Я тебя вижу

      Джеральд открыл глаза, и спросонья не понял, где находится. Обычно, просыпаясь утром буднего дня, он слышал глухие разговоры родителей в гостиной и не слишком деликатное топанье сестры, которая просыпалась в школу значительно раньше него, чтобы успеть навести марафет. Но ни щёлканья кофеварки, ни гула фена, ни голосов слышно не было. Он повернул голову на подушке: Фиби. Точно! Вчера он провожал её, но до своего дома так и не дошёл. Джеральда пробрала дрожь, когда он вспомнил, что не предупредил родных, что не вернётся на ночь. К счастью, его телефон лежал прямо здесь, на полу возле кровати. Он подцепил его и наскоро набрал смс: «Скажи матери, что я уже ушёл в школу». «Будешь должен, братишка!» — пришёл ответ со смайликом, показывающим язык.       — Ах ты маленькая стерва! — вырвалось у него, но Джеральд все же улыбнулся.       — Чтооо? — в этом голосе было недоумение, растерянность и обида.       — Это не тебе!       — Не мне? — сонные глаза Фиби раскрылись окончательно, и Джеральд изумился, какие они на самом деле большие.       — Ты такая милая без очков! — он мягко улыбнулся и потянулся к её лицу, чтобы погладить по щеке. Но она отодвинулась:       — Ты тоже милый, когда я без очков! — и пихнула одеяло в его сторону, «закопав» в нём его голову.       Он не стал отвечать, а просто наблюдал, как Фиби потягивается в своей смешной белой пижамке с короткими шортами, трёт глаза и на ощупь отыскивает очки, привычным движением цепляя их на нос. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы ощутить себя во времени и пространстве. Девушка посмотрела в окно на мутную серую дымку, откуда вот-вот обещало показаться солнце.       — И с кем ты переписываешься ни свет ни заря? — Фиби повернулась к своему парню, скрестив руки на груди.       Сделав максимально беззаботное лицо, Джеральд небрежно бросил телефон на тумбочку и откинулся на подушку, подложив руки под голову:       — Да вот, одна юная красотка смеет ставить мне условия за то, что этой ночью я предпочёл тебя.       Фиби не могла не понять его шутку, но парень не смог упустить из внимания, как она на мгновение нахмурилась. Джеральд поспешил смягчить ситуацию и поднялся, нежно чмокнув её в щёку.       — Ой, колючий!       Фиби хохотнула и прикрыла ладонью его небритую щёку, отстраняясь.       — Не нравится моя щетина? — Джоханссен потрогал себя, и под пальцами маленькие волоски глухо захрустели.       — Ты мне любой нравишься, Джеральд. Но целоваться с тобой мне немного неприятно. Колется. — Фиби как-то виновато опустила глаза и потёрла свою покрасневшую щёку.       Джеральд вдруг засмеялся и обнял её так сильно, что она даже пискнула от удивления.       — Тише-тише, ковбой! Задушишь! — сдавленно залепетала она, не до конца понимая такой странной реакции парня.       Он ослабил хватку и ласково заправил выбившуюся прядь за её ушко, остановив взгляд на её лице, на хрупком округлом плечике в белом топе, сбишемся на одну сторону.       — Моя маленькая Фиби, — сказал он очень тихо, продолжая любоваться, как она смущённо краснеет, а потом улыбается и передразнивает:       — Мой большой и колючий Джеральд! — она встала с кровати и бросила в него подушкой.       Фиби на цыпочках подошла к двери и высунула голову в коридор. Тишина. Ещё слишком рано, чтобы родители начали собираться на работу, поэтому можно осторожно пройти в ванную, а потом быстро выскользнуть наружу. Девушка снова посмотрела на него и прошептала с приложенным к губам указательным пальцем:       — Идём. У меня есть новая зубная щётка для тебя. Жаль, что бритвы нет.       Он беззвучно рассмеялся и вышел за ней. Через десять минут они уже шли по улице, освещённой розовым рассветным солнцем, чтобы позавтракать в самой ранней кофейне их старого квартала.

