ты пришла.       Она собралась встать, но Арнольд потянул её за руку и поцеловал. От неожиданности девушка замычала, но все же ответила. Он обхватил её тонкие запястья и перекатился, подмяв её под себя. «Никто и не представляет, какая она» — мелькнуло в его сознании, пока она лежала на спине на его кровати, а в больших синих глазах отражались закатные нити облаков. Парень даже удивился, когда она не стала сопротивляться или переводить происходящее в шутку. Она смотрела прямо на него, и в этом взгляде было ожидание. «Что это значит?» Кровь побежала по жилам быстрее, вены на его предплечьях надулись, к щекам подступила краска. Её лицо было так близко, что он мог разглядеть каждую ресничку, каждую крапинку в рисунке тонких радужек вокруг расширенных до предела зрачков.       — Чего ты хочешь, Арнольд? — голос звучал тихо, но очень серьёзно.       Выражение лица было невозмутимо, и не показывало ни страха, ни смеха, ни раздражения.       Сердце выстукивало где-то в висках, а тело казалось настолько наполненным энергией, что он мог бы поклясться, что видит её свечение. Хельга же была мягкой и покорной. Она просто лежала, вся укрытая его телом, и видела его насквозь. «Ты моя, Хельга!» — подумал он, а вслух прошептал ей в самое ухо:       — Я хочу знать тебя всю.       Он стал целовать её шею, ключицы, обхватил одной рукой талию, а второй облокотился на кровать. Она обвила его плечи и прерывисто выдохнула его имя.       - Арнольд… Арнольд! Арнольд!!!       — Арнольд!       В белёсой дымке над стеклянным потолком поблёскивали звёзды. Арнольд резко сел на постели и повернул голову в сторону, откуда доносился голос.       — Мама?       Дверь в его комнату была немного приоткрыта, из неё выглядывала Стелла.       — Ты хорошо себя чувствуешь, сын?       Он помотал головой, прогоняя последние отголоски сновидения.       — Да мам, не волнуйся. Я просто задремал.       — Хорошо, — её тон был слегка неуверенным, — пришёл Джеральд. Пригласить его к тебе или попросить подождать, пока ты сам спустишься?       Стелла все ещё стояла за дверью и не смотрела на него. Арнольд огляделся по сторонам, выпустил из рук подушку. «Почему я держу подушку? Ох, чёрт!»       — Я… я сам спущусь. Одну минуту! Спасибо, мам…       Из зеркала в ванной на него смотрела помятая и растерянная физиономия. Глаза слегка припухли спросонья, волосы торчали во все стороны, одежда помята и перекошена. Он умылся холодной водой, мокрыми руками пригладил светлые волосы и наскоро сменил футболку. «Ну и сны, приятель! Долго ли ещё протянешь?»       — Ты что, забыл, о чём мы договаривались?       — Нет конечно. Хочешь чего-нибудь выпить? Кофе, содовая?       Джеральд сузил глаза, откинулся на спинку стула и скрестил руки перед собой. Он всегда так делал, когда выражал подозрение и недоверие.       — Что происходит? Ты что, был не один? Сказал бы, я бы понял. Дело-то житейское. — темнокожий парень хмыкнул и заигрывающе подмигнул.       — Джеральд! Ты ведёшь себя как мой дедушка! Ни разу не смешно.       — А я и не смеюсь. Ты никогда мне не рассказываешь! — он выпятил нижнюю губу и отвернулся, показывая обиду.       — Ладно-ладно! Не шуми! — Арнольд заозирался в поисках лишних ушей, — давай лучше ко мне. Здесь слишком людно.       Друг закатил глаза и поплёлся вверх по лестнице.       — Ну так что?       Как только за друзьями закрылась дверь комнаты, Джеральд тут же огляделся кругом и оценил обстановку: постель смята, подушка валяется чёрт те где. Нигде не горит подсветка, хотя обычно Арнольд включает местное освещение, как только начинает смеркаться. Джоханссен бросил взгляд на окно под потолком — закрыто и заснежено.       — Не хочешь заглянуть в шкаф или под кровать? — Шотмен был слегка раздражён таким вниманием друга к деталям интерьера.       — Так ты в самом деле был один?       Арнольд застонал и закатил глаза, попутно наклоняясь за футболкой, небрежно брошенной на пол. Джеральд заметил его движение и усмехнулся:       — А ты мастер сам себя развлечь!       — Ещё слово по этому поводу, и я не посмотрю, что ты мой друг! — Арнольд приблизился в два больших шага и грозно ткнул указательным пальцем в его грудь.       — Ладно! — все ещё улыбаясь, Джоханссен примирительно поднял руки и слегка отступил, — Есть подвижки в работе для конкурса?       «Это не похоже на смену темы» — подумал Арнольд, но решил не нагнетать обстановку.       — Немного. Мы уже решили, о чём будем писать, и обсудим детали завтра. А что насчёт вас?       — Знаешь, это было довольно неловко.       — Ты это о чём? — Арнольд уже успокоился, поэтому присел полубоком рядом с другом и вытянул руку на спинке дивана.       — Хм… да вышло как-то не так, как я ожидал. Пытался впечатлить девчонку, напугать что ли, расшевелить ощущения, ну, понимаешь?       Шотмен посмотрел на него озадаченно:       — Если честно, то не очень. Зачем тебе пугать Фиби?       — Да ладно, мужик! Уж ты-то точно должен понимать, как это бывает!       Возможно, сказывалось недавнее пробуждение, но Арнольд совершенно не чувствовал у себя способности уловить нить разговора. Джеральд говорил какими-то загадками и очевидно ожидал от него понимания этих намёков, и от этого Арнольд вынужденно испытывал стыд за свою недогадливость.       — Оооо, не заставляй меня говорить это вслух!       — Да что, чёрт возьми, происходит? О чём ты говоришь? Джеральд, мне уже надоели твои намёки!       Вскочив с дивана, Джеральд отошёл на пару шагов, развернулся лицом к другу и выпалил:       — Да ты и Патаки — самая горячая парочка старшей школы! О ваших вечных перебранках ходят легенды, а уж какие ролевые игры вам приписывают — даже я сказать стесняюсь! А ты, — на этом Джеральд перевёл дыхание и снова посмотрел в глаза Шотмена, — ты никогда! Ни разу! Ни словечком! — мне не обмолвился! Я оскорблён, Арнольд!       Когда эмоциональная тирада была окончена, в комнате повисла осязаемая тишина. Она звенела в ушах, ухая кровью в сосудах, будто шум морской раковины. Арнольд неосознанно приоткрыл рот и совсем перестал моргать, максимально выкатив свои зелёные глаза и став похожим на большого ребёнка. В голове вертелся миллион вопросов, но язык не мог произнести ни одного, будто его гвоздями прибили к нёбу. Он встал с места и пультом включил, наконец, освещение, о котором совершенно позабыл до этого. Джеральд молча следил, как его друг взобрался по лесенке к потолку и открыл окно. Он совершенно не обратил внимания на то, как вместе с холодным воздухом в комнату ворвался маленький сугробик, лежавший до этого снаружи стеклянной створки, и упал прямо на кровать. Шотмен сел на сквозняке, позволяя ему охладить подступивший жар, положил локти на колени и сложил пальцы замком. Наконец он пришёл в себя и почти спокойным голосом спросил:       — Где ты набрался этой пошлятины?       — Что? — Джоханссена удивил этот вопрос, — Да об этом все говорят!       — Да кто все? — Арнольд возмущённо воздел руки, — Кому пришло такое в голову? Кому мы с Хельгой так насолили, чтобы распускать такие нелепые сплетни?       — Нелепые? Да ты что, не в курсе, сколько девчонок пускают на тебя слюни, когда слышат о твоих успехах, герой-любовник?       Арнольд поморщился и отрицательно помотал головой:       — Ты можешь уже прекратить нести эту чушь?       — Хочешь сказать, что это неправда? — в голосе Джеральда слышалось явное раздражение.       