***

      Общий свет в читальном зале был приглушён, а на свободно расставленных двухместных столах кое-где горели настольные лампы. Посетителей было совсем не много, потому как шли уроки.       Сид чувствовал себя неуютно. Библиотека — совершенно не то место, где он привык проводить время. И надо сказать, это ему аукнулось: его положение с учёбой было крайне сложным. Не отличаясь примерным поведением и дисциплиной, он регулярно прогуливал, и ещё со средней школы почему-то даже стыдился пытаться примерно учиться. Зубрёжка не для крутых — такая юношеская философия сыграла с Гифальди дурную шутку, когда он понял, что до вылета из школы ему осталась одна F. Этой скорбной новостью были омрачены все его рождественские каникулы, после которых он решил во что бы то ни стало достичь того минимума, чтобы удержаться в школе и хотя бы получить аттестат. Поступление в колледж никогда не было его голубой мечтой, но найти достойную работу никак не помешает.       Сразу после каникул Гифальди взялся за учёбу, но применил свой фирменный подход — интенсивно списывал. И если с точными науками это работало неплохо, и свои как минимум С+ он заработал довольно быстро, то с творчеством он встретил оглушительный провал своего метода. Копирование блестящих сочинений из литературной критики, из гугла и у одноклассников — мгновенно раскрывалось не менее продвинутой, чем он сам, молодой учительницей миссис Леттер. Она методично ставила на полях ссылки на источники, откуда плагиатил горе-ученик, и лепила ему неуд за неудом. Последней его надеждой на зачёт по английскому было собственное обаяние. Но то, что работало на старшеклассницах, ввело Оливию Леттер не в романтическое настроение, а в разочарование и тоску. Она прекратила ставить ему F за полное молчание на литературных дискуссиях, но ясно сказала, оставив его однажды после уроков: «Я не верю, что ты настолько глуп, что не сможешь прочесть ни одной книги. Если к лету у тебя не будет прогресса в успеваемости, я буду вынуждена доложить об этом директору. Ты знаешь, чем это закончится, Сидни.» И Сидни знал.       Решение пришло к нему спонтанно. Оно буквально прилетело к нему в лицо с жёлтым пипидастром*, когда он проходил мимо самого большого спортивного зала школы.       — Эй! Осторожнее! — он ухватился за глаз, который оцарапало жёлтой синтетической бахромой.       — Ой! — испуганный девичий возглас и быстрые лёгкие шаги приблизились к нему, и кто-то схватил его за запястья. Глаза слезились, и за липкой пеленой он рассмотрел только смуглый силуэт в такой же жёлтой форме и густые тёмные кудри, собранные в два смешных пышных узелка на макушке.       — Дай мне посмотреть. Очень больно?       — Не очень. Просто я не ожидал, что подвергнусь нападению средь бела дня.       Он наконец позволил чьим-то рукам отнять его собственные от лица и проморгался. Девчонка небольшого роста, на вид лет тринадцати, была спортивно сложена. Теперь, когда зрение прояснилось, он рассмотрел на её форме логотип школьной команды по баскетболу. А вот лицо показалось смутно знакомым и кого-то сильно напоминало. Особенно эти кудряшки.       — Я пересчитала твои глаза. Их всё ещё два! — слегка виновато, но немного кокетливо сказала девчонка, смущённо спрятав свои руки вместе с пипидастром себе за спину. — Извини, я тебя не заметила.       — Да ну? Значит своим пушистиком ты хотела зашибить другого красавца? — съехидничал Гифальди, продолжая вспоминать, на кого же похожа эта черлидерша.       — Это не пушистик! Он не так называется! — она почти обиделась на такое невежество, но вдруг изменилась в лице, — Погоди-ка! Я тебя знаю! Ты Сид! Тот парень с лягушками**, да? Точно!       — А ты?..       — Тимберли Джоханссен.       — Ах да! Это ты писала стишки про Арнольда, когда мы были в четвёртом классе***. Девочка сморщила носик и скрестила руки перед собой:       — Что ж, один-один!       Сид хмыкнул и собрался уже развернуться и продолжить идти по своим делам, как его внезапно схватили, и девчонка повисла у него на шее, горячо шепча на ухо: «Подыграй мне! Ну!»       — Ты же придёшь на игру в пятницу, правда, Сидни? — как-то слишком громко спросила она, заглядывая ему куда-то за спину.       Все ещё не понимая, что происходит, он на автомате ответил:       — Конечно. А как же ещё…       — Чудненько! — Тимберли похлопала ресничками и довольно небрежно выпустила его из своих внезапных объятий.       — Эй, что это было? — инстинктивно перешёл он на шёпот.       — Сид, ты же добрый, я знаю. Помоги мне?       — В чём?       — Там были Джен и Синди, мои одноклассницы. Они смеются надо мной, потому что у меня нет парня.       — Что? — Сид прыснул, — Да вам по тринадцать!       — Тринадцать с половиной, вообще-то! — она закатила глаза. — Не важно. Я хочу, чтобы ты притворился моим парнем на недельку. А потом мы типа поссоримся и всё.       — Глупости. Найди себе ровесника.       — Но мне никто не нравится! — она топнула ногой.       — Я, значит, нравлюсь? — он прищурился.       — Нет! — она выпалила, потом сказала спокойнее, — ну может немного. Но это не важно!       Сид улыбнулся. Он не стал бы ухаживать за, как ему казалось, совсем ребёнком, но ему льстили слова девочки.       — Маленькая ты ещё. Попросила бы Джеральда.       — Ты нормальный? — на её лице отразилось осуждение, — вся школа знает нападающего Джоханссена. Думаешь, все поверят, что мы чисто случайно однофамильцы с похожей внешностью?       Он вздохнул.       — Зачем мне это делать?       — Ну, хочешь, я достану тебе абонемент на все наши игры? О, или попрошу всю команду подписать для тебя футболку?       — Нет, мне это не интересно.       — Ну, а чего ты хочешь? Слушай, — она посмотрела на часы, — ты можешь подумать о нашей сделке и найти меня завтра на этом же месте. Мне пора в редакцию.       — Редакцию? Эй, стой! — позвал он, когда она уже начала удаляться в сторону раздевалки, — А как у тебя с литературой?       — Отлично! А ты разве не слышал, что я лучший автор «Middle news» с тех пор, Хельга Патаки перешла в старшую школу?       — Я согласен! — он протянул девочке руку, чтобы скрепить сделку.       Как только она протянула свою в ответ, он сжал её и проговорил:       — Я побуду твоим парнем, а ты — моим репетитором. Будем встречаться в библиотеке каждый день после уроков.       На лице Тимберли мелькнуло сразу несколько эмоций: радость, удивление и лёгкий испуг. Наконец она сжала и встряхнула их руки, дав окончательное согласие.

***

      — И почему у меня ощущение, что ты водишь меня за нос?       — Ахаха! Да, мне было бы где разгуляться! — девчонка рассмеялась, но быстро спохватилась, приняв серьёзное выражение лица, — С чего ты взял?       Сид нахмурился, но проигнорировал обидную шутку.       — Я прочёл уже половину книги, но до сих пор не понимаю, с какой стати это роман о любви.       Он нервно отбросил на стол книжицу карманного формата и скрестил руки на груди, метая молнии в эту негодную девчонку своим убийственным взглядом.       — Ну… Как бы тебе сказать… — она смутилась и опустила пушистые ресницы, — Этот роман и есть не о любви, но!.. — она подняла указательный палец, пресекая его гневную тираду, — тут есть романтическая линия, и она играет не последнюю роль!       — Да какого чёрта? — он значительно повысил голос, но смолк, когда на него шикнула очень строгого вида библиотекарша. Почти шёпотом он продолжил:       — Неужели нельзя было выбрать чего попроще?       — Сидни… — девушка прикрыла глаза и стала массировать виски подушечками пальцев, — ты правда помог мне, и я очень тебе благодарна. И если ты хочешь, чтобы я помогла тебе в ответ, ты должен мне доверять.       Её тон был таким спокойным и мягким, будто ребёнком из них двоих был именно он.       — За «чего попроще» не поставят «отлично» за семестр. К тому же, — она заговорщицки улыбнулась, — ты сможешь в хорошем смысле впечатлить нашу оторву.       — Эй! Сид снова взял в руки книжку и бережно расправил странички.       — Миссис Леттер не оторва. Не говори так о ней. Скоро она будет преподавать и у тебя, и ты увидишь, какой она хороший учитель.       — Ого! Вот об этом я и говорю, Чарли Гордон! ****       — Ты совсем страх потеряла?       — Эй! Я ничего такого не имела в виду. Просто прочитай роман, ты поймёшь.       — И почему я согласился на это? — он страдальчески закатил глаза.       — Потому что я просто прелесть? — она с надеждой посмотрела на него.       — Ты просто наказание, Тимберли. Вот увидишь, доведёшь меня — я все расскажу твоему брату.       — Могу угрожать тебе тем же, Сидни.       Девочка-подросток показала язык и стала болтать под столом ногами, как маленький ребёнок.       — Я обещаю тебе, даже если ты не выиграешь конкурс, А по английскому будет твоя.       — Если так, угощу тебя мороженым в Слоузенс. Сид криво улыбнулся и добавил себе под самый нос: «Если Джеральд не раскрасит мне к тому времени лицо».