Теперь очередь раздражаться наступила для Арнольда:       — А ты что, думаешь, что да?       Ответ не требовался, потому что все было написано на смуглом лице.       — Уууф. — Шотмен со стоном опустился пластом на кровать и выругался, угодив затылком как раз в лужу растаявшего снега. — И давно ты все это держал в себе? — он снова сел, брезгливо отряхивая волосы.       Джеральд сменил гнев на растерянность и смотрел на друга вопросительно, все ещё стараясь понять, чему все-таки верить.       — С год, наверное. Ну знаешь, как только наш девятый стал вообще интересоваться темой… ну… близких отношений.       «Герой-любовник» вздохнул и посмотрел на друга, как на провинившегося ребёнка.       — Но ты-то… ТЫ мог бы догадаться, какой это все-таки бред? Да и вообще… Кем надо быть, чтобы сочинять небылицы о личной жизни людей?       — Ну допустим, сочинял не я, — Джеральд нервно потёр переносицу, — Но как мне было не поверить? Знаешь ли, со стороны это так и выглядит.       Решив проигнорировать это замечание, Арнольд спросил о другом:       — Хельга знает эти истории?       — Да кто её разберёт? Виду не подавала. Но это же Патаки! Под пытками же слова не вытянешь!       — Ты о моей девушке сейчас говоришь! — Шотмен поднял на него хмурый взгляд, — и кстати, в этом мог бы взять с неё пример! По крайней мере, такой несуразицы она не болтает.       Джеральд усмехнулся и снова расслабился:       — А если серьёзно, как у вас, а?       — Что? Я не собираюсь это обсуждать!       — Да у тебя уши покраснели! Ну ладно тебе! Обещаю молчать, как Патаки!       — Замолчи! Ты вообще зачем пришёл? Обсуждать нашу с Хельгой личную жизнь?       — Ну, сначала нет. Но твой растрёпанный вид разбудил мою фантазию.       В этих словах он был совершенно честен. Арнольд вспомнил свой сон, который и был причиной такого его внешнего вида. Это разозлило его, и он внезапно громко выпалил:       — Знаешь что, Джеральд? У нас вообще ничего не было! Никогда! Совсем! И я попрошу тебя больше никогда не поднимать эту тему, ясно?       — Вот чёрт!       Снова воцарилось молчание. Не будь они давними друзьями, и не знай Джеральд своего друга как облупленного — он бы не поверил. Но сейчас на его лице читалась истинная злость, стыд и раздражение. Шотмен, весь красный, сжимал кулаки и тяжело дышал, раздувая ноздри. Джоханссен осознал всю бестактность своего поведения и заныл, закрывая глаза ладонью:       — Господи, Арнольд, прости меня! Я и не подумал…       — Забудь! — все ещё злобно проговорил Шотмен, желая как можно скорее перевести тему, — Ты сказал, что хотел напугать Фиби. И почему вышло неловко?       Понадобилось несколько секунд, чтобы мысли в голове Джеральда перешли в другое русло.       — Я решил отыскать самую крутую историю Хиллвуда. Ты же знаешь, где их можно достать?       — Ты что, водил свою девушку в морг? — второй раз за вечер Арнольд выкатил глаза, как ребёнок, — Зачем?       — Я же сказал. Ради крутой истории и… ну знаешь, освежить ощущения.       По тому, как Джеральд отвёл глаза и нервно постукивал пальцами, Арнольд вдруг что-то понял. На самом деле, он предпочёл бы этого не понимать, и, испытав новый прилив смущения, смог выдать только:       — Оу… и… Как?       — Да никак. Этот сумасшедший профессор все испортил. Фиби весь вечер потом припоминала, как я падал в обморок при виде трупов.       Арнольд прыснул:       — Но ты ведь и правда падал.       — А ей-то зачем это знать?       — Ахах, знаешь, чувак, а тебе поделом! Не только же мне бывать в неловком положении! А что с историей? Нашли себе тему?       — О да! — Джеральд с воодушевлением потёр руки, — Это и в самом деле будет незабываемо!